Лагерная вожатая делает куни своей спящей напарнице, у которой идут месячные

Варнинг: кинк на месячные. Крови будет много, описана будет во всех подробностях. Если не ваш кинк, читать не стоит. 

Аня зашла в лагерный туалет и увидела закрытую дверь единственной рабочей кабинки. Только вожатая хотела отправить того, кто там находился, обратно спать, она услышала шелест прокладки.

У Насти, старшей вожатой, второй день шли месячные, и Аня больше не могла сдерживаться. Прошлой ночью обычный запах пота и летнего тёплого воздуха в вожатской смешался с железистым запахом крови, и только сила воли смогла удержать Аню от того, чтобы выпить всю Настю и доесть остатки.

Однако сегодня она свой шанс не упустит.

Весь оставшийся день после сончаса было заметно, что с Настей что-то неладно. Она чаще садилась, реже улыбалась детям и давила на нижнюю часть живота, когда думала, что её не видят. Ане это было на руку, хотя и приходилось работать за двоих.

Вечером, после того, как они отправили детей мыться, Настя грустно вздохнула.

— Ань, у тебя нет ничего от боли?

Это был шанс.

— Да, конечно, есть! — стараясь не выдавать радости, ответила девушка. — Вот, держи запить.

Ничего не подозревая, Настя выпила обезболивающее и сок из Аниной бутылки, в который было подмешано снотворное.

По расчётам Ани, оно должно было подействовать сразу после отбоя.

Так оно и случилось.

Зевая, Настя попросила Аню уложить детей спать, а затем ушла в вожатскую. На вопросы детей о том, что же случилось с Анастасией Владимировной, вожатая отвечала, что ей стало плохо, но утром все будет в порядке.

Спустя два часа уговоров и ночных сказок, все дети наконец-то заснули, и Аня наконец-то освободилась.

Отворив дверь, она обнаружила богиню.

Рыжие кудрявые волосы разметались по подушке. Простыня ещё не успела прилипнуть к телу, но закрывала только грудь и попу, оставляя рыжий холмик жёстких волос открытым. Настя спала совершенно голой, и от ручья крови матрас спасало только банное полотенце. На нем, к удовольствию Ани, красовалось мокрое красное пятно. Запах железа был ещё сильнее обычного. Девушка облизнулась, предвкушая сочный поздний ужин.

Как бы ей не хотелось наброситься и сделать сразу все за две минуты, Аня понимала, что стоит растянуть приятный момент. Она перевернула рыжую девушку на спину.

Запах крови стал ещё сильнее.

Настины ноги изнутри покраснели.Смесь пота и небольшого количества крови на них на вкус была бесподобной.

Аня вдыхала эту невероятную близость, вылизывала каждое пятнышко. Чем ближе она подступала к вульве, тем голоднее она становилась, и даже немножко прикусывала кожу. Её партнёрка тихо постанывала в ответ, и Ане хотелось проглотить даже эти стоны.

Съесть её всю.

Настина вульва казалась Ане произведением искусства. Малые половые губы были покрыты кровью, которая затронула даже волосы на больших губах. Аня не выдержала и лизнула между малыми губами.

Наградой стал сгусток крови, взорвавшийся вкусом у Ани во рту.

Она поняла, что выбрала самый подходящий момент. В первый день кровь ещё не дошла до кондиции; она слишком сладкая, слишком жидкая. Позже третьего дня кровь уже старая и приобретает характерный запах.

Важно подгадать момент, когда кровь самая свежая, самая спелая, густая именно так, как надо.

И у Ани это получилось.

Сгусток отдавал железом, а по текстуре был чьим-то своим совершенно необычным — напоминал мясо, но и не был им, слишком жидкий для плоти и слишком густой для крови. Она смаковала его, почти рассасывая, желая запомнить это на всю жизнь.

Проглотив последнюю часть, девушка продолжила. Вылизывая всю кровь из вульвы, Аня не забывала и находить языком клитор, облизывала и посасывала его тоже. Стоны Насти возбуждали и её партнёршу тоже, но девушка не торопилась лезть в свои трусики, зная, что она может кончить и без этого, просто от стонов другой.

Когда вульва была избавлена от крови, Аня перешла к влагалищу, не переставая стимулировать клитор своей партнёрки пальцем. С каждой его пульсацией на язык Ани попадала порция крови, и она уже не успевала смаковать её, только глотать.

Каким-то шестым чувством девушка поняла, что сейчас Настя кончит. Только она вытащила язык, как Настя застонала особенно сильно и дернулась вперёд. Из её влагалища вылетел лучший подарок, который Аня могла заслужить — сгусток кровеплоти прямо ей в рот. Тёплый, почти горячий, идеальный по текстуре — он был божественен, как и сама Настя.

В благодарность Аня не сдержалась и исцеловывала все — ноги изнутри, отметины на трусиках, рыжий холмик волос, дорожку к нему, отметины от лифчика…

В качестве прощального подарка Аня, исцеловав Настину аккуратную грудь, сосала её, причмокивая. Пульсация возбуждения её клитора была уже настолько невыносимой, что Аня наконец-то запустила руку в трусики и стала ласкать себя, не переставая сосать. Она застонала так, как никогда, между грудей партнёрши, и почувствовала, как и её трусики стали мокрыми.

Белая жидкость её собственного влагалища не сравнивалась с только что выпитой кровью.

Аня впервые почувствовала, что насытилась. Ей не надо было даже высасывать кровь из полотенца; было достаточно и этого.

Ложась спать, Аня думала, что запомнит эту ночь на всю оставшуюся жизнь.