***
Дождь совсем перестал, и над больничными корпусами робко проступила на фоне мрачного, лишь слегка поголубевшего неба бледная, едва заметная радуга. А из-за рассеявшихся туч слабо заулыбалось ей в ответ почти такое же тусклое, клонящееся к закату солнце…
С крыши наркологического корпуса, будто частые слёзы, непрерывно капала дождевая вода, вокруг огромной лужи порхала стайка воробьёв. Чуть поодаль о чём-то тихо переговаривались трое пожилых пациентов (уж не собирались ли тайком от врачей сообразить на троих?). Пожилая санитарка, кряхтя и ворча, прохаживалась по порогу и пандусам с веником и совком. На крыльце стояла всё та же рыжая врачиха, докуривала чёрт знает которую по счёту сигарету и заунывным тоном бормотала по мобильнику:
– Ну да, ну да. Там уже полным ходом развивается цирроз. И сосуды – ни к чёрту, и нервы – ни к чёрту… Не знаю, как она ещё жива… Это ж надо было так себя гробить двадцать лет подряд!..
Довольно унылая, малорадостная картинка – яко на небеси, так и на земле!.. Впрочем, полностью соответствующая месту действия: тем, кто сюда попадает, уже не до веселья…
Денис остановился за дверью, тщательно вытер о коврик кроссовки (хотя где им было пачкаться – не в лужах же?) и свернул в широченный и длиннющий полутёмный боковой коридор – к отцовской палате. Как там папка? Пришёл ли в себя?..
– Юль, ну чего ты такая недотрога? – внезапно долетело откуда-то из полутьмы. – Сердишься за тот случай? Да забудь!.. Ну хочешь…
– Не хочу!
– Да ладно, не ломайся ты так долго! Мы же свои, коллеги… А с коллегами надо дру…
Видно, «коллега» сопроводил свою пылкую речь кое-какими неосторожными движениями. Потому что его спич был внезапно оборван треском пощёчины.
– Ого! Кошечка царапаться умеет!.. Да постой ты! Ну… Юлька! Чего ты, как маленькая?! Ну мы же взрос… Юля, блин!..
Знакомый тенорок! Опять Юрка! Вот, значит, куда он перевёлся! И надо же такому случиться, чтобы именно сюда, в наркологию!..
Подозрительная возня, Юркин смех, отчаянный девичий вскрик… Денис заглянул в распахнутую дверь манипуляционной и, стараясь не выдавать с ходу своих намерений, временно «включил дурачка»:
– Извините… А где тут восьмая палата?
Юрка вздрогнул от неожиданности и выпустил из объятий очередную жертву. Юля резко повернула к вошедшему раскрасневшееся от гнева личико и… разрыдалась. С плачем пробежала мимо своего спасителя в коридор (жаль, не успел её остановить!) и скрылась из виду.
Незадачливый флиртовщик испуганно попятился назад, к тележке с инструментами (может, даже той самой!), и забормотал:
– Опять ты? Откуда ты здесь нарисовался? Что ты всё время у меня перед глазами?!.. Ты… Ты кто вообще?
– Твой злой гений. Как только начнёшь чересчур рьяно наезжать на девушек, сразу буду появляться из ниоткуда. И вправлять мозги.
Юркина «сладкая» физиономия скривилась ещё сильнее, губы задрожали, а рука робко потянулась к набору шприцев и скальпелей – в поисках подходящего оружия для самозащиты.
– Ты там поосторожней с острыми предметами! Поранишь ненароком свои пухленькие ручонки!
Денис подошёл к нему вплотную и сердитым взглядом приказал убрать руку с лотка. Как же ему снова захотелось врезать наотмашь по этой сытой слащавой роже, припечатать кулак к толстому, уже начинающему двоиться подбородку или всадить его снизу вверх в отрастающее брюшко! Но… стоит ли мараться о такого противника?
Юркины губы задрожали и перекривились, глаза растерянно вытаращились, заслезились и заморгали – видать, бедный тридцатилетний «мальчик» не на шутку испугался угроз слишком серьёзного «дяди»-подростка.
– Ты… Вы… Вы чего?.. Я же вам ничего…
– Оставь Юлю в покое! Ты меня понял?! И благодари Бога, что её отец не знает про твои… ухаживания. Я тебе просто морду разобью, если ещё раз к ней сунешься. А он твоё… достоинство оторвёт и в глотку тебе затолкает. Так что, лучше вовремя утихомирься, Казанова больничного разлива. Ради своего же блага!
Анестезиолог (или кто он тут теперь?) часто закивал в ответ. Денис, ещё раз полоснув по нему сердитым взглядом, вышел в полутёмный коридор. Где же всё-таки отцова палата? И куда сбежала его спасённая? Ответом на безмолвные вопросы стал донёсшийся из полутьмы тихий плач. Кажется, как раз оттуда, от двери c нужным ему номером 8!
***
Так и есть. Шестая палата, седьмая… Восьмая… И прямо напротив неё – жалостно скорчившаяся девичья фигурка в ярко-синем кительке…
– Юля?!
Она сидела на корточках в углу, закрыв лицо руками, и поминутно всхлипывала, подёргивая плечиками. Услышав шаги, вздрогнула, отвела ладони от лица и жалобно взглянула на подошедшего блестящими от слёз голубыми глазами. И зарыдала снова – громко, безудержно, взахлёб…
– Юль… Ну, успокойся… Он тебя больше пальцем не тронет!
– Ты… Ты подумал, что я с ним… Что у нас что-то было… – забормотала девушка, давясь слезами.
Денис осторожно взял её под руку и помог подняться.
– Ничего я про это не думал. Ничего у вас с ним не было и не будет. Плюнь на него и забудь! Ну… Ну хватит уже рыдать, а?
Юля ещё с минуту молчала, глотая слёзы. Наконец кое-как выдавила из себя тихий вопрос:
– А… А что ты здесь делаешь?
– Спасаю беззащитных непорочных девиц от приставучих чудовищ в мужских обличьях, – с лёгкой улыбкой пошутил Денис. – Отец у меня здесь…
– Лежит? – таким же сочувственным тоном, как тогда, спросила она.
– Да, Юлечка. Это тот самый, кого вы недавно откачивали после острого отравления… Ну что ты так смотришь? К сожалению, далеко не у всех папы – спортсмены-чемпионы. Есть и такие, как мой, – ярые враги пивных бутылок. Не успокоятся, пока приговорят к смерти с полдюжины пузырей за один присест.
– Не понимаю я их. И наверно, никогда не пойму. Тошно мне здесь. И противно. Смотреть больно, как люди гробят сами себя… К счастью, сегодня – последний день моей практики здесь. Жду не дождусь, пока он закончится…
– Да уже и не день, а почти вечер…
– Людей не хватает. Вот и приходится нам, практикантам, тут мучиться от темна до темна… Я наверно тебе помешала. Ты же хотел с отцом увидеться…
– Да мне хотя бы узнать, как он… Может, что-то нужно принести…
– Спит. Похоже, проспит до утра…
– Значит, уже завтра к нему и наведаюсь. А ты… долго ещё здесь пробудешь?
– Скоро закруглюсь. Как только все свои практикантские формальности окончу…
– Тебя подождать?
Юля подняла на него всё ещё невысохшие от слёз глаза, смерила его подозрительным взглядом и улыбнулась – по-прежнему, весело и лукаво:
– Да у вас никак серьёзные намерения, молодой человек!
– Даже более серьёзные, чем вы думаете, девушка!
– И разница в возрасте не смущает и не останавливает?
– Как справедливо заметил один наш общий… друг, возраст – это всего лишь пара циферок. Ничего не значащих и не решающих. Да и опыта у меня пожалуй побольше, чем у одной невинной красавицы…
«Невинная красавица» снова усмехнулась:
– А если я это проверю? Прямо сейчас?
– Ну попробуй…
Денис не успел погасить пренебрежительную ухмылку, как девичьи руки крепко обхватили его за плечи, а нежные розовые губки мёртвой хваткой впились ему в рот… Чуть не задохнулся от этакой «проверочки»!..
– Только имей в виду: я нескоро сдамся, – хитро прищурилась Юля. – За мной ещё ой как долго побегать придётся!
– Так я и не против. Когда становиться на старт?
– Да прямо сейчас!
Денису на миг почудилось чёрт-те что. Будто снова встаёт недавно севшее солнце, будто вечер, не дождавшись ночи, превращается в утро… Никогда раньше не чувствовал ничего подобного! И всё это она, ведьмочка-блондиночка!
Сам не понимал, что делает, и не беспокоился о том, смотрит ли сейчас кто-то на них. Легко подхватил Юлю на руки и, бестолково смеясь, закружил вместе с ней по широкому коридору, где как раз в эту минуту зажглись лампы, люстры и светильники. Словно в их честь! В честь этой счастливой до сумасшествия юной пары!
Как же это круто, как здорово – вот так вместе заливаться смехом и дурачиться, творить несусветные, но чертовски красивые глупости, чувствовать себя молодым и без спроса и стеснения пользоваться правом на молодость! Идти навстречу друг другу вопреки всем препонам! Забыв и о разнице в возрасте, и обо всех пережитых за последние дни тяжёлых невзгодах!..
***
– Долго же тебя ждать приходится, соседушка! Хоть бы позвонил да сообщил, что и как…
Сам не помнил, как дошёл до общежития. Всё ещё витал на седьмом небе. Всё ещё мысленно кружил в обнимку с Любимой. И лишь голос Нины вывел счастливца из мира грёз:
– Ну что? Как он там?
– Кто?
– Здравствуйте вам! – отвесила ему насмешливый полупоклон соседка. – Тот, к кому ты ездил. Или не ездил?
– А, ну да… Не ездил. Ходил. Всё в порядке с отцом. Дня через три встанет на ноги…
– Ты какой-то сам не свой. Сияешь, как новогодняя игрушка. Что случилось?
– А… Да нет, ничего…
– Ну-ну. Кажется, я понимаю, что это за «ничего»…
Денис радостно расхохотался:
– Правильно понимаешь! Ниночка, спасибо тебе за всё!
– Да мне-то за что?
– За понимание!.. А кого это ты ждёшь тут, на ночь глядя?… Хотя нет, не говори. Кажется, я уже понял…
– Ничего ты не понял! Я соседку провожала. Ты наверно будешь смеяться, но наша Маша выходит замуж. У одного из её давних ухажёров-трахалей каким-то чудом проснулась совесть. Почти сразу после твоего отбытия явился сюда – при полном параде, с букетом. Преклонив колено, вручил ей обручалку и увёз с собой! Дождалась наконец-то своего счастьица!..
– Ты наверно будешь смеяться, но… Смеяться я не буду. Все мы имеем право на счастье. Даже те, кто тысячу раз оступился! И она, и я, и ты!..
– Ну, я… – Нина ехидно усмехнулась и отвернулась, пряча слёзы. – Я – последняя буква в алфавите!
– Нин! – Денис с улыбкой обнял соседку. – Не надо себя недооценивать! Ты – прелесть!
– Ага! Только эта прелесть – хромая и вечно стонущая… – через силу улыбнулась она. – Ладно, счастливец. Пора нам по комнатам и на боковую. Завтра – на работу чуть свет…
Денис поднялся к себе, рассеянно расстелил постель. Но ещё долго не мог уснуть. Полночи простоял у окна, не сводя зачарованных глаз с горящих за балкой цветных огней спорткомплекса. Не мог дождаться нового дня – дня, когда снова услышит плеск воды в динамовском бассейне, задорный девичий смех и гомон. И опять увидит Её – свою нимфу, фею, богиню! Юльку! Юлю! Юлечку!
Снова подхватит Её на руки и у всех на глазах закружит, смеясь, в бестолковом и радостном танце! Да, ради такого и впрямь стоит жить, бороться, страдать!..
Ему – семнадцать, а ей девятнадцать? Он – школьник, а она – студентка? Он – сын работяги-выпивохи, а она – дочь видного спортсмена? Да важно ли это для таких, как они, – после всего, что довелось пережить за эти тяжёлые два дня?!..
Неужели всё это произошло лишь за пару деньков?! Серьёзно и круто развернули они жизнь вчерашнего наивного мальчишки! Будет о чём поведать в последнем за свою жизнь сочинении «Как я провёл лето»! Хотя… можно ли о таких бурных приключениях писать в школьной тетрадке? Наверно, стоит подыскать этому рассказику другое, более подходящее место для обнародования.
(Конец)