Если бы моя нагота и привязанность к стулу, со стороны могло бы показаться, что в комнате идет обычная светская беседа мамы с гостями. Мама и леди Монтгомери совершенно спокойно и дружелюбно обсуждали за чашечкой чая новости лондонской моды и театральной жизни. Все девушки в их беседу не вмешивались в соответствии со своим статусом младших, но они уже иногда улыбались своим визави из другого семейства. А взгляды на меня Мэри и Анжелы (в том числе, поглядывания на меня ниже пояса) стали даже немного кокетливыми.
Когда чаепитие закончилось, леди Монтгомери поблагодарила своих дочерей и сказала маме:
— Английский этикет основан на предельной сдержанности в вопросах физического контакта, но…
— Как я понимаю вас, Алиса, время для того, на что мы дали согласие, для нас пришло.
Леди Монтгомери кивнула.
— Чтобы укрепить вашу решимость в тайном нарушении табу, Бриджит, я готова показать вам личный пример со своей дочкой. Это будет сначала Анжела. А Мэри будет нас фотографировать. Для вашего спокойствия мы оставим вам потом весь комплект фотографий, утечка которых скомпрометировала бы не только вас, но и нас.
— Это излишне, Алиса. Потому что я верю данному вами слову.
— Чтобы между нами была честная игра, я хочу уравнять уровень безопасности для себя и для вас. Вместе с уровнем вопиющей неприличности того, что будете делать вы и что буду делать я. У каждой английской семьи из высшего общества есть свои "скелеты в шкафу". Я хочу баланса непристойного поведения между нашими семействами. И раз уж я втянула вас в эту историю, то я и обязана первой показать вам пример аморального сладострастия, чтобы вам было легче пройти по проторенной дорожке.
— Как вам будет угодно, леди Алиса! — склонила голову мама в учтивом полупоклоне.
— Вы не будете возражать, если мы с Анжелой разденемся? А то от этих свечей в канделябрах в комнате становится немного душно.
Мама бросила быстрый взгляд на меня и сказала вслух:
— Как я понимаю, вы предлагаете мне игру на подражание вам? Я потом должна буду проделать вслед за вами тоже самое вместе с кем-то из моих дочек?
Леди Монтгомери с величавой улыбкой кивнула.
— Ну что ж, — вздохнула мама и добавила по французски, глядя на нас, — À la guerre comme à la guerre (На войне как на войне).
— Il n’y a pas de roses sans épines (Не бывает роз без шипов), — поддержала тему леди Монтгомери, жестом подзывая к себе Анджелу, — помоги-ка мне раздеться, дочка. А то я что-то устала сегодня от этого корсета. Должна сказать вам, Бриджит, что мы живет в эпоху слишком уж большой задрапированности нашей женской чувственности этими тяжелыми одеждами. Иногда так хочется сбросить их вместе с правилами приличия… Разумеется, сбросить в глубокой тайне от непосвященных. Тут наша игра — наши правила превращения приличий в неприличности и наоборот.
Мэри встала из-за стола и направилась к фотографическому аппарату на треноге.
Мое сердце сильно забилось, когда ловкие руки Анджелы принялись расстегивать высокий воротник на шее своей матери. Постепенно все статное тело леди Монтгомери было освобождено от одежд под восхищенные взоры моих сестер. А мой взгляд бы просто прикован к рыжему треугольничку волос внизу ее живота.
Леди Монтгомери явно наслаждалась тем впечатлением, которое произвело ее раздевание на окружающих.
— Между прочим, Бриджит, скажу вам по большому секрету, что королева Виктория при всем насаждаемой ею низшим классам пуританской морали сама имеет огромную коллекцию рисунков мужского обнаженного тела.
— Как это? Не может быть, — она же наша королева!
— И тем не менее, это так. Вы же наверняка знаете, что она увлекается фигуративной графикой. И объясняет наличие этой коллекции ню необходимостью развития своего художественного дара. Молодые люди из высшего общества считают для себя высокой честью возможность позировать королеве обнаженными. А ее величество при виде юноши, который напоминает ей внешностью покойного мужа с его вечной сексуальной озабоченностью, просто тает. Может быть, мне попробовать, продвинуть на роль натурщика вашего Дэниела? — пошутила она.
— Ни в коем случае! — воскликнула мама, — мы скромные провинциальные жители и не стремимся ко двору. Однако признаться вы сейчас меня озадачили такой удивительной информацией о нашей королеве.
— Показная мораль высшего общества — это лучший способ водить низшие классы за нос. Во внутренней реальности в нашем кругу пуританство далеко не у всех популярно. Как писал Оскар Уальд, которого я обожали за парадоксальность и двусмысленность диалогов в его пьесах: "Меньше всего женщину красит пуританская нравственность. И к счастью, большинство женщин это понимает достаточно хорошо понимает". Но, разумеется, все должно происходить тайно и без публичной огласки. Скандалы с сексуальным подтекстом не красят нашу великую империю, в которой никогда не должно заходит солнце!
Мои сестры жадно внимали каждому слову леди Монтгомери. Между тем она поворотила Анжелу к себе спиной и начала раздевать свою младшую дочь, с улыбкой поглядывая время от времени на реакцию моего члена.
— Кажется, леди Монтгомери в качестве статусной гостьи задает тон новым правилам скромному светскому обществу нашего дома, — подумал я про себя, — чем же это закончится для нашей семьи?…