Немыслимая дерзость

Я проснулся от явственного хруста. Резкая боль в шее подтвердила – этот звук издавала она. Всё же третий десяток и сидячий образ жизни давал о себе знать. Плюс вчерашний день закончился плохими новостями, настраивающими на печальные мысли о бренности сущего — звонила сестра и сообщила, что наша родная тётка по матери, как это обычно говорят: «после продолжительной болезни», а по факту после ожесточённой схватки с разъедающей изнутри опухолью и беспринципной, безразличной и лживой системой мирового здравоохранения ожидаемо не справилась с обеими, и вернувшись на родную землю с «неблагоприятным прогнозом», протянула еще два месяца на наркотиках и памперсах, в последние дни обретя душевный покой, дыхание Чейн-стокса с последующим отказом всех органов; а потом, в возрасте пятидесяти семи лет скончалась.

Помимо предсказуемых в таких случаях мероприятий с участием обесцвеченных лиц родственников и приближенных друзей и партнеров, предстояла еще одна будоражащая воображение процедура в виде оглашения завещания по причине запредельной обеспеченности тётки материальным и финансовыми ценностями, методично и чрезвычайно успешно собираемыми ею на протяжении последних тридцати лет дикого капитализма. Интриговало нас это потому, что в отличие от обычных родственников, имеющих собственных близких родственников, у этой родственницы, ближайшими родственниками были только мы с Дашкой и наша мать, или родная тёткина старшая сестра. В бытность тётки молодой и энергичной, случилась у неё череда громких романов, с людьми известными и даже богатыми, но ни один из них не принёс ей семейного счастья и прямых наследников.

Так что теперь мы конкурировали с Фондом защиты дикой природы за все тёткины богатства, без очевидного перевеса в пользу какой-то стороны. Мы были близки, насколько это могут сделать бедные родственники для успешной и вечно занятой бизнес-женщины. Мать состояла у неё на полном обеспечении, после того как лишилась нашего отца. Тётка так и говорила: «Сколько ты грошей сможешь заработать своим учительством, сиди с детьми, занимайся, готовь новое поколение, а я уж вас прокормлю без проблем». И действительно, мы ни в чём не знали отказа, посещали с сестрой миллион секций, кружков, ездили на соревнования. Тётка финансировала все наши увлечения и дарила дорогие подарки. Взамен просила только «хорошие отметки и слушаться маму».

Проблемы у нас с ней начались, когда мы выросли. Тётка была недовольна, что Дашка пошла на социологию, не понимая какой только в этой специальности. Я тоже её разочаровал, став обычным программистом, с работой из дома.

«Такие усилия у все насмарку!» — Качала она головой. «В вас столько вложено, вы умные, талантливые, а занимаетесь ерундой!». Может она планировала отставить нам свой бизнес, и сокрушалась именно тому, что ни я ни Даша не проявляли к бизнесу никакого интереса?

Как бы там не было, но всё её устремления в одночасье прекратились в пыль крематория. А лично я глубоко в душе только чуть-чуть лелеял надежду сделаться по завещанию если не Абрамовичаусом, то минимум Дерибакидзе, и мысленно подбирал страну «вечного лета» на последующего безбедного проживания под сенью пальм в компании местных шоколадных аборигенок. Я надеялся, что мои открытки по случаю восьмого марта и дней рождения не остались тёткой незамеченными.

Дашка, судя по всему, питала к завещанию большие надежды, из-за перманентной свой плачевной ситуации с доходами.

Мы собрались и похоронили тётку как полагается со всеми почестями и на её собственные деньги. Немой вопрос висел в воздухе, между нами, невысказанный и гнетущий. Мы даже не очень знали, что именно принадлежало усопшей, так как виделись с ней только по праздникам. Напряжение было так велико, что лично я не спал целые сутки, да и сестра зашла в кабинет нотариуса серая и бледная. Мать держалась чуть лучше, но она провела с сестрой все последние месяцы и наверно уже выплакала всё, что могла.

Деловая порывистая барышня в пышном темно-зелёном платье проверив наши документы, кивнула, указывая на стулья. Покопалась в бумагах и разложила их перед собой по одном её понятному порядку. Задумалась. Переложила пару листов местами и удовлетворённо поджала губы. Подняв папочку слева, она развернула её и начала читать. Это и было завещание.

Дальше мы услышали много слов в витиеватой формулировке, в сути гласивших, что всё имущество и финансы наша тётка предусмотрительно поместила в личный фонд, ставший теперь наследственным. Управлять им будет некто Штейнберг Исаак Рафаильевич, «или любое другое лицо, назначенное им в качестве преемника». Фонд действует либо до выполнения определённых условий, указанных в приложении №1, конфиденциальных и известных только управляющему фондом и наследникам; а по достижении их вся собственность его переходит выгодоприобретателям, то есть во владение семьи Обломовых, Сергея, Дарьи и их матери, Нины Алексеевны равными долями. В случае невыполнения условий, фонд продолжает работу, выплачивая выгодоприобретателям с момента создания и до конца их дней содержание в размере 30 МРОТ ежемесячно.

Нотариус еще раз осмотрела бумаги и пододвинула мне и сестре по пухлому конверту, проверив еще раз адресатов, надписанных сверху. Я взял увесистый пакет в руку, взвесил его – тяжелый, и кое-как запихал в карман пуховика. Сестра засунула свой в сумочку, также не вскрывая. Из услышанного получалось, что никакая нервотрёпка с наследством нам не грозила, всем наследством будут управлять другие люди, а нам будет только ежемесячно капать вполне себе приличная сумма, чтобы не думать о хлебе насущном и даже о масле на него полагающемся.

Все выходило как нельзя лучше, и я мысленно поблагодарил тётку за то, что так бережно обошлась со своими не сильно то успешными родственниками. Мы дошли до кафе, посидели там с часок, почти не разговаривая и не чокаясь, а потом разъехались по своим делам. Тетка упокоилась с миром.

***

Сестра позвонила в полпервого ночи. Она была на взводе и почти орала в трубку:

— Ты посмотрел, что в пакете?! – Рявкнула она.

— Нет, я вообще про него забыл! – Оторопел я.

— Сейчас же посмотри и мне перезвони! – Сказала она и повесила трубку.

Я вышел в прихожую, нашел карман и конверт, отнёс его в комнату, на рабочий стол. Он был с толстыми крепкими стенками. Мне пришлось идти за ножом на кухню и только с его помощью я смог его открыть. Там оказались несколько листков бумаги и небольшая тяжелая статуэтка. Из-за неё пакет и был таким тяжелым. Она выскочила на стол, гулко брякнула и глаза животного рубиновыми бусинками уставились прямо на меня.

"Дорогой Сергей! Вот так вышло, что путь мой закончен. И тем это обиднее, что планов у меня было море, сил и желания – тоже. Ты знаешь – для меня не было ничего непреодолимого, кроме собственной болезни! Мне всегда казалось, что человек рожден для чего-то великого, иначе он просто очередное животное. И тем обиднее было для меня все это время смотреть как у моей сестры, полностью посветившей себя детям, которые ни в чём не знали отказа, растут пусть и послушные, но ленивые и безынициативные дети. Растут в стране, раздираемой всякими ухарями и мошенниками, самозванцами, ворами и лизоблюдами. Безучастно наблюдая, как нарушаются все нормы морали и здравого смысла. У нас никогда не было равенства и справедливости, хотя мы постоянно к этому призывали. Всегда были привилегированные. Сначала дворянство купечество, потом партийная верхушка и номенклатура, теперь чиновничье-бандитская плесень, прочно обосновавшаяся во власти.

Именно на смертном одре хочется думать о великом и вечном. И мне, как и всем, хочется справедливости. Не как у Стругатских, «пусть никто не уйдет обиженным», а всего лишь равные условия и законы для каждого. Моей мечтой было добиться этого самостоятельно, но здоровье, или рок, или другая неведомая сила не дали мне такой возможности! Теперь вся надежда на вас, с Дашкой!

Тётка не сошла с ума от препаратов, нет, она мыслит трезво и даже верит в ваш успех. На то есть одно, вернее два обстоятельства. Наверно ты уже заметил фигурку, которая была в пакете. Она не простая. Из-за неё мне тридцать лет назад пришлось пойти на преступление. Тогда я была молодой и наивной, но рассмотрела её силу в чужих руках. Они держали её крепко, но я смогла вырвать её путь и ценой… не важно какой, в общем высокой. Главное – после её обретения мир оказался совсем другим. Мне открылись невероятные возможности для безродной девушки из глухой провинции. То, чего я достигла, целиком и полностью заслуга этой милой вещицы. Она забирала мои силы, но и давала взамен невероятную силу! Теперь я оставляю её тебе. Деньги с её помощью я уже добыла, осталось только получить славу и власть. Вот для этого я и передаю её тебе! В вашем распоряжении мой фонд, все средства и вся его команда, которая готова вас поддержать. Вы с Дашкой должны сделать это ради себя и своей страны, ради всех будущих поколений! Кто-то из вас должен на следующих выборах избраться стать Президентом, чтобы исправить все то, что у нас творится!"

Я перечитал письмо трижды пытаясь понять в каком месте оно переходило в бред, но все буквы были правильными, предложения логичными, но общий вывод никуда не годился. Я набрал Дашке.

— Ну что, прочитал?

— Да.

— И как тебе?

— У тебя тоже про Президента написано?

— Да, что кто-то из нас должен баллотироваться и даже выиграть, судя по её заверениям.

— А статуэтка у тебя была?

— Да, тёмная такая, небольшая.

— Получается именно это условие мы должны выполнить, чтобы получить наследство целиком?

— Выходит так. Что думаешь?

— Думаю, надо довольствоваться тридцатью МРОТ и не ввязываться в непонятные авантюры. А то нас вслед за тёткой унесут, несмотря на все её деньги.

— Я примерно также думала. Где мы, а где ОН, Президент! Я даже старостой никогда не была!

— Я так вообще был такой незаметный, что многие учителя не могли вспомнить моё имя к выпускному классу! Ты – вдова с двумя детьми, я — патлатый кодер с одной майке на все случаи, людей шугаюсь, как таракан под плинтусом.

— Нам только в Президенты, братик, ага! Спокойной ночи, люблю тебя!

Я дал отбой, смахнул листки и статуэтку в конверт и забросил в верхний ящик стола. Но еще долго вспоминал бредовое письмо тётки и качал головой: какая коварная болезнь!

***

Сам того не замечая, я стал интересоваться, что происходит в стране. Назначенные на весну выборы Президента снова напомнили о невероятном завещании тётки. Глядя как в огромном пышном дворце, собираются известные люди, которые одухотворённо и честно, как один заявляют, что «только ГАРАНТ, только он СМОЖЕТ, никаких не может быть СОМНЕНИЙ!» и смотрят в объектив большими честными глазами, кажется, что и вправду иначе быть не может, и куда мы без него, без НАШЕГО!? Просто пыль. А потом стряхиваешь наваждение, и вспоминаешь, что за что, и в голове у тебя складывается эта пирамида, выносящая на самый верх одного, не особо важно кого, лишь бы чуть ниже, сразу у щедрот, были они, те самые, что выдвигает и поддерживает. Но, конечно, собственная ничтожность чувствуется в такие моменты особенно болезненно.

— Смотришь? – Позвонила Дашка.

— Глянул краем глаза.

— Что думаешь?

— Мы же все решили, это не для нас.

— Погоди. Я тут встречалась с Рафаильевичем…

— Кем-кем?

— Распорядителем наследственного фонда тётки! Он заверил, что она сама хотела баллотироваться, но не успела — заболела. И у нее там всё готово — продумано, и по выдвижению, и по избирательной команде. Она десять лет все изучала и планировала! Нам даже не надо ничего делать. Только дать согласие! Дальше они сами! Брат и сестра, мужчина и женщина – идеальная команда! Он так и сказал. Что биографии у нас тефлоновые, и фамилия хорошая…

— Подожди, подожди! Ты в серьез хочешь согласиться? Отстреливать тоже их будут вместо тебя? Ты видела какая шобла за НЕГО?! Они за свои места нас в асфальт закатают в три свиста, если только мы высунемся!

— А мы не будем высовываться!

— Тогда я вообще ничего не понимаю! Как ты избирательную компанию будешь проводить тогда? Просидишь дома? Нам деньги только в случае победы достанутся. Если дома отсиживаться, то не стоит и начинать. Разве нет?

— Все так, братик. Но статуэтка…

— Что?

— Ты знаешь, в ней и вправду что-то есть такое, мистическое. Я её в руках держала, когда дочка зашла. Ты же знаешь, она у меня подросток, мы с ней на ножах. А тут вдруг со всем согласилась, что я говорю, пообещала исправиться, обняла и вообще такая была, просто не узнала её. Тётка намекала, что фигурка не простая, вот тут я и вправду подумала, то может она не врала. Взяла на следующий день на работу, и люди все шелковые были, соглашались со всем, смотрели почти влюблённо. Так, что я даже испугалась. Особенно начальник так смотрел, что прям я даже не знаю, смутил, короче! А у тебя также работает?

— Я и в руки её не брал, запихнул в стол.

— Посмотри, может она тоже что-то умеет!

Статуэтка была холодной на ощупь и будто даже пощипывала подушечки пальцев, когда я взял её в руку. Фигурка была тщательно выделанной, вместо глаз сверкали какие-то красноватые кристаллы. Я покрутил ее со всех сторон, подержал, прислушиваясь к себе, но в голове было пусто. Если статуэтка что-то и делала, то охлаждала руку. Пальцы быстро заледенели, я мне пришлось выпустить фигурку из рук и отогревать их дыханием.

— Я не знаю, что она умеет. Руки мне заморозила, и всё! Даша, прошу тебя, одумайся! Нам этого не надо! И главное – где мы, а где ОНИ? Там всё схвачено, и новые люди там противопоказаны! Да и смешно это. Вон, Тывлинский тридцать лет баллотируются, все его знают, но никто за него не голосует. А о нас даже никто не слышал! И это за три месяца до выборов!

— Но статуэтка!

— Подожди! Ты хочешь сказать, что тебя резко все полюбят, из-за статуэтки и проголосуют?! В то время как ОН повышает пенсии на три процента, предварительно обрушив рубль на сорок? И бензин постоянно делает не таким дорогим, и яйца… Он же всё время на острие, вкалывает не покладая. То трубы где-то прорвёт, то проблемы с отёлом. А ты видела, как после Прямой линии дела наладились везде, зори занялись, закаты запламенели? Даже Кашпировский так не умел! Встали все онкобольные и без всякой химии! Куда там твоя статуэтка против такой магии!

— Ты неисправимый пессимист, Сергей Витальевич!

— А ты вдруг стала фантазёркой, Дарья Витальевна! Уймись и забудь. Против НЕГО любая магия бессильна!

***

Было много работы, и когда я снова поинтересовался избирательной компанией, то кандидатов в Президенты было уже пару десятков. Большинство было лица традиционные, остальные – самовыдвиженцы и представители мелких партий. Но открыв весь список я чуть не стёк под стол. По номером 17 среди зарегистрированных кандидатов числилась полная тёзка Дашки!

Рука сама потянулась к телефону.

— Даша.

— Да, Сергей!

— Скажи, что это не ты?!

— Это — я!

— Ты, бль, рехнулась что ли?! Как тебе удалось?

— Я же тебе говорила про статуэтку! Собрание «Партии Советов» так полюбило меня все скопом и их Председатель в особенности, что даже можно не вспоминать все те откаты, что Рафаильевич им роздал перед съездом! И вот, я настоящий, всамделишный кандидат! – Хихикнула она в трубку.

— И что теперь?!

— Ну, как положено, фонд, избирательный штаб, агитация и всё такое.

— На дебаты пойдешь?

— Не сейчас, ближе к выборам, а то волшебство статуэтки может развеяться!

— А как ты прошла избирком, они же к любой закорючке придирается!

— О, это была отдельная история! Мне нужно было, чтобы кто-то «сверху» позвонил им и намекнул, чтобы нам не чинили препятствий. Кто-то из Администрации. А как к ним подобраться, их же охраняют как небожителей! Эта была цела спецоперация. От незнакомого он бы не взял, искали кого поближе, нашли, разговаривали, платили, пообещали преференции в будущем. Они, конечно, смотрели на нас как на идиотов, но решили перестраховаться, деньги взяли, да какие! И всё сделали. Канфиловой позвонили, намекнули, что Дед хочет «по справедливости», выиграть красиво и в честной борьбе, поэтому «девочку пропустить», «бумажки не передергивать». Она послушная, намёк поняла и всё сделала! Теперь я кандидат, у меня и удостоверение есть!

— Сумасшедшая! Как там дети твои?

— Я их с бабушкой увезла подальше и спрятала, благо теперь с деньгами проблем нет. Но ближе к выборам придется их показать, так что пока готовлюсь. Пора и тебе братик, всё бросить и присоединиться к нашей команде!

— Даша! Это всё выглядит ужасно и кончится плохо, но я приеду завтра же. Говори адрес!

— Захвати статуэтку, проверим её в действии!

***

На бумаге все выглядит просто. Люди приходят и голосуют за кандидата. Схема проще некуда. Почти как в супермаркете. Но вы же понимаете, в чём подвох? На полке тоже стоит шесть рядов стирального порошка, но берут только два или три, остальные только изредка. Еще хуже ситуация с кетчупом. При выборах Президента происходит так же борьба за умы покупателей. «Зачем я буду брать новый майонез, меня старый всегда устраивал! Новый вкус продукта, новая пачка, это так ужасно!». Именно поэтому основная масса людей по природе — консерваторы. В странах двухпартийных демократий они стабильно голосуют за свою партию, а выборы осуществляются, по сути, небольшой группой «новаторов», людей лабильных и легко внушаемых, которые всегда недовольны и подвержены новым веяниям. Куда они «повернут», та партия и выиграет при прочих равных. В стране с однопартийной номенклатурной демократией выборы осуществляются за счет консервативно настроенных граждан, которые любят, чтобы было «как всегда». «Лучше лихо известное, чем неизвестное». Вот эти люди берут свои паспортишки и под науськивание СМИ голосуют за БЛАГОДЕТЕЛЯ. Из 109 миллионов на выборы ходят процентов 70, из них за Единственного голосует почти восемьдесят процентов! Но если пересчитать на число всех избирателей, то это чуть больше половины, а именно 51 процент! Остальные или голосуют против, или не голосуют вовсе! Поэтому математически ситуация не выглядит дохлой, хотя таковой и является.

Избирательный штаб занимал целый этаж бизнес-центра. Зал была наполнен людьми. Все куда-то ходили, звонили, быстро и громко набирали на клавиатуре. Замысловатая офисная суета вселяла уверенность, что здесь происходит что-то нужное и важное, а не устраивается афера наследников на деньги усопшей полоумной тётки. На стене висел портрет Дашки по пояс, и на нём, в темно зеленом костюме она выглядела незнакомой и величественной. «Дарья – Да!» — Гласил лозунг.

— Даша, как ты собралась агитировать народ? Если ты против нынешних порядков, то ты автоматически призываешь к свержению действующей власти, и тебя повяжут по сфабрикованному обвинению, просто для профилактики. А если ты будешь говорить, что ты такая же как сам Тупин, только моложе и «лучше», то никто на это не поведётся, ни «ядерный электорат», ни «протестный». К тому же «коней на переправе не меняют», а у нас всегда то потоп, то трубы лопнули, всё плывёт, не до переправы!

— Я об этому уже думала! Тётка писала в письме про равные условия, чтобы каждый мог функционировать в среде, где все имеют одинаковые права и возможности!

— Даже в природе такого нет – есть деревья ближе к солнцу, есть дальше, и первые получают лучей куда больше, чем вторые! И во всём так! Нет никакого равенства!

— Мы же не деревья! Нашу страну всегда разрушали привилегии. И сейчас ничем не лучше, только хари у кормушки сменились.

— Люди закономерно посчитают, что еще одна харя хочет присосаться всё к тому же корыту. Плюс девочка, а сейчас времена «трудные». И всё! Может наш народ хоть и наивен местами, но и циничен до безобразия.

— Ты читал предвыборную платформу Деда на прошлых выборах?

— Нет, конечно!

— Правильно, никто не читал! А глянь на досуге, я, вот просмотрела! И ты знаешь, там заявления уровня пиздежа на кухне: все кругом враги, «глубинное государство» доставляет, «дураки и дороги», «русские вырождаются», «надо то, надо сё». Выходит, будто вовсе не он двадцать лет всем тут рулит, а такой вышел в валенках и ушанке из леса с берданкой: «ёб вашу мать, как у вас тут всё запущено!». Там много всякого смешного. Но кое-что он уже выполнил – например укрепил силовые ведомства, и зачистил информационное поле. Так что как обещал, без обид.

— Так ведь враги, Даша! Кругом злопыхатели, которые покушаются на СВЯТОЕ!

— Ты издеваешься? А ты знаешь, что ОН предлагал сбиваться «в стаи по месту жительства»? При том, что запретил любые протестные манифестации? В общем если это не кафкианский Замок, который все видят, но никто туда попасть не может, то не знаю, как еще расценивать нашу власть, которая говорит какие-то демагогично правильные вещи, но при этом ведет себя полностью противоположно, особо не скрываясь.

— Ты прямо в роль вошла, как я посмотрю! Мои-то какие действия?

— Ты принёс статуэтку? Держал её? Ее надо прямо в руках держать крепко, тогда она работает! – Дашка выхватила у меня фигурку, сжала её в руке и замерла, закрыв глаза.

— Держал, пока руки не остыли. Чувствуешь что-нибудь?

— Чувствую! Офигеть! Уххх! Ой! Она у тебя еще сильнее моей, правда руки отмерзают! Серега! Она обалденная! Как ничего не почувствовал?! Возьми в руку! Да, вот так! А теперь закрой глаза и подумай про, ну, скажем, нашего Губернатора.

— Думать мне больше не о чём, как о нашем губернаторе!

— Не спорь. Сконцентрируйся!

Я зажал в ладони обжигающий холодом металл и закрыл глаза пытаясь представить действующего Губернатора. Он тут же нарисовался у меня в голове туманной призрачной фигурой. От неё большим красным всполохом тянулась нить к некой женщине, видимо жене, чуть толще шли линии к двум молодым, видимо детям, в другую сторону выходило множество мелких линий разных цветов. Тут неожиданно высветилась другая женщина, судя по цвету, занимавшая не последнюю роль в губернаторском сердце, лучи уходили к множеству людей, многие из которых сами становились центрами разветвлений. Вглядываясь, я подспудно стал понимать характер и цель их взаимодействий. Где-то это были личные отношения, но в основном деловые. Я буквально видел, как тонкие струйки влияния спускались от Губернатора зонтиками на других людей, а те в ответ выпускали другие лучи, в том числе к совсем неприметному человеку на отшибе общей картины. Тот, как наседка собирал под себя узлы смыслов, ценностей и влияния. Он не был напрямую связан с исполнительной властью, но его сеть покрывала весь регион, а нити тянулись дальше, в Центр, в то время как Губернатор всего лишь выступал марионеткой в куда более серьёзной игре.

Ладонь уже ничего не чувствовала от холода, её ломило, когда я выпустил окаянную статуэтку из рук.

— Я видел какие-то связи между людьми. Скрытые мотивы и пересечения! Это было так странно! – Ошарашенно проговорил я, отогревая руку.

— Вот видишь! Это же классно, знать как на самом деле всё устроено! Кто с кем и против кого! Этим же можно управлять, как ты не понимаешь! – Радостно воскликнула Дашка. – Ой, смотри у тебя также стало! – Показала она на мои глаза.

— Что там с ними? Дай зеркало! – Я глянулся и увидел странную картину – мои от природы синие зрачки изменили цвет. Один стал светло-голубым, как у хаски, второй позеленел! Выглядело это жутко, и я даже испугался. – Теперь все решат, что с нами что-то не так, с такими-то значками! А у тебя они почему одного цвета!?

— У меня линзы. Да и я не постоянно статуэтку с собой таскаю, только на важные встречи. Остальные и так прекрасно работают за деньги. У меня раньше никогда не было таких средств в распоряжении, и я даже не догадывалась, что они имеют такую силу! Почти всё можно купить! А что нельзя – можно получить по любви, — кокетливо подмигнула Дашка.

— Я все равно не верю в это предприятие! – Для ясности добавил я ей в завершение разговора. — но я с тобой исключительно из родственных чувств!

***

Пока наш рейтинг составлял ноль процентов, нами совсем не интересовались. Приходило несколько журналистов и блоггеров, похоже просто посмотреть на «диво чудное» и написать насмешливый пасквиль по результатам. Но Даша на встречах держала в руках свой амулет, и все они покинули наш штаб под большим эротическим впечатлением, а их посты, никак нами не оплаченные, взахлёб расписывали неизвестного, но удивительного кандидата «из ниоткуда».

Я занимался тем, что сидел со своей фигуркой так долго как мог и пытался выяснить какие ветры дуют снаружи, кого нам следует опасаться, и кто что задумал. Вектора расползались безудержно во все стороны, и чтобы понять, что каждый их них означает, приходило терпеть холод изо всех сил, сжимая ледяную скульптуру в руках. Это выматывало. Но и приносило плоды.

Однажды я нащупал чужой разговор, какие-то местные привластные решалы, решили подстраховаться и разгромить наш штаб, "чисто на всякий случай". Было известно время и планируемые силы. Я бросился к Дашке, та – к Рафаильевичу, а тот поднял трубку и мобилизовал свою службу безопасности. В общем, они их хорошенько и тихо отмутузили, как только те вылезли из микроавтобуса. Я возвратился по той же линии и последил реакцию «зачинщиков». Они были в панике, не понимая, что это за силы выступили против них, и какого они уровня. Во все концы были отправлены запросы, что это за люди и «чьих они».

Я представил какие им придут ответы и тихо посмеивался.

На фоне вакханалии в поддержку кандидатуры ПРЕЗИДЕНТА развернутой на «консолидированном медийном пространстве страны», наши потуги заявить о себе носили детский, невинный характер. Мы сидели тихо, хотя Даша, пользуясь своей магической скульптурой потихоньку завоёвывала себе сторонников в ближайшем окружении. Но что это все против шести каналов государственного телевидения? Нас спасало от потоков грязи только то, что никто не воспринимал нас всерьез. Портреты кандидатки настойчиво развешивались нашим штабом по всей стране, но это было жалкая альтернатива безудержному восхвалению СВЕТЛЕЙШЕГО. Он-то РАБОТАЕТ, а вы-то КТО?! Он ВСЁ ЗНАЕТ, а вы-то НИЧЕГО!

Время летело быстро, ближе к весне мы перебрались в столицу. Планировалась серия дебатов, и Дашка откладывала их по последнего, чтобы получить максимальный эффект от трансляции, надеясь запустить «лучи любви», как она выражалась, по всем каналам сразу. Была и еще одна надежда, что все эти дежурные кандидаты снимут свои невнятные кандидатуры в её пользу под влиянием её чар. Это тоже надо было сделать в последний момент, чтобы Администрация не успела среагировать.

Я тут понадобился для того, чтобы подготовить почву. Кандидатов было больше двух десятков, и только сняв самых ведущих можно было получить плюсом процентов пятнадцать. Остальных надо было добирать в чужом стане и среди тех, кто никогда не голосовал. Мы рекламировались на стиральных порошках, средствах для мытья посуды, заявляя, что «при нас будет чище», на сахаре и сливочном масле – с соответствующими продуктам замечаниями. Дашка как мантру повторяла свою идею про равные возможности и отсутствии ограничений, примате личной свободы и борьбе с привилегиями, но её упорно спрашивали про пенсии и зарплаты бюджетников.

Моё познание окружающего мироустройство благодаря фигурке вышло на новый уровень. Теперь я был твёрдо уверен, что честных людей во власти нет, за деньги можно купить, что угодно. Что страной управляет тонкая прослойка, присосавшаяся как клещ политически-олигархическая клика. И от этого, наша затея казалась мне всё больше самоубийственной. Даже если фигурка сработает, Дашка попадёт во второй тур, что мешает этим людям взорвать кандидата, здание с кандидатом, район с кандидатом, да хоть целый город с кандидатом, чтобы только не допустить малейшей угрозы своему тщательно выпестованному благополучию?

Мы были с ней круглосуточно: я, охрана и еще несколько человек из штаба. Хаотично меняя гостиницы и квартиры, мы покидали здания через чёрный ход, пользовались проходными кафе, магазинами или торговыми рядами. Отказались от личных телефонов и пользовались нарочными.

«Мне бы только дотянуть до дебатов» — заламывала руки Дашка. С каждым днем она все больше вживалась в роль, поглощая тома информации по разным аспектам государственного устройства, которые ей готовил штаб. Я со своей стороны вносил в эти официальные данные свои неформальные пометки: кто у кого берет, кому сколько заплатил, с кем спит и где имеет собственность. В стане правящей верхушки оказалось столько «спящих» агентов, которые, в основном косвенно подвязались на Западе, а здесь «просто зарабатывали деньги». Что они говорили про страну и своего Деда за между собой за закрытыми дверями – мама дорогая! Было видно, что гниль сидит глубоко, проедая насквозь всю вертикаль. И невинный в этих кабинетах был только черный кобель лабрадора, и то, потому что кастрированный.

Неумолимо приближался день, когда карты будут брошены. Если амулет действительно обладает такой силой, как обещала тётка, то его действие, умноженное на магию телевидения должно дать нам шанс зацепить сердца «ядерного» электората. Там, где уже двадцать лет разумные доводы бессильны, должны были сработать сильные чувства.

Дашка похудела, лицо её заострилось, но это пошло ей только на пользу. Она стала выглядеть моложе своих лет и еще похорошела. Всегда коренастая и в теле, теперь она постройнела, и её большая грудь на фоне утончившейся талии теперь смотрелась особенно смачно.

— Лично я бы проголосовал бы просто за твои сиськи! – Ободрял я её.

— Так ведь так и будет! У меня амулет так и работает, вызывает влюбленность и симпатию. Поэтому да, за сиськи и будут голосовать! Нам бы только пройти во второй тур, а там всё резко изменится, я тебе говорю! Как только люди почувствуют, что есть реальная альтернатива, они нафиг сметут Гаранта со всей его сворой к ебене матери!

— Я поражаюсь твоему оптимизму, но преклоняю перед ним голову! Настрой боевой и это хорошо! Но даже если всё получится, как ты справишься с такой работой, я не представляю. ОН же ВСЁ ЗАНАЕТ! А ты?

— Не путай начитанность с умом. ЕГО главная фишка – не предпринимать ничего пока не наступит окончательный пиздец. Потом он появляется в желтом отечественном седане и «даёт указания». Хотя рачительный хозяин до всего этого бы просто не доводил. И так во всём, чего не коснись. Везде провалы, закиданные деньгами и штурмовщиной. Помнишь у него был Премьер, который «один год работал, а второй балду пинал». ОН сам так сказал. То есть у него Премьер год пинает балду, а он на это спокойно смотрит. То есть с позиции любого здравого управленца ОН полный ноль с единственной палкой!

— Надеюсь, ты эти мысли оставишь при себе, а то нас всех повяжут за дискредитацию Светлейшего?

— Нас и так повяжут, стоит нам хотя бы высунуть голову из болота. Поэтому смотри, братик, сканируй угрозы, ищи решения – вся надежда только на тебя!

***

На первые дебаты Дашке достались три кандидата от других мелких партий. Вполне подкованные ребята. Каждый из них пытался доказать свою компетентность. Сыпали статистикой, цифрами, спорили до хрипоты. Одна Дашка стояла и улыбалась, зажав в руке, то, о чем догадывался только я. В те редкие моменты, когда слово доставалось ей, она смотрела прямо в камеру и говорила тихо и неторопливо, почти нежно, и сразу казалось, что это – мамочка, а остальные — дети, которые копошатся под её присмотром в песочнице. Не представляю, чего ей стоили эти полчаса в эфире! Она буквально упала к нам в руки, выйдя из-под софитов. Рука была ледяная, кажется, она даже отморозила ладонь. Я быстро спрятал статуэтку в футляр, стараясь не касаться её холодной поверхности. Мы отнесли сестру в машину, петляли по городу, сменили пару парковок, а потом вышли в ТЦ, проскочили насквозь в толпе, спустились в метро и никем не замеченные доехали до дежурной квартиры в отдалённом районе.

Но на следующий день о Дашке заговорили! Да как! Взахлёб! Будто весь мир сошел сума! В СМИ, блогосфере, соцсетях каждый, кто видел вчерашние дебаты пытался объяснить именно свои внезапно вспыхнувшее чувства к неизвестному ранее кандидату. Передачу тут же порезали, выкинув всех других участников, и вкрадчивые доходчивые объяснения Даши пошли циркулировать по телефонам и мониторам страны!

На штаб свалилась лавина запросов. Все хотели встретиться с кандидатом — женщиной, позадавать вопросы внезапно взошедшей звезде. Я сидел в тихой комнате и шерстил стан оппонентов. Да что «стан», это была целое государство в государстве, банда, повязанная чёткими схемами и связями, держащая в своих крепких руках все финансовые и медийные потоки внутри и наружи! Еще вчера они знали, как ВСЁ БУДЕТ. А сегодня утром помощники несут им цифры, и у них по старой привычке хищников дыбится шерсть на холке от нехороших предчувствий. Слишком хорошо они понимают, как по отечественному обыкновению сметается старая команда вместе с её реестровыми номерами недвижимости и счетами. И сразу рождается мысль, одна на всех – устранить угрозу, пока она не разрослась! КАК они могли пропустить ТАКОЕ на телевидение?! Кто позволил?!

У директоров каналов, которые вчера транслировали дебаты в прямом эфире сегодня будет беспокойный день и не ясно, все ли они закончат его на своих прежних должностях. В странном магическом эфире статуэтки между испуганными людьми разлетались проклятья и ругательства, инфосфера наполнилась запросами и справками. Кто такая? Простая обывательница из региона? Кто пустил?! Кто за ней стоит?! КТО?!

Все переводили стрелки друг на друга, разводя руками. Помощник, тот, что звонил Камфиловой, резко «заболел», взял билет в один конец и улетел на Тенерифе. Сама она в ужасе отбивалась от звонивших ей из самых высоких кабинетов, наслушавшись за день про себя такой нецензурщины коей хватило бы на целый барак осУжденных; заперлась в кабинете и пила коньяк, всхлипывая и проклиная свою работу. Но перед этим успела дать команду проверить все бумаги!

Был за шкирку пойман в аэропорту Председатель несчастной «Партии Советов», который тут же сдал все тарифы, и кто сколько взял. Только глубокое раскаяние и передача незаслуженно полученных средств эмиссарам тут же, на месте, спасла несчастного функционера от немедленного небытия. В этих кругах не шутят совсем, у них нет такой функции. Только если по заказу и на Прямой линии. Десятки сотрудников избиркома кинулись перепроверять наши документы. Найти одну неверную запятую! Всего одну! И они искали, пока на верхнем этаже не прорвало трубы. Ну как прорвало. Прорвали. И через час весь избирком до самого потолка плавал в кипятке. Это была лично моя заслуга, полностью спланированная и устроенная мною диверсия.

На это счет закон не имел вариантов. Кандидат был зарегистрирован, если отзывать мандаты, то у всех, так как уничтожены были документы всех выдвиженцев. А выборы через две недели. «И конечно страшно, но кто такая эта Дарья Витальевна против СВЕТЛЕЙШЕГО ГАРАНТА и БЛАГОДЕТЕЛЯ?! Никто! Поэтому, хоть и тревожно, но мы сделаем вид, что так и было задумано.».

Я никогда не думал, что одни и те же мысли могут одновременно рождаться в таком количестве лысеющих голов. «Не пускать в эфир, сорвать листовки, вымарать из памяти за следующие две недели и желательно похоронить!».

Мне приходилось сканировать сгущающиеся тучи почти круглосуточно. Рука, держащая амулет перестала реагировать на холод и даже когда не держала статуэтку была прохладнее остального тела. Восемь покушений! От автомобильный аварий, до снайперов и это только за три дня! За нас взялись всерьёз. Мы уворачивались от угроз в замысловатом танце и ждали, ждали последнего эфира. На нём должны были быть основные клоуны, многолетние оппоненты Деда, неотделимые от её правления, как вши от дворовой собаки. Этот эфир обязаны были отменить, снять под любым предлогом, спалить телебашню! Но, как назло, секретарша директора канала за весь день так и не смогла соединить звонивших с его кабинетом, заработав себе этим целую квартиру в неплохом районе, а мобильники совсем не ловили, так как связь на этаже была заглушена, что вообще оказалось копеечным делом. Эмиссары с «башен», прорывавшиеся лично и вычисленные мною с помощью амулета, не доезжали до нужного этажа, оказываясь связанными в темной глухой комнате телецентра до окончания эфира.

И вот вся страна припала к экранам. Они снова увидели свою любимицу! Да что страна, даже другие кандидаты, включая бессменного Тывлинского смотрели на неё с нескрываемой симпатией. Это был триумф! Даша источала такое вселенское обаяние, что против её чар наверно не мог устоять никто! Все полчаса камера почти непрерывно была направлена на неё! Ближе к концу эфира, несгибаемый коммунист признался Дашке в любви и снял свою кандидатуру, призвав всех других несгибаемых коммунистов голосовать за эту «Великую женщину». Циничный мужлан от левых, тоже повинуясь общему порыву бросил условный мандат к её ногам, и витиевато выругался в почтении. Не понимая, что происходит, кандидат от умеренного центра, не имеющий вторичных половых признаков, но тонко чувствующий конъюнктуру сделал то же самое. Это был фурор! Скандал! Шок и фантастика!

Дашка выходила с эфира под аплодисменты и крики всех присутствующих в зале. И где-то далеко в этот момент грустил и кусал наконечник ручки всего один человечек.

***

Мы увезли её как можно дальше. Спрятать знаменитость было очень сложно. Пришлось переодеваться, использовать электрички и прятать лицо. Штаб продолжал работать. Я связывался с ним по защищенному соединению, и старался не использовать один и тот же адрес дважды. Они сообщали данные опросов, я указывал на проблемные участки и называл ключевых людей для воздействия. Даша целыми днями ходила как тигр в клетке по комнатам, не находя себе места. Нас не нашли. Хотя искали очень широко и прилежно. Полиция даже прошлась по дачному посёлку, где мы скрывались, но хозяин, давший нам приют был проинструктирован и, к тому же, стал ярым приверженцем Дашки за время её пребывания.

Провластные газеты выходили с насмешливыми заголовками, типа «Исчезнувший кандидат». Но это уже не на что не влияло. В стране было почти девяноста пять тысяч избирательных участков. И при низкой явке в каждом из них может быть вброшено до половины бюллетеней тех «кого надо». Это чудовищное количество объектов! Дашка записала для Интернета видео, где просила людей пойти в наблюдатели и разобрать для работы участки по всей стране. Удивительно, но многие откликнулись! Помогли и другие партии, кандидаты от которых отказались от выдвижения в пользу Дашки. Особенно большие и проблемные участки я отрабатывал лично, в крупных городах, гарнизонах, тюрьмах. Где обычно голосование было под 100% за нужного власти кандидата. У каждого председателя комиссии нашлось что-то своё, чем он не готов был пожертвовать. И это гарантировало хоть какой-то шанс невмешательства.

Дни голосования неуклонно приближались. Нужен был еще один выход, финальный решающий удар и мы доверили его тоже Интернету. Дарья просила показать ролик родителям, бабушкам и дедушкам, всем, кто сам не может или не любит смотреть новости подобным образом. В нем она снова говорила о любви, равенстве, счастье и благоденствии. Говорила тихо и трогательно, стараясь достучатся до каждого сердца. Всего три минуты на фоне аляповатых обоев дачного домика. Но это было сильно! Никто не может устоять против любви! Ролик промчался по национальному интернету как тайфун. В мире он тоже невзирая на языковый барьер проник в сердца миллиардов людей своей простой идеей. Казалось, все проблемы планеты отошли на второй план перед этим посланием любви!

И мы затаили дыхание. В последний день выборов явка была рекордной. Восемьдесят процентов! Такого не было со времен плановой экономики! Сколько из этих голосов наши? Три, пять, десять процентов?!

Мы эвакуировались с нашей дачи на трех микроавтобусах, усиленные сотрудниками двух ЧОПов, заранее проверенных мною. В штабе царила завороженная тишина. На экране транслировался сайт избиркома. Дашку встретили как суперзвезду длительными искренними аплодисментами. Я на всякий просканировал ближайшие строения в поисках зловредов, но их на удивление не оказалось. Мы уселись и стали ждать. Данные поступали мучительно медленно, от Дальнего Востока волна результатов всё нарастая катилась в сторону столиц. Наш столбец рос. Пусть не так быстро и круто, как графа ГАРАНТА, но уверенно держась вторым. Теперь интрига была только в одном. Наберет ли Дед как обычно более 50% сразу или свалится во второй тур. Который нужен был нам как воздух!

Отчиталось Закавказье, там любовь к СВЕТЛЕЙШЕМУ была неугасаемой. Стали поступать данные столиц. Шутка ли, в двух городах почти десятая часть всего электората! И это была победа! Цифры Деда резко просели, до 48%, а наши взлетели до 32%! Всё! Второй тур обеспечен!

Было одиннадцать утра. Оставалась неподсчитанной самая малость, которая не могла сильно изменить общую картину. Мы сделали то, что не удавалось два десятилетия! Все кричали и плакали. Я схватил Дашку в охапку, и кружил её по залу называя всякими некрасивыми словами! Тетка бы гордилась ей! Нами! Все же я тоже приложил к этому силы! Столп, казавшийся непоколебимым и вечным был повержен! Теперь только он и мы! И куда теперь его завывания о национальной гордости, подкрепленные дорогой Столица- Столица против наших уверений во вселенской любви?!

Нет! Теперь его карта будет бита причем унизительно и показательно! В этот момент у меня уже не было в этом никакого сомнения!

***

В полдвенадцатого утра в здание бизнес-центра, где располагался наш штаб отвесно через перекрытия вошел снаряд, развивший на финальном отрезке скорость 12 махов, и пронзивший здание до нижних этажей еще даже не взорвавшись. Следом шла детонация, которая разметала остатки монолита и стеклянной облицовки фасада на три квартала в округе. Никто ничего не успел почувствовать. Число убитых и раненых в это рабочий день в центре столицы исчислялось сотнями. Большинство тел даже не удалось опознать.

Теракт. "Какая неприятность". "Чудовищное злодеяние". Все СМИ вышли в трауре. Из-за смерти кандидата второй тур был отменен, и Гарант как законно избранный Президент продолжил выполнять свои тяжелые обязанности следующие шесть лет.

***

Высокая резная дверь отворилась и бесшумно ступая по ковру в кабинет вошел посыльный.

— Да, проходите! Я давно вас жду! – Вкрадчиво проговорил Хозяин. – Вы нашли?

— Да, всё нашли, Семён Семенович, как Вы и говорили! Перекопали все руины, просеивали грунт! – Вошедший, имевший армейскую выучку выложил на стол бархатный мешочек.

— Хорошо, вы свободны!

— Слушаюсь!

Когда посетитель ушел, Хозяин высыпал из мешка на стол две фигурки. Одна олицетворяла Кролика, символ безудержной страсти и постоянной готовности к плотской любви. А второй сверкнул тремя парами глаз. Это был Паук – специалист по сетям и выжиданию. Мужчина удовлетворённо хмыкнул и выдвинул верхний ящик стола. В нем была шкатулка. Внутри лежали очень похожие на те, что были на столе статуэтки. Тоже две. Одна олицетворяла Дракона, мифическое существо, способное предвидеть действия любого человека, а вторая была похожа на Кота, который созерцательно смотрел будущее и видел его, как бы далеко оно не находилось.

Новые фигурки добавились к старым, дверь ларца закрылась, и шкатулка снова скрылась в ящике стола. "Наебать хотели, пидарасы!" — В величественном антураже властного кабинета эти простые и злорадные слова, сказанные голосом Президента, казались чуждыми и нелепыми.

— Что там дальше у нас по протоколу? – Успокоившись спросил Хозяин, нажав кнопку селектора.

— Господин Президент, пускаю следующего посетителя! — Доложил секретарь.

Неотложные дела огромной страны требовали неусыпного внимания своего "раба".

***