Чего мне не хватает? Что я опять здесь делаю? Желание одержало надо мной верх. Брожу по этажам, как одержимый, ищу эту малорослую, веснушчатую девчонку. С витрин недобро смотрят элегантные манекены, их неживые взгляды злорадствуют, лишают присутствия духа. Аси нет нигде. Обошел несколько раз стоянку, покружил по этажам, заглянул в туалеты. Не знаю, почему я так хочу ее видеть, эту вульгарную, распущенную хуесоску. Она не старше моей Майи, хорошо одета, явно из благополучной семьи. Тогда зачем она этим занимается?
Я зашел в тупик — справа женская уборная с длинным рядом кабинок и раковинами напротив, слева — мужская. Нетерпение и слепое стремление во что бы то ни стало заполучить желаемое затуманили мой разум, сузили взгляд до точки. Я не замечаю людей, натыкаюсь на двери. Нужно взять себя в руки и убираться отсюда. Потерянным взглядом я окинул пустые уборные. Обернулся на скрип дверцы и врос в пол от изумления и радости. Из первой кабинки вышел грузный мужчина в поношенном костюме, поправляя на ходу ремень, а за ним прошмыгнула она.
— Ася, привет, — от волнения я схватил девушку за тонкое запястье, — Я как раз ищу тебя.
Девушка остановилась и любопытно посмотрела мне в лицо снизу вверх. Все то же веснушчатое, юное личико. Уверен, она узнала меня, едва заметно улыбнулась краешками губ. Мужчина, как видно — довольный клиент, медленно, тяжело удалялся по коридору, не желая знать очередного клиента юной минетчицы.
— Привет, Арсений, расценки помнишь?
Я кивнул, не сводя глаз с ее лица. Ася невольно отвела взгляд. Казалось, она не спешит, тянет с оказанием услуги. И я не ошибся.
— Давай подождем пять сек, — пояснила она свое промедление, напряженно вглядываясь из коридора в дверцы кабинок.
Наконец, в середине ряда щелкнула щеколда и через несколько мучительно долгих секунд дверца распахнулась. Я обомлел, от неприятного удивления дар речи покинул меня. Из кабинки мужского туалета вышла Майя — моя дочь, мое сокровище, моя любовь. Она смотрела в пол, прошла к раковине, склонилась и пустила воду. Следом из кабинки вышел мужчина за сорок, одетый не опрятно и безвкусно. Майя набрала в рот воды, прополоскала, играя щеками, и выпустила воду, потом умылась и бодро направилась к выходу, где стояли мы с Асей.
Теперь настала очередь Майи застыть на месте от неожиданности. Совладав с эмоциями, она преодолела последние метры и, стараясь сохранять хладнокровие, посмотрела на меня, неловко переминаясь с ноги на ногу. Немой диалог взглядов закончился примирением с действительностью. Хотелось бежать, кричать, схватить дочку и трясти ее хрупкое тельце, кричать, бежать. Чем я лучше, совративший собственную дочь, жаждавший Асю в туалете торгового центра, отдавший жену на пользование чужим мужикам?
Мы шли молча, только Ася беззаботно тараторила обо всем, что ей казалось забавным и примечательным. На третьем этаже расселись за круглым столиком с фастфудом. Ася с аппетитом принялась за гамбургер, пока мы с дочерью, стараясь не смотреть друг на друга, молчали и размышляли каждый о своем. Подозреваю — наши размышления встретились в одной точке. Сожаления не было на лице Майи, глаза опущены, но это лишь от того, что не удалось удержать ее ремесло в секрете от меня. Положение становилось невыносимым.
— Уммм, прикол! Видели моего клиента? — с набитым ртом и полная нетерпения сообщила Ася, — Он с женой здесь! Тетенька такая, в возрасте, возле эскалатора ждала…
Я ответил принужденной улыбкой. Цинизм, которым упивалась девчушка, потряс меня еще сильнее. Хотелось сорваться и убежать. .. от самого себя.
— Май, норм клиент попался? — не замолкала Ася, — Я щас доем и у меня еще Арсений — постоянный клиент. Учись!
Майя подняла на меня глаза, новость о моем постоянстве еще больше удивила дочку.
— Это — мой папа, — чуть слышно сказала Майя.
Ася поперхнулась, запила из синего картонного стакана и громко рассмеялась. Чем дольше она смеялась, тем очевиднее становилось ее притворство, ее злорадство, ее бесчеловечность. Я сжался, втянул шею, люди вокруг начали оборачиваться. Какая-то малолетка заставила меня побледнеть. Выражение равнодушия и сдержанности сошло с лица дочери. Вдруг Ася состроила гримасску плутовки, застигнутой у чужого тайника.
— Вот вы глупые! — Ася сменила тон на более доброжелательный, лишь бы сказать что-нибудь в утешение, — Успокойтесь вы, всякое бывает. Вот если бы ты Майке на клык навалил…
Щеки дочери вспыхнули, она опустила глаза в стол и не издала ни звука.
— Да, ладно! — не сдержала порыва Ася, — Вы серьезно?
Наши лица и молчаливое согласие говорили сами за себя и даже если бы мы начали отрицать, это бы послужило лишним доказательством ее правоты. Ася отложила недоеденный гамбургер, задумчиво обтерла салфеткой губы и прищурилась.
— Значит, у вас было… хм… Май, а зачем тогда со мной пошла? Только не говори, что из-за денег…
Дочка отрицательно завертела головой. Слезинка покатилась по ее щеке. Ася грубо большим пальцем смазала слезу и заключила: "Короч, тоже мне катастрофа, пошли отсюда". Мы молча спустились на стоянку, нашли ряд D, поблизости в ряду безликих капотов моргнули оранжевые огни. Ася теперь не тараторила, она тщательно подбирала слова, чтобы сгладить впечатления от раскрытых внезапно нелицеприятных секретов.
* * * * *
— Пап, поехали на дачу? — обратив умоляющий взгляд, спросила с заднего сидения Майя, — Все втроем.
Теперь, после всего этого, Ася казалась скорее спасителем — она так ловко лавировала между порочными фактами и гнусными названиями тех поступков, которые мы с таким рвением насовершали, что казалось, в ее отсутствие депрессия и сожаление о сотворенном просто задавит нас.
— Не поедем на дачу, — твердость вернулась и в мой голос, — домой поедем, мамы не будет до утра.
Я уверенно вел машину, попутно поглядывая в зеркало на болтающих подружек.
— Ебались?
— Нет, сосала несколько раз, — ответила Майя.
Всю дорогу до дома девчата не смолкали, Майя успокоилась, тревожные мысли улетучились и у меня. Невероятно, но мокрощелка с ТЦ примирила нас с мыслью о собственной порочности. Мир заиграл яркими красками. Возле подъезда мы вышли из машины и я увидел в свете дня этих падших ангелочков: обе худенькие, Майя чуть выше ростом, обе в обтягивающих черных джинсах с порезами на коленках, обе в длинных рубашках навыпуск.
Мы поднялись на лифте и вот уже стоим у двери. Нет ни сомнений, ни сожалений, ни раздумий. Я вставил ключи и отворил дверь, пигалицы вошли внутрь и первым делом направились в ванную. Не дошли двух шагов, Майя повернулась и замерла в бледном свете, падающем из двери спальни, Ася встала рядом. Я поспешил к ним, новый удар ожидал меня на моей собственной кровати — Карина спала, голой распластавшись на кровати в компании нескольких мужчин. Теперь трудно называть их знакомыми или незнакомыми. Вопреки моим прогнозам, эта блядь решила воспользоваться нашей квартирой.
Я закрыл дверь, негодование начало пробуждаться в моей груди.
— Ну и семейка… — протянула гласными Ася.
— Идите в детскую, я за шампанским — сегодня кутим!
Я принес с кухни холодную темно-зеленую бутылку, прихватил с разоренного саранчой стола початую бутылку Мартини и несколько чистых фужеров. Хлопок пробки и даже искристые струи по стеклянным стенкам фужеров не вызвали столько восторга, сколько принесла холодная пенистая жидкость. Хотелось выпить чего покрепче. Девчонкам напиток пришелся по вкусу, обе скоро захмелели, раскраснелись и хихикали по малейшему поводу. Я сел на пол, как той ночью, когда моя девочка еще была совсем невинна. Вдруг страшная догадка засвербила в мозгу, лишая меня последней надежды.
— Девчата, а вы давно знакомы?
— С первого класса, — задорно ответили подружки.
— А в торговом центре давно промышляете? — я подмигнул в тоне дружеской задушевности.
— Месяца два, — похвасталась хмельная Майя, — А Ася — почти год!
— Арсений, не сиди на полу, забирайся к нам, — позвала Ася.
Девчонки сидели рядышком, оперевшись спинами в стену и поджав ноги. В силу нежного возраста они выглядят такими трогательными и невинными. Стоило мне подняться, Ася отползла на край и увлекла за руку подругу — такую не знакомую мне родную дочь Майю. Я опустился на другой край, подложив под спину подушку. Ася впилась в меня взглядом дикой кошки, отставила фужер и на манер хищницы поползла в мою сторону, вызывающе вращая задом. Не позволяя опомниться, она прильнула к моим ногам и принялась за ремень. Я потянул глоток шампанского. Майя с любопытством смотрела на разыгрывающееся представление и тянула из фужера.
Цепкие пальчики ненасытной мокрощелки расправились с ремнем и пуговичками брюк, юркнули в разрез и я ощутил теплое прикосновение. Умелые ручки извлекли мой пенис. Хотелось помочь, встать и избавиться от брюк, но инициативой владела юная бестия. Она провела по стволу ручкой, слегка сжала пальчики под самой головкой и чудесным образом член затвердел как каменный.
— Показывай, — сказала Ася, обернувшись к подруге.
Майя попробовала повторить движения подруги, но образа дикой кошки не получилось, если только самую малость и кошка была несколько обескуражена. Майя дотянулась до моего паха, скользнула взглядом по моему лицу, щеки ее вспыхнули и одним движением она поглотила головку, словно боясь заколебаться и в итоге отказаться от демонстрации своих возможностей. Вся головка оказалось в жарком ротике дочери. Ася удовлетворенно похлопала подругу по плечу и похотливо глядя мне в глаза, принялась расстегивать пуговички на рубашке. Шаг за шагом полы рубашки освобождались друг от друга, пока наконец Ася не растянула их, кокетливо глядя на меня. Без всякого намека на лифчик упруго выпирали две грушевидные формирующиеся округлости с бледными сосочками. Даже в этом подруги были схожи.
Майя с воодушевлением старалась над моим членом, но слишком большая для ее ротика головка не давала свободы действий. Ася передернула плечиками, чтобы избавиться от рубашки и оттолкнула неумеху. Губки более опытной членососки проворно сопроводили мой ствол на пути к блаженному соприкосновению с гортанью. Ей тоже доставляло не мало труда держать рот широко раскрытым, но в отличие от Майи каждое действие приносило мне немало удовольствия. Не только эстетического, но и физического. Ася обладала выдающимися способностями, ее головка старательно работала на моем стволе. Дочка, временно освобожденная от сосания, последовала примеру подруги и тоже сняла рубашку.
До последнего тонкие губы сжимали мой член, пока не сомкнулись на кончике залупы. Я извернулся и встал с кровати, чтобы сдернуть с себя брюки, сорочку и вернуться на кровать. Девчата не отставали, извиваясь бедрами, они стянули тесные джинсики и остались в одинаковых ажурных трусиках. Переглянулись, поджали коленки, стащили и их. Голенькие лобки имели следы бритв и пробивающиеся черные точки. Грудки обеих вздымались при каждом вдохе, обе синхронно раздували ноздри при глубоких вдохах. Что дальше? Майя вообще девственница? Или уже успела продать себя в общественном туалете? Смотрят обе на меня, ждут, язычками проводят по обсохшим губам.
Лишенная предрассудков Ася не дождалась от меня инициативы, не прочла в глазах ничего, кроме нерешительности и испуга. Девчонка извернулась и уперлась коленями в край кровати, а грудью и головой в матрац. Вот так, стоя передо мной раком, непристойно оттопырив зад, Ася сделалась такой беззащитной и доступной. Попка красивая, гладкая, но такая по-девичьи худенькая. Из щелки заметно сочится мутно-белая смазка, источая тонкий аромат. Чего ждать? Препятствия на полпути? Или бездонной пещеры? Я подошел, расставил ноги, ее свисающие миниатюрные ступни касались моих коленок. Кладу руки на ее попку. Теплая, бархатистая, аппетитная. Маленькая звездочка пульсирует, приоткрывая свои края.
Головка уперлась в смоченные половые губки, надавливаю — проходит между мягких кожаных краев вагины. Канал сжимает меня. Ася застонала тихо, протяжно, жалобно. Член входил, медленно раздвигая свод влагалища. Препятствий нет. Вот уже половина ствола скрылась внутри, тугое сжатие в кольце половых губ. Хоть и скользко, но плотное обволакивание члена побуждает мои глубины ускориться с выплескиванием. С трудом задвинул член до конца. До конца тоннеля, но не длины члена. Ася сжалась и отстранилась, ее оттопыренные пальчики уперлись мне в живот. Слишком велико было искушение смять жалкое сопротивление, но дальше нельзя.
Майя, раскрыв рот от любопытства, наблюдает за нами. Убедившись в тщетности моих попыток насладиться подружкой, сама становится раком возле Аси. Медленно, без резких движений я вынул член, розовая манжета кожи до последнего тянулась, не желая выпускать полюбившийся хуй. Проникновение, краткое и тугое, только разгорячило меня, кровь забурлила в венах, пульс громко отдавался в ушах. Я отступил от Аси и переместился к дочери. Майя повторяла за подругой. Даже тугая звездочка также пульсировала, открывая розовые глубины складок. Я приставил раскаленный член и надавил. Надавил еще раз, сокрушительная волна накатила и требовала все более сильных стимуляций. Я толкал бедрами, пытаясь быстрее вдавить хуй. Распаленный мозг уже отказывался понимать, что целка мешает проникновению. Но каждое прикосновение залупы к половым губам раскатами разносило блаженство, с трудом я удерживал поток спермы в своем жерле.
Справа от меня мутным пятном появился свет. Открылась дверь спальни и на пороге предстала распутная Карина. Изможденная, растрепанная, нагая. Она смотрела на меня затуманенными глазами. Медленно, пошатываясь она начала двигаться. Я стенал, дергался, с трудом сдерживал бушующий ураган. Карина не сводила с нас взгляда, рукой поджала истекающую спермой промежность и смотрела. Прямо мне в глаза. В ее взгляде было столько сожаления и скорби. На лице выражалось страдание, а на губах застыл вопрос: во что мы превратили семью, следуя грязным страстям?
Сперма с силой ударила на бархатистую кожу дочери, новые и новые залпы сопровождались неимоверным блаженством, я рукой сцеживал ствол, касаясь гранями пальцев края грибовидной головки. Попка девицы покрылась мутной, водянистой, липкой жижей.