1
Мексика. Рио Верде. Пригород. 1974 год.
Синий старенький велосипед мчался по тротуару пригородного района. Крепкие молодые ноги резво крутили педали. Длинные чёрные волосы развевались за спиной велосипедистки. Девушка в коротких шортах была вся мокрая от пота, на спине к тому же висел рюкзак. В этот майский день стояла жуткая жара, и Кармен Кортес жаждала побыстрее добраться домой и упасть под вентилятор.
Но перед этим ей необходимо было заехать в одно место. Она остановила велосипед в нескольких кварталах от своего дома. Подошла к двери одного из ничем не примечательных бедных домов с обветшалыми стенами и москитной сеткой на двери. Дважды настойчиво постучала. В дверном проёме показалась заспанная рожа её приятеля Карлоса.
Двадцатилетний молодой мексиканец в белой майке вышел на порог. Его руки от плеч до кистей украшали различные татуировки.
— Ааа, Кармен, детка! Я знаю зачем ты пришла, но сейчас ничего нет.
Брюнетка грязно выругалась и стукнула ладонью по стене:
— Какого чёрта, Карлос! Как я не зайду у тебя ничего нет! Мне то нужно всего немного, один косячок скрутить. Я заплачу сразу, вот держи!
Темноволосая мексиканка протянула парню смятые купюры, тот лишь равнодушно посмотрел на бумажки и пожал плечами:
— Этого мало, Кармен, ты же знаешь.
— У меня больше нет! Эти деньги я итак стырила у отца! Моя чёртова семейка нихрена не богатеет, чтоб ты знал. А моя сраная работа, позволяет только купить новую пару трусов, да прокладок на красные дни! Бери, что есть. Остальное в долг.
— Приходи вечером, сеньорита, тогда и поговорим.
Кармен раздула ноздри. Её большие карие глаза метали молнии. Но спорить с этим парнем было бесполезно. Девушка развернулась и потопала к своему велосипеду, сдерживая злость. Карлос Рамирес смотрел ей в след, а точнее на крепкую молодую задницу, обтянутую тканью коротких шорт.
— Жду вечером, Кармен!
Девушка села на велосипед и укатила, не попрощавшись. Карлос хмыкнул и вернулся в дом.
— Кто приходил? — глядя в экран телевизора, спросил его приятель.
— Кармен, — протянул её имя Карлос.
— О, Кармен! Хороша девка, но та ещё сука! Я думаю она лесбиянка.
Карлос упал на диван рядом с другом:
— С чего ты взял?
Родриго Санторо отхлебнул холодного пива и посмотрел на приятеля:
— А ты знаешь хоть одного чувака с района, с которым она мутила? Или трахалась? Хоть одного парня? А?
Карлос хмыкнул и призадумался. А ведь действительно. Кармен Кортес была очень хороша фигурой, немного грубовата лицом, но довольно симпатичная девица. Такую бы давно кто-то оприходовал, но нет. Не одного случая Карлос припомнить не мог. Он лишь пожал плечами:
— Ну вот вечером и проверим.
***************
Кармен в одних трусах лежала на своей кровати, а её тело блаженно обдувал холодный воздух, разгоняемый вентилятором. Девушка чуть задремала, но её разбудил скрип двери.
— Господи, Кармен! Прикройся, пожалуйста!
Молодая брюнетка закатила глаза. Её мать покраснела и отвернулась.
— В чём дело, мама? Сисек не видела?
— Перестань говорить грязные вещи.
— Сиськи? Это грязные вещи? Ой мама, я тебе поражаюсь. У тебя ведь тоже есть сиськи, в два раза больше моих, между прочим.
Мария Кортес, сорокапятилетняя женщина, ревностная католичка, вспыхнула от такой наглости, но ничуть не удивилась. Из уст её дочери и не такое вылетало. Мария не могла понять, когда они с мужем упустили дочь, и та пошла своей кривой дорогой, которая, как часто говорила Мария, приведёт её за решётку. Мария знала, что дочь гуляет в плохой компании, среди которой есть юноши, приторговывающие наркотиками. Но Кармен так сильно отбилась от рук, а слабовольный характер матери совсем не справлялся с упрямой, наглой дочерью. Её муж Антонио на всё закрывал глаза, он был тщедушным отцом, который спускал всё с рук дочери. Мария пыталась сама исправить поведение Кармен, но дочь ментально и характером была сильнее её, вечно заставляя мать капитулировать и причитать за закрытой дверью. И сейчас эта нахалка лежала на кровати с раздвинутыми ногами и голой грудью.
— Кармен! Твой рот переполнен ядом, как ты можешь говорить такие вещи?
— Господи, мама…
— Не упоминай имя…
— Хватит! Это моя комната, как хочу, так и хожу тут! Что тебе надо?
Вот и сейчас Мария вынуждена была закрыть глаза на хамство отбившейся от рук дочери. Мать лишь тихо ответила:
— Ужин готов. Мы ждём тебя.
— И что на ужин? Опять сраные спагетти с сосисками и острым, как жопа Сатаны, соусом?
Мария снова вспыхнула и вышла за дверь. А уже оттуда произнесла:
— Кармен, в тебе сидят бесы, дочка. Не хочу слышать такие выражения, пожалей мать.
Кармен лишь захохотала. В отличии от религиозной матери католички, девушка скептически относилась к Богу и часто подтрунивала над матерью. Ей доставляло удовольствие видеть, как в изумлении открывается мамин рот и краснеют щёки. Как она хватает губами воздух, пытаясь что-то сказать. Её смятение и шок очень веселили Кармен. Но девушка любила свою мать, и любила её не так, как положено дочери.
****************
Вечером Кармен отправилась к Карлосу. Она долго убеждала себя не идти, но так хотелось дунуть косячок и расслабиться после тяжелого дня в душном колледже для бедных. Ей было стыдно даже ходить в это место, так как все знали, что туда берут всяких отбросов. Впрочем, Карлос тоже там учился, правда всего полгода. Потом его выгнали за то, что торговал травкой на школьной парковке.
Кармен трижды постучалась в дверь.
— Рамирес! Открывай!
В этот раз дверь открыл уже не тот заспанный парень в майке. Карлос был одет в чёрную футболку, на груди висела золотая цепочка и от него пахло дешёвым парфюмом, а не потом.
— Входи, детка. Родриго кое-что принёс.
Внутри было темно, лишь экран телевизора служил источником света. Родриго сидел над журнальным столиком и скручивал косяк за косяком. Кармен протянула Карлосу деньги. Он не взял, лишь отмахнулся:
— Сегодня я щедрый. Просто составь нам компанию.
Кармен сузила глаза и долго смотрела на своего приятеля. Хотя приятелями их трудно было назвать. Познакомились они несколько месяцев назад. Их свёл общий знакомый. С тех пор Кармен частенько покупала дурь у Рамиреса и иногда накуривалась вместе с ним.
Она опустилась на диван рядом с Родриго. Короткостриженый парень протянул девушке первый косяк. Кармен тут же подкурила его и блаженно затянулась, откинувшись на спинку дивана. Рядом с ней упал Карлос. Он взял косяк у брюнетки и затянулся. Затем передал его Родриго, а сам положил руку на бедро Кармен.
Если бы Кармен не была сейчас под лёгким кайфом, она среагировала мгновенно, но в данный момент, она лишь опустила глаза на руку Карлоса на своём бедре. До неё медленно дошло, чего хочет Карлос вместо денежной оплаты. Это удивило девушку, так как раньше этот парень не предпринимал ничего подобного. Девушка медленно убрала его руку со своего бедра, но тут же на вторую её ляжку опустилась татуированная кисть Родриго:
— Да брось, детка. Давай немного развлечёмся.
И тут Кармен сообразила, что, если не проявить силу, она не уйдёт отсюда целой и невредимой. Кармен с детства росла в неблагополучном районе Рио Верде и умела драться не хуже парней, так как гуляла вместе с ними, предпочитая компанию парней, а не девушек. С парнями ей было комфортнее, так как они её совсем не интересовали.
Левым локтем Кармен рассекла бровь Родриго, и кровь брызнула на его белую майку. Правый локоть опустился аккурат на пах Карлоса, тот взывал и скорчился. Кармен подняла с пола косяк, и переступив через Карлоса, пошла к двери. Тут поднялся Родриго и бросился следом. Брюнетка развернулась, выдохнула дым в окровавленное лицо нападавшего, отклонилась чуть в сторону и нанесла удар под дых противнику. Родриго скорчился на полу. Девушка хмыкнула и вышла из дома.
— Хренова лесбиянка! — орал в след Родриго. — Проклятая шлюха!
Вот тут этот ублюдок, оказался прав. Кармен действительно была лесбиянкой. Ещё с самого детства она поняла, что ей нравятся женские тела, женственные формы, изгибы, запахи. Юная Кармен частенько поглядывала на мать, находя её очень сексуальной там, где никто этого не видел. Её мать носила длинные скромные платья, какие носят дамочки, посещающие по воскресениям церковную службу. И никто даже не задумывался, что под этим платьем может скрываться натуральное женственное тело женщины в самом соку зрелости. Ведь её мама даже в свои сорок пять не располнела, как большинство мексиканок, а держалась в прекрасной форме, благодаря природным генам и правильному питанию. Но её мать была далека от всего этого, она давно похоронила своё тело и молодость, отдавшись на веру Богу. Даже дома она ходила в скромных одеяниях ниже колен. А речи о сексе заставляли маму охать и краснеть. Это забавляло Кармен. Она ни разу не слышала за стенкой шорохов и стонов, её родители давно забыли о сексе. Кармен подозревала, что её папаша вообще уже импотент. Он много курил и мало двигался, живя на армейскую пенсию. Такая вот семейка.
Но однажды Кармен довелось увидеть мать обнажённой, правда мельком и не долго. Случилось это сравнительно недавно. Кармен раньше пришла с учёбы и пошла в душ. Дверь была приоткрыта, и девочка вошла. За шторкой угадывался обнажённый мамин силуэт, это было понятно по выпирающим формам спереди и сзади. Кармен чуть приоткрыла шторку сбоку и одним глазком увидела мамину попу и грудь сбоку. И то, что дочь увидела, её безумно возбудило. Она потом целый день мастурбировала, вспоминая пышную мамину задницу, цвета молочного шоколада, мягкие сочные ляжки и боковую часть крупной груди. То, что у мамы имелся лёгкий целлюлит на попе и ляжках ничуть не оттолкнуло дочку. Наоборот, в этом несовершенстве Кармен видела истинную природу женственности.
Девушка давно поняла, что она не просто лесбиянка, а ещё и любительница зрелых дам. Вот где был самый сок, по мнению Кармен. Она часто фантазировала, представляя себя и свою маму сплетёнными телами, потными, возбуждёнными. Иногда маму заменяла, какая-нибудь её подруга из приходской церкви. Кармен жутко заводила мысль, что она развращает ревностную католичку, заставляя её против воли окунуться в пучину похоти и разврата. Но все эти фантазии жили лишь в её голове, и юная Кармен даже не мечтала воплотить их в реальность.
Однако такая возможность представилась ей совершенно неожиданно, одним будничным ничем не примечательным днём.
2
В тот день Кармен слиняла с занятий и приехала домой. Отец мирно дрых на крыльце с газетой на груди. Она прошмыгнула мимо него и вошла в дом. Мать была на работе. Она продавала книги, газеты и журналы. Первым делом девушка приняла душ и в чём мать родила стала разгуливать по дому, попивая холодное пиво отца. Мать вернётся ещё не скоро, увалень отец проспит до заката.
Кармен направилась в комнату родителей и залезла в ящик матери для нижнего белья. Это она проделывала уже неоднократно. Любила нюхать и тереться об мамины трусы. Примеряла её бельё. Мать носила простейшие скромные хлопковые трусы, закрывающие всю задницу. В этой простоте было нечто очаровательное и невинное. Кармен доставляло удовольствие портить эти девственно чистые белые трусики матери. Она тёрла ими свою мокрую щёлку и клала трусы на место. Так она и собиралась развлечься в очередной раз. Но кое-что пошло не по плану. Кармен заметила краешек какого-то журнала на самом дне ящичка. Девушка вытянула журнал и чуть не упала от изумления. Она держала в руках самый настоящий порно журнал. На обложке красовалась обнажённая девица, демонстрирующая свою мохнатую вульву. Но самое удивительное и шокирующее было в том, что этот журнал она нашла в ящичке матери! Как он туда попал? Неужели…
Губы юной Кармен растянулись в дьявольской улыбке. В её голове проносились тысячи вариантов развития событий. Девушка листала журнал, глядя на изображения половых актов в самой непристойной форме, и представляла, как её мать, краснея листает эти же страницы. Кармен была поражена до глубины души. Её мать, набожная католичка, хранит порно журнал в ящичке для нижнего белья! Уму непостижимо!
— Ох, мама, — простонала Кармен. — Не так уж ты и невинна, как все думают.
Кармен изъяла журнал и отнесла в свою комнату. Она лежала на кровати и составляла в голове дьявольский план шантажа. Часы летели, как минуты. План был готов и тщательно отрепетирован, когда домой вернулась Мария.
Кармен пыталась ничем себя не выдавать. Втроём они как обычно поужинали. Отец снова напился, и это при религиозной жене, и ушёл спать. А мать принялась мыть посуду. Кармен сходила в свою комнату и принесла журнал, пряча его под футболкой.
Мария мыла посуду, напивая какую-то лёгкую песенку. Кармен уселась за стол и завела хитрый разговор:
— Мама.
— Да, милая? — не оборачиваясь ответила мать.
— У меня вопрос есть один необычный… Но ты не спеши охать, а выслушай меня. Хорошо? Мне правда это интересно.
Мария обернулась, вытерла руки о передник и села за стол напротив дочери:
— Хорошо, дочка. Я слушаю.
— Мама… А порнография это грех? Я имею ввиду просмотр и чтение порнографических материалов, т. е. потребление.
Мария с трудом сдержала эмоции и сохранила лицо:
— Да, дочка. Всё, что связано с этим непристойным делом является грехом. Потребление в том числе.
Кармен хитро улыбнулась и подняла глаза на мать:
— В таком случае, выходит ты грешница, мама?
Глаза Марии поползли на лоб, а рот открылся в возражении. Но уязвлённая женщина ничего не успела сказать, так как на стол упал порно журнал. Кармен пододвинула его к матери:
— Это кажется твоё, мама?
Мария судорожно сглотнула. Она смотрела на развратное изображение женщины на обложке, а затем подняла глаза на дочь:
— Что это? Где ты это взяла?
Кармен залилась звонким смехом:
— Ах, мама. Какая ты врушка. Мы оба знаем, где я это взяла.
— Я не понимаю о чём ты говоришь, дочка.
— Ты хочешь сказать, что это не твоё?
Мария вспыхнула, как от пощёчины:
— Разумеется нет! Как ты могла такое подумать?
— Хм… , — Кармен картинно призадумалась. — Отрицаешь, мама? Ещё бы ты призналась.
— Убери это от меня!
Мария отодвинула журнал в сторону дочери:
— Выброси эту чернь!
— Ладно, — Кармен скрутила журнал. — Представляешь, я нашла его в твоём ящичке для нижнего белья. Наверно кто-то подкинул, да? Или может это отца журнальчик? Что думаешь?
Мария пыталась уверенно смотреть дочери в лицо:
— А что ты делала в моей спальне?
— Искала полотенце, а тут такое…
— Ты всё врешь, Кармен! Опять за своё. Хватит издеваться надо мной, убери это немедленно!
Кармен встала, развела руками и произнесла:
— Пожалуй отнесу это отцу Фернандо или синьоре Франческе, твоей лучшей подруге. А знаешь, что я им скажу, мам?
Мария расширила глаза и учащённо задышала. Дочь продолжила:
— Скажу правду. Скажу, что моя мама заблудилась в вере и свернула не туда. Усомнилась в праведности и прибегла к рукоблудию от скуки и недостатка мужского внимания.
Мария резко встала. Её руки дрожали, перебирая передник:
— Ты не посмеешь пойти вот с этим к отцу Фернандо. Не он, не сеньора Франческа не поверят тебе.
— Ну не знаю мама. Прецедент то будет, слушок то пройдёт. Ты же знаешь, в нашем городке слухи быстро расползаются. Испуганная за свою мать, дочка приходит на исповедь к святому отцу с порно журналом, который нашла у матери в комоде. Вот же история да, мам? Сплетни охотно поползут, сеньора Франческа молчать не будет, даже если поклянётся тебе. bеstwеаpоn.ru Язык то у неё, как у Сатаны.
Мария охнула и трижды перекрестилась. Ничего не приходило в голову, чтобы ответить дочери. Измученная шантажом женщина опустилась на стул:
— Зачем ты это делаешь, Кармен? Что за бесы у тебя в голове?
Кармен нагнулась над матерью, глядя на неё сверху-вниз:
— Я хочу, чтобы ты призналась мама. Перестала врать и сказала правду, как взрослая женщина! Скажи мне мама, и не увиливай, последствия ты знаешь, откуда этот журнал у тебя?
Мария опустила глаза на свои руки. Она долго молчала, а затем тихо промолвила:
— Я взяла его из магазина для твоего отца…
— Врешь! Ещё одно враньё, и завтра вся округа узнает о том, что ты хранишь под своими трусами. Говори правду!
Мария закрыла глаза и сжала пальцы:
— Кармен…
— Мама! Правду! Ты уже попалась, хватит мне врать!
— Ладно, дочка…
Мария, помолчав несколько секунд, выдавила из себя признание:
— Я взяла его для… Для ознакомления…
Кармен довольно улыбнулась:
— Вот это другое дело. Это я могу понять. Природа требует своего, да, мам?
— Нет…
— Перестань. Я всё понимаю. Отец импотент уже не удовлетворяет тебя. Ты истосковалась по сексу, а ещё эта набожная жизнь. Тебе наскучило, всё однообразно, и вот ты решила немного согрешить, приобретя данную литературу для, как ты говоришь, ознакомления.
Мария по ходу монолога дочери то и дело открывала рот, пытаясь возразить, но так и не смогла. Она не могла даже в глаза дочери смотреть.
Кармен положила руку на плечо матери, и та вздрогнула:
— Тише, мама, тише… Я всё понимаю.
Дочь погладила мать по волосам. У неё были прекрасные длинные чёрные волосы, которые она прятала в хвост, считая распущенные волосы признаком распутности. Кармен нагнулась к матери поближе и прошептала на ушко:
— У меня последний вопрос, мама. Скажи пожалуйста, когда ты листала эти странички, ты трогала себя там?
Мария шарахнулась от дочери, как от призрака и подскочила на ноги. Кармен сделала два шага по направлению к матери:
— Скажи, мама! Теребила свою мохнатую киску?! Мастурбировала, кончала?!
Мария пятилась от дочери, как от беса, на ходу перекрещиваясь. А Кармен, с искрящимися глазами наступала на мать.
— Тёрла свою пизду, мечтая о крепком члене?! Возбуждалась, текла? Грязная, плохая, мамочка! Грешила в кровати, пока отец храпел в стенку? Отвечай!
— Нет! Нет! Нет!
Мария пятилась назад, в итоге упёршись в стенку. Она вытянула руки перед собой, словно защищаясь от дочери. Кармен подошла вплотную и тихо прошептала:
— Это только начало, мама. Ты ответишь за свои грехи, я об этом позабочусь.
На выходе из кухни, Кармен обернулась на мать, прижавшуюся спиной к стене. В глазах матери был испуг и шок. Кармен лукаво улыбнулась своей сконфуженной мамочке:
— Знаешь, мама. В конце концов ты скажешь мне спасибо после всего того, что я с тобой сделаю. Доброй ночи, мамочка.
Дочь ушла. Мария сползла вниз по стенке и долго смотрела в одну точку, пытаясь переварить это безумное событие.
3
Весь следующий день Мария тщательно избегала взгляда дочери. Они не разговаривали, да это и не требовалось. Кармен лукаво улыбалась, поглядывая на мать, и пытаясь понять, что у неё в голове. Юная развратница уже придумала, что в дальнейшем сделает со своей мамой. Она лишь ждала удобного момента.
Такой момент представился, когда отец ушёл спать. Он всегда первым ложился. Но Мария вдруг попыталась удержать мужа:
— Антонио, дорогой, может посидишь ещё с нами немного?
Кармен заметила мольбу в маминых глазах и про себя усмехнулась. Отец пожал плечами:
— Не знаю, милая. Я как-то устал, да и по телеку ничего путного не идёт уже. Пойду всё-таки прилягу. Завтра рано вставать, нужно отвезти машину в ремонт.
— Но, Антонио, ещё…
Муж склонился над Марией и поцеловал её в макушку:
— Не сегодня, дорогая. Доброй ночи. Доброй, ночи Кармен, детка.
— Спокойной ночи, папочка.
Мать и дочь остались вдвоём. Они смотрели в экран телевизора молча. Тишина висела в комнате, как напряжённая струна. Наконец, Мария выдохнула и произнесла:
— Что ты задумала?
Кармен встала и направилась к выходу из зала, но на пороге обернулась:
— Жду тебя в моей комнате через пять минут, мамочка.
Кармен ушла, оставив мать в тяжёлом раздумье. Девушка упала на кровать и стянула с себя всю одежду. Она забралась под одеяло и принялась ждать. Мать постучалась в дверь через десять минут.
— Входи.
Мария вошла в комнату.
— Закрой дверь.
Выполнив просьбу дочери, мать осталась стоять на пороге, упорно не желая смотреть дочери в глаза. Кармен, чуть приподнялась на локтях, одеяло упало на колени, оголив юную подтянутую грудь. Мария заметила это лишь краем глаза, продолжая буравить взглядом пол. Кармен произнесла:
— У нас два пути, мама. Первый: ты выполняешь всё, что я тебе скажу, и никто никогда не узнает о твоём маленьком грешке. И второй: если ты не будешь меня слушаться, я не побрезгую и разнесу слухи по всей округе о том, что Мария Кортес прячет в ящичке для нижнего белья. Итак, мама, какой путь мы выбираем?
Мария долго молчала, нервируя дочь. Кармен повысила голос:
— Путь мама! Не зли меня!
— Что мне нужно делать? — тихо промолвила Мария.
— Вот это уже другой разговор. — Кармен откинулась на подушки. — Для начала, разденься.
Мария резко подняла взгляд на дочь. Её глаза расширились, а рот открылся в безмолвном возражении и изумлении:
— Что? Как?
— Ты не расслышала мама?
Мария продолжала ловить ртом воздух, не находя слов. Кармен пожала плечами:
— Ладно. Закрой за собой дверь, пожалуйста.
Но мать не уходила. Кармен скрестила руки на груди и ждала. Наконец Мария нашла слова:
— Дочка, так нельзя… Это неправильно. Это всё твои бесы толкают тебя…
— Мама у тебя пять секунд, иначе в ход вступит второй путь. Отсчёт пошёл. Один, два, три…
— Стой! Подожди! Кармен, пожалуйста, — взмолилась Мария, протягивая руки к дочери.
— Снимай одежду мама!
Мария сокрушённо опустила голову. Кармен терпеливо ждала. И вот руки её матери опустились на пуговицы платья и медленно стали расстёгивать одну за другой. Расстегнув все пуговицы, Мария опустила руки.
— Снимай платье.
Мария дрожащими руками стянула с плеч своё скромное одеяние. Оно упало на пол. Кармен подалась вперёд, тщательно осматривая пристыженную мать в одном нижнем белье белого цвета. Смуглая кожа матери была гладкой и бархатистой. Такая невинная дама за сорок, в таком скромном белье, стоит посреди комнаты дочери, скрестив пальцы на животе и глядя в пол. Кармен довольно улыбалась. Мать была слегка полновата в области живот и бёдер, но эта припухлость лишь придавала женственности её фигуре. Большая грудь, всё ещё крепкая и плотная, выдавалась из-под лифчика. Широкие бёдра, большие мягкие ляжки.
— Отлично мама. Повернись задом.
Униженная мать повернулась.
— Не горбись, мама. Стой ровно.
Мария выпрямила спину. Её дочь внимательно смотрела на задницу матери. Кармен прищёлкнула языком.
— Хороший зад, сеньора Кортес. Такой большой и аппетитный.
Мать молчала, а дочь продолжала вербальные унижения:
— А теперь мама избавься от всего остального.
Мария повернулась на дочь с широко открытыми глазами, в которых читалась мольба. Кармен сразу отмахнулась:
— Ты, что думала я просто попрошу тебя снять халатик, чтобы посмотреть на твои бабушкины трусы? Раздевайся полностью, мама!
— Кармен…
— Полностью!
Мария посмотрела в потолок и перекрестилась. Кармен хохотнула:
— Ой, мама, сейчас лучше не призывать его на помощь. Пусть твой Бог смотрит куда-нибудь в другую сторону. Снимай трусы и лифчик!
Юная садистка, с горящими глазами смотрела, как мать избавляется от лифчика. Её полные груди с крупными коричневыми сосками колыхнулись, освободившись от бюстгальтера. Затем, Мария нагнулась и стянула с себя трусы, вышагнув из них. Кармен успела заценить густую лужайку черных волос на лобке матери пока та не прикрыла свою грудь и промежность руками. Кармен улыбнулась.
— Ой мама, какая ты скромница. Но это только на первый взгляд, да? Скромные сеньоры не читают такие похабные журнальчики. Подойти ко мне и убери руки!
Мария двинулась к кровати дочери, продолжая смотреть себе под ноги. Она остановилась, сгорая от стыда и унижения.
— Руки за голову мама! Не заставляй меня повторять дважды! Никогда не заставляй меня повторять дважды!
Кармен сделал акцент на вторую часть своих слов. Руки её матери медленно поползли вверх и опустились на макушку. Мария отвернула голову. Кармен с близи рассматривала зрелое тело своей матери. Все его неровности и припухлости, всю эту не идеальность и мягкую женственность. Девушка уже намокла между ног. Всё о чём она ранее мечтала сейчас само пришло ей в руки. Кармен подняла ладони и опустила их на пышную грудь матери, размера эдак пятого. Мария вздрогнула. Дочь жадно сжала её груди.
— О, мама! Какие у тебя потрясающие сиськи! У меня тоже такие будут?
Кармен мяла груди матери, сжимала пальцами соски, взвешивала каждую грудь на ладони. Мария смотрела в стену, не решаясь даже молитву прочитать про себя. Её дочь была права, сейчас Богу лучше смотреть в другую сторону.
Кармен нежно провела руками по бокам матери, по её припухлому женственному животу и добралась до самого сокровенного. Дочь гладила черные лобковые волосы матери, пощипывала их, заставляя мать краснеть и охать от стыда.
— Какая очаровательная лужайка у вас, сеньора. Наверно никогда не брили свою щёлку? Уверена, это так. Но мне это даже нравится. Волосатая вагина — это первичный признак женственности, верно мама? Отвечай!
— Не знаю, — промолвила Мария.
— Посмотри на меня, мама?
Кармен раздвинула ноги, демонстрируя матери свою волосатую вульву.
— Видишь, я такая же волосатая, как и ты. Вся в мать.
Кармен провела руками по широким бёдрам матери. Дочь похлопала маму по пышной попе.
— А теперь, мама, покажи мне свои дырки!
— Что?
Мария вылупила глаза. Кармен сама развернула мать и шлёпнула её по заднице.
— Давай, мама, нагнись и раздвинь ягодицы! Хочу посмотреть на твои грязные волосатые дырки! Делай, что говорю! Нагнись и раздвигай!
Мария на своё удивление нагнулась в самую унизительную позу и положила ладони на ягодицы, раздвигая их перед дочерью садисткой. Лицо Кармен застыло в нескольких сантиметрах перед промежность матери. Она смотрела на широкие пухлые половые губы, пробивающиеся через заросли курчавых волос; на девственный анус, обросший по контуру короткими чёрными волосками. Кармен втянула носом воздух:
— Ох, мама. Пахнешь, как истинная шлюха. Потом и мускусом. Грязная сеньора с волосатой мандой, вот ты кто, мамочка.
— Перестань, Кармен! — взмолилась мать.
— Я только начала, мамочка, — Кармен шлёпнула мать по попе. — А теперь иди сюда.
Дочь потянула мать за руку на кровать. Кармен раздвинула ноги и ткнула пальцем в свою волосатую промежность.
— Давай, мама. Полижи меня. Я уже вся мокрая! Твоё развратное зрелое тело очень возбудило меня.
— Нет! Кармен! Я не буду…
Неожиданно в лицо матери прилетела пощёчина. Кармен яростно воззрилась на мать:
— Напоминаю в последний раз! Если ты не будешь выполнять то, что я тебе скажу, последствия будут плачевными, мама! А теперь лижи! Открой рот!
Кармен потянула за волосы голову матери и прижали к своей промежности.
— Лижи меня, мама! Я же твоя дочь, не брезгуй моей пиздой!
Сначала Кармен чувствовала горячее дыхание матери на своём клиторе, а затем, как солнце из-за облаков, выглянул язык и одарил юную Кармен своим теплом. Мать лизала очень неловко, почти сухим языком. Кармен постоянно направляла её, указывая на свой клитор, говорила про слюну.
Униженная Мария Кортес не до конца понимала, что сейчас делает. Она стояла коленями на кровати дочери, лицо застыло в промежности Кармен, а язык лизал её вагину. Мать лижет между ног дочери, безумие ворвалось в быт семьи Кортес в ту ночь и накрепко закрепилось в ней, с каждым днём обрастая всё новыми сумасшедшими идеями дочери.
4
В тот вечер Кармен удалось кончить. Она отпустила мать, посчитав на первый раз достаточным. Мария, похватав свои вещи с пола, на цыпочках вышла из комнаты дочери. Довольная Кармен ещё долго не спала, планируя следующий шаг.
На утро она решила не идти в колледж, а у матери был выходной. Отец с утра увёз машину в ремонт и обещал быть только к вечеру. Открылось очень заманчивое окно.
Но для Марии это окно сулило стать сущим адом. Она не знала куда деться, куда спрятаться от дочери.
Кармен проснулась рано, Мария как раз собиралась слинять в магазин, но дочь остановила её:
— Присядь мама, мне нужно, чтобы ты позвонила в школу.
— Зачем? — удивилась Мария, но всё же присела на диван.
Телефон стоял рядом. Кармен села рядом с матерью, и по телу Марии прошёл лёгкий электрический разряд. Она начала бояться свою дочь. Кто знает, что это чертовка выкинет в следующую минуту. Кармен положила руку на бедро матери, Мария чуть дёрнулась, а дочь засмеялась своим дьявольским смешком.
— Да не нервничай, мама. Позвони сеньоре Вальверде и скажи, что я заболела и не приду на сегодняшние занятия.
— Ты не выглядишь больной, — заметила мать.
— Но сеньоре Вальверде ты скажешь обратное.
— Солгать?
— Именно.
— Я не могу…
Кармен потянулась к телефону и набрала номер директрисы. Она протянула трубку матери:
— Будь паинькой, мама.
В телефонной трубке раздался сухой голос директрисы. Вместе с этим руки Кармен заползли под платье матери. Мария охнула, чуть не выронив трубку.
— Да? Я слушаю? Кто это? — послышалось из трубки.
Кармен кивнула, продолжая щупать мягкие ляжки мамы. Мария чуть откашлялась и сдавленно проговорила:
— Сеньора Вальверде. Простите, это Мария Кортес. Я звоню сообщить… Ох!
Пальцы Кармен добрались до промежности матери и стали щипать за волоски, пробивавшиеся сбоку от резинки трусов. Мария пыталась стиснуть бёдра, но руки дочери оказались чудовищно сильными. Кармен улыбалась матери язвительной лукавой улыбкой, продолжая истязать её волоски между ног.
— Да? Сеньора Кортес? Алло…
— Ох, извините. Я по поводу Кармен. Дочь приболела и сегодня не придёт на занятия. У неё, эм… Простуда.
— А, хорошо, я поняла, сеньора Кортес. Простудится в такой жаркий день… Пусть выздоравливает. И довожу до вашего сведения, сеньора Кортес, что ваша дочь понизила свою успеваемость, причём…
Кармен вырвала у матери трубку и положила на рычаг. Пальцы дочери грубо тыкались в промежность матери, трогая самое интимное. Мария пыталась отцепить руки дочери и даже встать, но Кармен гаркнула на неё:
— Сиди смирно, мама! Не противься мне, не зли меня!
— Кармен…
— Я же не делаю тебе больно, мамочка, — сбавила тон дочь.
— Но это ещё хуже…
— Не могу с тобой согласиться.
Руки Кармен боролись с напряжёнными бёдрами матери, которые вечно пытались сжаться. Девушка не выдержала и вырвала руки.
— Так мама! Меня раздражает, что ты напряжена, как девственница перед первым разом!
Кармен встала с дивана и нагнулась к матери, уперев руки в бока:
— Сними трусы и раздвинь ноги!
— Кармен?!
— Дважды повторять не буду.
Мария сокрушенно замахала головой, словно отгоняя всё это, как дурной сон. Она закусила губу и посмотрела на дочь. В глазах дочери искрилось нетерпение и раздражение. Мать застонала и опустила руки себе под платье. Она медленно стянула свои белые трусики. Кармен вырвала из рук матери нижнее бельё и вдохнула его аромат.
— Ах! Какой запах! Ещё острее чем вчера! Раздвинь ноги, мама, покажи мне себя.
Мария медленно расставляла бёдра в стороны. Кармен ухватилась за низ её платья и задрала вверх, вручив подол в руки матери.
— Держи так! Шире ноги, сеньора Кортес!
Униженная мать сидела на диване с широко раздвинутыми ногами, а дочь садистка смотрела ей между ног, на волосатую, ничем не прикрытую вагину. Глаза Кармен сияли:
— Какая ты волосатая, мамочка! Какая грязная сеньора! Вульва, как у истинной шлюхи.
— Перестань, Кармен! Твой язык…
— Заткнись, мама!
Кармен опустилась на колени между ног матери. Она внимательно осматривала зрелое влагалище взрослой женщины, раньше она о таком только мечтала. Днём всё было отчётливее, смятые пухлые половые губы среди зарослей чёрных курчавых волос. Капюшон клитора сверху, достаточно крупный. Кармен потрогала его ногтем, и ноги Матери инстинктивно сжались. Кармен снова их раздвинула, смеясь над униженной матерью.
— Тише, мама. Тише. Давно тебя там никто не трогал?
Мария молча смотрела в сторону, не издавая ни звука. Кармен ещё потеребила клитор матери, заставляя Марию дважды охнуть и сжать зубы.
— Какая ты чувствительная, мама.
Кармен сжала пальцами капюшон клитора матери и потянула его вверх. Ноги матери задрожали, сквозь стиснутые зубы вышел сдавленный стон. Кармен открыла клитор матери подула на него, поражаясь его размером.
— Ух, мама! У тебя клитор просто огромный, мне бы такой! Наверно ты заводишься с пол оборота? Повезло же тебе с пиздой!
Мария закрыла уши, чтобы этого не слышать, но Кармен силой опустила её руки вниз.
— Не смей закрывать уши, когда я с тобой разговариваю!
— Ты не со мной разговариваешь!
— Тем не менее, мама!
Кармен грубо схватилась за половые губы матери и широко оттянула их в стороны. Мария охнула в очередной раз, не сдержавшись. Эти давно забытые ощущения внизу живота терзали её душу и тело. Дочь дула прямо в её вагину, глядя на то, как меняется выражение лица матери. Кармен смеялась. Она внимательно изучала склизкое нутро матери, осматривая влагалище, как гинеколог.
— Прекрасная пизда, мама! Как жаль, что её так давно никто не трахал. Бедняжка так истосковалась, что намокла от одного моего дыхания.
Мария опустила глаза вниз. Кармен погладила пальцами её влагалище, не проникая внутрь, и показала пальцы матери. Они были влажными! Мария стыдливо отвернула голову, а Кармен залилась звонким смехом:
— Ох, мама! Какая ты шлюшка! Течёшь прямо перед дочерью! А всего то надо было подуть на твою пиздёнку и вуаля — потекла!
Кармен легонько пошлёпала маму по влажной норке. Затем она упёрлась руками в колени матери, раздвигая ноги шире, и нырнула лицом в волосатую щёлку. Кармен блаженно втянула воздух, чувствуя острый мускусный запах текущего женского естества, смешанный с потом и лёгким ароматом мочи.
— Ммм, мамочка. Давненько же ты не подмывалась. Запах потрясающий.
Через пять секунд тело Марии стало дёргаться, а сама женщина охала и попискивала, сжав губы и глаза. Её дочь яростно вылизывала её влажную щёлку. Кармен елозила языком везде, по клитору, половым губам, уретре, внутри, везде! Мария дёргалась, как на электрическом стуле. Её руки пытались оттолкнуть дочь, но Кармен пару раз больно шлёпнула мать по бёдрам, и Мария поняла, что лучше не злить это маленькое исчадие ада.
Кармен наслаждалась процессом. Это всегда было её главной мечтой — вылизать остро пахнущее влагалище зрелой женщины. Девушка лизала мать и трогала себя, засунув руки в шорты. Выделения старшей Кортес текли по подбородку дочери. Пол лица Кармен были влажными. Дочь вылизывала лоханку матери, похрюкивая, как поросёнок.
Ноги Марии дрожала, словно по ним каждый раз проходил новый электрический разряд. Сопротивляться дочери было сложно, а своему телу вдвойне сложнее. Мария Кортес давно забыла это чувство, а если называть вещи своими именами, то кунилингус ей делали впервые в жизни. Мария ещё не понимала своих чувств, ей было ужасно стыдно, но в то же время чудовищно приятно.
— О, Кармен, перестань! Хватит!
Но дочь продолжала истязать языком и губами текущее влагалище матери. Это длилось бесконечно долго, и в какой-то момент ноги Марии задрожали так сильно, что её схватила судорога. Дочь оставила в покое влагалище матери, отодвинувшись на пол метра. Она сидела на полу и смотрела, как мать кончает, как дрожат её ноги, а кожа на бёдрах покрывается мурашками. Из её влагалища вытекали ручейки мутно белой жидкости.
Кармен не давала ногам матери сомкнуться. Она смотрела на кончающую зрелую вульву, сжимающуюся, сокращающуюся. Глаза дочери искрились демоническим блеском. И вот её мать замерла. Мария откинулась на спинку дивана. Её грудь ходила ходуном, как после марафона. Глаза были закрыты, рот приоткрыт.
— Вот так, мама! Ты кончила, как настоящая шлюха! Посмотри, весь диван мокрый!
Дочь похлопала мать по мокрой щёлке, разбрызгивая капельки по бёдрам. Мария стыдливо отвернулась в сторону и опустила подол платья.
— Иди подмойся мама, а то обкончалась, как последняя сука. Даже завидую тебе. Вставай.
Мария с трудом встала, её ноги дрожали, по бёдрам стекали ручейки. Дочь смеялась над ней, довершая унижение. На дрожащих ногах Мария отправилась в ванную комнату. Кармен крикнула ей в след:
— И не вздумай выстирывать это пятно на диване! Я хочу, чтобы оно сохранило твой запах!
Кармен понюхала остро пахнущее мокрое пятно на диване. И добавила вслед матери, которая уже скрылась в коридоре:
— И больше никаких трусов в этом доме, мама! Увижу на тебе трусы, сожгу всё твоё нижнее бельё!
Хлопнула дверь ванной комнаты. Кармен была уверена, что мать всё слышала. Девушка разлеглась на ковре, глядя в потолок. Она хохотала от счастья и восторга.
5
Когда Мария вышла из душа, Кармен с рюкзаком стояла в дверях.
— Мне нужно кое-куда съездить по делам, мама. Не вздумай слинять из дома, и помни про трусы.
Мария ничего не ответила, отвернувшись к кухонному шкафчику.
— Ты поняла меня, мама?
Мать молча кивнула, не оборачиваясь.
— Вот и славно.
Кармен вышла из дома и уехала.
Домой она прибыла только к вечеру. У порога уже стояла старенькая развалюха отца. Кармен зашла в дом, на столе уже ждал ужин. Мать стояла у плиты, а отец читал газету за столом. Отец поднял глаза:
— Привет, дочка. А мы тебя ждём. Мама сказала тебе не здоровилось с утра.
— Да, папа. Но сейчас всё нормально. Машину починил?
— Ага. Ещё протянет старушка.
Кармен отнесла рюкзак и вернулась за стол. Мать накладывала еду на тарелки.
— Так, что с тобой было? — поинтересовался отец.
— Да так, голова кружилась. Уже всё прошло. А как твоя поездка, не заглох по дороге?
Отец принялся рассказывать, а мать нагнулась рядом с Кармен, накладывая пюре ей на тарелку. Кармен смотрела на отца, а её рука опустилась на ногу матери, чуть ниже колена. Мария напряглась. Рука дочери плавно поплыла вверх по ноге матери. Пальцы порхали по гладкой нежной коже бёдер и добрались до самого верха. Кармен довольно улыбнулась, почувствовав подушечками пальцев курчавые волоски в промежности матери. Трусов на ней не было. Кармен пощекотала маму между ног и погладила одну ягодицу. Мария тут же ретировалась к отцу, накладывая его порцию.
Вся семья села за стол и стандартно помолилась. Кармен всегда делала это для галочки, чтобы не расстраивать родителей в лишний раз. Наконец они принялись за еду. Во время ужина отец пересказывал политические новости, которые только что прочёл в газете. Мать молчала, а Кармен кивала отцу, в знак того, что слушает его, хотя ей было плевать. В какой-то момент ей наскучила его болтовня, и
Кармен решила попроказничать. Она скинула кроссовок и босой ногой потянулась к матери под столом. Мать сидела слева от Кармен, а отец на другом конце стола. Он продолжал болтать, не обращая внимание на выражение лица жены, которое резко сменилось, когда нога дочери настойчиво постучала ей по бедру. Этот призыв пришлось повторить трижды, прежде чем Мария неохотно расставила ноги по шире. Ступня Кармен тут же нырнула в освободившуюся промежность матери. Кармен чувствовала кончиками пальцев мохнатку матери, её половые губы. Она двигала ножкой, глядя на то, как корчится мать, пытаясь сдержать чувства. Отец не смотрел на жену, что-то бубнил, глядя в тарелку. И тут Кармен резко сжала пальцы ног и вцепилась ими в лобковые волосы матери. Она потянула ногу на себя, и Мария застонала:
— Оой!
— Что такое, дорогая? — удивился муж.
Пытаясь сохранить лицо, Мария промолвила:
— Что-то живот прихватило, мне нужно отойти.
— Ох, ладно. Что-то с едой?
— Нет. Просто… У меня эти дни.
— Ааа. Тогда… Ладно.
Отец был полным болваном, даже не знал, когда у жены месячные. Мария попыталась встать, но пальцы дочери крепко держали её лобковые волосы. Мария поморщилась, но всё же встала, оставив в пальцах Кармен часть своих лобковых волос. Она потопала в туалет, а Кармен, как не в чём не бывало, стряхнула с пальцев волосики матери и сунула ногу обратно в кроссовку, продолжая слушать трёп отца.
Мария вернулась лишь под конец ужина, когда отец уже уходил спать, а Кармен допивала чай. Муж поцеловал жену в щёку и ушёл в спальню. Мария принялась мыть тарелки, упрямо не замечая дочь. Кармен встала и обняла мать сзади за талию. Её руки легли на мягкий животик под передником.
— Жду тебя через пол часика, мамочка.
— Кармен, не…
Но дочь уже убежала, напоследок пощупав попу матери. Мария сокрушённо бросила тарелку в мойку и заскулила от досады.
Через пол часа мать не явилась. Кармен стала всерьез злиться и уже собиралась выйти из комнаты, но не дошла до порога. В дверь постучались. Кармен улыбнулась и любезно впустила мать.
На полу лежал матрас, горела лампа. Мария уставилась на это, приготовленное дочерью ложе, и с ужасом представила, что её ждёт.
— Располагайся мама.
Кармен упала на матрас, глядя на мать снизу-вверх. Мария нерешительно опустилась на край матраса.
— Чем займемся сегодня, мамочка?
Мария молчала, глядя на свои ноги. Кармен задумчиво смотрела на мать.
— Мама, ты знаешь, что такое трибадизм?
— Нет, — ответила Мария. — Но явно что-то не хорошее.
— Ну это как посмотреть. Сейчас я тебе покажу. Но сначала разденься.
— Опять?
— Всегда.
Сокрушённо выдохнув, Мария принялась расстёгивать своё платье. Кармен получала садистское удовольствие глядя на краснеющую от стыда мать. Дочь помогла матери избавиться от платья, стянув его с её плеч. Трусиков на матери не было, лужайка черных волос вульгарно покрывала обнажённый низ женщины. А вот белый лифчик тяжело стягивал грудь. Кармен недовольно покрутила головой:
— Мама, лифчик тебе тоже больше не к чему. Зачем прятать такую прекрасную грудь?
— Что ты со мной делаешь, дочь? Хочешь, чтобы я совсем перестала носить нижнее бельё?
— Именно так. И никаких возражений!
Кармен потянулась к матери и расстегнула застёжка бюстгальтера. Тяжелые массивные груди колыхнулись, освободившись от «сбруи». Кармен сначала долго смотрела на большую грудь матери, а затем нежно потрогала её. Помяла, взвесила. Кармен нравился процесс неторопливости. Мария смотрела в сторону, сгорая от стыда и унижения. Кармен покрутила её крупные соски, слегка потянула на себя несколько раз, имитируя доение.
— Вставай мама.
Кармен потянула обнажённую мать вверх и подвела к высокому зеркалу, встроенному в шкаф. Дочь стала позади матери, обнимая её за талию.
— Посмотри на своё тело мама. Ну же, не отворачивайся. Не стыдись. У тебя ведь прекрасное зрелое тело.
Кармен разглядывала мать в зеркало и шептала на ухо:
— Взгляни на эти тяжелые груди с крупными сосками, всё ещё держащие форму; мягкий пухлый животик, внизу которого темнеет густая лужайка лобковых волос; широкие овальные бёдра, которые наверняка свели бы с ума любого мужчину. Ты прекрасна мама, очень горячая сексапильная сеньора из глубинки. Тебя ещё трахать и трахать.
— Перестань говорить это…
Мария стыдливо отвернулась, но дочь вернула её голову на место:
— Нет, ты смотри! Неужели я не права? Мы видим одно и то же, мама? Скажи мне.
— Не знаю. Ты не должна так меня рассматривать…
Кармен сжала ладонями грудь матери, жадно переминая её в руках.
— Твои сиськи, такие большие, что не помешаются в моих ладонях. Знаешь, что парни говорят о такой груди?
— Нет, и не хочу…
— Они говорят, что это развратные сиськи. Блядские. Только самым развратных шлюхам достаются такие буфера.
— Кармен! Ужас какой…
Дочь гладила мать по животу и пощипывала волосики на лобке.
— Тебе было больно, там за столом?
— Да…
Кармен засмеялась. Она и не думала извиняться.
— Я сделаю из тебя шлюху, мама, какой ты и являешься по природе, но противишься сама себе.
— Это не так!
Больше Кармен ничего не говорила. Она лапала аппетитное мягкое тело матери, запустила ладошку ей между ног, заставив мать охнуть. Пара ловких трений и вульва матери пустила соки. Кармен помяла зад матери, продолжая натирать её промежность.
— Прекрати… , — стонала мать, чуть-ли, не плача от унижения и, граничившего с ним, наслаждения.
Затем Кармен опустила мать на матрас и раздвинула её ноги, ухватив за щиколотки.
— И пизда у тебя блядская мама.
— Нет!
— Ага. Грязная волосатая манда, которая течёт при лёгком дуновении ветерка.
— Хватит этих слов…
Кармен потрогала влажную щёлку матери и запустила внутрь два пальца.
— Ох!
Дочь смотрела на искажённое лицо матери, пока двигала внутри её лона своими ловкими пальцами. Зрелое влагалище чавкало на всю комнату, пуская соки.
— Что ты со мной делаешь… , — стонала Мария.
— Делаю тебе приятно мама! Тебе ведь хорошо?
— Нет…
— Ложь! Ты же течешь, как корова!
Кармен резвее задвигала пальцами, влагалище матери захлюпало сильнее. Мария задергалась на матрасе, вцепившись ногтями в края.
Кармен резко вынула пальцы и шлёпнула мать по мокрой лоханке. Затем она быстро стянула с себя одежду и легла на мать сверху, прижав её руки к матрасу. Её лицо зависло аккурат над лицом матери, но Мария упорно смотрела в сторону, закрыв глаза и стиснув губы. Это забавляло Кармен. Она стала тереться своим лобком об волосатой лобок матери. Их волосы сплетались воедино, а клиторы касались друг друга, обдавая теплом оба тела.
Дочь горячо стонала в лицо матери, смаковала её соски, истязая их своим ловким язычком и пухлыми губами. Она всё так же крепко прижимала руки матери к матрасу.
— Пизда к пизде, мама! Дочь и мать! Грех и разврат! — шептала Кармен в ухо Марии.
Мария вертела головой, отгоняя все мысли и образы прочь. Ей не хотелось верить, что это происходит наяву. Но это предательское тепло внизу живота, когда Кармен задевала своим клитором её клитор… Мария не могла сопротивляться, у неё не было сил…
Разогрев мать, Кармен сменила позу, подняв одну ногу матери и подсунув под неё свою. Получились своеобразные ножницы. В такой позе их вагины вплотную соприкасались друг с другом, обостряя чувствительность.
— Ох, мама! Как хорошо! Трись же своей пиздой об мою! Подмахивай мне, грязная ты шлюха! Трись!
Кармен шлёпала мать по заднице и бёдрам, заставляя её двигаться. Их влагалища склеивались от влаги, чавкали, скользя друг по другу. Острый запах текущих вульв разносился по комнате. Пот покрывал тела сплетённых воедино матери и дочери. Обе стонали, одна сдержанно, против воли, вторая громко, не скрывая наслаждения.
Кармен ускоряла темп, начиная биться об вагину матери своей щёлкой. Сильнее, быстрее, словно трахая мать невидимым членом. Она шлёпала маму по пышной дрожащей ягодице, оставляя на ней красные следи.
— Давай, шлюха, двигайся! Я скоро кончу…
Кармен нравилось оскорблять и унижать мать в процессе, это заводило и возбуждало её. Ей нравилось шлёпать это сочное зрелое тело, гладить широкие бёдра и гладкие ноги.
— Я кончаю!!! — закричала Кармен и стала яростно тереть свою щёлку.
Брызги из влагалища дочери обдали мать с ног до головы, попав даже на лицо. Кармен упала на задницу, тяжело дыша и хватая ртом воздух. Она поглаживала внешнюю сторону бедра матери, приходя в себя.
Мария лежала на мокром матрасе, обессиленная и опьянённая. Но дочь не собиралась отпускать её. Кармен схватила мать за щиколотки и снова раздвинула ноги.
— Теперь твоя очередь кончать, мама!
— Неет…
Мария не смогла ничего возразить, у неё просто не было сил или… Кармен просунула три пальца в зрелое чавкающее влагалище и задвигала ими с молниеносной скоростью, одновременно давя матери на живот.
Мария закричала:
— Ооооой! Аааааах! Кармен, нет! Аааах!
Из её влагалища летели брызги, а чем сильнее дочь давила на мочевой пузырь, тем обильнее брызгала и мочилась её мать. Мария не могла сдержать криков, напрочь забыв о муже за стенкой. В итоге весь матрас промок от её жидкостей. Мать кончила в несколько раз обильнее дочери. Кармен стояла на коленях подле матери. По её рукам текли соки растленной женщины. Влагалище матери блестело от капель, изнутри всё ещё текли мутные белые потоки. Глаза Кармен сверкали от похоти и восторга:
— Мать! С ума сойти! Вот же шлюха! Ты даже обмочилась! Всё тут залила. Посмотри!
— Прости, Кармен… Прости! Я не…
Дочь шлёпнула мать по мокрой пизде:
— Ай да, сеньора Кортес! Кончаете, как истинная блядь! С ума сойти, я вся мокрая. Мой матрас…
Мария сползла с матраса, заживо сгорая от стыда. Она схватила свой халат и лифчик и на полусогнутых ногах поплелась к двери. По её ляжкам и ногам текли ручьи. Кармен хохотала не человеческим смехом, глядя на свои руки, мокрые до самых локтей. Мать тихо вышла, оставив пораженную дочь на мокром матрасе.
Немного придя в себя, довольная и счастливая Кармен подошла к шкафу и вытащила из-под одежды видеокамеру, которую купила сегодня на барахолке за треть цены. Красный огонёк всё ещё мигал. Кармен остановила съёмку.
— Ну теперь мамочка, ты моя навеки!