ИСТОРИЯ НАТАЛЬИ. ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

НЕБОЛЬШОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ. ИНТИМНАЯ ЖИЗНЬ СОСТОЯТЕЛЬНЫХ ЛЮДЕЙ

Больно. Очень больно. Ей, Тане Немовой очень больно. Она уже не чувствует кистей рук, болят саднящей болью запястья. Горит все тело, особенно спина, ягодицы, груди. Болью рвет задний проход. Боль стальными клыками впилась в её промежность. Пот заливает глаза. В воздухе носится запах пота, крови, боли, ужаса, отчаянья и ненависти. Дура. Она дура. Она набитая дура. Сказала же ей Наташка, что нужно бежать. А она не послушала, к Вите отправилась, на Наташку жаловаться. Все рассказала ему, как на духу. Витя ей обещал помочь. Помог… Дура. Набитая дура… Они сидели на диванчике, она жалилась ему, он гладил её волосы, дал ей выпить лимонада, её сознание померкло, и она очнулась здесь, в этом аду. Таня понимала, что из этой комнаты живой она уже не выйдет. Ей хотелось выть в голос от боли и ужаса, но она боялась привлечь к себе внимание этих извергов… Поначалу, когда этот урод трахал её в зад, а в это время его чокнутая похотливая подружка заставила Таню вылизывать свою половую щель, она думала, что это всё, предел, хуже уже не будет. Но потом…

Господин Назаров, сидя в кресле, разглядывал стройную девичью фигурку Тани. С Таней он и его жена Кристина развлекались второй день. Таня уже опробовала на себе такое изобретение пытливого человеческого ума, как «испанский осел», на котором она просидела несколько часов с грузом, прикрепленным к её ногам. А час назад её обнаженную подвесили на руки так, что её ноги едва касались пола, между ног была распорка, мешающая сдвинуть ноги, сама распорка была привязана к кольцам, вмурованным в пол. Затем Таню высекли плетью.

Назаров только что закончил работать плетью, особенно тщательно, «отработав» Танину спину, ягодицы и груди. Прошелся плетью по животу, по бедрам, особенно по их внутренней стороне. Пару раз прилетело по промежности. Таня билась, как птица в силке, кричала, выла в голос, умоляла о пощаде, но это лишь распаляло маньяка. Напоследок Назаров плеснул на её исполосованную плетью спину кружку крепко посоленной воды, добившись нового крика боли. Сейчас Назаров отдыхал, потягивая ледяное шампанское. Столик с ведерком, наполненным льдом, в котором остывало шампанское, стоял рядом. На столике так же присутствовала сахарница с кокаином и тарелка с клубникой. Его жена Кристина сидела рядом, в глубоком кресле. Чета Назаровых была обнажена, на паху Кристины «красовался» длинный и толстый фаллоимитатор черного цвета, который держался на ней при помощи специальной «сбруи». Перед тем, как муж отходил Таню плетью, Кристина, не смотря на крики, мольбы о пощаде и стоны Тани, оттрахала её в задницу и теперь порванный сфинктер девушки кровил.

Супруги отдыхали, прежде чем продолжить свои кровавые игрища. Комната, где происходил этот ужас не была похожа на любовное гнездышко, скорее она была похожа на средневековую пыточную. Кроме «испанского козла» здесь была настоящая дыба, Х образный крест с ремнями для фиксации, различные станки, предназначенные для обездвиживания жертв, на стенах висели плети, в углу располагалась жаровня, в которой сейчас калились стальные прутья.

— Дорогой, — проворковала Кристина, отпивая шампанское из хрустального бокала и бросая в рот клубнику, — мне кажется, нашу гостью надо немного взбодрить.

— Думаешь? — улыбаясь, спросил любящий и любимы муж.

— Уверена, — ответила ему Крис. — Ты ведь хотел порадовать её влагалище «грушей страданий». Для этого она должна быть в сознании, иначе смысла нет.

— Убедила!

Назаров встал, проследовал к жаровне и подтащил её, благо она была на колесиках, к Тане. Вытащил прут, покрутил его, помахал им и поднес к соску правой груди. Помещение заполнилось диким криком жертвы, тошнотворным смрадом горелого мяса. Впрочем, этот ужасный смрад был изуверам в кайф, они получали извращенное удовольствие, вдыхая его, пока мощная вентиляция не проветрила комнату. Назаров бросил использованный прут в жаровню, вытащил другой и приложил его к истерзанным половым губам Тани. Новый, душераздирающий крик, новая волна вони. Назаров бросил второй прут в жаровню, подошел к столику, отхлебнул шампанского, скусил крупную ягоду клубники и впился губами в рот жены.

— Какая ты сладкая, — сделал он комплимент, оторвавшись от губ Кристины. Та улыбнулась, встала с кресла, подошла к Тане, достала из жаровни новый прут и приложила к соску левой груди жертвы. Но Таня молчала. Кристина пощупала пульс на шее девушки и грустно улыбнулась.

— Кажется, наша игрушка сломалась…

Назаров подошел к Тане и убедился, что та мертва.

— Черт. Рановато она сломалась… Не всё мы успели на ней опробовать… Та же груша осталась не у дел, — с огорчением в голосе сказал он.

— Ничего. Опробуем с Наташенькой. Кстати, а когда наша птичка приедет к нам в гости? – поинтересовалась Кристина. — Мне надоело ждать. Она такая миленькая. Я хочу её. Ты будешь драть её в задницу, а она, в это время, будет лизать мою писечку…

— Скоро. Потерпи немного, любимая. Люди работают. Наша птичка, наша снегирь оказалась с норовом. Сбежала. Но её ищут. И найдут. Обязательно найдут. Только вот с нею надо будет обойтись понежнее. Чтобы она протянула подольше… не как эта, — и он кивнул в сторону безжизненного тела.

— Хорошо. А теперь пойдем, я тебя порадую, — Крис улыбнулась мужу.

Назаров подошел к кровати, что стояла у стены, и встал на неё раком. Кристина сменила фаллоимитатор на другой, поменьше, нанесла на него смазку, подошла к мужу и загнала резиновый член ему в анус.

— Глубже, глубже, любимая, — стонал он.

— Грязный извращенец! — орала ему Кристина, хлопая его по ягодицам, время от времени надрачивая его член.

В течение получаса она драла его, затем он драл её, наконец, они насытились друг другом, не спеша оделись и вышли. Перед тем как уйти Назаров снял со штатива видеокамеру, вечерком они посмотрят записи, снова займутся сексом под крики Тани…

Жаровня прогорела, когда в комнату зашли несколько мужчин, один из них снял Татьяну, затем истерзанное тело девушки мужчины уложили в черный пластиковый мешок. А на следующий день на городском кладбище появилось двойное захоронение. Вместе с телом неизвестного бомжа в одной могиле была похоронена Татьяна. Она, над ней пол метра земли, затем дешевый гроб с погибшим от переохлаждения и никому не нужным, безымянным бродягой. И черенок от лопаты с номером могилы вместо памятника…

Таня Немова.

Кристина Назарова.

НЕБОЛЬШОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ. САША И ШУРА.

Александр Петрович Глаголев разглядывал сидящую перед ним женщину. Та невозмутимо лакомилась фисташковым мороженным, жмурясь от удовольствия. Она с детства любила сладкое, особенно мороженное. Одна из немногих слабостей Шешель Александры Петровны, полковника службы по защите конституционного строя и борьбе с терроризмом, также известной как «Вторая служба» или «Двойка» — подразделения ФСБ. В девичестве – Глаголевой. Родная сестра. Младшая сестренка. Они встретились в кафе, неподалеку от офиса Глаголева. Сестра сама позвонила и попросила о встрече. Глагол отдал приказ одному из помощников, и в назначенное время кафе было закрыто на специальное обслуживание. Поэтому в кафе они были одни, не считая охраны и персонала.

— Вкусно? — не удержавшись с улыбкой, спросил Глагол.

— Угу, — улыбнулась в ответ Шура.

— Твое любимое мороженное, я помню, — кивнул Глаголев.

Глагол рассматривал сестру и размышлял о том, что могло её привести к нему. Они не то, чтобы не общались… Просто виделись очень редко. На свадьбах детей Глагола Александра не присутствовала, поздравила, подарки прислала, но быть не смогла. Работа. Она полевой сотрудник, не сидит в кабинете. Сейчас на ней прекрасный загар, но это не последствия посещения курорта. Сирия, скорее всего. Может быть Ирак. Официально ФСБ не работает за границей, законом не разрешено, но вы же сами понимаете… Она долго жила заграницей, в Сербии, там вышла замуж. Её муж Радко Шешель был сотрудником сербских спецслужб, погиб во время совместной операции, проводимой спецслужбами двух стран. От него она родила сына, Воислава… Но это так, к слову. Так зачем же она приехала?

— Шура, зачем ты здесь? Что-то случилось? Тебе нужна моя помощь? — Глагол решил начать первым.

— Случилось. Саша, мне… Я участвую в одной операции. Что за операция, сказать не могу, секрет. Дело мне предстоит серьезное. Мне придется уехать из страны. На полгода, не меньше. И я хочу быть спокойна за свой тыл. Сыну двадцать один год, он взрослый человек, но… Уж больно оппоненты у меня серьезные. Я хочу быть уверена в его безопасности. Я хочу, что бы ты за ним присмотрел, пока я не вернусь. Пусть поживет тут, у тебя. Займи его, чем либо, дай работу. Он парень серьезный, на него можно положиться. И… Если со мной что-то случится, если я погибну, то позаботься о нем.

— Всё так серьезно? – Глагол отпил кофе.

— Да. Более чем, — кивнула Александра.

— Ты можешь отказаться?

— Могу. Но не хочу. Это не только государственное дело. Это ещё и моё личное дело. Я смогу отомстить за смерть своего мужа.

— Вот как… Хорошо. Когда?

— Я улетаю завтра. Сын… Воислав здесь, в гостинице.

— Что ж, приезжайте оба вечером ко мне домой. Хоть немного пообщаемся. Лару повидаешь, племянников… Я с племянником пообщаюсь, — вздохнул Глагол.

— Я люблю тебя брат.

— Я люблю тебя сестра.

Александра Шешель.

Воислав Шешель

НАТАЛЬЯ

В деревню я приехала, когда уже стемнело. Вышла на остановке и сразу направилась в магазин. Мне нужно было купить молока и хлеба. В магазине покупателей не было, была лишь продавщица баба Маня.

— Господи, Наташенька, что случилось, — баба Маня плеснула руками, увидев меня.

— Да вот, баба Маня, под машину попала. Чуть жива осталась.

— Ужас какой!

— Не то слово. В больницу угодила, отлежала неделю, да бежать пришлось.

— Бежать? Почему бежать?

— Да, водитель, что меня сбил, при деньгах оказался, от полиции откупился. А теперь с меня деньги на ремонт своего корыта требует. Угрожал. Пришлось бежать. Если появятся тут чужие, будут про меня спрашивать, не рассказывай, что я была в деревне.

— Хорошо, Наташенька не скажу. Что покупать будешь?

— Хлебца мне дай, темного. Молока два пакета.

— Вот, возьми.

Расплатившись, я вышла из магазина и отправилась на кладбище. Деда надо было навестить. Мир мертвых, спящих вечным сном, раскинулся неподалеку от деревни. Было тихо. Полная Луна освещала все вокруг, я без труда нашла его могилу. Простой деревянный крест, оградки нет. Табличка на кресте — Снегирёв Егор Тимофеевич. Дата рождения и дата смерти.

— Привет, деда. Это я, твоя непутевая внучка. Кажется, я наломала дров, крепко подставилась и попала в очень сложную ситуацию. Ищут меня, убить хотят. Пришлось бежать, прямо из больницы. Буду прятаться, пока не восстановлюсь. А там — посмотрим. Дома, в деревне, останавливаться не буду, они не сегодня-завтра сюда нагрянут, поэтому я пойду сразу в лес. Там первое время пересижу. А там посмотрим. Все, мне пора, дед.

Кладбище примыкало к лесу, я прошла метров сто, вышла на небольшую поляну, остановилась около небольшого пенька, выложила на него буханку хлеба и пакет молока. Надо было задобрить Хозяина леса. Да, да, для городских людей это все выглядит дико и смешно, но я выросла в лесу, тут свои порядки. Дед был лесником, часто брал меня с собою, поэтому на эти вещи я смотрела по-своему. Он в это верил. И я верила. Поэтому я, встав перед пеньком, поклонилась и нараспев произнесла:

«Здраве буде хозяин леса! Приюти меня в тени леса своего от зноя летнего, да отведай со мной хлебушка да с молочком! А потом покажи мне владения свои. Покажи дуб вековой, да сосну высокую, березу стройную, да липу медоносную. Проводи меня к озеру лесному, кристальному. Напои меня водой родниковой, прохладною. Поведай мне о чудесах, что творятся во лесу твоем, как на Купало папоротник расцветает цветом огненным, покажи мне тропы, по которым бродит Арысь-поле. Покажи мне места грибные, да поляны ягодные, а потом отпусти меня с миром, с поклоном до земли-матушки».

Постояв немного, я направилась к охотничьей избушке деда. Идти было легко, темнота мне не мешала, Луна была большой, к тому же я приняла кое что из тех снадобий, что меня учил готовить дед, поэтому сейчас в темноте я видела очень хорошо. Загадочно шумели на ветру сосны, невдалеке прокричал ночной зверь. Филин. Пахло хвоей и грибами. Хозяин леса явно принял моё угощение. Так до избушки нужно было идти часа два, но я добралась за пятнадцать минут. Небольшой домик, укрытый вековыми соснами. Дверь была не заперта, дед всегда оставлял её открытой. Я вошла в дом. Две кровати, стол, пара стульев, платяной шкаф. Печь. Надо будет её завтра протопить, а то тут немного сыро. А так для готовки летом есть небольшая печка снаружи, под навесом. Должен быть еще керогаз, запас керосина. Вон, керосиновая лампа на столе. Дома. Я дома. Я смогла, я добралась, я дошла… Стало легко на сердце, все тревоги ушли из души. Пройдясь по единственной комнате, я зашла в кладовую, достала с полки миску, поставила на табурет и налила туда молока и произнесла:

«Батюшка домовой! Помоги в беде! Верни потерянное! Забери болезнь! Защити от злых людей!».

Все. Теперь можно отдыхать. Мне нужны силы, завтра будет масса дел. Нужно будет просушить матрасы, подушки, постельное белье, посмотреть, что с запасами еды. Посмотреть, какие травы есть для приготовления снадобий, ведь мне предстоит лечиться далее. Можно будет сходить на дикий малинник, собрать ягод. Да, нужно ещё будет проверить тайник. Дел будет много.

Утром я вышла на крыльцо, и обнаружило лукошко, полное черники…

"Испанский осел".

Груша боли. Конструкция приспособления проста. Основная деталь – это центральный винт. На нем закреплены четыре металлических лепестка, которые под действием вращения винта могут широко раскрываться наподобие цветка из бутона. Орудие в закрытом виде помещали в одно из отверстий человеческого тела (анус, влагалище) и начинали медленно вращать винт. По мере раскрывания железные лепестки давили на плоть в конце концов разрывая её.

Продолжение следует.