Фронтовая любовь

ФРОНТОВАЯ ЛЮБОВЬ

(Из частных историй Гражданской войны)

Часть 1.

Поручик Тополев, писал в своей палатке письмо другу штабс-капитану Фролову, который служил в штабе полка, когда в палатку ввалился вахмистр Дунин и доложил, что дозорные поймали двух красных.

— Ну и чего их сюда притащили? – спросил лениво поручик. – Надо было на месте и кончить.

— А бис их знает, Ваше благородие. Може, доспросить, чего важного скажуть.

— Ну, давай, их сюда. Посмотрим на них. – Поручик отодвинул исписанный лист бумаги и чернильницу в сторону и повернулся на табурете к входу в палатку.

Дунин втолкнул двух абсолютно голых юношей и сказал:

— Дивитесь, Ваше благородие.

Поручик встал, внимательно осмотрел двух голых парней и, зная толк в мужской красоте, отметил про себя, что один с темными волосами явно заслуживает внимания. Юноши тупо смотрели вниз, прикрывая руками свои мужские достоинства.

— А чего это они у тебя голые, братец?

— Так их дозорные схватили, когда они в речке мылись, — ответил Дунин. – Так и привели. Но коней, оружие и одёжу прихватили с собой.

— Ну, и кто вы такие, господа? – спросил поручик, придав голосу грозность.

— Ваше благородие, господин поручик! Мы мобилизованные, не по своей воле, — сказал тот, на которого положил глаз Тополев. – Мы в прошлом году гимназию окончили.

— Разговаривать с офицером – руки держать по швам. Вас этому комиссары не учили? – Юноши вытянулись в струнку и вытянули руки по швам, перестав прикрывать свои чресла. Теперь поручик мог хорошо рассмотреть то, что находилось у юношей между ногами.

— Фамилия? – спросил Тополев у темноволосова.

— Георгий Минской, господин поручик. Мой отец Действительный Статский советник, заведовал канцелярией у Тобольского генерал-губернатора.

— Так вы из Тобольска?

— Так точно, господин поручик.

— И дано вы здесь, я имею в виду на этом участке фронта?

— Всего три месяца. Как мобилизовали, две недели обучения и сюда, как еще не обстрелянных.

— И, наверное, Государя-Императора видели в Тобольске? – поинтересовался поручик.

— Так точно, видели. Сначала Августейшее семейство гуляло по городу. А потом режим содержания Их Величеств ужесточился и более их со двора не выпускали. Позднее видели, как под большим конвоем увозили их из Тобольска.

«Не врет, поди. Так потом в газетах и писали, — подумал поручик. – И юноша — просто находка здесь на фронте».

— Ну-с, а вы, молодой человек, кто? – обратился Тополев ко второму юноше, видом попроще, с волосами спелой пшеницы.

— Владимир Павлов, господин поручик. Мой отец директор Тобольской гимназии, Статский советник Павлов Святослав Егорович.

— Господин поручик, — обратился к поручику Минской. – Не расстреливайте нас. Мы хотим служить Белому делу, да все никак фронт не могли перейти. Верой и правдой служить, Ваше благородие.

«Пожалуй, надо их оставить, — подумал Тополев. – Расстрелять всегда успеем. Да и мне ординарец нужен. Пусть Минской им и станет. Да и попка у него славная и блеск в глазах говорит о темпераменте».

— Ладно, оставайтесь. Оформим вас, как добровольцев. Но, смотрите, если что – расстрел на месте. Дунин поставь на довольствие и выдай им форму.

— Так точно, Ваше благородие, — пробасил в ответ Дунин. – А куда определить прикажете?

Тополев немного подумал, хотя для себя он все уже решил: — Значит так, Минского ко мне в ординарцы, а Павлов пусть при кухне пока будет. Кругом! Ша-гом арш!

Он сел дописывать письмо Фролову.

«… Сейчас случился один казус. Мои дозорные взяли в плен двух красных гимназистов. Один ничего себе парнишка, определил его к себе в ординарцы. Мой то бывший ногу сломал, упав с коня и теперь лежит у вас в госпитале. А я, как ты понимаешь, две недели пощусь. Надеюсь, новый ординарец заменит мне его в моих утехах. Ну, до встречи, друг любезный. Завтра отправлю тебе сие послание вместе с донесением. До встречи, обнимаю и жму руку, твой друг Тополев».

Участок фронта, который прикрывала рота поручика Тополева, и фронтом то назвать нельзя было. Командир дивизии решил прикрыть этот участок в случае выхода красных в тыл дивизии, что было маловероятным, поскольку местность для этого совершенно была непригодной. Слева полноводная река, но берега болотистые почти не проходимые – кони вязли по бабки. О пехоте и артиллерии и говорить нечего. А справа простреливаемая равнина и расположение главных сил дивизии. Но береженого Бог бережет. И командир дивизии решил выставить заслон на всякий случай, придав роте Тополева артбатарею в два орудия, которой командовал прапорщик Щекин.

Отношения у поручика с прапорщиком не сложились. В первый вечер, выпивая за знакомство, Тополев намекнул артиллеристу о возможных взаимоотношениях интимного свойства – ему нравились такие молодые, с позволения сказать, юноши с ярким румянцем на пухлых щечках. Но прапорщик резко пресек подобные намеки и явно дал понять поручику, что предпочитает иметь сексуальные отношения только с противоположным полом. Тополеву пришлось все обратить в шутку, но вышло как-то неуклюже и грубо. Теперь они общались только по службе и старались не часто видеть друг друга.
Через час явился Минской, в новой форме и поношенных сапогах.

— Какие будут приказания, господин поручик? – Тополев поинтересовался его почерком и, получил удовлетворительный ответ, поручил переписать с черновика донесение в штаб.

– Завтра же отправить всю почту в дивизию, — распорядился поручик. – Спать будешь здесь, — он указал Минскому на топчан.

Вестовой доложил, что ужин готов. Тополев достал из походного рундука бутылку французского коньяку и налил в две граненые стопки.

— Давай, Минской, за службу и взаимопонимание. – Они выпили и пошли ужинать.

После ужина, удобно расположившись в палатке, Тополев закурил.

— За что у вас Георгий, господин поручик? – поинтересовался Минской.

— За Брусиловский прорыв и в плен взял штабного полковника. Лично Государь награждал, так-то вот.

— Разрешите, Ваше благородие? – в палатку вошел Дунин. – Солдаты баньку истопили. Соизволите посетить?

— Отлично, вахмистр. А почему нет? Пойдем, Минской в нашу баньку, попаримся немного? – обратился он к ординарцу.

— Как прикажете, господин поручик, — четко ответил Минской. Они сняли форму и в исподнем направились к баньке, которая была сооружена в бревенчатой землянке.

В небольшом предбаннике они оголились, и ординарец был приятно удивлен размерами пениса своего командира. Они по очереди хлестали друг друга вениками и обдавали холодной водой. Поручик попросил Минского сделать ему массаж. Тот уселся на его поясницу и стал неумело мять мышцы.

Тополев чувствовал прикосновения члена ординарца к его спине. Потом он попросил размять ему ягодицы и, хотя Минской делал это неумело и робко, поручик возбудился от его действий.
Минской разминая волосатые ягодицы своего нового командира, также почувствовал прилив крови к своему органу, который увеличился в размерах.

Когда они уселись на полок, то оба были возбуждены, что это их даже развеселило. Поручик протянул руку и начал трогать член ординарца. Тот в свою очередь тоже стал ласкать орган командира.

— Ты что-нибудь понимаешь в мужской любви? – спросил Тополев. Минской утвердительно кивнул. – Это хорошо. А тебе нравится этим заниматься?

— Конечно. У меня в гимназии был любовник. Большевики его расстреляли, сволочи.

— Я тебе постараюсь его заменить, — сказал Тополев и поцеловал юношу в губы.

— Буду этому весьма рад, господин поручик, — прошептал Минской.
BERLI.