Майор явно психовал и боялся этого непонятного леса, да и от самой войны. Он недавно прилетел из Берлина, а там война не так явственно ощущается.
– Проклятый мотор, второй раз за день! Неужели нельзя было заранее решить эту проблему?! Сначала мы задержались на час в той русской дыре, названия которой нормальный человек даже выговорить не в состоянии, и безнадежно отстали от колонны, а теперь и вовсе заглохли посреди этого дикого леса! В котором, ручаюсь, полным-полно озверевших от голода и идиотизма комиссаров большевицких недобитков с оружием в руках. А если они меня убьют? Вот прямо сейчас возьмут и убьют? Что тогда? — майор точно трусил.
Жёлтый портфель точно хранил много важных секретов. И это решило судьбу всех на дороге – упускать шанс захватить в плен высокопоставленного немецкого офицера, зачем-то торопящегося в штаб некой дивизии, я просто не имел права. Конечно, соотношение не самое оптимистичное – один к шести, но я, в конце концов, советский разведчик-диверсант. Справлюсь, куда деваться!
Красиво расцветший на конце ствола венчик дульного пламени на миг ослепил, но я совсем не напортачил. Первые пули раскидали в стороны стоящих немцев, последние легли чуть пониже среза каски пулеметчика, тут же ткнувшегося в приклад, – аж ствол в сторону повело. Подкорректировав прицел, ушёл в сторону и снова плавно потянул спуск, перечеркивая спину вскинувшегося при звуке выстрелов шофера. Дернувшись несколько раз, тот сполз по капоту и грузно осел на землю. Мгновением спустя к нему присоединился и адъютант, ничком рухнувший в пыль у переднего колеса. Слетевшая с головы приплюснутая фуражка шлепнулась рядом, превратившись в картуз нищего просящего милостыню. Ну вот тебе и милостыня — сдох быстро!
Сильным рывком вышвырнув из машины майора, который тщетно пытался ее удержать, в движении наподдав сапогом под зад. Придавив коленом спину, выдрал из его кобуры пистолет, запихнув за пояс. Рявкнув в ухо мгновенно растерявшего всякую спесь немца: «Liegen noch, schießen!»
Вначале я хотел рвануть в лес, а потом сообразил — машина! Приглушенно позвав девушек, я вручил им майора и приказал сидеть в обнимку на заднем сидении. А я майору сразу выдал, блефуя:
— Господин майор, это русские врачихи-садистки, не злите их. Иначе — иголки в ногти, да и яйца могут отрезать… Звери! Я и сам и боюсь! — майор впал в ступор!
Я быстро оттащил убитых и мотоцикл в кусты, снял китель с одного, что мне был по размеру и сел за руль. Отличная машина! «Хорьх!» Немецкие инженеры создали отличные машины, сочетающие полный привод с независимой подвеской на винтовых мощных пружинах. Оснащенные блокирующимися межосевыми и межколесными дифференциалами, а также специальными «зубастыми» шинами, эти внедорожники были способны преодолевать очень серьезное бездорожье, были выносливы и довольно-таки надежны.
Главное, что дорогу я помнил, так что летел вовсю, боясь только пропустить поворот на просёлочную, идущую сквозь весь лес в нужное мне место. пока тут «слоённый пирог». И вот типа поста — трое солдат. Я им, мол тут майор из самого Берлина, вы осторожнее, он пьян и с ним две русские Madchen. И спел куплет из фривольной солдатской песенки:
Wenn die Soldaten
durch die Stadt marschieren,
Öffnen die Mädchen
die Fenster und die Türen.
Один заглянул в окошко, а рыженькая, как я и просил: «Шарман, зольдатен…»
Старший махнул рукой — «Сразу видно, что из Берлина, мол выговор у меня точно берлинский, с раскатистым «р». И позавидовал — пьяные оба, да две девицы тоже пьяные, вот так «воюют» берлинские начальники. А девиц потом и шоферу отдаст! Остальные двое аж облизнулись — мои военфельдшера довольно симпатичные!
Через два часа мы остановились, я загнал машину под деревья. Позволив обалделому майору и, конечно, также и девушкам, справить нужду, я аккуратно связал немцу руки. Вроде наша территория — я снял немецкий мундир и швырнул под разлапистую ель. Мы отлично перекусили — в багажнике машины было полно еды. Девушкам я налил по колпачку коньяка, а майору аж три — для такой туши это капля в море. Зато все успокоились. Через три часа остановка, мы переночевали в лесу, Обе девушки по очереди приласкали меня прямо в машине, стараясь, чтобы я был в настроении. Рыженькая меня и ротиком ласкала и ножки ловко раздвигала. Всё же боятся, чтобы я их не бросил. Страшно им, я их понимаю…
Но вот и рассветало. Небосвод на востоке уже окрасился в первые робкие рассветные тона, но вокруг еще царила густая, сине-фиолетовая, будто разлитые школьные чернила, ночная темнота, Я включил фары и мы рванули в столицу.
Въехали мы в столицу через хитрый такой въезд возле речного вокзала. А где все патрули — всех забрали на фронт! Подъехал я к крыльцу разведуправления и позвонил генералу Ильичёву. Вскоре и он выскочил, и двое охранников и, конечно, оба особиста. Девушек я попросил отправить в нашу поликлинику, а сам, взяв в руки портфель, направился в управление. Особисты попытались меня остановить, да Ильичёв рявкнул:
— Ты немецкий знаешь? Майора поможешь допросить? Нет? Так какого … А Алексеев вернулся и не с пустыми руками. Теперь ему орден и опять премия.
Майор попросился в туалет и рюмку коньяку, а потом пел, как курский соловей. Двое тут записывали мой перевод. А потом мы открыли портфель, все ахнули, когда я прочёл надписи на конвертах: «Совершенно секретно». А вот и карта. Ильичёв схватил протоколы, карту и рванул к начальнику Генштаба.
Так что через неделю меня вновь наградили двумя орденами. Плюс премия за трофейный автомобиль и второй портфель с золотом. Где-то по дороге, как майор выдал, его шофёр ограбил ювелирный магазин. Ага, шофёр виноват!
А мне три дня отпуска, которые я провёл в бессоных ночах с Ириной!