Я просыпаюсь среди ночи и несколько секунд стараюсь понять — сон это или нет? Лежу на кровати и просто смотрю в потолок, прекрасно понимая, что уснуть уже не смогу. В комнате темно, лишь лунный свет полосками пробивается сквозь жалюзи. Нет, на сей раз это точно произошло наяву. У меня еще никогда не было такого порочного и волшебного секса. Даже странно, но я не чувствую ни стыда, ни неловкости, если только от того, что мне это понравилось. Состояние, в котором я сейчас пребываю, можно описать лишь одним словом — эйфория.
За две недели до этого…
Весь день стояла удушающая жара, и даже к вечеру летний зной никуда не делся. Саша припарковал свой байк возле небольшого двухэтажного дома, снял шлем и вытер мокрое от пота лицо. Через минуту на веранде загорелся свет, открылась входная дверь, и на порог вышла стройная женщина, облаченная в легкое белое платье. Это Анастасия — жена его отца… и единственная причина, по которой он снова приехал сюда.
Ему не исполнилось и двух лет, когда папа, на тот момент преподаватель Ростовской государственной консерватории, по уши влюбился в студентку-первокурсницу. Развод, брак, новая семья — обычная история. Вскоре мама вновь вышла замуж, они переехали в Батайск, и с отцом Саша виделся крайне редко. Зла на него он не держал, даже был с какой-то мере рад, что жизнь пошла именно таким путем. Два года назад он поступил в университет, примерно в то же время папа переехал в коттеджный поселок, сменив городскую суету на спокойствие и тишину пригорода. Летом тут действительно хорошо, а вот зимой наверняка страшная скукотища. Саша уже приезжал сюда в прошлом августе, погостить на пару дней, но в итоге задержался почти на месяц. Вероника — его сестра по отцу, тогда где-то отдыхала, Максим — младший братишка, был в деревне у бабушки, а папа вскоре уехал на несколько дней в Москву, кажется, на какую-то музыкальную конференцию. Время, которое он провел наедине с Настей, навсегда останется в его памяти. У него было много подружек, но ни одна из них не вызывала в нем даже долю того чувства, которое он испытал к этой женщине.
Время давно перевалило за полночь, но несмотря на усталость после долгого дня, спать совсем не хотелось. Саша встал с кровати и открыл шкаф. Здесь он хранил свои самые ценные вещи: складной мольберт, масляные краски, уголь, карандаши, палитру и льняные холсты. Тут же была готовая картина, он нарисовал ее прошлым летом. Ни друзья, ни родители — почти никто не знал о его увлечении, кроме Насти. Саша вспомнил, как они вдвоем стояли перед холстом. Настя долго смотрела на картину, чуть склонив голову, а потом он поцеловал ее в первый раз.
Саша уснул только под утро и за завтраком клевал носом, вполуха слушая папину болтовню. Вероника сидела тихо, потупив взор, почти ничего не ела и всем видом показывала, что не рада его визиту. Макс — жизнерадостный семилетний мальчуган — перебивая папу, рассказывал про свою новую приставку и уговаривал поиграть с ним. Саша лениво кивнул и перевел взгляд на Настю. В длинном облегающем платье, хорошо подчеркивающим ее тонкую талию, без малейших следов косметики на лице, она выглядела гораздо младше своих тридцати семи лет. Сидя рядом с Никой, больше походила на старшую сестру, чем на ее маму. Черные волосы уложены в красивую прическу, на правой щеке маленькая родинка, а в темных чарующих глазах играет озорной огонек. Как такая женщина может жить в унылой глуши с этим стариком? Саша вдруг заметил, что Вероника смотрит прямо на него, а в ее взгляде читается ледяная неприязнь. Она резко встала, чуть не опрокинув на себя чашку с чаем, и молча вышла из-за стола, даже не поблагодарив маму за отличный завтрак.
Я больше не могла сидеть рядом с ним и не дождавшись конца завтрака, ушла в свою комнату. Лучше побыть одной и подготовиться к той речи, которую мне предстоит вскоре произнести. Главное, не стоит медлить, чем скорее я все скажу, тем быстрее он уедет и оставит нас в покое. Сашка приехал еще вчера вечером и уже успел изрядно нашутиться надо мной. Он никогда не называет меня по имени, даже не знаю, помнит ли он еще, что меня зовут Вероника. Мелкая, рыжая, дурында, плакса, карлица и кое-что похуже. Не спрашивайте, откуда мне это известно, но в его телефоне я значусь как захухря. Да, он хорош собой, красив какой-то грубой мужской привлекательностью. Высокий, за метр девяносто, черноволосый, на губах всегда играет надменная улыбка, как будто он постоянно насмехается над всеми вокруг. Глаза цвета кофе, острые скулы и легкая небритость — придают ему что-то необузданное и очень притягательное. Мы видимся редко, и не могу сказать, что меня это расстраивает. Раньше я его просто терпеть не могла, а теперь ненавижу всем сердцем.
Прошлым летом я почти весь август провела на Черном море со своими подругами, приехала уже в самом конце месяца. Это случилось на второй день после моего возвращения. Сашка все еще был у нас, он не только не осведомился о моем отдыхе или делах, но, кажется, даже не поздоровался. Было очень поздно, я спустилась на кухню и увидела их. Они стояли у окна и о чем-то тихо говорили. Мама положила голову ему на плечо, а он обнимал ее за талию. Я не дура, прекрасно понимаю, что это могло означать. Как же мне было плохо и противно в тот момент! Никак не могла поверить, что мама на такое способна. Да, она еще молода, папа старше ее более чем на двадцать лет. Возможно, у них не все хорошо в сексуальном плане, но ведь он сын ее мужа! А Сашка? Как он мог так поступить со своим родным отцом? В гостиной было темно, они не заметили меня, и я ничего не сказала. Виделись ли они после этого, встречались ли в городе? Этого я не знаю. Но теперь он снова приехал. Приехал в наш дом, и больше я не собираюсь сидеть сложа руки.
В комнате было очень жарко, Саша снял рубашку и открыл окно. Он планировал порисовать, но пока никак не мог приступить к работе. Ему совсем не понравилось, как Вероника смотрела на него во время завтрака. Ей не по душе только его присутствие или тут что-то другое? Жаль, что она никуда не уехала в этом году, без нее было бы гораздо лучше. Она никогда ему не нравилась. Легкомысленная и ветреная девчонка с лохматыми, вечно падающими на глаза, рыжими волосами, да еще и голос у нее писклявый. Дверь распахнулась так сильно, что едва не слетела с петель. На пороге стояла Ника, пытаясь придать лицу грозное выражение. Что ж, помяни дурака — появится издалека.
Даже не постучав, я вошла в его комнату, надеясь, что он будет валяться на кровати. Так, по крайней мере, мне не пришлось бы говорить, глядя на него снизу вверх. Все пошло не так. Сашка стоял перед мольбертом и крепил на него холст. Даже не знаю, отчего больше я обалдела: от того, что он рисует или от того, что увидела его обнаженный, заросший черными волосами, торс. Мышцы на руках не бугрились, кубиков пресса тоже не видно, но весь жилистый, поджарый, я прям ощутила его скрытую силу. Почему-то мне казалось, что он должен быть в татуировках, с каким-нибудь драконом во всю спину. Но нет, ничего не было: ни дракона, ни даже сердечка с женским именем. Сашка посмотрел на меня с нетерпением, явно желая, чтобы я скорее убралась прочь. Я плотно закрыла дверь, глубоко вдохнула и выпалила приготовленные заранее слова.
— Я все знаю, видела вас в прошлом году, — скрестила руки на груди и постаралась придать своему голосу твёрдость. — Не думала, что у тебя хватит наглости вновь приехать. Сейчас ты соберешь свои манатки и уберешься отсюда к чёрту. И еще, просто знай — ты самый мерзкий, самый низкий человек, которого я только встречала.
— Увлекательный разговор, — он даже бровью не повел, спокойно смотрел на меня со своей наглой улыбкой, от которой меня сразу бросило в жар. — Если это всё, что ты хотела сказать, то можешь идти и рассказывать свои сказки кому угодно, мне плевать, — он сделал характерный жест рукой, указав на дверь.
Вот урод! Но я предполагала что-то в этом роде. Значит, он не дурак и прекрасно понимает, что я не стану ничего говорить папе, ведь это может разрушить мою семью. Вот только у меня есть еще один туз в рукаве.
— Я ничего не скажу про вас папе, не хочу его расстраивать. Но я скажу кое-что другое. Скажу, что ты пристаешь ко мне, — он прекратил улыбаться, и я возликовала. — Знаешь, что тогда будет? Не только папа, но моя мама будет тебя презирать.
— Вот как? Ты не только любительница подсматривать, но еще и лгунья? — он помолчал и вдруг рассмеялся так искренне и задорно, будто я правда сказала что-то смешное. — Я пристаю к тебе, серьезно? К своей любимой младшей сестре? Прости рыжая, но у меня не настолько дурной вкус, — он подошел ко мне, положил руки на плечи и повернул к зеркалу. — Подумай своим маленьким мозгом, чем же ты можешь меня заинтересовать?
Знаю, он говорил это специально, но все равно стало так обидно, что я невольно закусила губу, чтобы не заплакать. Как же он меня бесит! Когда я вышла из комнаты, он все еще продолжал смеяться.
Следующие несколько дней прошли достаточно спокойно. Вероника — глупая выдумщица — не слишком его беспокоила, хотя и продолжала бросать злобные взгляды. Саша прекрасно понимал, что ничего за ее угрозами не стоит. Если бы хотела — давно все рассказала. Что она могла видеть? Ника приехала за пару дней до его отъезда и, видимо, застала их в тот момент, когда он немного приобнял Настю на кухне. Стоило только подумать об этом, как в голове хороводом пронеслись воспоминания…
Когда папа неожиданно уехал в Москву, Саша не планировал тут более оставаться. Еще с вечера собрал вещи и хотел на следующий день отправиться домой. С утра шел дождь, в комнате стоял полумрак. Он проснулся и услышал, что из гостиной доносятся волшебные звуки. Анастасия сидела на диване и играла на виолончели. Она даже не заметила его, словно находилась где-то далеко, в своем мире, куда другим вход воспрещен. Ее глаза были закрыты, а длинная прядь волос едва не касалась струн. Позже он узнал, что это была одна из виолончельных сюит Баха. Раньше, еще до рождения Максима, Настя играла в каком-то ансамбле, но после решила сосредоточиться на воспитании детей.
— Я разбудила тебя? — она подняла на него свои блестящие глаза и улыбнулась. — У меня бывает такое настроение, когда не могу отказать себе в этом. Особенно, когда идет дождь.
— Можешь поиграть еще немного? — он подошел ближе и сел на пол напротив нее.
Музыку, тем более классическую, он никогда не любил, его страстью всегда было рисование. Но в тот момент он слушал ее не отрываясь, ловя каждый звук, чувствуя, что находится в состоянии полной эйфории. После они долго говорили, Настя сыграла ему еще Брамса и Малера. Он так и не уехал в тот день, не уехал и на следующий, понимая, что его тянет к этой женщине с непреодолимой силой.
На лето у меня были огромные планы. Выпускной попадал аккурат на мой день рождения, а за успешную сдачу экзаменов, родители обещали осуществить мою давнюю мечту — путешествие по Европе. Но уже весной стало ясно, что никакие мечты не сбудутся. Самоизоляция, дистанционка, перенос экзаменов на июль… Выпускной прошел скромно и скучно, а про Европу я даже не заикалась. И вот теперь я провожу весь август дома, усталая и опустошённая, да еще в компании этого мерзкого Сашки.
С утра я решила покататься на роликах — это одно из немногих развлечений доступных мне сейчас. Представьте себе, в нашем поселке вообще нет школы. Последние два года я каждый день ездила на учебу в Ростов, там же живут все мои подружки. Включив на телефоне заводную музыку, я принялась рассекать гладкую асфальтированную дорогу. Сашка проехал мимо меня на своем байке и остановился у обочины, пригородив мне путь.
— Надевай наколенники, налокотники, а самое главное шлем, — он постучал пальцем по лбу и усмехнулся. — Когда мозг такой маленький, его надо беречь. Видишь, ты не любишь меня, а я проявляю о тебе беспокойство.
— Засунь свое беспокойство в задницу. Я с пяти лет катаюсь и ни разу еще не падала, — обойдя его, я поехала быстрее, чем надо.
Мне хотелось показать ему, как хорошо я катаюсь, но этот надутый болван определенно сглазил меня. Сделав вираж, я не удержалась и шлепнулась прямо на асфальт, раскинувшись посреди дороги, как морская звезда. Вставать я не собиралась. Пусть по мне катком проедет машина, лишь бы не слышать его гадкий смех.
— Эй, ты еще живая? — он подошел и ткнул меня носком ботинка в бок. — Вставай, тут никто не будет тормозить, а я не хочу потом соскребать тебя с асфальта.
Саша вернулся к своему байку, открыл аптечку, взял бинтик, антисептик и вату. Коленку она ушибла здорово, даже лоб умудрилась расцарапать. Ника хотела все сделать сама, но он не дал. Это рыжая девка настолько неуклюжа, что наверняка все уронит.
— Дать палку в зубы, чтобы не орала? Или так выдержишь? — ему стало смешно от того, как она отворачивала голову от раны и сжимала кулаки.
Он забинтовал ей коленку и помазал царапину на лбу, убрав волосы с лица. Не такая уж она и уродина, скорее даже наоборот. Забавная и смешная неумеха, с растрепанными рыжими волосами, веснушками на носу и светло-карими глазами. Видимо, это ее натуральный цвет. Сколько он ее видел, она все была такой. Интересно, а волосы на лобке у нее тоже рыжие? Он невольно поморщился из-за этой идиотской мысли. Саша довел ее до байка, немного придерживая рукой.
— Надень, — он отдал ей свой шлем, и Ника как-то удивленно на него посмотрела. — Держись за меня крепко, если свалишься, я за тобой не вернусь.
Вечером я гуляла с Юркой. Это мой… друг, но с расширенными полномочиями. Чудный, немного мечтательный парнишка, с которым мы знакомы почти всю жизнь, с самого первого класса. Он живет в Ростове, но пару раз в неделю мы встречаемся у меня или у него. Мы бродили по пустым улицам, изредка обмениваясь незначительными фразами. Мне нравится, что у него нет потребности все время о чем-то непрерывно болтать. Несмотря на позднее время, было очень душно, легкое платье на бретельках липло к спине. Я никак не могла выбросить из головы дневное происшествие, но почему-то вспоминался вовсе не мой позор, а лишь то, как Саша мазал мне ногу и вел до своего мотоцикла. Думая об этом, я смотрела на небо, по которому рассыпались бескрайние россыпи звезд. Когда мы подошли к воротам моего дома, из темноты появился Сашка и направился к нам. Я никак не ожидала его тут встретить и разволновалась так сильно, что даже не подумала представить их друг другу. Юра взял инициативу на себя и приветственно протянул руку.
— Твоя мама уже дважды звонила, — он не пожал руку и смотрел только на меня. — Она беспокоится. Уже поздно, а в темноте тебя могут принять за красавицу и чего доброго изнасиловать.
— Не надо волноваться, — Юра сказал это недовольным тоном. — Я всегда провожаю ее до дома, — его голосу явно не хватало стальной жесткости, а мне вдруг стало обидно, что он на целую голову ниже Саши.
— Откуда этот голос? — Сашка наигранно покрутил головой. — Это у тебя усы на губе или грязь? — он снова повернулся ко мне. — Попрощайся со своим одуванчиком, тебе пора домой.
— Не пойду я никуда, — я разозлилась и взяла Юру за руку. — Мы еще гуляем. Иди куда шел, я сама позвоню маме.
Он кивнул и ничего больше не сказал, а потом просто обхватил меня за талию, перекинул через плечо, открыл ворота и потащил домой. Отпустил только на ступеньках у самой входной двери. От злости у меня по лицу пошли красные пятна, я треснула его кулаком по плечу — безрезультатно, только своей руке больно сделала.
— Кто ты вообще такой, чтобы указывать, что мне делать? — я потерла ушибленную руку и поправила платье. — Ты мне никто. Я тебя ненавижу!
— Ты это уже говорила, — он вытащил травинку из моих волос и зацепил пальцами бретельку платья. — Лучше не ходи в таком наряде на ночь глядя, во всяком случае, если рядом нет мужчины. Тот молокосос не в счет.
Я с силой дернулась, желая, чтобы он убрал свои чертовы пальцы, но, видимо, не рассчитала. Бретелька порвалась, и я с ужасом почувствовала, что платье сползло, оголив мою грудь.
Несколько секунд они стояли уставившись друг на друга. Саша с трудом смог удержаться от смеха: ее лицо выражало смесь удивления и паники. Она забавно приоткрыла рот и опустила глаза вниз, а потом быстро натянула платье. Придерживала его одной рукой, а другой хотела влепить пощёчину, но оступилась на ступеньке и чуть не упала. Саша поймал ее и заливисто рассмеялся, запрокинув голову.
— Если ты хотела соблазнить меня, то надо было отрастить сиську побольше, — он снова закинул ее на плечо и открыл дверь. — Не рыпайся, миледи, дотащу тебя до комнаты, чтобы ты еще чего-нибудь себя не расшибла.
Ника запаздывала к завтраку, и Саша невольно заметил, что ждет ее прихода. Ночью ему приснился совершенно дурацкий сон, ставший следствием вчерашнего казуса. Во сне платье не съехало с плеча — она сама его сняла. О том, что случилось после, Саша не слишком хотел вспоминать. Это всего лишь сон, мало ли, что может присниться. Сейчас ему очень хотелось взбодриться чашкой кофе, но в этой семье его не пили совсем, даже дома не держали. Папа разлил чай в армуды — стеклянные стаканчики грушевидной формы, а Настя пошла наверх, чтобы разбудить разоспавшуюся дочку.
По щеке пробежал солнечный зайчик, на улице мерзко запищала сигнализация чьей-то машины. Я вздрогнула, и сон незаметно растаял. Мне снилось что-то очень приятное, но я никак не могла вспомнить, что именно. Вчера я долго не могла уснуть. Этот неловкий момент, когда платье сползло с меня, все еще стоял перед глазами. А этот нахал даже не извинился! Тащил меня на плече, словно мешок картошки, а потом бросил на кровать и ушел. В голове тут же всплыли обрывки сна. Они, как элементы пазла, быстро собрались в единую картину, и я снова вздрогнула. Ведь именно этот нахал мне и снился! Во сне мы не ругались, а занимались совсем другими вещами, прямо тут, в этой комнате… Меня бросило в жар, а по телу пробежала странная дрожь. Я зажмурилась, надеясь прогнать видения и сильные спазмы между ног, но это не помогло.
Скажу по секрету, мне нравится долгая прелюдия, нравится пофлиртовать со своим телом, иногда лишь этим и ограничиваясь. Но сейчас я так воспламенилась, что никакая подготовка уже не нужна. Я сбросила одеяло, запустила руку под сорочку и стянула мешавшие трусы. Легкого касания хватило, чтобы бедра непроизвольно дернулись, и я едва не задохнулась от предвкушения. Забыв о всякой осторожности и приличиях, водила пальцами вдоль половых губ, иногда слегка задевая клитор. Приятная щекотка сменилась всепоглощающим блаженством. Внутри все ритмично сжималось, я закрыла глаза и перевернулась на бок, растворяясь в разноцветных вспышках салюта, мельтешащих в темноте сомкнутых век. Я летела или падала куда-то в пропасть, пока мамин голос не вернул меня в реальность.
— Ника, завтрак давно готов, — в ответ я лишь кивнула, отчаянно пытаясь незаметно убрать зажатую между бедрами руку.
Стараясь не думать о том, что именно могла увидеть мама, я медленно повернулась, радуясь, что сорочка никуда не задралась. Потянулась, делая вид, что только проснулась и даже зевнула для убедительности. Мама хотела что-то сказать, но вместо этого лишь улыбнулась и вышла из комнаты. По лицу снова пошли красные пятна, когда я огляделась и заметила, что мои трусики болтаются на щиколотке. Тишкина етишка! Ну почему же мне так не везет?!