Розовый диск солнца опустился за горизонт и на небе то тут, то там начали вспыхивать звездочки. Ночной воздух свеж и прохладен. Хорошо ночью одной посидеть на деревянном крылечке и остаться один на один со своими мыслями. Вокруг фонаря кружат комары и мошки, некоторые, самые назойливые, пытаются устроиться на открытых участках тела, чтобы впиться в кожу. Отгоняю. Сверчки, чуть стемнело, завели свою трель.
Сзади скрипнула дверь. Шаги тяжелые, значит или муж, или Борис — его младший брат. Под сыновьями наше крылечко так не скрепит. Присел рядом на деревянную ступеньку.
— Борь, чего не спишь?
Не отвечает, руку мне на талию положил и сидит молча, ка ни в чем не бывало. Сам пальцами гладит, так и норовит ниже ладонь завести.
— Не боишься? А ну как Илья выйдет? — спрашиваю я.
— Не боюсь, спит твой Илья… и Ева спит.
Сидим, молчим. Боря сильнее притянул меня. Хоть бы и впрямь никто не проснулся — стыдоба — я в ночнушке, он в трусах семейных — сидим на крылечке. А кругом ни души, только сверчки — невольные свидетели наших посиделок.
— С Евой хоть помирились? -спрашиваю я участливо.
— Да, побухтела и успокоилась, в первый раз что ли…
Я вытянула ножки, пятки опустились на нижнюю ступеньку. Подтянула подол ночнушки, так что край поднялся по бедрам.
— Борь, у меня не сильно толстые ноги?
— В самый раз, Натуль, в самый раз!
— Не, ну правда, может спортом пора заняться?
Я подтянула край сильнее, бедра полностью обнажились, показались черные курчавые волоски. Небрежно закинула ногу на ногу. Борис не спасовал — ласково положил ладонь выше колена и провел вверх, царапая грубой, мозолистой ладонью мою нежную кожу. Я резко сомкнула ножки, зажав подол и его пальцы. Вот спрашивается, что у нас баб за дурная натура? Ну, если не собираешься давать, какого хера мы распаляем мужиков?
Борька, естественно, подскочил, трусы стянул и тычет мне в лицо хуем. Я губы сжала и уворачиваюсь головой, он не поймет — тычет старательнее. То в щеку, то в нос залупой своей, то в подбородок, а мне смешно.
— Борь, не буду я сосать, — делано возмутилась я, едва только оттолкала его подальше от своего лица.
— Ильи боишься? Он до утра не побеспокоит, это точно.
— Никого я не боюсь, просто не люблю я этого.
Так и стоит передо мной — резинка трусов яйца поджала, член торчит, как у дембеля, крайняя плоть складками собралась.
— Скажешь и мужу не сосешь? — напирал взбудораженный Боря.
Хватило мужику одной искорки, чтоб завестись с пол оборота.
— Илья, это другое дело — когда просит, сосу, конечно, просто не люблю я. .. противно.
— А что любишь? — распалился деверь, — я еще ого-го, выдеру — мало не покажется!
Я промолчала, щеки запылали. Борис стянул трусы, махнул ногой, чем отправил их в полет вглубь темного двора. Постоял с эрекцией и внезапно ринулся ко мне, повалил на спину и прижал к дощатому полу крыльца. Как поборол, стянул лямки ночнушки и высвободил груди. Сильные руки перевернули меня на живот, от сильных сжатий и хватаний больно саднило кожу. Мои коленки уперлись в верхнюю ступеньку, а зад невольно приподнялся.
— Борь, отпусти! — сдержанно требовала я.
— Брыкаться не будешь?
— Нет.
— Обещаешь?
— Да, не буду, сказала же.
Подол ночнушки задрался на спину, я почувствовала его руки на своей заднице, ладони поглаживали по мясистым округлостям. Приятно. Для удобства я приподняла грудь и уперлась локтями в гладкие доски деревянного пола. Ожидаемо Борис начал вслепую тыкать мне между бедер, наконец, головка коснулась нежной вульвы.
— Ну, ты не чувствуешь совсем!? — встрепенулась я, — ниточка белая, наверно, не просто так!
— Натах, месячные что ли? — ошарашенно спросил заведенный до крайности Борис, — и что теперь делать?
Я манящими движениями выписала задом восьмерку, задевая ягодицами его торчащий орган. Может догадается.
— Плюнуть и размазать…
Стоит, стиснул пальцы на моей жопе, елозит членом между булок. Да, что же вы, мужики, такие глупые?
— Борь, в попу… — пришлось подсказать недогадливому деверю тропку к его мужской животной инициативе.
Догадался! Смачно сплюнул на крестец, горячая и тягучая слюна потянулась вниз по ложбинке, частично сбежав по половым губам. Снова сплюнул, потер что-то и приставил головку. Я почувствовала мокрое прикосновение толстого конца к моей нежной дырочке. Борис сильнее вцепился пальцами с боков и начал натягивать мой зад на свой кол. Цепкие мужские пальцы врезались в мою кожу, головка вдавилась в анус, расширяя колечко сфинктера.
— Боренька, еще плюнь…сухо…
Новый шлепок слюны пришелся на верх впадины и, стекая, обволакивал скользкой густотой место проникновения. Нажим ослабился и с влажным хлюпаньем головка снова уткнулась мне в анус. Давит членом, тянет меня навстречу, сфинктер болезненно расширяется, пропуская залупу. Боря, хороший мой, не останавливайся, еще немного осталось. Вдруг головка одним резким движением занырнула внутрь. Кишечник больше не пытался вытолкнуть член, появилось приятное чувство наполненности и растянутости.
— Боренька, не двигайся, — сдавленно я попросила деверя.
Понимает, сразу видно — опытный кавалер, дает привыкнуть к своему размеру. Руки перестали сжимать мой зад, начали ласково кружить по ягодицам. Зато мои коленки и локти уже печет, хоть доски и гладенькие, небось, завтра ссадины будут. Пообвыклась я и подалась жопой назад. Почуть Боря начал мелко двигаться навстречу, совсем чуть-чуть, с каждым толчком член на миллиметр углублялся мне в зад. Не больно совсем, даже приятно. Чувствую, по внутренним сторонам бедер потекло — толи слюна его, толи моя смазка, толи, не дай бог, протечка…Не дай бог!
Зашевелился, снова ухватил мои ляжки, натягивает. Член туго входит в сухой ректум. Борис сплюнул, струйка сбежала и скользость вернулась. Мало-по-малу член продолжал втискиваться в кишку. Чувствую, как он изнутри раздвигает стенки кишечника, все сильнее по мере приближения к основанию, растягивает мою многострадальную дырочку. Я завела руку под животом и коснулась пальцами влагалища — молния тотчас прошибла мое тело, ноги подкосились. Вернула руку, уперлась снова локтем и посмотрела на пальцы — прозрачная мокрота. Это хорошо — тампон держит.
Боря уже долбит — резко засаживает, враскачку, потом вытаскивает, потом опять всаживает, но уже несколько глубже. Несколько минут такой долбежки и его пах уже коснулся моего тыла. Резвый какой!
— Да, Боренька, не останавливайся! Прошу тебя, не останавливайся!
Мычит, отвесил звонкий шлепок, больно стиснул пальцы на ягодицах. С каждым разом проникновение все глубже и суше. Перед каждым толчком он смачивает поршень слюной и резко загоняет. Вот, его живот уже расплющивает мою жопу, головка вбуравливается глубоко в прямую кишку. Я затряслась, стиснула зубы, чтобы не вскрикнуть и…. кончила. Сфинктер до боли сжался на толстом, твердом изнутри и мягком снаружи стволе. Боря замер. Он переждал мои спазмы, налег сзади и я почувствовала на шее его горячее дыхание, его руки забрались с боков и сжали мои свисающие тяжелые груди. Крупные соски теперь не касаются деревянного пола, теперь они во власти сильных пальцев, иногда попадают между ними. Блядь, я так снова кончу! Лицо вспыхнуло, уши горят.
— Блядь, Боря, не останавливайся….еще, еще…сильнее
Член, входя, выдавил из меня воздух и тот звучно вырвался наружу. Пукнула еще раз, пока Борька не сменил позу. Пофигу, зато кайф какой. Долбит, шлепая бедрами о мои ляжки, мнет мои дойки, а дыханием обжигает сзади шею и ушко. Анус совсем расслабился и не сопротивляется, из пизды течет, сбегает по ногам. Перестал добавлять слюны — и так слишком свободно стало в моем заду. Чувствую, как он дрожит всем телом — сильно, прерывисто. А дышит часто и глубоко. Вдруг он поднялся, отпустил мои сиськи, соски снова уткнулись в пол, где в такт толчкам потирались о щель между досок. Боря сжал руки на ляжках, прижался волосатым пахом и вибрации наэлектризованного члена передались моему растянутому кишечнику. Напрягся, не двигается. Мужские пальцы стиснулись на мякоти половинок. Даааа! Поток семени извергся в глубину моего чувствительно нутра. Он продолжает единым затяжным залпом орошать меня изнутри.
Постепенно напор спал, чувствую, как его хуй начинает опадать внутри меня. Произвольно сжимаю дырочку, выдаиваю его мягкую колбаску. Боря стонет не прекращая. Мягко член начал выходить из моей натруженной дырочки. Головка выскользнула и дупло сразу сомкнулось, оставляя неприятное ощущение пустоты. Сперма внутри норовит с бурлением выбраться наружу, приходится сжимать растянутый анус. Переворачиваюсь, а он тут как тут — уже тычет в лицо своим вялым, но еще приподнятым хуем. Говорила же — не люблю я сосать, тем более сейчас, когда он меня в жопу оттарабанил. Чуть дальше середины на стволе осталось коричневое колечко, запах так себе. Как его в рот брать?
Оттолкнула его без слов, уткнувшись ладонью в низ живота. С опадающего вялого члена закапали остатки спермы, лицо у Борьки блаженное, движения размеренные. Изнутри все просится наружу, пришлось спуститься на дорожку. Подбираю края ночнушки и сажусь. Борька без сил сидит на ступеньках, член на бок и улегся на бедро, даже под фонарем видно, как он сопливеет. Сижу, смотрю Боре в глаза, сиськи тяжело свисают, кайф. Вот и потекло — из размякших краев дырочки просочилась теплая, густая сперма вперемежку со слюной. Тянется бесконечной нитью и укладывается лужицей на земле.
Вдруг дверь скрипнула и на пороге появился старший сын. Мальчишка замер на крыльце, от вида матери в столь неприглядном виде негодование сковало ему язык. Попала…
