— Ты знаешь, Одри, вчера во время акций протеста мой бойфренд Люк шёл по улице один и снимал всё на камеру. Навстречу ему шёл какой-то белокожий незнакомец. И прикинь, мой обратился к нему очень вежливо и поставил на колени.
— Да ладно! Прямо тот так и встал что ли?..
— Ну, Люк начал задвигать какую-то шнягу, типа, предки этого белокожего незнакомца веками притесняли у унижали его чернокожих предков, и типа было бы неплохо, если бы в рамках всей этой акции Black Lives Matter этот парниша встал перед Люком на колени и извинился.
— И чё, тот просто встал на колени и начал извиняться?
— Да, вот смотри, он мне видос скинул.
— Ну капец блин! Реально встаёт на колени и извиняется! Это же у нас, в Миннеаполисе происходит?
— Да, это у нас тут неподалёку.
— Слушай, Энджи, а давай мы сейчас выйдем и прогуляемся по кварталам, может поставим какого-нибудь беленького пацанчика на колени и тоже примем его извинения.
Девки надели свои топики с надписью Black Lives Matter и пошли бродить по кварталам в поисках желающих поизвиняться стоя на коленях. Только вот повсюду шарахались темнокожие. Поняв, что тут им не будут делать извиняшку, они вернулись, прыгнули в тачку и решили отъехать чуть дальше от мест массовых демонстраций. Пока они колесили, уже стемнело. И тут вдруг им навстречу прямо из-за угла вышел какой-то белокожий ботан в очёчках и в наушниках. Он залипал в свой смартфон и даже не обратил на их машину внимание. Одри и Энджи притормозили и сдали назад. Поравнявшись с парнем, они вышли из тачки и решили до него докапаться.
— Йоу, братюнь, Black Lives Matter!
— Привет, девчонки. All Lives Matter!
— Слышь, чё сказал? Чё самый умный что ли, — возмутилась Энджи.
— Да погоди ты, Энджи, пусть пояснит, чё он имеет в виду.
— Ну, как бы все жизни важны, а не только жизни чернокожих. Разве не так?
— Так-то оно так, но было бы неплохо, если бы ты встал на колени, перед нами и извинился за своих предков, которые веками унижали и притесняли наших чернокожих предков, — грозно заявила Одри.
— Да вообще без проблем, — заулыбался паренёк, вставая на колени перед чернокожими девицами, — я на самом деле поддерживаю всё это движение за права, и осуждаю любую форму расовой дискриминации и прочих притеснений…
— Воу-воу, погоди… Я половину слов не поняла из того, что ты сейчас тут наговорил, — остановила его пламенную речь Энджи, — просто встань на колени и скажи, что сожалеешь за действия своих предков, и всё.
— ОК, — согласился паренёк, — я приношу извинения за своих предков. Так сойдёт?
— Да, да… Ваще норм! Только мы сейчас камеру на смартфоне включим и запишем твоё извинение. Я покажу своему парню. Он у меня как раз сейчас на протестной акции.
Одри достала камеру и уже была готова снимать.
— Свет тут конечно не очень. Но лицо в принципе видно, так что давай, извиняйся перед Энджи, я снимаю.
— Я приношу извинения за своих предков.
ОК, я всё сняла. Теперь, Энджи, твоё лицо сниму крупным планом, чтобы было видно, перед кем этот сознательный белокожий извинился.
— Ну вот и славно. Давай теперь меня сними, — передала смартфон своей подруге Одри, — пусть он передо мной извинится.
— Я приношу извинения за своих предков, — повторил парень без особого энтузиазма на камеру.
— Ну вот и славненько! Дело сделано. Можешь идти… Или может подвезти тебя? Ты далеко живёшь?
— Да я тут через квартал вон в том многоквартирном доме живу, — показал рукой парнишка, вставая с колен и отряхиваясь, — так что я пешёчком дойду.
Парнишка пошёл по направлению к своему дому, а девки сели в машину и начали обсуждать произошедшее.
— Чё-то как-то не очень душевно он извинился, — заметила Энджи, пересматривая видос, — тот парень, которого мой Люк попросил извиниться, раскаивался и извинялся от души. А этот извинился монотонно, и вообще, ему походу наплевать было.
— Да забей ты. Извинился и хрен с ним. Поехали ещё кого-нибудь выпасывать, или чё?..
— Знаешь, Одри, когда он передо мной на колени встал, у меня там всё аж захлюпало.
— Ты чё потекла от того, что перед тобой парень на колени встал?
— Ага. Может догоним его и объясним ему всю ситуацию?.. Ну, что типа надо бы поусерднее поизвиняться.
Одри завела машину, они развернулись и быстро нагнали того парнишку.
— Слышь, пацан, погоди-ка. Мы тут с Одри подумали: ну по-любому же моя пра-прабабка сосала твоему пра-прадеду-рабовладельцу…
— Ага, — поддержала её Одри, — и поэтому было бы справедливо, если бы ты сейчас встал на коленки и отлизал нам по очереди.
— Девчонки, вы чего? – засуетился парнишка, но Энджи и Одри уже вцепились в него и крепко держали его за руки.
— Давай-ка ты не будешь ничего усложнять, и отполируешь наши чёрные киски своим розовеньким язычком и шлифанёшь как следует своим белокожим личиком всё напоследок, чтобы мы приняли твои извинения.
Одри выхватила у него телефон из рук, а Энджи сняла с него очки и наушники.
— Отработаешь язычком, тогда вернём.
Они всем весом надавили ему на плечи руками, пацана хватило на пару секунд, после чего он оказался на коленях.
— Чур я первая, — заявила Энджи и закинула ногу на плечо парнишки.
Его голова оказалась ещё и юбочкой сверху накрыта. Энджи сдвинула трусики в сторону, а Одри подпёрла ему затылок коленкой, чтобы с силой впечатать его личико во влажную и липкую пизду.
— Подопри ему голову сильнее, чтобы не вздумал отстраняться.
Из-под юбки Энджи начали доноситься протяжные мычания. Парнишка упёрся одной рукой в ногу Энджи, а другой попытался скинуть её ляжку со своего плеча. Девушек очень забавляли все эти его беспомощные попытки.
— Ты лучше высовывай язычок и начинай делать мне куник, а то придушу тебя своей пиздёнкой.
Парнишка отчётливо всё слышал, хоть и не видел перед собой ничего кроме черного лобка. Поняв, что задыхается, парень высунул язык и принялся хлюпать им как попало. Энджи почувствовала эти движения у себя в пизде и проявила великодушие. Она подставила клитор под его язычок, а Одри ослабила нажим коленкой на его затылок.
— Всё, кажись пиздолиз познал всю свою сущность: работает язычком как пропеллер! Кто бы мог подумать, что белые так хорошо могут отлизывать. Мне ведь ни разу белый парень не лизал. Они считают, что отлизать чёрной тёлочке пизду – это прямо западло какое-то, а при этом белым девкам лижут их розовенькие киски направо и налево.
Из-под юбки мычания сменились на чавкающие звуки. Парнишка больше не сопротивлялся и решил сосредоточиться на клиторе, чтобы эта чернокожая незнакомка поскорее кончила и убрала своё сильное бедро с его плеча. Но Энджи никто ещё не делал кунилингус на улице, она то и дело озиралась по сторонам, чтобы их никто не спалил. Время сейчас неспокойное, по улицам шарахаются толпы протестующих, и если их засекут, то нужно будет пихать пиздолиза в тачку и валить.
— Ну чё ты там скоро кончишь? – нервно поинтересовалась Одри, — а то тут стрёмно стоять и опускать этого белого лизуна. Может его в машину на заднее сиденье уложить и отфейсситтить там по очереди.
— Ага щас, там салон тканевый, с меня натечёт лужа, весь задний диван пиздятиной пропитается, и потом этот аромат моей вагины будет по всему салону. Нет уж, пусть тут лижет. Смотри вон как хлюпает. Я уже и по всему его белому личику свой нектар размазала, а на асфальт всё равно уже целая лужа набежала.
— Он там не захлебнулся? Смотри, а то утопишь паренька в своих соках, некрасиво получится.
— Пока язык работает, значит живой. Да и не кашляет он. Чё я не знаю что ли, как мужики вагинальными соками захлёбываются. Как только начинают фырчать, кашлять и чихать в пизду, значит бедняжка поперхнулся пиздятинкой. А этот пока вроде держится из последних сил. Надо клитор об его нос раздрочить, а то язычок уже совсем устал, еле двигается. Подопри-ка ему затылок коленкой посильнее, а я ездану пиздой по его личику, может кончу.
Одри вновь подпёрла коленкой голову пиздолиза, а Энджи принялась изо всех сил наяривать своей чавкающей промежностью по пацанскому личику. Бедняжка начал жалобно стонать.
— Мычит, значит живой. Это хорошо, — приговаривала Энджи, и тут её пробил мощный оргазм.
Она не выдержала и пустила даже небольшую струйку мочи. Бывшие парни Энджи знали, что она та ещё брызгалка, и если баловать её кунилингусом, то жди «золотого дождика». Наконец она убрала свою ляжку с плеча парня, бедняга вынырнул из-под юбки. Всё его лицо было красным и липким. От него исходил характерный запах прокончавшейся пизды.
— Ты там чё плачешь что ли? – вдруг вопросительно воскликнула Одри, увидев всхлипывающее личико молодого парнишки, попутно стягивая с себя трусики.
— Капец он конечно слабак, — констатировала Энджи, — расплакался под девчачьей юбкой. Лучше бы отлизал нормально, тогда не пришлось бы тебя в лицо насиловать.
— Да ладно тебе, Энджи. То, что бедняжка расплакался – это даже хорошо. Давненько мне в пизду никто не рыдал.
Смазка из пизды Одри уже пропитала её стринги и вовсю стекала по ляжкам, пока она подпирала коленкой затылок пиздолиза. Она достала из сумочки влажные салфетки и обтёрла одной из них лицо паренька, а другой – свою пизду.
— Все соки должны быть свежевыжатыми, — заботливо промурчала она, и когда марафет был наведён, она даже не позволила пиздолизу размять колени.
Одри немного наклонила его к себе, от чего тот сел на попу. Затем она запрокинула его голову назад, чтобы лицо смотрело вверх, и обхватила её ляжками.
— Ну вот, теперь можешь начинать рыдать мне прямо туда, — надменно прошептала Одри и слегка сжала голову парня бёдрами.
— Тебе помочь? – поинтересовалась, Энджи, — подпихнуть личико в пизду?
— Да я уж как-нибудь сама справлюсь, — ответила Одри и чуть сильнее сжала бёдра.
— Да сядь ты ему на лицо, устанешь же сдавливать ему голову, чтобы не выпала. И контакт с пиздой будет плотнее.
— Энджи, ну кто же пиздолиза фейсситтит прямо на асфальте? Нужно ему под башку чё-нибудь подложить. Нет же нихрена. А ляжки у меня натренированные, успею несколько раз кончить, прежде чем они устанут.
— Ну как знаешь. Он хоть языком там работает? Мне отсюда только работающий кадык видно.
— Да пока всё норм, язык шустрит. А кадык работает от сглатывания. Значит я теку хорошо. Давненько я так удачно ляжками никого не ловила.
— А дышит он там как?
— Дышит он носом. И я чувствую это своим анусом. Ветерок так и гуляет. Давненько у меня там так не сквозило.
— Ну и славненько. А то ты его лицо так смачно в пизду вжала, что кажется, что ему там вообще дышать нечем.
— Да ладно тебе, Энджи. Если прислушаешься, то сможешь уловить лёгкие и жалобные всхлипывания. Да и язычок у него уже порядком подустал. Как же мне теперь кончить с таким жалким и никчёмным пиздолизом?
— Да чё ты с ним церемонишься? Просто изнасилуй его в лицо, как я, и прокончайся как следует. От этих лизунов нормальной работы язычком не дождёшься.
Энджи достала из машины аптечку и положила на асфальт.
— Давай уже, сядь ему на лицо, только смотри, чтобы затылок на этот пластиковый чемоданчик пришёлся.
Одри присела на корточки и придавила своим весом голову паренька к чемоданчику аптечки.
— Ну вот! Это совсем другое дело, — воскликнула Одри и принялась устраивать заезд на лице пиздолиза.
Квартал уже давно погрузился в тишину, и от того чавкающие звуки отражались ещё лучше о стены зданий. Промежность Одри не была такой же гладко выбритой, как у Энджи, и поэтому её волосы то и дело застревали в зубах паренька. Одри от этого сильно заводилась и уже даже не задумывалась о дыхании пиздолиза. По жалобным мычаниям она понимала, что он ещё жив и возможно даже дотянет до её оргазма. Ещё 3 минуты этой езды неподбритой пизды по плачущему личику, и Одри вдруг начала хрипеть и рычать. Её накрыл мощный оргазм, от которого она потеряла равновесие и чуть не упала. Но верная подруга вовремя поддержала её в трудную минуту и не позволила свалиться с лица пиздолиза.
— Вот это я мощно прокончалась! – прохрипела Одри, вставая с заезженного пацанского личика, — во истину Black Lives Matter!
Парнишка так и лежал и даже не пытался пошевелиться. Энджи вытащила из-под его головы смятый пластиковый чемоданчик, который быстро принял прежнюю форму.
— Как думаешь, он там хоть живой?
— Да хрен его знает. Там у меня в бардачке есть футболка унисекс с надписью Black Lives Matter. Достань и накрой ею этого несчастного пиздолиза. А то мало ли что… Вдруг я его случайно пиздой придушила, или он случайно захлебнулся, пока я кончала. А так копы увидят футболку с этой надписью и дважды подумают, прежде чем что-то расследовать.