ВОЗЛЕ БАССЕЙНА

Эта девушка живёт в нашем городе. Работает на нашем заводе. Ходит в наш спортивный клуб. Борис Петрович — по привычке. Тома — для физической культуры. Томочка — привлекательная девушка. Когда её личико озаряется улыбкой, а большие глаза сияют малахитовым изумрудом, мир замирает в восторге. Сексуальность мужчин оживает. Но! Томочка не замужем и обольщать её неинтересно.

К счастью, красивые девушки вне супружеского секса редко засиживаются. Появился паренёк и у Томочки. Начал провожать с тренировок, встречать у заводской проходной. В середине мая они расписались. Борис Петрович пришёл к загсу, поздравил молодых: кудрявому пареньку пожал руку, невесту чмокнул в щёчку и был искренне счастлив. Ведь теперь женатый Сенечка будет полировать у Томочки то, к чему гениталии героя моих рассказав получали законное право стремиться.

Приближалось лето. Профсоюзы составляли списки сезонных сотрудников пионерских лагерей. Под это дело Борис Петрович посоветовал своему приятелю боссу спортклуба обратить внимание на Томочку:

— Хорошая девушка, спортивная.

— Замуж вышла. Не согласится.

— Всего и делов?! — сказал Борис Петрович и, подкараулив на выходе со стадиона сладкую парочку (куда же Томе без Сенечки), провёл краткий спич о плюсах работы в пионерлагерях: «Три месяца без завода! Жизнь в лесу! Пансион от профсоюза! Питание, зарплата. Экономия для вояжа по Крыму!

— Хочу в Крым! — сразу купилась Томочка.

— У нас график отпусков не совпадает, — сообщил Сенечка.

— После лагеря отпуска дают всем, как поощрение, — плеснул свою ложку мёда Борис Петрович. — Сенечка там тоже физруком будет. Инструктором по туризму. Детей в походы водит.

-Не получится, — сказал Сенечка. — Я лишь раз в Карпатах по льготной путёвке был. Какой из меня инструктор?

— Костёл разводил? Палатки ставил? С пацанами справишься!

— Чё так уговариваете? — насторожился Сенечка. Чует под какую манду Борин огурец мостится.

— Набираю команду, — сказал Борис Петрович солидным голосом. — Буду в «Ястребке» старшим физруком.

— Вы?! В пионерский лагерь? — удивилась Томочка. — А как же альпинизм?

«Знает, шельма, чем занимаюсь, — подумал Борис — Это к лучшему! Спортсменки под мастеров легче укладываются». Пояснил:

— На одну смены еду. Колено немного подлечить хочу. Хочу хорошую замену оставить.

Вскоре персонал «Ястребка» начал готовить территорию лагеря к приезду детей…

Среди них были и шестеро физруков, которые приводили в порядок площадки, бассейн, устанавливала стенды со спортивной тематикой. Вечерами компания засиживалась у костра: пекла картошку, баловались портвейном, пела под Сенечкину гитару.

Наблюдая как молодожёны жмутся друг к другу, как счастливы, наш искуситель радовался, что цель для его хобби выбрана удачно. Уговорить на разврат влюблённую в мужа женщину на первом месяц её супружества — это круто! Для начала надо было на недельку разделить молодых.

При составлении перечня спортивных мероприятий первой очереди старший физрук в план проведения пионерской игры «Зарница» включил туристские походы старших отрядов на речную косу, что находилась в семнадцати километрах от лагеря. Там между берегом и лесом имелась уютная полянка, сходящая к песчаному пляжу с безопасной для купания лагуной. Здесь дети, под присмотром руководителя похода и пионервожатых, могли купаться и загорать.

Начальнику лагеря (исключительно интересной женщине!) идея походов была преподнесена, как экстра заявка для участия «Ястребка» в областном конкурсе на лучший пионерский лагерь сезона.

— Ни у кого такого в начале смены нет, а у нас будет! — пояснял Борис Петрович элегантному станочку для секса, изучающего над столом, разложенные старшим физруком заявки. — Получим Вымпел от ОблОНО или, чем чёрт не шутит, переходящее Знамя!

— Знамя должно быть нашим! — сказал стройный станок для секса, и подписала распоряжение о выходах на косу.

Перед самым приездов детей, персонал расслабился, хорошо выпили и юноши пошли провожать женщин. Борис Петрович сумел плеснуть Людмиле Александровне добрую смесь пива и спирта, оттеснить сторонних, побродил с директрисой по окрестностям лагеря и в густом ельничке, надавив на пьяненькую голову вумэн, заставил ту встать на колени. После чего та пару раз мотнул головой в знак не согласия, и начала сосать.

«Чёрт подери, — думал Борис Петрович, насаживая на свой двадцати сантиметровый член пьяненькой ротик директрисы. — А говорят в СССР нет секса. Тогда это что? Замужняя женщина, красавица, член завком, мать двоих детей сосёт у малознакомого мужика, как пэтэушница. Пожалуй, стоит её использовать сегодня по полной, а завтра будет делать круглые глаза и отнекиваться».

Борис взял женщину за ушки, и начал неторопливо спускать. Удивительно чисто глотала. Значит с мужем тренировалась.

Поднял кралю с колен, утёр подолом платья завафельный рот, развернул к сосне. Велел упереться и оттопырить попку, сдернул трусики.

— Я ещё не разу…

— Ну разумеется…

Теперь Борис ебал вумэн наотмашь. Ебал и представлял, как вскоре будет тоже самое это делать с Томочкой.

Директриса завелась. Вскоре Борис Петрович стоял расслабившись, а пьяная женщина ебала его сама.

Получив очередную порцию малафьи она сказала с продыхаем:

— И откуда ты такой не несытный?

— Из советского спорот. Давай оближи, не хочу брюки мазать.

— Обижаешь.

— Облизуй да я отведу тебя спать. Завтра тебе за мужем и детьми в город ехать.

— Точно. — пьяненько стала стала на колени.

Всё-таки водка делает из бабы тряпку.

Уже у нее в комнате, Борис Петрович дал снова сосать, мазнул по готовому члену припасённым в кармане вазелином, и, развернул мадам раком: — Освою последний рубеж, и я, тоже на боковую…

— Ой, я туда муже не давала.

— Студенткой, по пьяни тоже нет? Ну, не останавливаться же, когда всё готово. Засунь угол подушки в рот Людмила Александровна. Сначала больно будет, потом понравиться. Я, как муж уедет, буду заглядывать, напомнить…

* * *

В походную группу от взрослых включались: несколько вожатых, повар и физрук с навыками организации туристского быта. Таких «специалистов» в лагере было двое: старший физрук и Сенечка. Открыл туристский маршрут Борис Петрович. Следующий поход должен был вести Сенечка.

За день до второго похода старший физрук явился к начальнице лагеря с графиком олимпийских стартов для младших и средних отрядов. Совершенно «случайно» эти соревнования совпадали на дни отсутствия Сенички.

Начальница испытывала неловкое состояние перед настойчивым членом Бориса, но тот умел уговаривать и сумел за десять минут сбросить накопившуюся сперму в пизду директрисы.

Подмахивая физруку начальница подмахнула и новый график соревнований.

— Не зря мне вас рекомендовали, как опытного организатора, Борис Петрович…

На эту похвалу Борис Петрович отреагировал сдержанно. Сказал, что поход дело нужное, но, физруков маловато и на олимпийских стартах им придётся работать с полной нагрузкой.

— Отменим выход? — нахмурилась начальница, которая уже успела подстраховаться, сообщив то телефону «наверх» о «своей инициативе».

— Ни в коем случае, Людмила Александровна! Первая вылазка ребятам понравилась. Их сверстники теперь в ожидании похода. А старты осилим пятью физруками. Если на купание в бассейне никого из них отвлекать не будем. Я всё продумал! Как раз, за дни соревнований, воду в бассейне нагреем. Профильтруем. Сан станция не подкопается.

— Меняйте! — велела вумэн, которая чувствовала себя востребованной курочкой.

Тут в кабинет начальницы постучала Томочка! Пришла, за разрешением отправиться в поход с мужем.

Людмила Александровна отрезала:

— Проводить организацию активного отдыха детей кто будет?! Работники хозяйственного блока или я? Может всё-таки физруки? Вы у нас кто? Физрук. Так работайте, если в лагерь приехали!

Кто помнит актрису Маргариту Володину в роли комиссара из фильма «Оптимистическая трагедия», легко представит внешний облик Людмилы Александровны. Один — в один! К тридцати годам это точная копия звезды советского экрана получила всё, что позволяли её внешность, организаторский талант, напористость и связи: интересную работу, большую квартиру, личный автомобиль, двоих детей и видного мужа (партийного босса), который регулярно навещал в лагере свою гурию для выполнения супружеского долга. И вот, к тридцати одному году попутал вумэн бес в виде Бориса Петровича. Для неё это было ново волновало. Отправлять старшего физрука ещё не неделю от себя не хотелось.

Естественно, что от начальницы лагеря Томочка вышла расстроенной. Слова Бориса Петровича, который её догнал, что директриса со всеми так разговаривает, девушку не утешили. Ответила лишь: «Спасибо, вам…», — и пошла в сторону общежития. Там у них с Сенечкой была отдельная комната.

Смакуя удаляющиеся ножки с подвижными булочками ягодиц, Борис Петрович фантазировала каким образом, через десяток минут, кудрявый Сенечка использует это совершенство. Завидовал ли? Нисколько! Ведь следующим в очереди к сокровищам Томочки стоял сам «малыш» Бориса Петровича.

* * *

Наутро, у ворот пионерского лагеря, молодожёны разлучались на пять дней и четыре ночи! Такого в их семейной жизни ещё не происходило. Сцену расставаниями Борис Петрович наблюдал с патриархальным спокойствием. Всё-так он был весьма опытный соблазнитель.

Едва отряд туристов скрылся за стволами вековых сосен, Борис Петрович объявил подчинённым распоряжение начальницы лагеря о запрете купания в бассейне. И нагревания воды до нужной температуры. Что работающие фильтры ночью без присмотра оставлять нельзя и все физруки, с десяти вечера должны возле них отдежурить:

— Томочка дежурит первой. В одиннадцать её сменю. С половины первого заступаешь ты, — Борис Петрович указал на грудь одному из физруков. — С часу тридцати — ты. С двух тридцати — ты. Последний дежурный отключает насосы. В шесть их снова запустит сторож. С ним согласовано. Зарядку с отрядами проводит Томочка и я. Остальные могут спать после дежурства до девяти утра. Потом завтрак и, ровно в десять — начало стартов… График не нарушать! Родина нас не забудет. Людмила Александровна тоже…

Всё, понимающе, закивали. Приятно иметь дело с отлаженным коллективом!

После ужина Борис Петрович шёл центральной аллеей лагеря с ощущением, что нынешний день ненормально долг.

«И стрелки часов тормозил циферблат, и солнце висит незыблемо в небе. И медленно свет не идёт в полусвет, а сумерки тьму не желают принять.», — вертелось в голове им же сочинённое…

Встретив на детской танцплощадке подчинённых, Борис Петрович напомнил каждому из них о соблюдении графика дежурства: «Будильники заведите!» Отчитал двоих слишком сознательных за намерение прийти к бассейну досрочно: «Если застану раньше времени, накажу за нарушение дисциплины!» Заглянул в радиорубку: «С отбоем не затягиваешь?» Радист сказал, что всё под контролем и, вскоре, объявил в микрофон об окончании танцев. Ребячьи ватаги потянулись к спальным корпусам. Немного погодя красивая мелодия горна пропела сигнал отбоя. Этому звуку вторили пионерлагеря, расположенные по округе. Долгожданная для разврата ночь наступила!

Утомлённый июньской жарой сосновый бор, оживал шорохами верхов. Бассейн, стоящий в стороне от всех строений, и, весь день, залитый солнцем, в ночи выглядел таинственно. Гул работающих фильтров создавал иллюзию присутствия экзотического существа. Одиночный фонарь освещал сверкающие буруны водяных струй…

По другую сторону от фонаря, за бассейном, находилась широкая, похожая на кушетку (только со спинкой) вкопанная в землю скамья. На ней пионеры, в часы купания, оставляли свои вещи. С одно стороны эту скамью-кушетку прикрывала стена бассейна, с другой — глухой забор, а с третьей — конструкция фильтров. С учётом того, что всё пространство вокруг являлось санитарной зоной, запретной для посещения, идеальнее места для ебли, можно было не искать.

Когда, на правах ответственного начальника к этой скамье с фонариком в руке пришёл старший физрук, на ней тихой мышкой, уже сидела очень исполнительная Томочка.

Появлению Бориса Петровича девушка обрадовалась. Призналась, что одной немного страшновато.

— Мы побудем с тобой. Недолго, пока привыкнешь, — сказал Борис Петрович, присаживаясь на край скамьи…

— Мы? С вами ещё кто-то?

— Моё второе я. Его зовут Борик.

— Шутите, догадалась Томочка.

Поговорили о лагерных делах. Тома вспомнила о Сенечке: «Как он там?» Борис Петрович заверил, что у Сенечки всё в порядке и незаметно перешёл к лирической поэзии. Негромко повёл строфы пушкинских стихов, которые учил из любви к поэту, и к свиданиям.

После нескольких столбцов, как бы прислушиваясь к звукам ночного леса, Борис Петрович сделал паузу. Томочка придвинулась к нему поближе. Велела: — Ещё!

За строфами: «Забудь, любезный мой Каверин, минувшей резвости нескромные стихи. Люблю я первый, будь уверен, твои счастливые грехи» беседа вернулась к личной жизни Томочки. Борис Петрович сдержанно похвалил молодожёнов. Сказал, что они прекрасная пара. Что в их отношениях много не показного. И прочее, прочее, прочее. А закончил медовый сказ резонансным признанием физрука: — У меня такого никогда не будет!

Томочка отреагировала ожидаемым образом:

— Это почему же? Вы мужчина видный. Должны нравиться женщинам.

Борис Петрович, несколько стушевавшись:

— Даже не знаю, стоит ли говорить. Делиться. Разве только бессменному товарищу. Настоящему другу.

Томочка придвинулась ещё чуток. После получаса прекрасной поэзии она считала себя, как минимум, кандидатом в друзья: — Это тайна, да?

— Очень деликатная! У меня, — Борис Петрович выдержал театральную паузу, — есть проблема. Но, о ней нельзя говорить невзначай, — и безотрадно добавил: — Грустная история…

Томочка была уже совсем рядом. Борис Петрович ощутил тепло её бедра. Прохладная девичья ладошка коснулись локтя расстроенного мужчины:

— Честное комсомольское! Никому не скажу!

«Виват женскому любопытству!» — констатировал Борис Петрович и пустился в рассказ о неких лыжных соревнованиях, где ему пришлось бежать в лёгкой одежде против ветра со снегом. и, как следствие — плачевный результат, застудилось то, без чего мужчина не может жениться.

Огласка такой тайны произвела на Томочку впечатление. Молодая женщина, с недавних пор познавшая прелести супружеского ложа, сочувствовала взрослому мужику, вынужденному, из-за абсурдного недуга, вековать в одиночестве.

— А врачи что? — спросила она с участием.

— Врачи говорят разное. Чаще: «Со временем, пройдёт». У них есть разномыслие. Но, в одном эскулапы едины — нужны определённые усилия, — здесь старший физрук как бы запнулся: — Массаж. Этого. Того…

— Массаж? — Томочка чуть отодвинулась.

— Советовали, — продолжил Борис Петрович несколько бодрее, — для формирования прогресса ходить на индивидуальные процедуры. Так сказать- к процессу интимного назначения.

— Не понимаю.

— Всё верно! Откуда такому юному созданию знать эти дурацкие уловки медицины! Короче, чтобы вернуть мужскую потенцию, кроме лекарств, применяются внешние раздражители. Такие, как: фотографии, журналы, фильмы, женские руки.

— Женские руки чии.

— Врачей, медсестер.

— А, вы, пробовали познакомиться с женщиной, которая (здесь случилась долгая пауза, Томочка подбирала нужное слово), которая… по дружески, помогла бы преодолеть недуг? — девушка завершила предложение с облегчённым выдохом.

— Ты имеешь в виду любовные ласки? — резво отреагировал Борис. — Это идеальный вариант! Эрогенные зоны мужчины, если их массируют женские руки (даже по-дружески, без притязаний на большее), реагируют живее всего! Но, где в мои годы, да ещё с такими проблемами, найти подобную умницу?

— Вы ещё не старый…

— Скоро сорок, — соврал Борис, прибавляя себе, сразу семь лет.

— Сорок. Это много.

— Вот! И я об этом…

В сложном разговоре наступила пауза. Томочка о чём-то напряжённо думала.

Уловив шаткость момента, когда качели удачи из верхней точки могли устремиться в ненужную сторону, Борис Петрович опередил наглого Борика, применив обходной манёвр:

— Что-то я разоткровенничался. Забудь. И никому. Всё-таки, ещё не старик.

-Никогда! — горячо заверила Томочка.

-Вот и славно! Пора спать, малышка. Как говорится: «Пост сдал! — Пост принял!» Отдыхай.

— Я не устала. Можно ещё побуду… с вами?

— Конечно, сиди! — умело сглаживал неловкость ситуации Борис. — Стихи прочитать?

— Да!

Теперь обольщению содействовал Борис Пастернак.

После его строф:

«На озаренный потолок ложились тени.

Скрещенья рук, скрещенья ног, судьбы скрещенья.

И падали два башмачка со стуком на пол.

И воск слезами с ночника на платье капал.»

Томочка нашла ладонь старшего физрука и решительным движением перенесла на своё колено. Течение стиха прервалось. Сохраняя спокойную интонацию, Борис Петрович спросил:

— Думаешь, стоит попробовать?

Кивнула ли девушка, или нет — в темноте разглядишь ли? Но прохладные пальчики придержали мужскую ладонь и Томочка сама, САМА! дозволяла гладить свои ножки! Она милосердно соглашалась помогать больному.

Сигнал милосердия был принят. Теперь широкая пятерня Борика гуляла чуть ниже, чуть выше дозволенного, перемещалась на соседнюю ногу девушки и возвращалась обратно…

Минут через пять, Борис Петрович прервал это «бессмысленное» занятие.

— Ну, как? — спросила Томочка незнакомым голосом.

— Да, никак! Вот проверь! — быстрым хватом он нашёл женскую ладошку и положил к своему стыдному месту.

Опаснейший момент! Непредсказуемый! К нему Борик готовился загодя. Не только сегодня. Использовал и ранее, в горах, с наивными альпинисточками. Перед событием укрепил заранее «малыша» эластичным бинтом к ноге, чтобы тот не мог пошевелиться.

Девичья ручка отдёрнулась, но успела определить — дядя не лжёт.

— Убедилась?

— Да…

— Сволочь! Тварь неблагодарная! Мне дозволили гладить ножки! А он… Немощь ненужная! — разносил Моего «малыша», Борис Петрович, соображая: «Не переборщить бы!»

В итоге сообщил:

— Волнение, от прикасания к тебе, проняло не по-детски! Похоже (ладонь Бориса вернулась на округлость женских коленей), есть в этом теле, что может помочь…

Хамоватый Борик говорил не так гладко, как Борис Петрович. Но Томочка уже не была столь внимательна, чтобы заметить разницу.

— Правда?

— Конечно, правда! Мы ведь друзья? А другу, который помогает своему другу, друг не может врать. Иначе это недруг!

«О, как завернул! — констатировал Борис Петрович. — Путано, но — конкретно! Мол, сейчас: или разбегаемся, или продолжаем!»

— Давайте ещё раз попробуем, сказала Томочка.

Сработало!!!

Теперь уже Борис Петрович «гуляет» между бёдер, гладит снизу упругую ляжку.

— Следи, будет ли шевеление, — командует он растерявшейся от такой прыти глупышке.

— Как это, следить? — спрашивает Томочка на выдохе.

— Положи ладошку туда, где она уже была. Шевельнётся — скажешь…

Положила. Осторожно, едва касаясь.

— Чувствуешь?

— Нет…

— Жми сильнее, не бойся.

Прижала. Член напрягся, растягивая эластичный жгут.

— Изменения есть?

— Вроде нет…

— А так? — мужская лапа легла на холмик женской груди. Второй опасный рубеж. Томочка слегка дёрнулась, но наглеющий Борис вовремя оставил её колени и успел перевести девичью ладошку на свою ширинку: — Что-нибудь происходит?

— Кажется… Немного есть…

— Кажется, или на самом деле? Помни эту сволочь. Пусть просыпается. Я её не так стар, чтобы сдаваться. Так его! Так!

Борис отпустил женскую руку, которая теперь САМА упиралась в «малыша». Твердеющий сосок, выдавал женские переживания.

— Шевельнулся! — сухим шёпотом сообщила Томочка.

Ещё бы! «малыш» давно требовал равноправного участия. Но рассудительный Борис Петрович перехватил ход общения:

— Спасибо, милая! Хоть надежда появилась. Иди. Отдыхай…

Едва шаги физручки затихли, Бориса Петровича вывернул плавки, сорвал путы и ласково погладил изнывающего от тупой боли яйца — Потерпите, друзья! Через пару дней вы получите всё, что так желаете! Никогда вас не обманывал. А сейчас порадуем Людмилу Александровну нашим визитом.