С приближением субботы я обнаружил, что становлюсь все более и более возбужденным. Блин, можно подумать, я был подростком, идущим на первое свидание. Я действительно нервничал, и я был не единственным. Я мог сказать, что и она тоже.
Несмотря на то, что мы оба нервничали, вечер прошел без сучка и задоринки. Она явно была внимательна во время нашей интимной беседы. Она вспомнила, что я люблю итальянскую кухню, поэтому первое, куда мы заехали, был ресторан Луиджи. Я никогда там не был, но еда была отличной. Я также отметил атмосферу — романтическую, очень романтическую: освещение давали свечи на маленьких, интимных, накрытых клетчатыми скатертях столиках… все работало.
Далее мы пошли в театр. Раньше он назывался Шуберт, но его выкупили, и теперь там были инициалы. Несмотря на эту аббревиатуру, новая компания полностью отремонтировала это место и вернула ему его славу начала двадцатого века. Мы увидели замечательную пьесу, а затем направились через улицу к Кухне мамы, чтобы съесть кусок их знаменитого восьмисантиметрового пирога и выпить чашку кофе. Это был один из самых приятных вечеров, которые я мог вспомнить, и мне очень не хотелось видеть его конец. Было около часа ночи, когда я проводил ее до двери.
— Что ж, — начал я, слегка смущаясь, — я знаю, что это должна быть женская фраза, но хочу поблагодарить тебя за прекрасный вечер.
— Не упоминай об этом, — усмехнувшись, ответила она.
— Я бы хотел узнать про твой день рождения.
— Так можешь просто спросить меня.
— Хорошо, когда у тебя день рождения.
Я не мог сказать, исходило ли то яркое свечение, что я видел, от освещения ее крыльца или от ее улыбки, когда она ответила.
— У тебя есть время спланировать, у меня не раньше четвертого сентября.
— Четвертое сентября, понял, — ответил я. — Теперь эта дата навсегда запечатлелась в моей памяти, так что приготовься к ночи, которую ты не забудешь.
Сначала она ничего не сказала, просто улыбнулась и погладила рукой мою грудь.
— Я… я хочу пригласить тебя, но не буду. Думаю, у тебя может возникнуть соблазн принять меня, а завтра об этом пожалеть. Я уважаю твои чувства по поводу того, что ты не собираешься спать со мной до развода. Ты — хороший человек, Дарин, и я хочу, чтобы ты оставался таким. А теперь поцелуй меня и пожелай спокойной ночи.
Я так и сделал.
***
Когда весна перешла в пышное цветение с более высокими температурами и холодными дождями, я обнаружил, что испытываю более смешанные эмоции. Почти всю мою сознательную жизнь весна была просто сменой времен года в постоянном состоянии событий и обстоятельств. Этой весной все было иначе. Впервые за двадцать один год рядом со мной не будет моей постоянной спутницы. Это была одинокая мысль, но, слава богу, через несколько недель со мной будут мои мальчики.
Как оказалось, это тоже не совсем так. Однажды субботним утром, примерно за месяц до того, как они должны были приехать домой на лето, мне позвонил Чад:
— Привет папа.
Я всегда мог сразу понять, когда что-то не так. Даже когда они пытались это скрыть, в их голосах всегда была заметная небольшая интонация.
— Привет, Чад, все в порядке? Ты говоришь как-то подавленно.
Я услышал его смешок.
— Господи, папа, как ты это делаешь?
— Я знаю своих мальчиков, сынок. Что случилось?
— Ну, на самом деле все в порядке, — пробормотал он. — Просто… Я… ах… Мне нужно тебе кое-что сказать, и я чувствую себя виноватым.
— Виноватым; в чем?
— Я…
Я слышал, как он вздохнул.
— Что ж, я не увижусь с тобой этим летом.
Я почувствовал, как мое сердце снова разрывается, но не хотел ничего говорить, пока не пойму, что происходит. Он воспользовался моим молчанием и продолжил.
— Ты помнишь девушку, о которой я говорил на Рождество, Шайенн?
— Да, конечно, — ответил я. Я вспомнил, как Кендра говорила мне, что она думает, что он серьезно относится к ней по тому, как он говорил. Думаю, есть некоторые вещи, которые женщины усваивают быстрее, чем мужчины.
— Что ж, — продолжил мой старший, — ее отец владеет компанией по производству компьютерного программного обеспечения в Сиэтле, и он предложил мне работу на лето.
— Сиэтл? — Мне было очень трудно сохранять самообладание.
— Да, извини, папа; я знаю, что ты разочарован, и я правда чувствую себя виноватым, особенно из-за твоей ситуации с мамой, но я должен это сделать, папа.
— Конечно, должен, сынок, — сказал я, с трудом убеждая себя в серьезности своих слов. Я знал, что должен заверить его, что согласен с его решением, но как мне скрыть эмоции из своего голоса? Как мне не сломаться? Я глубоко вздохнул, велел себе встать и просто сделать это.
— Послушай, сынок, ты — взрослый. Поверь мне, я это знаю. Я наблюдал, как ты превратился в прекрасного мужчину, и я очень горжусь тем, кем ты стал. Как родители, мы знаем, с того момента, как наши дети выходят в мир, лучшее, что мы можем сделать, это любить их, поддерживать, обучать и готовить к тому, чтобы когда-нибудь они ушли в самостоятельное плавание. Я не скажу, что это легко, но с того момента, как вы родились, мы все знаем, что это именно то, что значит быть родителем. Не беспокойся обо мне; пойди и покажи им, из чего ты сделан.
Я так гордился собой за то, что не разрыдался во время своего небольшого выступления, а после услышал, как на другом конце провода плачет Чад.
— Папа, я могу только надеяться, что когда придет время, я хоть наполовину стану таким отцом, — рыдал он.
— Сынок, ты будешь вдвое лучшим отцом, чем я; если говорить об этом, похоже, ты довольно серьезно относишься к этой девушке.
Ему потребовалось всего мгновение, чтобы снова взять под контроль свои эмоции.
— Папа, я… я люблю ее, я на самом деле ее люблю. Мы планируем пожениться, как только закончим колледж через пару лет.
Еще один шок! После этого телефонного звонка мне требовалась терапия. Я сразу понял, что теряю его не на лето, вот оно. Я терял его, чтобы он мог жить собственной жизнью.
— Поздравляю, сынок, — с гордостью сказал я ему. Я вспомнил тот момент, когда понял, что женюсь на Кендре, и вспомнил, как безумно счастлив я был.
— Спасибо, папа. Дуг все равно проведет лето с тобой. Он хотел, чтобы я спросил тебя, не сможет ли он получить мою работу в представительстве?
Прошлым летом я поставил Чада на зарплату в автосалоне. Он ремонтировал тормоза, менял масло, бортировал шины и тому подобное. Теперь настала очередь Дуга. Я не мог не задаться вопросом, сколько времени пройдет до того, как он улетит, и я останусь полностью один.
— Конечно. Скажи ему, что егоу будут ждать.
— Это здорово, папа, спасибо. Я знаю, что это его обрадует.
Мы поговорили еще несколько минут, прежде чем повесить трубку. Я не шутил, когда сказал, что после этого звонка мне потребуется терапия или, по крайней мере, кто-то, с кем можно поговорить. Я думал позвонить Кендре. В конце концов, мы вместе работали двадцать лет, воспитывая Чада, чтобы он стал мужчиной. Я знал, что она тоже с нетерпением ждала встречи с мальчиками. С кем лучше поделиться сочувствием, чем она?
Во-первых, мне потребовалась пара минут, чтобы собраться вместе. Я взял пиво из холодильника и сел в свое мягкое кресло. Я задавался вопросом, почему жизнь должна быть такой чертовски сложной. Здесь мой старший сын был влюблен, начинал карьеру и пробивал себе дорогу в мире. Я должен был быть так счастлив за него… и был… но в то же время я не мог не пожалеть себя. Мне было стыдно за свои эгоистичные мысли, но я ничего не мог с собой поделать… Сиэтл?
Я потянулся и закрыл глаза, чтобы на пару минут расслабиться, прежде чем взять телефон и нажать на быстрый набор.
— Привет, незнакомец. — От звука ее голоса мне стало немного легче.
— Да ладно, прошло не так уж много времени, — ответил я.
— Думаю, что нет. Просто мне так кажется.
— Ну, мне просто интересно, что ты готовишь на ужин сегодня вечером? Я думал о темноте, романтическом освещении, хорошей бутылке вина…
— Забавно, я просто думала, что сегодня у меня настроение пиццы, — усмехнулась она.
— Мы можем это сделать тоже. Анджело?
— Меня устраивает, — ответила она. — Заберешь меня в семь?
— Заберу.
«Анджело» был наполовину рестораном — наполовину пиццерией. Там подавали довольно много блюд, но славились своей пиццей. Нам показали красивую кабинку на двоих и выдали меню. Мы остановились на половинке пепперони и половинке грибов, а также паре пива. Ожидать заказ пришлось с полчаса, что дало нам прекрасную возможность поговорить.
— Так, как дела, Дарин? Есть новости на домашнем фронте? — спросила Шерил.
Я знал, что она говорила о Кендре и разводе, но это был отличный повод, поэтому я воспользовался этим.
— Нет, не совсем. Раньше я чуть не позвонил Кендре, но струсил и решил, что лучше проведу время с тобой.
— О, — сказала она с улыбкой. — Просто чувствуешь себя одиноким?
— Нет, — усмехнувшись, ответил я. — Я ожидал, что оба моих мальчика проведут лето со мной, но сегодня утром мне позвонил старший…
Я рассказал ей о звонке и о том, как тяжело было отпустить своего «маленького мальчика». Она была очень сочувствующей, и было приятно поговорить об этом, но продолжая, я заметил печаль на ее лице. Сначала я подумал, что это из-за моей ситуации, но потом меня осенило: Тома убили еще до того, как у них появились дети. Здесь же я жалуюсь на то, что мой старший ушел в самостоятельную жизнь, а она, вероятно, отдала бы все, чтобы решить мою проблему. Я почувствовал себя настоящим мерзавцем и понял, как мне повезло. Я сразу перестал жаловаться и переключил разговор.
— Хватит моей депрессивной тирады; а ты? Как поживаешь? Что происходит в твоей жизни?
В этот момент подошла женщина средних лет итальянского вида и поставила нам пиццу. Перед тем как уйти, она указала на разные приправы и шейкер с пармезаном на стене.
— Спасена в последнюю минуту, — пошутила Шерил.
— Если только ты не хочешь обжечь небо, мы все равно должны дать этому остыть. В чем дело?
— Ой, — неубедительно сказала она, — на самом деле ничего не случилось. В последнее время я просто была в какой-то полосе неудач. Просто много разных мелких вещей, все, кажется, навалилось на меня за раз, и у было кое-что в голове, ничего серьезного.
— Я могу чем-нибудь помочь? Я — хорошо умею слушать, если тебе требуется поговорить.
— Нет, не сейчас, — ответила она. — Однако если у меня будет что-нибудь в следующий раз, я могла бы позже принять твое предложение?
— В любое время дня и ночи, Шерил.
***
Вернувшись в тот вечер домой, я налил себе еще пива и снова плюхнулся в свое любимое кресло. «Может я и думал что, но сейчас было не время. У меня было несколько мыслей, но в какой-то момент мне нужно было проверить свои чувства к Шерил. Я только что с ней расстался, а мне уже не хватало ее смеха, ее остроумия, ее разговоров… Я скучал по ней. Я влюбился — или мне просто было одиноко, и просто нужен был кто-то, чтобы заполнить пустоту в жизни?
Эта мысль не давала мне покоя всю следующую неделю и все еще мучила меня, когда однажды вечером я разговаривал с Чадом и Дугом. Каждый раз, когда мы разговаривали, они включали на телефоне громкую связь, чтобы мы могли вместе болтать. Чад в основном болтал ни о чем, но я слышал, как на заднем плане Дуг подталкивает его что-то сказать.
— Скажи ему, Чад. Мы говорили об этом. Мы не храним никаких секретов ни от кого из них, помнишь?
— Ну, Чад, — перебил я. — Что происходит? Скажи мне, что?
Я слышал, как он вздохнул, как раз перед тем как Дуг снова призвал его продолжить.
— Это… кажется, что каждый раз, когда мы с тобой разговариваем в последнее время, я сообщаю тебе плохие новости, папа.
Я подумал, о нет, что теперь? Мне было интересно, перестанут ли люди когда-нибудь чувствовать боль. Я почти сказал ему держать это при себе, что бы это ни было, но, конечно, не мог этого сделать.
— Сынок, я — большой мальчик, что это?
— Ты разговаривал с мамой в последнее время?
— Нет, с тех пор, как мы переехали из дома. Почему?
— Ну, она… она встречается.
Думаю, я не должен был удивляться, но удивился. На долю секунды мой разум погрузился в туман, затем я понял, что Чад все еще говорит.
— Какой-то врач, с которым она работает, — сказал он. — Вчера вечером мы с ней говорили. Она все еще не верит, что сделала что-то не так, но сказала, что на самом деле не винит тебя за непонимание. Она пришла к выводу, что нужен кто-то в области медицины, чтобы понять, насколько важны такие вещи как это исследование.
Я сразу не ответил. Мне было интересно, стоит ли мне указывать на то, что это за хрень, но я не хотел, чтобы это звучало так, будто я пытаюсь настроить детей против нее. Прежде чем я решил, что сказать, Дуг сказал это за меня.
— Папа, по ее словам, все это исследование зависело от того, участвовала она в нем или нет. Я думаю, что она переборщила, папа, правда.
— Ребята, работа, которую делает ваша мама, очень важна. В какой-то момент она стала важнее меня. Не думаю, что вы можете ее за это винить. Просто так она себя чувствует.
— Семья — на первом месте, папа, ты научил нас этому, — решительно заявил мой старший. — Я помню, когда у тебя была возможность купить ту ремонтную мастерскую в городе. Мы все знали, как сильно ты этого хочешь, но ты сказал, что это было слишком рискованно. Если бы ты думал только о себе, ты бы сделал это за один удар сердца, но у тебя была семья, о которой нужно было думать, и ты согласился на сделку. В то время я был разочарован, потому что думал, что было бы здорово иметь отца, владеющего своим собственным бизнесом, но позже понял, какую жертву ты для нас принес.
— Ага, — вмешался Дуг, — очень жаль, что мама не усвоила этот урок так, как мы.
Боже, я гордился своими сыновьями!
— Ладно, ребята, хватит трепа о маме, — сказал я им.
Мы поговорили еще минут десять-пятнадцать, прежде чем попрощаться. После разговоров с детьми я всегда чувствовал себя хорошо. Может, мой брак и обанкротился, но эти дети стоили всего сделанного.
Я взял пива и откинулся на спинку кресла со старым экземпляром «Красного урожая» Дэшиэла Хэммета, который я купил в магазине подержанных книг рядом с автосалоном. Я прочитал примерно половину первой страницы, когда подумал о том, что Кендра встречается с врачом. Я решил, что даме в зеленом и мужчине в сером придется подождать. Я закрыл книгу в мягкой обложке и взял телефон.
***
Я занял кабинет у окна, и видел, как подъезжает Шерил. Входя, она увидела, что я смотрю на нее, и широко улыбнулась. Как я ожидал и от любого из моих сыновей, я встал, когда она подошла, и подождал, пока она сядет напротив меня, прежде чем снова сесть. Боже, у нее была красивая улыбка.
Наша официантка с меню была рядом почти сразу. Она принесла нам обоим кофе, пока мы его рассматривали, приняла наши заказы и ушла.
— Вау, — сказала Шерил, — дважды за один месяц. Если бы я не знала тебя лучше, то решила бы, что ты пытаешься залезть мне в штаны, — пошутила она.
Я не мог поверить в то, что она мне только что дала мне подсказку. Мне пришлось усмехнуться, прежде чем ответить.
— Это сработало?
Она выглядела немного смущенной.
— Что сработало?
— Сегодня вечером я разговаривал со своими мальчиками. Они сказали, что их мать встречается с каким-то доктором. — Шерил даже глазом не моргнула. Я подумал, что это было немного странно. — Очевидно, она убедила себя, что ее следующий муж должен заниматься медициной. — По-прежнему никакой реакции от Шерил; Думаю, я смотрел на нее, ожидая, что она что-то скажет, но как раз в этот момент наша официантка принесла наш пирог. Мы оба уже поели, так что это был просто десерт.
Мы куснули пару раз, прежде чем я продолжил.
— Кажется, ты не слишком удивлена, что она уже ходит на свидания, — сказал я.
Она закончила жевать, прежде чем ответить.
— Его зовут Джеймс Росс. Он — невролог.
Теперь удивлен был я один.
— Ты знаешь об этом? — выпалил я.
— Дарин, мы — из одного района, помнишь? У нас много одних и тех же друзей, как и у Кендры. Она все время звонит Бетти Райт. Ты ведь знаешь три наиболее эффективных формы связи: телеграф, телефон и рассказать Бетти? Черт, весь район знает о вашем разводе.
Она посмотрела на меня и ждала, что я что-нибудь скажу, но я был так ошеломлен, что потерял дар речи.
— В любом случае, — продолжила она, — они встречаются пару месяцев. Он в разводе, у него трое детей, но его бывшая живет в Северной Каролине, поэтому он редко их видит.
— Почему ты ничего не сказала? — спросил я, наконец, обретя голос. — Ты знала, когда мы ужинали в последний раз?
— На самом деле я узнала об этом незадолго до твоего дня рождения. Помнишь, когда я спросила, думаешь ли ты о примирении? Я спорил с собой, стоит ли мне сказать тебе тогда. Если бы ты сказал, что да, я почти уверена, что рассказала бы тебе, потому что думала, что это была информация, которую ты должен был иметь перед принятием подобного решения, но когда ты сказал «нет», я подумала, какого черта? Я знала, что рано или поздно ты узнаешь, и это не моя работа, чтобы говорить тебе. Кроме того, я не не хочу, чтобы ты подумал, что я снова пытаюсь уложить тебя в койку, прежде чем ты будешь готов.
Я не знал, как реагировать. Казалось, весь район, в котором мы жили, знает о моем разводе больше, чем я. Хотя одно я знал точно…
— Я готов, — сказал я.
Она посмотрела на меня, когда кусок яблочного пирога, который она собиралась съесть, упал с вилки.
— Ты готов… ты имеешь в виду…
— Если ты да, то я тоже, — ответил я.
— Я был готов, но как насчет того, чтобы выполнить твои клятвы, независимо от того, выполнила их она или нет. Разве ты не сказал это, перед тем как подать заявление?
— Да, я знаю. Я был связан и решил, что буду придерживаться своей морали, но на данный момент это кажется просто глупым. Она, очевидно, уже пошла дальше. Оглядываясь назад, я удивлен, что не ожидал этого. Я не осознал это в то время, думаю потому, что все происходило так постепенно, но я знаю, что работа Кендры забирала все больше и больше ее души, пока для меня попросту не оставалось места.
— Нет, — сказал я, качая головой, — я уверен, что она уже нацелена на этого доктора. Кто знает, возможно, он был ей близок задолго до того, как все это началось. В любом случае, наш брак закончился. Нет смысла притворяться, что там что-то другое, и начну ли я снова жить своей жизнью сейчас или через месяц, но больше я не чувствую необходимости выполнять свои супружеские обязательства.
Шерил пришлось согласиться: иметь в характере придерживаться своих принципов, — это одно, но наступает время, когда это становится бессмысленным.
— Итак, ты хочешь вернуться к тому, что мы делали: друзья с привилегиями?
— Это будет зависеть от тебя, — сказал я.
— От меня?
— Да, — я не знал точно, как сказать то, что хотел сказать. Думаю, я, наверное, трижды откашлялся, прежде чем продолжить. — Я… за последние несколько месяцев у меня было много времени подумать и… ну… я… ээ… я… я намного старше тебя, и если я тебя не устраиваю, просто скажи. Я знаю, что ты согласилась только дружить с привилегиями, но я… мне было интересно, позволишь ли ты мне также иногда приглашать тебя на свидания.
Она улыбнулась.
— Дарин, я бы хотела этого, я бы очень хотела.
— Да? Я имею в виду, что я на четырнадцать лет старше тебя, и не хочу мешать, когда ты будешь готова начать встречаться по-настоящему…
— Дарин, заткнись, — решительно сказала она, прервав меня. Она казалась мне слегка раздраженной, и я не знал почему. — Итак, — продолжила она, — ты говоришь, что мне не требуется ждать еще месяц, чтобы мой колокол снова зазвонил.
Я улыбнулась. Очевидно, она не из-за ЭТОГО раздражена.
— Нет, мэм, моя колотушка более чем готова, — пошутил я.
Той ночью она сопроводила меня до дома и не ушла до следующего утра. На следующий вечер мы пошли поужинать и посмотрели кино. Мне очень нравилось ее общество, а ей, похоже, также понравилось мое. Я должен был напомнить себе, что между нами никогда не может быть ничего серьезного из-за нашей разницы в возрасте. В сорок пять я все еще был мужественным мужчиной, и у меня не было проблем с эрекцией, но это продлилось недолго. Кто знает, будет ли это по-прежнему так через десять или даже пять лет. Я читал, что женщины только достигают своего сексуального пика в возрасте от сорока до пятидесяти лет. Конечно, всегда есть маленькая синяя таблетка, но я знал, что она не всегда на сто процентов эффективна. И это было бы несправедливо по отношению к ней.
***
Каким бы неинтересным ни было все остальное, жизнь продолжалась. Наш дом был продан примерно через месяц после того, как мы с Шерил начали встречаться. Кендра была на закрытии брака. Я видел ее впервые за несколько месяцев. Она выглядела примерно так же и была приятной на протяжении всего процесса, но у меня сложилось впечатление, что она все еще считала, что развод — это моя вина, она все еще считала, что не сделала ничего плохого.
Было здорово, что хотя бы один из моих мальчиков снова живет со мной, но лето пролетело слишком быстро. И Дуг, и я поддерживали связь с Чадом посредством трехсторонней и конференц-связи, и то же самое они делали со своей матерью. Незадолго до начала занятий в школе я получил хорошие новости, Чад и Шайенн обсудили это и решили, что проведут рождественские каникулы со мной. Я собирался встретить девушку, которая украла сердце моего сына, и не мог дождаться.
Между тем у меня был очень важный день рождения, который требовалось запланировать. Приближалось четвертое сентября. Я забронировал номер в романтическом маленьком отеле типа «постель и завтрак» с видом на реку Вермиллиан. Затем ради небольшого приключения я купил билеты на рафтинг. Это не было похоже на съемку порогов реки Колорадо, но для нас было достаточно захватывающим. Мы оба прекрасно провели время.
Вскоре после этого я заметил изменения в наших сексуальных сессиях. Думаю, со временем это происходило постепенно, но секс становился все более значимым, эмоциональным и любовным. Опять же, это меня беспокоило. Я не знал, что к этому отношусь. Мои чувства по-прежнему оставались довольно сильными из-за развода, да и разница в возрасте все еще оставалась.
Октябрь был для меня тяжелым месяцем. Я почувствовал, что снова впадаю в депрессию, когда приближалась годовщина печально известного заявления Кендры. Забавно, я все еще дословно слышал его в своей голове. Воспоминания о ее отсутствии заботы обо мне, все еще были болезненными, и я признаю, что пролил несколько слез из-за того, что потерял. Это, а также тот факт, что Дуг вернулся в школу, а я ужасно скучал по нему, действительно расстроило меня. Шерил пыталась меня подбодрить, но я даже на время отошел от нее. Мне нужно было просто спрятаться в углу и какое-то время пожалеть себя. Каким-то образом она это поняла и позволила мне делать то, что мне было нужно. Она чертовски хорошо стала меня знать.
К счастью, я мог лишь ненадолго погрязнуть в жалости к себе, прежде чем отчитать себя и снова присоединиться к жизни. Иногда нам нужно отступить на шаг или два, прежде чем броситься вперед, по крайней мере, так сделал я.
Когда я действительно вышел из своей депрессии, Шерил была рядом, чтобы поприветствовать меня. После этого мы встречались почти каждую ночь, и мое растущее желание быть с ней отбивало мысли о нашей разнице в возрасте. Я снова оказался в неизведанных водах, не зная, что делать. Затем Шерил осветила мой путь.
***
Мы лежали на спине, глядя в потолок и пытаясь отдышаться после фантастических двух часов.
— Дарин, ты думаешь подарить мне что-нибудь на Рождество?
Я подумал, что это глупый вопрос. Естественно, я собирался ей что-нибудь подарить.
— Конечно, — ответил я.
— Я знаю, как можно совместить рождественский подарок с моим подарком на следующий день рождения.
Это звучало интригующе.
— И как мне это сделать?
— Ну, ты же знаешь, я принимаю таблетки, с тех пор как мы начали заниматься любовью.
— Да. — Тот факт, что она сказала «заниматься любовью» вместо «секса», не ускользнул от меня.
— Ну, я бы хотела прекратить.
На мгновение мне пришлось задуматься о том, что она говорит. Первое, что пришло мне в голову, это то, что она хочет прекратить заниматься сексом, потом меня осенило, но прежде чем я смог заговорить, она воспользовалась моим ошеломленным молчанием и продолжила:
— Дарин, когда мы с Томом поженились, то не могли дождаться появления детей. К сожалению, он погиб до того, как это стало реальностью. Дарин, я так сильно хочу ребенка, что чувствую его вкус, и я не становлюсь моложе… После смерти Тома я отказался от этой идеи, потому что не думала, что когда-нибудь найду другого мужчину, которого хотела бы иметь отцом своего ребенка, но ты заставил меня передумать. Если я перестану принимать таблетки сейчас, это потребует от моего тела немного акклиматизироваться, но думаю, что смогу зачать ребенка к Рождеству. Если это произойдет, ребенок родится вблизи моего дня рождения.
Она даже не дала мне возможности ответить, прежде чем попыталась развеять возражения, которых ожидала.
— Дарин, с твоей стороны не будет никаких финансовых обязательств. У меня хорошая страховка, которая покроет дородовой уход и все больничные счета, и у меня есть достойная работа плюс страховка от смерти Тома, так что, я бы не стала просить у тебя какой-либо поддержки или денег любого рода.
Разговор о разорвавшейся бомбе. Я внимательно изучал свои растущие чувства к ней, но даже и не думал о другом ребенке. Я не знаю почему, ведь это вполне естественно, когда происходит между двумя людьми, которые любят друг друга, но полагаю, что в моем возрасте и с двумя уже взрослыми детьми это просто не входило в общую картину.
Я почти чувствовал, как воздух в отчаянии покидает ее легкие, когда я начал говорить:
— Шерил, быть отцом — это гораздо больше, чем просто финансовая поддержка. Есть ответственность…
— Тебе не стоит об этом беспокоиться, — выпалила она. — Я понимаю, у тебя уже есть двое прекрасных детей, если бы ты не захотел быть в ее жизни, я бы не стала на тебя давить.
— Шерил, позволь мне продолжить.
— Извини, продолжай, — сказала она. Я слышал в ее голосе уныние.
— Я не могу быть отсутствующим отцом, Шерил; это просто не для меня. Я не могу просто стоять в стороне, пока мой ребенок растет, и не быть частью его или ее жизни.
Я услышал тихий всхлип и, оглянувшись, увидел, что по ее лицу текут слезы. Я повернулся к ней лицом и стер ее слезы пальцем.
— Но я думаю, что у меня есть решение этой проблемы, — сказал я.
— Какое?
— Ну, ты могла бы выйти за меня замуж.
Ее голова повернулась набок, когда она пристально посмотрела мне в глаза.
— Ты серьезно?
— От всего сердца, — заверил я ее. — Но прежде чем ты ответишь мне, я хочу, чтобы ты подумала о разнице в нашем возрасте. Сейчас это не так много значит, но по мере того как мы становимся старше…
— Я понимаю, что ты имеешь в виду, — сказала она, снова прерывая меня. — Да, только подумай, когда тебе будет сто, мне будет всего восемьдесят шесть, — со смехом сказала она.
Я был серьезен.
— Да, но мне также будет шестьдесят, когда тебе — всего сорок шесть, семьдесят, когда тебе — всего пятьдесят шесть.
— И что?
Она не поняла.
— Дорогая, ты все еще будешь сексуально активна, на самом деле ты достигнешь своего пика, а я буду на пути к импотенции.
— Язык что, станет мягким?
— Дорогая, я серьезно. Что…
— Хорошо, тогда я тоже буду серьезна, — сказала она раздраженным тоном. — Это самая неуважительная и оскорбительная вещь, которую ты мне когда-либо говорил.
— Я просто думаю о тебе, — сказал я защищаясь.
— О… ты на самом деле думаешь, что я такая чертовски мелкая, что секс — это все, что мне нужно?… Настолько мелкая, что я бы попросила мужчину, которого не любила, быть отцом моего ребенка или обменять его на когда-нибудь на более молодую модель?
Когда она так выразилась, это действительно звучало плохо.
— Ладно, нет, я не думаю, что ты мелкая. Я просто хочу, чтобы ты рассмотрела все аспекты. Есть еще один, мне будет шестьдесят, когда нашему ребенку будет четырнадцать. Я не уверен, что это справедливо для него… или для нее.
— Дарин, ты меня любишь? — прямо спросила она.
Я не колебался.
— Да, очень люблю!
— И я люблю тебя — очень сильно. Ты веришь, что полюбишь нашего ребенка?
— Конечно, что за вопрос?
Она проигнорировала мой взволнованный тон.
— И я знаю, что наш ребенок будет любить своего отца, так что, давай просто забудем всю возрастную чепуху, пожалуйста.
Я со вздохом снова повернулся к потолку. Я ничего не мог с собой поделать, разница в возрасте меня все еще беспокоила, но ее это явно не беспокоило. Я просто все думал о том, чтобы завести еще одного ребенка в столь позднем возрасте. Если бы расписание работало так, как надеялась Шерил, мне было бы сорок шесть, когда он родится. Ему или ей будет тридцать, когда мне станет семьдесят шесть.
— Ты все еще думаешь о разнице в возрасте? — спросила моя новая невеста.
Я не хотел начинать ссору, но должен был быть честным.
— Да, не столько между нами, сколько между мной и нашим потомством. Мне будет за шестьдесят, когда он будет в старшей школе. Большинству других отцов будет за сорок. Не будет ли ему неловко иметь такого старого отца? Больше всего меня беспокоит то, что он еще молод… или она, — поправил я себя. Как только я сказал это, то понял, что не должен. Я забыл о Томе. Я снова посмотрел на нее и увидел свежие слезы, в то время как она говорила:
— Черт возьми, Дарин, завтра никому не гарантировано. Мы с Томом купили этот дом для того, чтобы завести детей. Он умер еще до того, как мы начали. Что, если бы я уже была беременна? Что, если бы это случилось год спустя, и у нас уже родился ребенок? Что, если я заболею и умру раньше тебя? Если бы все думали так, ни у кого никогда бы не было детей. А что касается смущения, если ему в тот момент будет стыдно, так только за то, что мы воспитали его таким, — сказала она, перебрасывая простыню мне на бок и вставая с кровати.
За последний год мы провели много времени вместе. Я впервые увидел ее рассерженной.
— Куда ты идешь?
— Домой, — коротко ответила она. — Позвони мне, когда вытащишь свою голову из задницы.
Я спрыгнул со своей стороны матраса и поспешил обойти изножье кровати, чтобы встретиться с ней лицом к лицу.
— Ты никуда не пойдешь, — сказал я. — Отныне мы делаем все как пара. Я люблю тебя и молюсь, чтобы дожить до ста лет, но если я этого не сделаю, то все оставшееся время я хочу провести с тобой и нашим сыном… или дочерью, — сказал я с улыбкой.
— Ты на полном серьезе? — спросила она с медленно развивающейся улыбкой. — Больше нет этого дерьма типа старика?
— Больше никакого дерьма стариков, — подтвердил я, прежде чем чуть не задушил ее большим сочным поцелуем. Поднявшись, наконец, подышать воздухом, мы остановились, чтобы выпить бутылку шампанского по дороге к ее дому, где у нас состоялась импровизированная вечеринка, посвященная долгой и счастливой совместной жизни, одновременно смывая в унитаз ее противозачаточные таблетки. Оттуда мы перенесли празднование в спальню. Едва я снова смог принять роль нового отца, я действительно с нетерпением стал ждать этого. Мне уже не терпелось начать зачинать ребенка, но Шерил хотела сбавить обороты и сделать все правильно. Она буквально раздевала меня по пуговице за раз. Одела меня в костюм новорожденного, она усадила меня на край кровати, а сама начала раскачивать бедрами в такт музыке, которую напевала. Она с энтузиазмом начала снимать с себя одежду по частям. Я был на полном ходу еще до того, как она сняла с меня штаны. К тому времени, когда она швырнула мне бюстгальтер, я был так крепок, что опасался порвать кожу.
Когда она спускалась вниз, я был удивлен, увидев, что Шерил побрила свою киску. Она всегда красиво подстригала ее, но сказала, что было странно иметь ее полностью обнаженной.
— Мне нравится, — сказал я, глядя туда.
Она улыбнулась.
— Я устала смотреть, как ты вытаскиваешь волосы из зубов, — ответила она, прежде чем встать на колени между моих ног и начать дразнить кончиком языка мое напрягающееся мужское достоинство.
Мне было буквально больно. Она тихонько вскрикнула, а затем захихикала, когда я схватил ее и, перевернув вокруг себя, бросил на кровать. В мгновение ока я оказался между ее длинных ног. Шерил протянула руки, приветствуя меня в своем лоне, когда я входил в нее. Прежде чем я начал заниматься любовью с моей особенной дамой, я на мгновение навис над ней и посмотрел в эти великолепные большие голубые глаза. Я увидел любовь, которой никогда не видел в глазах Кендры. Я был действительно счастлив.
***
На следующий день я опять купался в море смешанных эмоций. Я был так счастлив, что виьал в воздухе, как говорится. А также я чертовски нервничал из-за того, что подумают об отце мальчики. Они никогда не спрашивали, а я никогда не ничего добровольно не говорил о Шерил или даже о том, что у меня бывают свидания. Они знали ее, конечно, по-соседски, но я почти уверен, что это будет настоящим шоком, когда я скажу им, что мы женимся, и, кстати, что у них будет младший брат или сестра. Да, никакой спешки нет.
Размышляя над тем, что сказать, я решил, что это не то, что стоит говорить по телефону. Это требовало трех часов езды, но это было нужно сделать. Следующим решением было брать с собой Шерил или нет… Я решил, что не надо. Я хотел, чтобы мальчики могли выражаться без ограничений, связанных с ее присутствием. Когда я обсудил это с ней, она полностью согласилась.
Итак, я позвонил и договорился провести следующую субботу с двумя моими мальчиками. Я собирался приехать туда так, чтобы пообедать с ними. Вот тогда я им и скажу. Я остался достаточно надолго, чтобы и поужинать. Это даст им время подумать и покажет мне их реакцию за сочным стейком.
По дороге туда я задержался в связи с аварией на дороге и позвонил, чтобы сообщить им. Мы решили встретиться в ресторане, а не в общежитии. Мне дали адрес, и я ввел его в GPS.
К тому времени, как я вошел, мальчики уже пили вторую чашку кофе. Мы обнялись и сели. Прежде чем я успел взять меню, официантка уже спрашивала наши заказы. Я думаю, она была слегка обижена, что мы заняли ее стол на двадцать минут больше.
— Что здесь хорошее, ребята? — спросил, экономя время.
— Три университетских гамбургера со всем, — сказал ей Дуг. — Тебе понравится, папа, поверь мне, — с улыбкой сказал он.
Едва официантка повернулась к нам спиной, заговорил мой старший:
— Хорошо, папа, мы как бы ожидали, что с тобой будет мама, но раз уж ее нет, в чем большая загадка, что происходит?
Это меня удивило.
— Твоя мама? Почему ты думал, что она будет со мной?
— Ну, я не думаю, что она еще встречается с этим доктором, и просто подумал… — Чад позволил словам повиснуть.
— Вы думали, мы снова вместе? Нет, ребята, извините. Я не разговаривал с вашей матерью, с тех пор как мы продали дом.
Настала очередь Дуга спрашивать.
— Так? В чем тогда большая загадка, папа?
Услышав, что они ожидают примирения со своей матерью, я занервничал еще больше, чем раньше. Я сделал глоток кофе.
— Хорошо, — пробормотал я. — Вы, ребята, помните Шерил Теннесон.
— Да, конечно, — сказали они в унисон.
— Милая леди, мне действительно было жаль, когда умер ее муж, — сказал Чад.
Дуг согласно кивал головой.
— Что ж, мы встречались. На самом деле, мы встречались довольно часто.
Мальчики посмотрели друг на друга, затем снова на меня с непонятным выражением лица.
— Мы полюбили… — Я ненадолго остановился. Это было нелепо. Оба моих мальчика были взрослыми, а я пытался приукрасить это, как если бы они были детьми. Я выпалил: — Мы влюбились, ребята. Я люблю ее, она любит меня, и мы женимся.
Вдруг их лица перестали быть трудными для чтения; они были ошеломлены! Чад начал говорить.
— Папа, я… я… — затем остановился, явно не в силах подобрать слова.
Следующим заговорил Дуг.
— Мама об этом знает?
— Не то чтобы я знаю об этом, хотя со всеми сплетнями в нашем старом районе я в этом не сомневаюсь.
Они снова посмотрели друг на друга, прежде чем он продолжил.
— Просто, ну, я не думаю, что она знает. В прошлый раз, когда мы с ней разговаривали, она как бы намекнула, что вы и она собираетесь снова съехаться.
Для меня это было новостью.
— Дуг, как я уже сказал, я не разговаривал с твоей мамой с тех пор, как мы закрыли дом. Я понятия не имею, откуда она взяла эту идею. И уж, конечно, я не дал ей такого намека.
— Т знаешь маму, пап, она, наверное, решила сама и просто еще не успела тебе сказать, — пошутил Чад.
На самом деле, вероятно, он был более прав, чем сам думал.
— Ну, я полагаю, она должна быть следующей, кому я скажу, прежде чем она начнет рассылать свадебные приглашения.
— Может быть, хорошая идея, — ответил Чад.
После того как первоначальный шок прошел, начался перекрестный допрос. Из них получится отличная команда для допросов. Какой вопрос один ни подумал, другой задал, но Чад был более интуитивным.
— Папа, она еще довольно молода, вы не думаете о том, чтобы завести еще детей?
Глаза Дуга распахнулись. Очевидно, он даже и не подумал об этом.
— Да, думаем. Как ты относишься к брату или сестре?
Полная тишина… ни слова от кого-либо из них, казалось, длилась часами, но на самом деле — всего несколько секунд. И наконец…
— Папа, ты всегда любил, поддерживал и участвовал в нашей жизни. Я думаю, что у любого, кто так хорошо умеет быть отцом, должно быть много детей.
— Да, — подтвердил Дуг мнение своего старшего брата.
— В самом деле? Вы не думаете, что я слишком стар, чтобы пройти через все это еще раз?
— Черт возьми, папа. Боже, я видел, как ты бегаешь по автосалону на работе. У тебя больше энергии и выносливости, чем у большинства техников, что вдвое моложе тебя. Ты как кролик-энерджайзер, папа.
И Чад, и я рассмеялись над анализом Дуга.
После завтрака мы провели вместе день. Поскольку они жили в общежитии, мы остались снаружи. Мы всегда вместе наслаждались активным отдыхом на свежем воздухе. День прошел быстро и подходил к концу, прежде чем я это осознал. Мы сидели и наслаждались ужином со стейком, который я им обещал.
— Итак, теперь, когда у вас, ребята, был целый день, чтобы подумать об этом — есть ли еще мысли по поводу моего предыдущего объявления?
Чад сказал прямо.
— Не у меня, папа. Я думаю, это здорово.
— Я тоже, папа. Я как бы рад, что в семье будет кто-то младше меня. Для разнообразия я стану старшим братом, — ответил Дуг.
Я не смог вернуться домой ранее, чем в начале второго утра в воскресенье и был очень удивлен, увидев нервничающую Шерил, ожидавшую меня.
— Как все прошло?
Я усмехнулся.
— А я вот думал, ты будешь крепко спать в своей постели.
— Я пробовала, но просто лежала, поэтому подумала, что пойду сюда и подожду. Кофе еще свежий.
— Кофе? В час ночи?
Она просто пожала
плечами, поэтому я подошел к стойке и налил себе чашку.
— Ты не ответил мне. Все было так плохо?
— Нет, дорогая, все было совсем неплохо. На самом деле Дуг не может дождаться, когда станет старшим братом вместо младшего в семье.
— В самом деле?
— Да, правда. Ты в последнее время разговаривала со своей любопытной соседкой?
— Любопытной соседкой?
— Ага, подругой Кендры — Бетти…
— Райт, Бетти Райт; нет, не в ближайшее время, а что?
— Что ж, очевидно, Кендра решила, что мы с ней миримся. По крайней мере, она намекнула на это мальчикам.
— Ах-ха, и есть ли правда в слухах? — спросила Шерил с широкой ухмылкой.
— Не то чтобы я знал об этом, — ответил я со смешком. — Интересно, что случилось с ее доктором?
— Может быть, его стетоскоп был слишком холодным, — пошутила она. — Более чем вероятно, что это было его прикроватное поведение. У тебя замечательные прикроватные манеры… ты когда-нибудь думала о том, чтобы стать врачом? — пошутила она.
Я посмотрел на потолок и потер подбородок, делая вид, что думаю об этом.
— Хммм, — промурлыкала я, — ну… может быть, гинекологом.
Шерил улыбнулась.
— Давай, док… Я устала, что скажешь, если мы немного поспим.
***
На следующее утро мы решили пойти позавтракать чтобы немного отпраздновать. Пока я сидел и наслаждался своим яйцом Бенедикт, у меня зазвонил мобильный. Я не был так уж удивлен, взглянув на экран. Отвечая на звонок, я послал воздушный поцелуй Шерил.
— Привет, Кендра.
— Привет, Дарин, как дела?
— У меня хорошо, а у тебя?
— Хорошо, я думаю. Дарин, можно ли нам сесть и поговорить?
Я кивнул, показывая Шерил, что это был тот звонок, которого я ожидал. Она просто склонила голову набок и сделала грустное лицо. Я видел по ее глазам, что она чувствовала себя плохо из-за Кендры, зная, какое разочарование та вот-вот испытает.
Я не испытывал такой симпатии. С тех пор как только я говорил с ней, даже ее голос возвращал мне боль и гнев. Я пытался скрыть это, отвечая ей.
— Да, конечно. Ты хочешь прийти в мою квартиру или встретиться на публике?
— А… я… твоя квартира, если ты не против.
— Хорошо, около трех?
— Да, было бы здорово. Спасибо, Дарин. Увидимся в три, — и она повесила трубку.
— Не будь с ней слишком суров, Дарин. Помни, у вас вместе было много хороших лет.
Я посмотрел через стол.
— Что заставляет тебя думать, что я буду с ней строг?
— Я видела, как у тебя на шее вздулись вены, когда ты с ней разговаривал.
Так много, когда я считал, что скрыл свою враждебность, но мне пришлось улыбнуться тому, насколько хорошо Шерил меня узнала.
— Не буду. Я легко опущу ее на землю… Клянусь, — добавил я, когда увидел вопросительный взгляд на ее лице.
Шерил не хотела быть рядом, поэтому ушла около двух. Это дало мне час, чтобы приготовить кофе и попытаться унять свои эмоции. Шерил была права; мы провели вместе много хороших лет. В моей голове промелькнули лакомые кусочки некоторых счастливых моментов, и я не мог не улыбнуться, когда вспомнил некоторые семейные прогулки с детьми, когда те были моложе.
Прошло много времени, с тех пор как я плакал из-за того, что потерял Кендру, но я чувствовал, как мои глаза затуманиваются слезами, когда видения радости и смеха стали такими острыми. Я пошел в ванную, чтобы высморкаться и ополоснуть лицо. Я глубоко вздохнул и вспомнил, как легко она пренебрегла моей болью ради своей «добровольческой работы», и печаль снова превратилась в гнев. Это был гнев, который заполнял мое эмоциональное состояние вплоть до того момента, когда я услышал слабый полный тревоги стук в дверь.
Мы прошли на кухню, где она приняла мое предложение выпить кофе, и сели за стол, как семейная пара. После пары минут светской беседы Кендра добралась до цели своего визита.
— Дарин, я не уверена, что когда-либо говорила тебе о том, как мне жаль, что я причинила тебе такую боль. Ты всегда меня так поддерживал, что, думаю, я просто решила, что ты поймешь важность такого исследования, и все же поддержишь меня, даже если тебе это не понравится…
И вот оно. Ее отношение не изменилось ни на йоту. Я знал, что она еще не закончила говорить, но уже услышал достаточно, поэтому прервал ее:
— Кендра, позволь мне задать вопрос.
Она кивнула.
— Можно ли было бы завершить это исследование без твоего участия?
— Да, конечно, но это не было…
Я все это слышал раньше и не заинтересован в том, чтобы слышать вновь, поэтому вмешался еще раз:
— А был бы результат исследования другим без твоего участия?
Прежде чем ответить, она вздохнула, показывая свое разочарование.
— Нет, наверное, нет.
— Что касается результатов исследования, твое участие было несущественным?
На это она не ответила.
— Кендра, дело не в том, что исследование было таким важным, просто ты хотела его провести, и тебе было все равно, больно от этого мне или нет. Ты собиралась сделать это, несмотря ни на что.
По выражению ее лица я понял, что все идет не по ее плану.
— Кендра, мальчики мне недавно напомнили кое-что. Ты помнишь, когда я хотел купить ту ремонтную мастерскую в городе?
— Да, конечно, помню. Я так боялась, что ты всем рискнешь. Мы пробыли в доме чуть больше года. Мы могли потерять его и оказаться в долгах еще на тысячи.
— Да, ты умоляла меня не рисковать. И что случилось?
— Что ты имеешь в виду? Ничего не случилось. Ты этого не сделал.
— Точно, как бы я ни хотел эту мастерскую, я не купил ее, потому что у меня была семья, о которой нужно было думать. Мне также было больно из-за недостатка твоей уверенности во мне, но я ничего не сказал, потому что не хотел заставлять тебя чувствовать себя плохо.
— И у меня… у меня была такая же возможность пожертвовать чем-то, чего я хотела, ради семьи и я с треском провалилась.
«Что ж», — подумал я, — «может, наконец-то достучусь до нее». Я ничего не сказал. Я просто позволил ее собственным словам проникнуть в меня. Она сидела и смотрела в угол стола в течение минуты или больше.
— Мне очень жаль, Дарин. Я… я думаю… — Она замолчала и вытерла слезы, катившиеся по ее щекам. Наконец, она посмотрела на меня остекленевшими глазами. — Мне правда очень жаль, Дарин. Ты прав. Я не знаю, почему мне потребовалось так много времени, чтобы увидеть это… тем более, что ты обычно бываешь прав.
Она встала, подошла к кухонному столу и оторвала от держателя бумажное полотенце, затем снова села и вытерла им глаза. Я терпеть не мог пинать кого-то, когда тот упал, но ей нужно было сказать.
— Кендра, мальчики сказали мне, что ты надеешься снова быть вместе со мной, но я кое с кем связан и… ну, мы планируем пожениться.
Она посмотрела на меня и выглядела так, словно я только что застрелил ее собаку на ее же глазах.
— Не на Шерил Теннесон?
Меня это не удивило.
— Да, — сказал я, кивая головой.
— Я… я знала, что ты встречался с ней. Я полагала, что это она была твоим так называемым другом с привилегиями, но она намного моложе нас. Я… я никогда не думала, что это перерастет во что-то серьезное, — хлюпнула она носом.
— Я тоже, честно говоря, не сразу, во всяком случае. Мы перестали встречаться, когда я подал на развод, но обнаружили, что ужасно скучаем друг без друга. Последние шесть месяцев мы практически жили вместе.
— Я… Я пришла сюда, чтобы увидеть, сможем ли мы снова съехаться. Я… Я думаю, что сейчас это невозможно.
— Нет, Кендра, мне очень жаль, но это так. Что случилось с врачом, с которым ты встречалась?
Она выглядела удивленной, когда я упомянул его, но затем, усмехнувшись, посмотрела вниз, осознавая, что та же информационная магистраль, что кормила ее, кормила и меня.
— Джим? — посетовала она. — В основном я встречалась с ним, потому что мне было одиноко, а он был доступен. Однако через некоторое время он мне надоел. Он слишком чертовски самовлюблен; не слишком высокомерный, но хвастливый, и всегда говорит о себе и о том, какой он великий.
— Извини, Кендра, но ты все еще молода и красива, как всегда. Ты найдешь кого-нибудь.
— Ты не ищешь другого друга с привилегиями, не так ли? — спросила она с легкой натянутой улыбкой.
— Боюсь, что нет, — ответил я.
— Я действительно все испортила, не так ли?
— Эй, у тебя есть работа. Я знаю, насколько она важна для тебя, и ты найдешь кого-нибудь, я знаю, что найдешь.
И снова ее улыбка была натянутой.
— Да, может быть, когда-нибудь. Я собираюсь последовать твоему совету и погрузиться в свою работу. Я подумываю о некоторых вечерних курсах. Есть специальные области, которые предлагают программы получения сертификатов или степени по сестринскому делу. Я думаю, что изучу некоторые из них.
— Вот и молодец, — ободряюще сказал я.
Она встала, обняла меня за шею и поцеловала. Я не сопротивлялся и даже поцеловал ее в ответ. Это будет последний раз, когда мы поделились, и мы оба это знали. Выходя она спросила, пригласят ли ее на свадьбу. Я сказал, что если ей требуется приглашение, она ее получит. В конце концов, там будут ее дети.
Когда она уходила, в ее глазах было еще больше слез. Я стоял в дверном проеме и смотрел, как она вошла на парковку. Примерно на полпути к машине она повернулась, заставила себя еще раз улыбнуться и послала мне воздушный поцелуй. Это был последний поцелуй, тот, что согрел холодный зимний воздух, путешествуя ко мне; это был поцелуй, сломавший стену гнева вокруг моего сердца, и я искренне пожелал ей всего наилучшего.
Я знал, что Шерил, вероятно, сидит у телефона в ожидании моего звонка, но мне нужно было немного побыть наедине с собой. Я взял пиво из холодильника и откинулся на спинку кресла. Я закрыл глаза и вернулся к прежним воспоминаниям о женщине, которую так сильно любил. Честно говоря, если бы можно было вернуться в прошлое, я бы сделал это в мгновение ока, но это было невозможно. Прошлое и есть прошлое. Итак, пора заглядывать в будущее, а мое будущее ждало моего звонка.
Эпилог
Это была небольшая свадьба, только семья и близкие друзья. Несмотря на то, что я послал ей приглашение, Кендра все же решила не приходить. Чад сказал, что она желает нам всего наилучшего, но просто не может заставить себя посмотреть, как я женюсь на ком-то другом. Нам с Шерил довелось встретиться с Шайенн на свадьбе, вместо того чтобы ждать Рождества. Я сразу понял, почему Чад влюбился в нее. Она была так же красива внутри, как и снаружи.
Оказалось, что Шерил все спланировала идеально. Через восемь недель после свадьбы врач подтвердила ее беременность. Девять месяцев спустя, всего через несколько дней после дня рождения Шерил, на свет появилась Дона Кристал Андерсон и сделала Чада и Дуга очень гордыми старшими братьями.
Итак… вот он я, сорок шесть лет, меняю подгузники и каждую вторую ночь встаю на двухчасовое кормление Доны. Вы не сможете стереть улыбку с моего лица даже с помощью тринитротолуола.
Я слышал от парней, что моя бывшая встречается с профессором одного из ее классов, и они полагают, что они довольно серьезно относятся друг к другу. Я был рад это слышать. Кендра была неплохим человеком; она просто спутала свои приоритеты.
Чад и Шайенн уже назначили Дону на роль девочки, держащей букет на их свадьбе, а Дуг встречается с девушкой из нашего района.
На прошлой неделе я услышал, что та самая ремонтная мастерская в городе снова выставляется на продажу. Думаю, хозяин уходит на пенсию. На этот раз моя жена полностью за меня и подбивает меня на это.
На днях я немного побыл в тишине. Пока все крепко спали, я спустился вниз, сорвал крышку с холодного пива и растянулся в кресле. Я вспомнил свою жизнь и действительно не пожалел. Жизнь хороша и становится все лучше с каждым днем.
