За несколько дней до очередной командировки в Лесозерск я волновался так, как не волновался никогда до этого перед поездкой. Что это было тогда в поезде? И было ли? Может, мне причудилось? История-то нереальная, расскажи кому – не поверят, — размышлял я, но листок с телефоном и адресом убеждал в обратном. Адрес, написанный аккуратным почерком, впрочем, был не лесозерским, Маша жила в военном городке Учебное в нескольких километрах от города, месте режимном, куда я без пропуска и не попал бы. Конечно я позвонил. К моей радости оказалось, что Маша ждала моего звонка и, в свою очередь, волновалась тоже. Взяла с меня обещание во всём слушаться её мужа, сказала, что тот меня встретит на вокзале, всюду отвезёт, всё устроит лучшим образом. Я пообещал, но так и не понял до конца, в чём будет выражаться эта помощь.
И вот, яркое июльское утро, поезд въезжает на знакомую станцию и я, налегке, с одной сумкой через плечо, спрыгиваю на низкий перрон и сразу вижу тот самый уазик и того самого рослого мужчину – мужа моей неожиданной любовницы. Он машет мне рукой, мы идём навстречу друг другу и за те несколько шагов, что я делаю, я решаю ничему не удивляться и довериться моим новым знакомым.
— Привет, Николай, — с не самой искренней улыбкой, как мне показалось, протягивает мне руку мужчина, — Саша. Прыгай в машину.
За те несколько минут, что мы едем, Саша рассказывает, что, по его мнению, над сделать нам: во-первых, заехать гостиницу и договориться о номере…
Я перебиваю, говоря, что номер заказан заранее, но он поясняет с удивлением, что жить я буду у них дома и это не обсуждается, что в гостинице он договорится(а у него всё схвачено), что я буду числиться проживающим. Во-вторых, мы сразу поедем на комбинат и за полчаса там решим все вопросы с моим графиком работы, так, что времени у меня будет уйма. В-третьих, заедем в магазин, где купим алкоголь, который нравится мне, потому что у них дома есть любимая Сашей водка и любимое Машей шампанское, а моих вкусов они не знают. Я спохватываюсь, что у меня с собой есть два армянских коньяка и вопрос отпадает.
Мы всё делаем по изложенному плану, чётко и быстро. И все пару часов, что мы ездим по Лесозерску, мы не говорим о главном – о жене Саши и моих с нею отношениях. Просто ведём себя как будто старые знакомые и, кстати, когда выезжаем в сторону Учебного, я так и воспринимаю его – будто мы давно знакомы. На КПП в Учебном Саша забирает мой паспорт, уходит, а вернувшись, даёт мне его с пропуском до конца командировки. Дом с квартирой моих новых знакомых двухэтажный, белого силикатного кирпича, лестница деревянная, скрипучая, на каждом этаже по три двери. Второй этаж. Дверь распахивается до того, как мы доходим до неё.
Маша роскошна. Она и похожа, и одновременно не похожа на ту женщину из поезда – теперь на ней яркое белое платье, можно было бы подумать, что оно свадебное, если бы не то, что оно короткое и с чёрными фигурными вставками, оно сильно расклешённое и Маша выглядит по-кукольному в нём. Волосы собраны в сложную причёску – даже я могу понять, что причёска — плод больших усилий парикмахера, на Маше много косметики – яркие губы, сильные тени – лишнее, на мой взгляд, но женщины – это женщины, они так себя видят. Маша застывает, глядя на меня, а я замечаю, как побелели стиснутые друг другом её пальцы. Мы молча смотрим друг на друга. Тишину нарушает Саша. Хриплым голосом он произносит:
— Машенька, я в часть схожу, — и, почему-то дальше спрашивает, — часа на два отлучусь, хорошо?
Мы в квартире, дверь за Сашей закрывается и дальше происходит что-то невероятное, не сказав друг другу ни слова, мы начинаем трахаться, скажу больше, трахают меня. Маша одной рукой задирает подол платья, я едва успеваю заметить брызжущий белизной на фоне бронзовых от загара бёдер, крохотный незагорелый треугольник паха с газончиком коротко стриженных волос, как её рука тянет молнию моих джинсов вниз, торопливо выхватывает и тянет наружу на глазах наливающийся крепостью мой член, она жмёт его с каким-то звериным урчанием, тянет меня за член к себе, расставляя ноги пошире и вставая на носки, как на пуанты, чтобы хватило роста, чтобы сровнять дырочку с моим членом. Она ловко сдвигает кожицу крайней плоти, прижимает головку к верху своей щёлочки, с давлением проводит вниз, я чувствую, как пульсирует мой твёрдый член в её руке, она жадно тискает его, то усиливая давление пальцев, то вонзая ноготки в кожу, то сдвигая кожу к основанию, то к головке. Я подхватываю ладонью её под правое бедро, тяну вверх и она слаженно насаживается на член одним движением и не очень быстро оседает, впуская его в себя до самого основания. Как хорошо и удобно долбить её снизу вверх, придерживая за ногу! Я чуть согнул ноги в коленях и бью вертикально, оперев её спиной о стену прихожей, с удовольствием слушая её синхронные с каждым толчком вздохи. Ей нравится. И мне нравится, что нравится ей. Её глаза полуприкрыты, ресницы трепещут, ноздри раздуваются, нижняя губа прикушена, она полностью погружена в свои ощущения, мне даже не поцеловать её в процессе совокупления. И кончает она неожиданно, как тогда в поезде, вот только что ритмично двигала таз мне навстречу и вдруг затрепетала, забилась, вскрикнула, я ладонью чувствую мгновенно окаменевшие судорожно мышцы бедра и через несколько секунд марионеткой она повисает на мне. Я растерян – кончить я не успел, а что теперь? Но она быстро приходит в себя и, наконец, я слышу её первые слова сегодня:
— Отнеси меня в комнату…
Я делаю несколько шагов в комнату, не вынимая член из моей красавицы, так и несу насаженную, только держу за оба бедра, а она обвивает мне шею ласковыми руками. Не долго думая, усаживаю голой попкой на обеденный стол, платье при этом красиво накрывает стол белым кругом и тороплюсь продолжить. Теперь она уже не выглядит фурией, нежна, ласково целует меня в губы, без языка, просто осыпает поцелуями и трётся щекой о моё лицо, пока я наращивая темп, ритмично толкаю низом живота в неё. Изливаюсь. Мне кажется, что струю в неё долго, но, возможно, только кажется. Кайф. И не только от эякуляции, но и оттого, что крутится в голове её жадность до секса, что эта красивая замужняя женщина бесстыдно услала мужа прочь, чтобы отдаться мне, что дала она мне с удивительным задором и бесстыдным желанием.
Мы замираем и несколько минут просто держим друг друга в объятиях, она по-прежнему сидит голой попкой на лакированном столе и я физически представляю, как мокрая от пота и вытекающих из её лона наших смешавшихся выделений кожа ягодичек липнет к гладкой поверхности. Обнимаемся и нежно целуемся, тычемся губами в лица друг друга, то и дело захватывая губы партнёра.
— Маша… — шепчу я, — я счастлив…
— А уж я-то… — улыбается она и, отстраняясь, глядит мне в глаза, — бедняжка…
— Почему бедняжка? – удивляюсь я и она не может сдержать тихий смех, бесстыдно улыбаясь говорит безапелляционно, как о самом собой разумеющемся:
— А я тебя затрахаю до полусмерти. Запасайся сметаной…
Смеюсь в ответ, спрашиваю:
— Ну ты расскажешь мне, что к чему? Почему я? Какие у вас отношения с мужем?
— Расскажу конечно. Подробней — чуть позже, когда Саша придёт. А коротко… У меня очень долго не было хорошего секса. Я голодная очень. Ничего, что так откровенно говорю? Ты – потому что понравился, я к тебе пригляделась, мне показалось, что с тобой можно… Деликатный, воспитанный, но глазки по девушкам поглядывают и слюнки выделяются, — она коротко рассмеялась, — я замечаю, когда у мужчин голодный взгляд. Женским вниманием не избалован, постоянной подружки нет…
— Откуда ты…
— Ой, Коль, — с шутливой жалостью поморщилась, — глаз намётан. Ну и как-то сразу всё по-моему пошло, ну, я имею в виду, что твоя реакция была именно такой, как мне и хотелось. А потом, в тамбуре уже, крышу сорвало просто.
— А секс? Просто, я когда тебя с мужем увидел, сразу подумал, что о такой как ты и мечтать нельзя при таком конкуренте…
На лице её мелькнула тень, она сказала:
— Саша тебе сам расскажет. Я могу сказать, что с мужем я не получаю такого удовольствия, какое получила с тобой. И тогда, в вагоне, и сейчас.
— И он, что, совсем не против? – уточнил я, хотя это и так было понятно.
— У меня почти полная свобода действий, — сказала она, — в разумных пределах, конечно – здоровье, общественное мнение – всё это учитывается. Но я могу быть с другими мужчинами с его разрешения. Если бы мы жили в крупном городе, проблем бы не было. А здесь все друг друга знают. И я не хочу чтоб кто-то знал. А в отпуске проще. – она немного помолчала и, пристально взглянув мне в глаза, закончила, — я была очень голодная в поезде. Потому и запрыгнула на тебя, — она вдруг осеклась, подхватила подол платьица, накрывший наши гениталии и уставилась на мой член, который, то-ли от разговора, то-ли от новизны девушки, а, скорей всего, от всего сразу, начал вновь наливаться и привлёк её внимание как раз тем, что, набухнув, ткнулся ей в промежность.
— Я точно не прогадала, — рассмеялась она и нарочито бесстыдно облизнувшись, добавила, — уедешь отсюда с пустыми яйцами!
Я засмеялся в ответ и чмокнул её в носик.
— Маш, а в этом доме есть другая мебель, кроме стола? Для траха, я имею в виду.
— Если тебе это так важно, ты можешь использовать меня на любой мебели, в любом месте этого дома – диван, кровать, стол, стул, ковёр, ванна – всё, что понравится. Ну, кроме дочкиной кроватки, может. Пойдём опробовать диван, ты же готов, кажется? – она указала глазами на уже полноценно вставший мой член, — А супружескую постель оставим на ночь?
Я отпустил красавицу, она соскочила со стола, оставив мокрый отпечаток попы на полировке, причём, если от полупопий осталась быстро сохнущая запотелость, то между ними, а особенно в районе, где располагалась машина щёлка, натекла лужица, что вызвало короткий смешок женщины. У предусмотрительно разложенного дивана-книжки Маша вопросительно глянула на меня:
— Платье снимешь с меня?
Платьице оказалось очень удобным, снялось в момент, даже ничего расстёгивать не пришлось, только потянуть вверх и вот уже красавица стоит голая, взвешивает в ладонях белоснежные, будто светящеся матовым светом из-за контраста с загорелым телом, груди и с улыбкой превосходства смотрит на меня.
— Хвастаешься, — улыбаюсь я, — какая же ты красивая!
— Хвастаюсь, — отвечает, — знакомиться будешь? Они обижаются на невнимание…
Я усаживаю Машу на диван, встаю перед нею на колени и начинаю знакомиться с её грудями. Они обе прекрасны, в меру упруги, конечно, не как у девочки, всё же Маша уже рожала, но налитые, полновесные, почти третий номер, сосочки не слишком крупны, коричневые, с мелкими пупырышками и вершинки их уже напряжены и упруги, когда они по очереди оказываются у меня во рту, я пытаюсь языком найти в них отличия, облизываю в разных направления, посасываю, часто меняя левую на правую и наоборот. И Маше нравится игра моего языка на её сосочках, она подставляет мне груди поудобней, что-то тихо мурлычет, пару раз подсказывает:
— Засоси сейчас поглубже… языком побей…можно покусать немножко… ой! Потише… Поглубже… Чувствуешь, как ты им нравишься?
Потом она обжимает моё лицо грудями, тычет сосками в закрытые глаза, в нос, гладит ими щёки, ласково выговаривает за лёгкую небритость. Наигравшись грудями – ой, да что я вру, как можно мужчине наиграться женскими грудями? На полчаса максимум, а потом снова хочется заняться исследованием, излапать, оттрогать каждый миллиметр, обцеловать и обсосать и изнюхать. Временно наигравшись, я, осыпая поцелуями живот, трепетно отзывающийся на мои прикосновения, опускаю лицо к низу его, нежно поцеловав несколько раз, взлохматив носом короткую поросль чёрных волос, отрываюсь и говорю Маше:
— Оставишь нас наедине? Хочу поговорить с ней, — я уже понял, что Маше нравится такой шутливый стиль разговора, она просто млеет от этой наигранности, — только не подслушивай!
— Вау! – радостно откликается она, — А потом, когда узнаешь все мои секреты, будешь шантажировать? Все разговоры только в присутствии адвоката! – и победно тычет пальчиком себе в грудь.
И мы начинаем спонтанную и волнующую игру, правда спонтанную, мне она пришла в голову именно в этот момент: я обращаюсь к раскрытой вагине, перемежая слова поцелуями в набухшие малые половые губы – тёмные, выдающиеся наружу, говорю в стиле допроса что-то вроде:
— Отвечайте и знайте, что всё сказанное будет использовано против вас! Вы любите, когда вас покусывают? Нравится, когда вас захватывают зубами и оттягивают в сторону? Адвокат, — вскидываю взгляд в её смеющиеся глаза, — ваша подзащитная отвечает нечленораздельно, может быть вы поясните, что она хочет сказать?
И Маша с азартом подхватывает, подыгрывает и выдаёт маленькие секреты, я узнаю, что клитор любит нежные поглаживания по бокам, но не жалует ласки головки, что вагина обожает внезапные смены ритма, что если входить сзади, то очень хорошо сверху вниз и периодически долбить вбок, что сперма на лобке это очень пикантно, а уж если эту лужицу совместно размазывать по животу и давать облизывать пальцы, то и вовсе лучше не бывает окончания.
Самая прелесть в том, что я и впрямь, тут же начинаю использовать полученные данные против прелестной болтуньи и с удовольствием убеждаюсь в искренности её признаний – её сладкие стоны лучшее подтверждения, что она не солгала. Увы, в момент, когда я жёстко облизывал между правой малой и большой лабией, раздался дверной звонок. Маша спохватилась, жалобно вскрикнула:
— За временем не уследили! Это Сашка. Надо открыть, а то обидится.
Так же легко, как снималось, наделось платье и через минуту в квартиру вошёл её муж. Он с деланой улыбкой рассказал, как и что делал в части, но отводил глаза, стараясь не встречаться со мной взглядом. И только когда мы уже уселись за стол на кухне и Маша вышла за соленьями на балкон, запинаясь, спросил:
— Вы как, познакомились поближе уже?
— Да, — ответил я, — Саш, может, обсудим ситуацию для ясности?
Он усмехнулся и ответил:
— Коль, давай чуть позже. Выпить надо сначала, с тобой познакомимся и обсудим.
Застолье опускаю, там мы говорили на общие темы – работа, учёба, быт. Маша сообщила, что дочку они на два дня поручили Машиной подруге под предлогом того, что к Маше приехал троюродный брат Коля – она указала на меня пальцем и пояснила:
— Брат это ты. Чтоб вопросов не было.
В меру выпили. В какой-то момент Маша, переглянувшись с мужем, сказала:
— Мальчики, я приму душ. А вы можете обсудить все неясности.
Она вышла, а когда за ней закрылась дверь в ванную, я вопросительно взглянул на Сашу. Он вздохнул, явно набираясь решимости и заговорил.
— В общем, Коля, кое-что ты уже понял… Я поясню. Машу люблю. Как пять лет назад, когда встретил, так же и сейчас. Люблю, хочу, ублажаю, как могу. – он помолчал, набираясь очередной порции смелости, — Ты, наверняка, удивляешься, что при таком муже – а я не скромничаю по поводу своей физической формы – жена нуждается в любовнике. Я, Коля, не совсем полноценный мужчина. У тебя какой член? – вдруг спросил он, — какой длины?
— Восемнадцать примерно, — несколько настороженно ответил я.
Он хмыкнул горестно и сказал:
— Коль, у меня семь с половиной сантиметров. Три дюйма. И в толщину – тьфу, чуть тоньше пальца. Маша меня не чувствует в себе вообще. И я в ней как… Есть бабы, у которых клитор больше…, — голос его сорвался и он, как мне показалось, всхлипнул.
У меня как-то вдруг пересохло в горле и у Саши, похоже, тоже. Она налил себе водки, мне коньяку и придвинул мне лимон. Заговорил:
— Я Машу встретил ещё курсантом. У нас почти все стремились жениться до выпуска, ну, потому что в гарнизоне жену найти трудно и вообще. Некоторые женились даже без любви, а так – стерпится-слюбится. А я в Машу сразу влюбился. И она мне взаимностью ответила позже. Причём, зацепило её то, что я не лез к ней сразу под юбку, как другие, гулял, водил в кино, в театры и всё такое, ухаживал деликатно, максимум – поцелуи в щёчку. Боялся. Представь, решила бы мне дать, а штаны снял – а там жалкие семь с половиной. Три дюйма! Собственно, так и получилось, что она сама решила дать, раз я инициативы не проявлял. Однажды… — Саша быстро налил себе водки, подвинул мне коньяк – мол, наливай сам – опрокинул в себя стопку и тут же налил следующую, но не стал пить, — однажды провожал её после кино до дому. А она весь вечер нервничала и какая-то задумчивая была. Довёл до подъезда, а она вдруг зовёт на чай. И так настойчиво, не спрашивает, а утвердительно разговаривает – «мы зайдём ко мне, чаю попьём» Родители в отъезде. Одиннадцать вечера, девушка приглашает на чай. У меня сердце чуть не остановилось. Понятно же всё. Иду за нею следом по лестнице, а сам уже представляю, как она смеётся, глядя на моё достоинство. Подумал, что вижу её в крайний раз… а ещё подумал, что этот узел не распутать, как ни тяни, надо рубить. Зашёл к ней. В коридоре она останавливается и, знаешь, на глаза её слёзы наворачиваются, она близко стоит, слёзы – большие такие, по щекам… и она спрашивает меня, что не так. И с кем не так – с ней или со мной. Я тогда повернулся к ней спиной, чтоб в глаза не смотреть и рассказал всё. Стою и плачу. Так, спиной к ней в любви объяснился и признался, что я мужчина почти без члена. Сказал – и как-то пусто на душе стало. Безразлично всё, жизнь безразлична. Стал дверь открывать, чтоб уйти совсем, руки трясутся… Ушёл. Не оглянулся ни разу, когда уходил, за спиной тишина стояла, ни звука… Жить не хотел.
— Но сейчас-то вы вместе, — сказал я.
— Да, мы вместе. Через неделю она ко мне пришла на КПП. Меня с занятий вызвали, хотя это не разрешается, вообще строго с этим, но как-то она убедила дежурного. Вышел – стоит нахохлившимся воробушком, под глазами круги, осунулась. Похожу и не понимаю, что она может мне сказать. И тут – как бомба — готова выйти за меня. Я – как она со мной будет сексом заниматься? А она сказала, что будет мастурбировать. Призналась, что это делает иногда. Что, — он изменил голос, утрированно имитируя Машину речь, — «ты же будешь меня ласкать? Целовать, гладить? А я просто буду заканчивать сама…» и ещё сказала, что лучше меня она никого не найдёт и что любит, что за неделю, что мы были в разлуке, поняла, что без меня не может.
В тот вечер у нас был первый секс. Я к ней пришёл, а она… Чёрт побери, она из нашего первого секса устроила такой праздник! Вино, свечи, всё это, музыка. И сама в халатике – распахнула – а на талии ленточка красная с бантом – типа, подарок. Всё хорошо у нас было в постели –ласки всю ночь, признания. Ну и я кончал, и она кончала. Но оба кончали от рук и ртов. А член… Она меня не чувствовала и я в ней болтался, она же не девушкой была. Я её мастурбировал, она меня. Посмеялись тогда, шампанское пили – всё же получилось, оба испытали оргазм, не один, даже, значит и дальше сможем жить вместе. Свадьба, всё такое. Я её люблю языком и руками, до оргазма довожу легко – она вспыхивает как спичка, почти всегда мокрая… Она скорострелка, ты, видимо, уже понял это… Но… ей всегда хочется ощутить в себе настоящий мужской. .. хуй.
— Точно? – спросил я, зная ответ.
— Да. Мы вышли на разговор об этом через год примерно. Я уговорил её честно обсудить наши сексуальные отношения. Не хотела сначала, но я уговорил. Плакала. Даже не так. Выла. Себя кляла. Да, я на свадьбе ещё, когда была наша брачная ночь в люксе отеля, сам, по собственной инициативе пообещал ей, что если она захочет мужчину с настоящим, не карликовым членом, я не буду возражать. И даже сам ей его приведу. Только чтобы она оставалась со мной. Она тогда на меня всерьёз обиделась. Но я знал что говорю. Предчувствовал. Ну вот, через год к этому всё и подошло. Не сразу. Пробовали всякие заменители. Огурцы в презервативе, фалоимитаторы. Вроде бы похоже, улыбалась, успокаивала… Но как-то проговорилась, сказала, что они холодные. Тепла живого от них нет.
— И что потом? Были мужчины?
— Потом Маша забеременела, у меня же только член маленький, а сперма нормальная, вот, забеременела и на долгое время проблема отступила…
А с год уже как – с новой силой. Маша нервничать начала, раздражение появилось. Ночью люблю её, кончит раза три, а потом проснусь – а она мастурбирует в кровати фалоимитатором. Снова у нас был разговор. Я сам настоял, чтобы попробовала с кем-то другим. В общем, через слёзы всё и истерики. Ей же и хочется, и страшно, что я потом побрезгую ею. Но всё хорошо обсудили, план составили. Ни здесь, ни в Лесозерске любовника искать никак нельзя – тут же узнают, народу мало, тут, если кто-то с кем-то шуры-муры крутит, сплетни мгновенно, а представь, каково офицеру, про которого все знают! Остаётся только в отпуске отрываться. В прошлый раз пробовали с тремя мужчинами.
— Одновременно? – спросил я и осёкся, поняв, что сморозил глупость.
— Да нет же, — досадливо отмахнулся Саша, — по очереди. Искали, нашли – попробовали-расстались. Всё не те и не то. С кавказцем даже до проникновения не дошло – не те манеры. Один, вроде бы и нормальный, но… Маше не понравилось, что он обо мне пренебрежительно отзывался. Я бы и стерпел, лишь бы ей хорошо было, но она после второй встречи его отшила. Правда секс был неплох, — он усмехнулся, — а уж какой после него она мне устроила! Изнасиловала, фактически. Призналась, что прямо душу отвела. Третий тоже был неплох в постели, член крепкий, хороший – Маше понравился – но он живёт далеко и женат.
— А сейчас как? – спросил я, — в этом отпуске как?
Саша улыбнулся:
— А в этом – в яблочко в первый же день. Машка на седьмом небе была после поезда. Рассказала мне как всё у вас происходило и как кайфовала и.. – он снова усмехнулся, — в деталях про член твой рассказывала. Увлеклась, как будто подружке рассказывала, взахлёб. Потом извинялась за свою болтовню два дня. Ну а остальной отпуск прошёл нормально, уже не искала никого.
— Ну а ты сейчас как, Саш? — спросил я его осторожно, — В смысле – ревность там, то, что я в твоём доме и… с Машей…
— Нормально, — рассмеялся он, — Ревную конечно. И, одновременно, рад, что Машке нравится и что она получает полноценный секс. Никаких проблем, ни о чём не беспокойся, я, может, больше тебя заинтересован, чтобы она натрахалась вволю. Ну и ещё: с меня всяческая помощь по работе твоей. Да, — он хитро глянул на меня, — ещё Машка требует, чтоб я тебе сметану скармливал усиленно.
Он умолк, испытующе посмотрел на меня, видно было, что не решается продолжать. Я подлил себе коньяку, приглашающе поднял стопку, он налил водки. Выпили и я сказал:
— Саш, я вижу, что что-то не договариваешь.
— Такое дело, — всё ещё не решался он, — сейчас…
— Давай без обиняков. Мы же теперь, — я усмехнулся, — самые близкие люди. Во всяком случае, по Машиной линии. Говори что думаешь.
— Ладно. Маша решила, что вы с ней спать ляжете в нашей постели, а я в дочкиной спальне, – он взял паузу, — ну я понимаю, дорвалась, я не возражаю. Но, — снова пауза, — Ты… Для тебя возможно, чтобы я был с вами? – вдруг выпалил он.
— Втроём? – переспросил я.
— Да. Маша не уверена, что ты согласишься. И если не согласишься, то всё нормально, мы поймём. Или, всё же…?
— Давай втроём, — мой голос звучал не очень уверенно, — я, вообще-то никогда втроём не занимался сексом, просто не знаю, каково это.
— Да я тем более, — досадливо поморщился Саша, — но… Я попробую объяснить. Мы с Машкой много обсуждали, как это будет, как это… если не должно быть, но как хотелось бы, чтобы это было, — он с сомнением вскинул на меня взгляд и я, вдруг догадавшись о том, что он хочет сказать, соотнеся его проблему с нашим адюльтером, перебил его:
— Саш, ты хочешь, чтобы во время нашего с Машей секса ты мог иметь с ней контакт тоже? Чтобы. .. как бы это ты с ней?
— Да! – он так обрадовался моей догадке, что хлопнул себя по бедру со всей силой и звонким шлепком и тут же сбивчиво заговорил, — ведь если ты будешь в ней, а я её целовать в это время, ласкать.. это же и правда будет, как будто мы с ней любимся. Чёрт! Тебе, наверное, обидно это слышать…
— Да нормально всё. Даже и говорить не о чем. Спим втроём. Только надо как-то договориться о нашем с тобой контакте.
— В смысле? – оторопел он.
— Ну, если она будет ртом… Если она сосёт, а ты хочешь её поцеловать? Или мы друг друга касаемся, одновременно попку трогаем, грудь и наши руки соприкасаются. Как ты воспримешь? – он задумался, озадаченно хмыкнул, но решительно кивнул:
— Да я думаю нормально. Подумаешь. И потом, я же целовал её после тебя, трогал после тебя, так что, вроде как мы на её теле пересекались, — он несмело улыбнулся, — верно?
— Давай так Саш, — пришла мне в голову идея, — у меня ведь тоже опыта нет и я не знаю, честно говоря, как среагирую на такой нечаянный контакт. Давай, если такой контакт произойдёт и кому-то будет неприятно, он скажет «я передохну» и отойдёт в сторонку. Посмотрит со стороны, потом поменяться можно.
— Класс! – с восхищением воскликнул Саша и расплылся в улыбке, — и без обид, да?
— Конечно. С Машей поговоришь об этом? Вы же муж и жена, вам это и обсуждать.
Когда Маша вышла из душа, благоухая чем-то вкусным, фруктовым, то-ли шампунем, то-ли кремом, так, что захотелось её облизать, завёрнутая в огромное махровое полотенце, я попросился в душ тоже. И чтобы освежиться, и чтобы дать супругам обсудить наш с Сашей разговор. Вообще-то, хотя мы с Машей уже были близки, одно дело ласкаться в постели, а другое – открыто обсуждать содеянное и планируемое, да ещё и с супругом, так что приходилось немного притворяться.
Когда, помывшись, я вернулся на кухню, тоже обернув бёдра с предвкушающе приподнявшимся членом полотенцем, супруги сидели за кухонным столом и Маша смотрела поочерёдно то на меня, то на мужа влюблёнными глазами:
— Мальчики, — протяжно и с нежностью произнесла она, — я так рада, что вы так хорошо всё придумали… и, Коля, ты же помнишь о моём обещании? Как угодно и где угодно тебе, — она искренне рассмеялась, а я, чувствуя стремительно нараставшее желание, добавил:
— Там было ещё слово когда. Когда угодно.
— А когда угодно? –озорно улыбнувшись, и уже зная заранее ответ, уточнила Маша.
— Уже угодно, — я протянул ей руку и, подчиняясь внезапно пришедшей в голову идее, обратился к Саше: — Саш, было бы классно, если бы ты дал мне жену, — и пояснил, — мне кажется, если я пойду в спальню, а ты приведёшь любимую и сам её разденешь для меня…
— Он чудо! – воскликнула Маша, встрепенулась было кинутся ко мне, но осеклась и подыграла, взглянула на мужа, протянула руку ему: — Саш, подаришь меня? Правда тут и раздевать-то нечего, — она кивнула на полотенце.
Через минуту я уже сидел голый на супружеской постели. После минутной заминки в спальню вошёл Саша, неся на руках жену, всё так же замотанную в полотенце, обнимающую его за шею и влюблённо глядящую на него. Ему, высокому и крепкому, Маша была как пушинка. Он легко поставил её перед постелью, одним движением выпростал угол полотенца, так, что оно влажно упало к её ногам и произнёс:
— Прошу любить…
Так жаль, что это действие не было зафиксировано ни видео, ни фото камерой! Это выглядело очень красиво и романтично, Маша грациозно, как в бальном танце подала руку мне, я принял её и она взошла на постель, кинув быстрый взгляд на мужа, присела над моими бёдрами и опустилась на них попой, так, что между её и моим животом закачался мой стоячий член.
Она замерла в таком положении на несколько секунд, с жадным интересом глядя мне в лицо, а я глядел на её и, чёрт побери, это было потрясающее ощущение сладостного ожидания! Но дальше было то, от чего я едва не кончил без какого-бы то ни было физического контакта: Маша быстро скосив глаза за плечо на мужа, продолжавшего стоять рядом и смотревшего на нас с не меньшим интересом, вдруг спросила:
— Коль, а ты не против, если Саша поможет? – и, видя моё непонимание, с некоторым смущением пояснила, — что если он вставит в меня твой член? Мне…Нам, — она снова быстро кинула взгляд на мужа через плечо, — очень хотелось бы этого…
Если бы в какой-то другой ситуации мне предложили, чтобы другой мужчина трогал мой член, я бы исплевался, наверное, от отвращения, не голубой же я, но тут… В голове у меня случился настоящий взрыв эмоций от облечённой в слова мысли о том, как муж своей рукой направляет во влагалище жены член её любовника!
— Хорошо, — с пересохшим горлом ответил я и увидел радостные улыбки супругов.
— Тогда, — вкрадчиво протянула Маша, — сейчас Саша…
Это было очень, очень странное ощущение, у меня дух захватило от прикосновения мужской руки к моему члену, был какой-то страх и, в то же время, восторг. А потом я ощутил, как головка члена медленно – Маша нарочно не спешила насаживаться – раздвигает горячие мокрые от слизи губы и погружается в гостеприимное лоно. Саша отпустил мой ствол и, приложив ладони к попе жены, формально придерживал её, да, именно, что формально, но как же это нас троих возбуждало! А дальше Маша не спеша, с видимым удовольствием, глубоко насаживалась на мой стоящий колом член.
— М-м-м-м… — мурлыкала при этом и даже комментровала наш акт:
— М-м-м-м… Такой горячий…Нравлюсь тебе? Терпи пока, не кончай…Чувствую, как нравлюсь…А уж как ты нравишься…
— Сашуль, — обратилась к мужу, пригнувшему голову и заворожённо следящему за погружением моего члена в его жену, — скажи мне…
Он быстро выпрямился, встал сбоку от нас, приблизил лицо к лицу жены и, придерживая её теперь сзади за талию, а спереди за грудь, стал нежно и даже как-то целомудренно почти, целовать в губы и щёки, то и дело нашёптывая ей в ушко что-то неслышное мне, но очень нравящееся, судя по тому, как дрожали в улыбке Машины губы и как трепетали её ресницы и крыльца носа от его шёпота – потом Маша, на мой вопрос о чём он ей шептал, ответила, что он шептал ей признания в любви и пояснила, что это было осуществление одной из супружеских фантазий – чтобы муж объяснялся ей во время акта с любовником.
Уже потом я понял, что медленный темп Машиных фрикций был задан ею специально, чтоб растянуть совокупление, в основном, для мужа, чтобы он хорошенько рассмотрел наш с нею контакт. И Саша не упустил возможности, он несколько раз менял положение, разглядывал нас с разных ракурсов. К слову, его интерес, его перемещения возбуждали и нас с Машей, я раньше и представить не мог, что вид мужа-соглядатая вызовет у меня столь яркие эмоции.
Маша действительно была скорострелкой. В этом были и плюсы и минусы. Какому мужчине не польстит, когда женщина под ним кончает быстрей него, да, к тому же почти гарантировано? К тому же, к гордости за оргазм у партнёрши добавлялось и эстетическое чувство – кончала она ярко, любо-дорого было посмотреть, как трагическим изломом поднимались её брови, как прикусывалась нижняя губа, как тоненько и жалобно она стонала. Минусом же было то, что сразу после оргазма и клитор и преддверие влагалища её становились очень чувствительны и нетерпимы к ласкам. И минуту –другую мне или её мужу приходилось расставаться с её лоном, переключаясь на живот, ягодицы, грудь.