SIN CITY MYSTERIES by Raisa_Greywood
Примечание автора:
Я никогда раньше не писала детективов, и это моя первая попытка. Она совершенно не отредактирована, потому что я была за городом всю прошлую неделю и, честно говоря, забыла, что обещала написать для этого события. Между написанием сценария для двух других проектов, а также выпуском моего дебютного романа, этот затерялся в суматохе. Реальная жизнь всегда кусает меня за задницу. В любом случае, я надеюсь, что вам понравится, но если вы ищете whodunit качества Агаты Кристи, вам, вероятно, стоит пройти мимо этого. Я написала ее за один вечер. Mea culpa. Все ошибки мои собственные и т.д.
Я также хмыкнула и по поводу категории, в которую это должно попасть. Для моих подписчиков, извините, нет извращенного секса. Это был метание между нечеловеческим, научно-фантастическим и эротическим хоррором. Пообщавшись с несколькими постоянными авторами LE, я остановила свой выбор на нелюдях.
###
Грязь издает особый звук, когда ударяется о крышку гроба.
Лопата, воткнутая в сухую могильную землю, издает сильный стук при соприкосновении, когда она вгрызается и поднимает свой полезный груз. Земля скользит по крышке гроба, с шепотом сползая вниз. Здесь тихо и стерильно; Те немногие моменты, когда даже верхний слой почвы благоговейный, когда каждый скорбящий добавляет к одеялу, под которым будет спать усопший.
В тот день, когда мы хоронили бабушку, шел дождь. Вместо вежливых гранул песчаной почвы скорбящие забрасывали ее сверху липкими лопатами навоза. Комки грязи, усыпали верх ее серебристо-серого гроба, были похожи на коровьи котлеты и издавали звук, похожий на ожидаемый. Это был хлюпающий мокрый шлепок — совсем как если бы вы уронили коровий пирог с высоты шести футов.
Там были друзья Лизетты; Десятки вышедших на пенсию шоу-герлз, проституток и артистов в ярких красных шляпах поверх черных платьев и туфель fuck me. Моя мать фыркнула своим неодобрением при виде цветного зрелища на старухах, но я подумала, что это очаровательно. Кроме того, я знала, что у моей бабушки в шкафу была красная шляпа, которая посрамила бы любого любителя Кентукки Дерби.
Моя мать, сука с тугой задницей, покинула поминки, когда появились мужчины-стриптизерши, закрыв нос кружевным платком, когда она убегала. Я расскажу вам одну вещь о друзьях Лизетт. У них был потрясающий вкус в выпивке, мужчинах и высокой моде, и у них было достаточно денег от грязных богатых и удобно умерших мужей, чтобы позволить им устроить по-настоящему непристойные поминки. Лизетт была бы в восторге.
Не обращая внимания на звуки веселья и женские визги, когда стриптизерши делали свое дело, я наклонила свой мартини в сторону массивной будуарной фотографии моей бабушки со времен ее выступлений на сцене Вегаса. — Чёрт, я буду скучать по тебе, бабушка.
Незнакомый мне мужчина подошел, когда я потягивал свой напиток. — Она была единственной в своем роде, — пробормотал он.
Голос у него был мягкий, но грубый от старости и гравия. Как ни странно, он не выглядел достаточно старым, чтобы иметь такой хриплый голос, но он был самым лисичным серебристым лисом, которого я когда-либо видела. Он напомнил мне фитнес-модель Энтони Варреккью, оливковокожий, с серебристыми волосами и ухоженной бородой. Его черный костюм был идеально скроен и сидел на его громоздком телосложении.
Я улыбнулась этому воспоминанию. Лизетт всегда любила симпатичного мужчину, и он был одним из ее любимцев, не говоря уже о том, что он играл за другую команду.
— Да, конечно. Вы хорошо знали мою бабушку?
«Она была моей самой дорогой». Он повернулся ко мне лицом, его бледно-голубые глаза каталогизировали и измеряли, и я поняла, что он сравнивает меня с ней.
Люди всегда говорили, что я похожа на нее, но я этого не видела. В то время как Лизетт была высокой и статной, с изгибами, которые, по слухам, вызывали зависть у Ракель Уэлч, я больше похожа на пожарную столб в боевых ботинках. До того, как она поддалась диктату природы и стала платиновой, ее волосы были мерцающе-медовыми, тысячами оттенков блонда, янтаря и каштана. Мой скучный коричневый. Единственное, что нас объединяло, это скулы и зеленые глаза.
— Один из твоих самых дорогих друзей?
Он провел холодным кончиком пальца по моей щеке, заставив меня вздрогнуть от прикосновения. — Да, конечно. Она была моим близким другом». Он покачал головой и улыбнулся. — Мои соболезнования в связи с вашей утратой, мисс Арчер.
Наклонившись ко мне, глубоко проникнув в мое личное пространство, он прошептал: «Ее дом хранит много секретов. Если вам повезет, вы можете найти одного или двух».
— Как ты…
Он посмотрел на часы. — Боюсь, что мне пора идти, моя дорогая. Было приятно поболтать с тобой». Взяв меня за руку, он поцеловал мою ладонь. Его борода щекотала, и я поборола желание отдернуть руку. — Скоро увидимся.
Не сказав больше ни слова, он зашагал прочь, оставив меня заглядывать ему вслед с слишком большим количеством вопросов. Я не поверила его словам о том, что я копия моей бабушки. Я бы не сказала, что знала всех ее друзей, но я знала многих из них, и они бы упомянули о таком красивом экземпляре. Я также понятия не имел, откуда он узнал, что Лизетт оставила мне свой дом вместе со значительным доверием на его содержание. Мы держали эту информацию в тайне от всех и от юриста, занимающегося трастом. Впрочем, меня никто не спрашивал, так что, возможно, она рассказала об этом своим друзьям.
Тем не менее, от его слов мне стало не по себе. Такая странная формулировка. Дорогой что, если не друг? И он даже не представился. Я выпила остатки напитка и присоединилась к вечеринке. Лизетт не хотела, чтобы я печалилась из-за чего-то такого глупого во время последней вечеринки, устроенной в ее честь, и там были десятки прекрасных мужских тел, которыми можно было любоваться, алкоголь, который можно было выпить, и славная скандальная жизнь, которую можно было отпраздновать.
Я изобразила улыбку на лице и заняла свободное кресло, чтобы посмотреть шоу. Официанты были внимательны, выпивка была бесплатной, а развратные друзья Лизетт наняли лимузин, чтобы отвезти всех домой. Лучшие поминки.
###
Пусть скажут, что двигаться с похмелья — отстой. Скажем также, что некий стриптизер с членом толщиной с мое запястье была чем-то большим, чем просто сказочный трах. Он не жаловался на мою импровизированную кровать на полу моей квартиры в центре города. Он также разбудил меня круассанами, горячим кофе и горячими поцелуями, прежде чем помочь мне перенести последнее дерьмо в мой новый дом. По-моему, его звали Лука. Во всяком случае, это было имя на его визитной карточке. Одному Богу известно, как его назвала мать.
Я была почти уверена, что кто-то из друзей Лизетт заплатил ему, чтобы он отвез меня домой с поминок, но мне было все равно.
Он сказал, что был студентом UNLV. Я не знала, правда ли это, но он, казалось, был примерно в подходящем возрасте для этого, и он не был первым, кто проворачивал трюки ради обучения. Я тоже была студенткой, но Лизетт финансировала мою художественную степень, когда моя мать отказалась платить за то, что она называла бесполезным образованием. Я была достаточно симпатичной, чтобы работать официанткой в казино, но слишком низкой и неуклюжей, чтобы идти по стопам Лизетт на шпильках.
Хотя большая часть личных вещей моей бабушки исчезла, дом был полностью меблирован. С новым матрасом и свежими простынями, ее старинная кровать из красного дерева господствовала над комнатой. Я сама выбрала матрас за несколько месяцев до ее смерти, ненавидя болезненность этого действия, хотя и знала, что это необходимо. Я все еще чувствовала успокаивающий аромат Chanel No 19. Редкий и труднодоступный сейчас, вытесненный на полках десятками химических брендов, он был классически великолепен, как и Lisette.
Люк поставил последнюю коробку в хозяйской спальне и вытер потное лицо подолом футболки, обнажив подтянутый пресс. К этому моменту я уже был хорошо знакома с этими гребнями и долинами мышц, но это не помешало мне захотеть попробовать еще один вкус.
Он поймал на себе мой взгляд и ухмыльнулся, направляясь ко мне. «Я увидел убийственную ванну в главной ванной комнате. Он более чем достаточно большой для двоих и имеет очень удобный съемный распылитель». Он снял рубашку и швырнул ее на пол, затем расстегнул пуговицу на джинсах.
— М-м-м. Как я могу отказаться?» Я не была красавицей порнозвездой, но и не из тех, кто выключает свет во время секса. Я могла бы накинуть бикини и не выглядеть совсем глупо. Я должена была задаться вопросом, почему Люк остался. Конечно, он с лихвой заработал столько, сколько заплатили ему друзья Лизетт. Но я не собиралась смотреть дареному коню в зубы. Я приподняла подол рубашки, но он отмахнулся от моих рук.
— Моя. Я могу развернуть настоящее».
Его зеленые глаза вспыхнули, когда я убрала грязные светлые волосы с его лба и наклонилась ближе для поцелуя. Он крепко поцеловал меня в засос, как будто собирался сожрать, его зубы и губы поглотили мои, когда он погрузил руки в мои волосы, удерживая меня неподвижно для своих хищнических действий. На вкус он был похож на насыщенный черный кофе, который он принес для нас.
Отстранившись на дюйм от его восхитительного рта, я сказала: «Будь моим гостем».
Я опустила руки по бокам, когда он задрал мне рубашку, скользя пальцами по моей грудной клетке. Он потянул рубашку вверх, и я поднял руки, чтобы позволить ему оттащить ее. Он отбросил его в сторону и обошел меня, поглаживая руками мою обнаженную плоть. Он остановился позади меня и уткнулся лицом в мои волосы, спуская шорты с бедер. Я сняла с себя теннисные туфли и откинула их вместе с шортами.
Прошептав мне в волосы, он сказал: «От тебя пахнет водкой и клубникой».
Я прижалась к его груди, его редкие волосы щекотали. Это было потрясающее ощущение на моих сосках. — От тебя пахнет спайсом.
— Надеюсь, хорошая специя. Он опустил голову и покусал чувствительную кожу у основания моей шеи.
— Очень хорошо. Я выгнула шею, чтобы дать ему больше доступа, а затем разочарованно вздохнула, когда он двинулся, чтобы встать передо мной.
— Я думаю, тебе следует испачкаться, прежде чем я тебя вымою. Кожа вокруг его глаз сморщилась, когда он улыбнулся и толкнул меня на колени. «Заведите руки за спину».
Его толстый член покачивался перед моим лицом, и у меня текли слюни. Мне нравится давать голову. Некоторые женщины думают, что это делает их слабыми, но это не так. Когда у вас во рту мужской член, у вас есть полный контроль над ним. И это, друзья мои, пьянящее ощущение.
Насыщенный запах Люка наполнил мои ноздри, и я открыла ему рот. Усмехнувшись, он постучал по моему носу головкой своего члена, прежде чем впустить его внутрь. Обхватив мои волосы одним кулаком, он трахнул мое горло, его член входил и выходил, пока он держал мою голову неподвижно. Это было так невероятно горячо, чтобы быть объективированной и использованной им, даже несмотря на то, что его свободная рука сжимала основание члена, чтобы я не задохнулась. На вкус он был похож на соль и чистый мужской пот, и я пускала слюни на толстое мясо во рту, слюна стекала по подбородку.
Черт возьми, девушка могла бы привыкнуть к такому парню, как Люк. Он был идеальным сочетанием злого и доброго. Моя киска сжалась, когда он использовал мой рот, и я хотела пошевелить руками, чтобы прикоснуться к себе, пока сосала его. Не потребовалось бы много времени, чтобы отправить меня в парение; Всего лишь прикосновение к моему нуждающемуся клитору заставило бы меня кончить. Он отстранился, и я захныкала от потери.
«Такая грязная девчонка. Покажи мне, как сильно ты хочешь мой член». Он попятился от меня в сторону ванной, его рука все еще сжимала его член в кулак.
Когда я встала, чтобы последовать за ним, он сказал: «Э-э-э. Ползи, грязная девчонка.
Обычно я отказываюсь. Подчинение и игры в доминирование не были моим коньком. С Люком все было в порядке, хотя я не знала почему. Может быть, дело было в декадентском окружении. Лизетт украсила свою виллу в историческом районе, чтобы привлечь чувства. Теплый цвет и мягкая мебель, которая приглашала прикоснуться, создали чувственный рай, скрытый за лепной стеной. И, может быть, это был его горячий взгляд на мое тело, такой тяжелый и сосредоточенный, что он казался руками на моей обнаженной коже.
Я одарила его, как я надеялся, знойной улыбкой, когда я опустилась на пол и сделала так, как он просил. Его одобрительное рычание заставило меня покачать бедрами, пытаясь облегчить боль в клиторе. Лукавая ухмылка осветила его лицо, когда он попятился в ванную.
Мозаичная плитка была холодной под моими коленями, когда я последовала за ним. Он бросил горсть презервативов на полку рядом с ванной и сел на унитаз, томно поглаживая свой член.
— Налей нам ванну, грязная девчонка. Пора убираться».
Я наклонилась над ванной и открыла краны, зная, что он следит за моей. Я раздвинула колени, чтобы дать ему вид на мою набухшую киску, обнаженную, за исключением узкой взлетно-посадочной полосы. Я попыталась выпрямиться, но чья-то рука на спине толкнула меня вниз.
«Упритесь локтями в ванну и оставайся так».
Я позволила своим волосам упасть вперед, чтобы прикрыть лицо, когда я повиновалась, вскрикнув от удовольствия, когда он погладил мою киску, его пальцы коснулись моего клитора, прежде чем погрузиться в мой канал. Боже, ему было хорошо, как будто он знал каждую кнопку, на которую нужно нажать, чтобы заставить меня умолять. Его рука на моей спине была теплой и твердой, поддерживая меня, когда он разжигал мою потребность.
Он коснулся большим пальцем сморщенного бутона розы моего ануса, и я напряглась. было не мое, и я уже вышла из наслаждения, как и тогда, когда подползла к нему.
— Люк? Я не… — Мои слова оборвались с визгом, когда он шлепнул меня по.
— Расслабься, грязная девчонка. Я обещаю, что сделаю это очень хорошо для тебя, если ты будешь хорошо себя вести». Он гладил мою воспаленную плоть, облегчая боль своей теплой рукой.
У меня был выбор. Я могла остановить игры и попросить его уйти. Тем не менее, я все еще была так возбуждена, и эта единственная пощечина вызвала теплое покалывание глубоко в моем сердце. К его чести, Люк терпеливо ждал моего ответа, все еще поглаживая мою голую спину.
— Ты хоть помнишь, как меня зовут? — огрызнулась я, внезапно устав от того, что меня называют грязным.
Его рука переместилась с моей спины и запуталась в моих волосах. Он потянул меня за собой, наклонившись, чтобы прошептать: «Ты Анаис Арчер, внучка одной из самых известных девушек в мире, и для меня большая честь и абсолютное удовольствие побаловать себя твоим пышным маленьким телом и трахнуть тебя до бесчувствия».
Его зубы вцепились мне в мочку уха; Не настолько сильно, чтобы причинить боль, но достаточно, чтобы привлечь мое внимание. — Ты трахаешь меня из-за нее?
— Поначалу, да. Так вот…»
Он выпрямился, и я почти сразу же соскучился по его теплу.
— Теперь я трахаю тебя, потому что не могу не трахнуть тебя.
Его большой палец, мокрый от моих соков, проник в меня. Я взвизгнула, в основном от удивления. Это не было больно, но я чувствовала… Я не знала. Люк покрутил большим пальцем в моей нижней дырочке, пробуждая нервы, о существовании которых я даже не подозревала. Моя киска сжалась на его пальцах, и он усмехнулся.
— Я же говорил тебе, что тебе это понравится.
Я ненавидела самодовольное удовлетворение в его голосе, но не настолько, чтобы заставить его остановиться. Не отрывая большого пальца от моей жопы, он протянул руку и закрыл краны. Треск от обертки от презерватива были громкими в тишине ванной. Его член уперся в мою мокрую киску, и я оттолкнулась назад. Я хотела этого так сильно, что чувствовала его вкус, но он держал мои бедра неподвижно, вгоняя в меня свой толстый член. Боже, он чувствовался потрясающе.
Почти слишком удивительно. Я даже не могла жаловаться, когда он схватил меня за волосы, удерживая неподвижно, пока он прижимался к моей шейке матки. Мы трахались всю прошлую ночь, но никогда не были в этой позе. Никогда из-за спины, где он имел абсолютный контроль надо мной. Было больно. Это было замечательно. Я приветствовала боль от растяжения моих внутренних стен вокруг него. Я радовалась, когда его большой палец обрабатывал мою задницу, двигаясь в такт его члену. Иисус, двойное проникновение FTW.
Все еще держась за мои волосы, он схватил меня за шею, его пальцы обхватили мое горло, когда он долбил меня. Укус страха, что он может перекрыть мне воздух, усилил мое возбуждение, когда он использовал свою свободную руку, чтобы поиграть с моим клитором. Он ущипнул этот набухший, нежный бугорок между двумя пальцами, и я закричала.
— Ты хочешь кончить, грязная девчонка?
Я всхлипнула, и воздух вырывался из легких в болезненном порыве. — Да, пожалуйста.
Люк злобно усмехнулся и вытащил из комнаты. — Протяни руку назад и раздвинь себя для меня. Ты кончишь только тогда, когда я закопаюсь в тебе.
Мне хотелось плакать, когда он вынул из меня большой палец. Господи, он превратил меня в животный сгусток нужды. Я подумала, должна ли я ненавидеть его за это, но он провел кончиком пальца по моему бутону розы, и эта мысль исчезла. Один палец, потом два, пробили мне задний проход. Он перебирал их ножницами взад и вперед, растягивая меня. Я знала, что он имел в виду. Я знала об этом и ничего не сделала, чтобы это остановить.
Он собирался трахнуть меня в задницу, и мне это нравилось. Прохладная жидкость стекала по щекам. Откуда взялась смазка? Мне было все равно. Это было чертовски хорошо. Он ввел смазку в меня, растягивая натянутую мышцу в процессе подготовки.
— Прижмись ко мне, дорогая. Расслабьтесь и впустите меня».
Я вскрикнула, когда он врезался в меня своим толстым членом, но не от боли. Между его подготовкой и моим непреодолимым возбуждением легкое жжение только усилило мою потребность до предела. Он накрыл мою киску рукой, поглаживая мой клитор ловкими пальцами, пока трахал мой задний проход.
Я сжала кулаки и закричала, когда кончила, навалившись на него, когда мои руки подкосились, и я упала вперед. Его пальцы на моей шее напряглись, когда моя голова погрузилась под воду, и мой мир почернел.
###
Ванна была частично заполнена, а на полу рядом со мной лежал открытый презерватив, сухой и жесткий, но неиспользованный. У меня тоже текли слюни во сне, и на плитке под щекой была лужа слюны. От меня пахло сексом и все болело. Я застонала и перевернулась, чтобы посмотреть в потолок.
Я готова поклясться в суде, что Люк каждый раз пользовался презервативами. Неужели он трахнул меня без презерватива? Я принимала противозачаточные средства, так что это не было проблемой, но были вещи похуже, чем забеременеть. Я вздрогнула от этой мысли и решила записаться на тестирование.
Люка нигде не было видно, но я не особенно удивилась. Он определенно сделал то, что обещал. Он довел меня до комы и, вероятно, спас от утопления. Было бы ему тяжело остаться и убедиться, что со мной все в порядке? Он превзошел все ожидания, но он мог бы уложить меня в постель. Просыпаться на холодной плитке было неприятно, и мне стало немного плохо. То, что мы сделали…
Ворча себе под нос, я, пошатываясь, поднялась на ноги, и снова пошатнулась, когда сделала шаг вперед. У меня закружилась голова, и я зацепилась за дверной косяк, прежде чем упасть. Дневной свет и слишком яркое солнце били мне в глаза, и я, прищурившись от яркого света, поковыляла к кровати. Рухнув на простыни, я плюхнулась головой на подушку, желая только спать. Прошлой ночью мы с Люком почти не выспались, и я была измучена. И голодна, но я слишком устала, чтобы найти что-нибудь поесть. Обернувшись, я схватила телефон, чтобы поставить будильник. Я не хотела спать весь день напролет. Это нарушило бы мой график.
Странный. Мой телефон был разряжен, но он был полностью заряжен до того, как я пошла на поминки Лизетт, и я им не пользовалась. Может быть, его каким-то образом оставили включенным, а может быть, я бы набрала Candy Crush. Я изрядно напилась. Я нащупала шнур, который, как я знала, я подключила. Когда вы живете своей жизнью, подключенной к смартфону, вы чертовски уверены, что у вас есть зарядные устройства, подключенные и готовые.
Я подключила его к розетке и моргнул, когда он взорвался уведомлениями. Десяток пропущенных звонков, смс, сообщений из соцсетей. Подруга Лизетт, Кларисса, оставила несколько голосовых сообщений, сопровождающих все более пронзительные текстовые сообщения.
И даты. Последнее из них датировано двумя днями после похорон Лизетт. Как, черт возьми, я потеряла два дня? Не могло быть, чтобы прошло и двух дней с тех пор, как я была на ее поминках. Изменить дату на смартфоне непросто, и это, конечно, не то, что кто-то сделал бы ради шутки. Это также объясняло, почему мой телефон разрядился.
Ну, дерьмо. Вместо того, чтобы лечь спать, я побрела обратно в ванную. Может быть, душ разбудит меня. Мне нужно было найти что-нибудь поесть, прежде чем я смогу понять, что произошло. Я бы начала с Клариссы.
Я опустилась на колени, чтобы поднять высохший презерватив, и скривилась, схватив его кончиками пальцев. Отбросив его, я шагнула в душевую кабину и открыла кран. Я зашипела от удовольствия от боли от горячей воды, стучащей по спине. Гель для душа с ароматом жасмина оживил меня, помог очистить голову.
Все остальное сделает кофе. Выйдя из душевой кабины, я взглянула на ванну, все еще наполовину наполненную холодной водой. Скривившись, я открыла слив, чтобы спустить ванну. Люк заставил меня наполнить ванну. Я это очень запомнила. Я вспомнила, как ползла за ним. И, к моему стыду и вечному сожалению, я вспомнила, что позволила ему трахнуть меня в задницу.
Отвратительно, но я наслаждалась каждой унизительной и горячей секундой его обладания моим телом.
Я вытерлась и поморщилась, когда посмотрела в зеркало. Я выглядела так, как будто меня сбил автобус. Темные круги окружали мои глаза, и я была чертовски бледна. Еда, кофе, может быть, свежий воздух. Это было все, что мне было нужно.
Вытащив из чемодана футболку и штаны для йоги, я оделась и побрела на кухню. Я достала из холодильника кофе со льдом в бутылках, а также несколько яиц и немного сыра. Вскоре я уже поглощала омлет. Мой желудок свело судорогой от еды, и я замедлилась. Чёрт, когда я последний раз ела?
Когда я закончила, я бросила тарелку и столовое серебро в раковину и вернулась в спальню. Пришло время повернуться лицом к миру и начать отвечать на звонки.
Мои ноги застряли в дверном проеме, и лед потек по венам, а аромат роз наполнил мой нос. Кровать была отвернута и усыпана красными лепестками. Стиснув зубы, я направился к телефону.
— Люк! Если ты все еще трахаешься со мной, тебе нужно уйти прямо сейчас!»
Даже когда я кричала, я знала, что это бесполезно. Тот, кто это сделал, давно ушел, и я не думала, что это был Люк. Он был одноразовой вещью. Несмотря на то, что он был потрясающим человеком, у нас ничего не происходило.
Мой телефон зазвонил при входящем звонке с неизвестного номера. Я ответила, зная, что друзья Лизетт не часто раскрывают свои номера.
— Вы нашли какие-нибудь секреты, мисс Арчер?
Я знала этот низкий, хриплый голос, даже если не знал его имени. — О каких секретах ты говоришь?
«Ваш новый дом может радовать ваши чувства, дарить вам такие удовольствия, которых вы никогда не знали. Вы только вкусили его дары. Если хотите большего, ищите их. Но будьте осторожны. Есть те, кто предпочел бы, чтобы вы их не нашли».
С тихим щелчком линия оборвалась. Секреты. У Лизетт они были. Я знала об этом и дала ей достаточно уединения, чтобы сохранить их. Она была любовницей знатных людей. Опасные люди. Ее разговоры на подушке, вероятно, заполнили шкафы в недрах ЦРУ и Кремля. Лизетт была женщиной, к которой стремились девушки Бонда. Какие еще секреты она хранила?
Мне нужны были ответы, а не эвфемистические подсказки. Я постучала по экрану, чтобы позвать Клариссу. Она ответила по первому звонку.
— Анаис! Ради всего святого, девочка, мы волновались! Где ты была?
— Видимо, потеряла сознание на полу в ванной, — пробормотал я. — Ты видела, с кем я ушла после поминок Лизетты?
— Ты ушла одна, дорогая. Почему?
— Без причины.
Лучшая подруга Лизетт еще немного заговорила, и я издала звуки во всех нужных местах. Я не думала о разговоре.
Если я ушла одна, то где я перепихнулась с Люком? И когда? Я вспомнила его по поминкам. Он танцевал в стрингах с леопардовым принтом. И кто перетряхнул мою кровать?
— Кларисса, спасибо, что заглянули ко мне. Сейчас я посплю немного.
Какое-то время она молчала. — Хорошо. Позвони мне, если тебе что-нибудь понадобится, хорошо?
— я поняла.
Я провела пальцем по экрану, чтобы закончить разговор, и смахнула лепестки роз, чтобы присесть на край кровати. Слишком много вопросов и ноль ответов. Я знала две вещи. Я знала, что потеряла два дня, и мое тело болело от секса.
Ветерок из открытого окна развевал прядь волос по моему лицу, и я заправила ее за ухо, вставая. Серебристая лисица с поминок велела мне искать секреты, и я решила начать. Но обо всем по порядку. Я закрыла и заперла все окна.
Письменный стол Лизетт из красного дерева стоял в свободной спальне, которую она отвела под кабинет. Я еще не прошла через это, но это казалось таким же хорошим местом для начала, как и любое другое. Я порылась в ящиках стола, не найдя ничего, кроме аккуратно подшитых счетов, давно оплаченных и оплаченных. В ящике на коленях хранилась коллекция ручек, собранных в десятках отелей по всему миру.
Кто-то коллекционировал открытки. Наверное, моя бабушка собирала ручки. У нее была старомодная записная книжка, которую она вела с военной точностью опытного секретаря. В какой-то момент мне пришлось пройти через это, хотя последние несколько месяцев ее жизни были заполнены визитами к врачу, что в конечном итоге привело к хоспису на дому.
Ручки, купюры, невскрытая упаковка карамели… Может быть, конфеты были секретом. Я не помню, чтобы углевод когда-либо проходил мимо губ Лизетт. Я ни черта не нашела. Я потянулась к самому нижнему ящику слева и обнаружила, что он заперт.
Я видела достаточно Скуби-Ду, чтобы знать, что запертый ящик всегда хранит секрет. Я не нашла ключа, но не собиралась позволять этому останавливать меня. Используя нож для писем, я открыла замок и выдвинула ящик.
Поверх содержимого лежал лист бумаги, скрывающий его от меня. Размашистый курсив Лизетт написал мое имя зацикленными буквами.
Поздравляем, Анаис! Я уверена, что ты была достаточно осторожна, чтобы не повредить мой стол. Теперь, когда ты нашла первого из своих первородных представителей, проверьте скамейку рядом с большим кашпо на палубе.
Я усмехнулась и отложила записку в сторону. Взяв первую книгу в кожаном переплете, я открыла ее, и оттуда выпал еще один лист канцелярских принадлежностей Лизетт, а за ним и серебристый ключ от висячего замка.
Иди на палубу, дорогая. Вернемся к ним позже.
Я рассмеялась. Лизетта, безусловно, любила свои тайны. Clue была ее любимой игрой, когда я была ребенком, и она все время придумывала для меня маленькие охоты за сокровищами. — Хорошо, бабушка. Я ухожу.
Она, конечно, не ответила, но я почувствовал волны одобрения. Но это выглядело глупо. Единственное, что от нее осталось, это последняя игра в прятки и увядающий аромат ее духов. Я прошла через холл на кухню и вышел через французскую дверь, ведущую на крытую палубу. Лизетт проводила много времени здесь, среди своего оазиса в саду в пустыне.
Я встала на колени перед скамейкой и попыталась поднять крышку, но она не сдвинулась с места. Я тоже не видела способа открыть его. Я всегда думала, что встроенные сиденья — это прочные предметы мебели. Я провела руками по краям и за углом, где в горшке сидела поникшая пальма. Там был замок, скрытый листвой.
С некоторым усилием я отодвинула кашпо в сторону, чтобы освободить место, и вставила ключ в замок. Он легко повернулся, позволив мне открыть сиденье.
Полотенца? Она заперла полотенца? Я фыркнула и начала копаться в махровой ткани. Там должно было быть что-то еще. Я отодвинула одну из них в сторону и обнаружил пластиковую ванну, наполненную бутылками солнцезащитного крема, и синюю бархатную сумку, которую обычно можно найти вокруг бутылок дешевого виски. Я любила эти сумки, когда была маленькой, и она часто приносила их домой с работы для меня. В свое время у меня была целая коллекция.
Я порылась в полотенцах, вытряхивая каждое и складывая обратно, но больше ничего не нашла. На всякий случай и потому, что я знала свою бабушку, я проверила другие скамейки на предмет потайных замков. Ни одна из остальных, похоже, не открылась. Ну что ж, стоит попробовать.
Взяв пластиковый ящик для хранения, я вернулась внутрь и поставила его на кухонный стол. Солнцезащитный крем, резинки для волос и различные принадлежности для сидения на улице или плавания, а также открывалка для бутылок и штопор. Я был почти уверена, что единственный углевод, который когда-либо потребляла Лизетт, был из бутылки.
Моя рука подкосилась, когда я подняла бархатную сумку. Черт возьми, эта штука весила тонну! И он звенел. На мгновение мне показалось, что она наполнила его камнями, но звук был металлическим. Я развязала шнурок и разинул рот. Вещь была наполнена золотыми монетами. Они должны были быть фальшивыми, но когда я взяла один из них, я увидела антилопу на спине.
Где Лизетт нашла мешок с крюгеррандами? Их были десятки, и я могла только догадываться об их ценности. Этого, конечно, было достаточно, чтобы держать меня в художественных принадлежностях в течение очень долгого времени. А Лизетт держала их снаружи на скамейке. Я не мог уложить это в голове.
Я упаковала все обратно в ванну и отнесла сумку в ее кабинет. У нее был небольшой сейф, спрятанный в стене за столом и спрятанный креденцией. Она хранила там большую часть своих дорогих украшений, когда их не носили. Может быть, она отложила монеты для меня, зная, что я не смогу расстаться с ее драгоценностями без крайней необходимости.
Когда я открыла сейф, он выглядел именно так, как я помнила. Бархатные сумки и коробки с ее драгоценностями были аккуратно сложены внутри. Опись лежала в конверте внизу, но еще одна копия лежала где-то в ее столе и хранилась в ее страховой компании. Лизетт была осторожна с подобными вещами, что делало еще более нехарактерным для нее хранить ценные вещи на улице.
Хотя, в ее защиту, скажу, что я не знала об их существовании и даже не думала о том, чтобы их искать. Если кто-то взламывал, сейф был первым местом, куда они заглядывали; не снаружи в местах для сидения на палубе.
Я положила пакет со спиртным внутрь и закрыла сейф, повернув кодовый замок на всякий случай, прежде чем вернуть креденцию на место. Повернувшись, я опустился на колени перед ящиком, который открыла и вытащил из стопки первую книгу.
Пролистывая первые несколько страниц, я поняла, что это ее личный дневник. Я не знала, что у нее есть один из них, но меня это не удивило. Хотя я не был уверена, что должна их читать. Публичная часть ее жизни была увлекательной, и из нее мог бы получиться выдающийся фильм, но я не была уверена, что ее личные мысли должны быть кому-то переданы. Я сунула книгу обратно в ящик стола и закрыла его.
Было уже поздно, и я устала Проспав два дня, я не знала, почему я так устала, но мне нужно было хорошо выспаться. На кровати, а не на полу в ванной. Мне тоже нужна была приличная еда, но это может подождать до завтра. Я довольствовалась крекерами, сыром и высоким стаканом молока.
После мытья посуды я убрала лепестки роз и проползла между хрустящими простынями. Перевернувшись, я понюхала подушку, ожидая, что Люк почувствует запах специй. Все, что я чувствовала, это моющее средство и сушильные простыни.
И эти проклятые лепестки роз. Я задавалась вопросом, стоило ли мне вызывать полицию, но что я собирался сказать?
Эй, офицер, кто-то ворвался в мой дом, да, окна были открыты. Как бы то ни было, они отказались от моей кровати и разбросали повсюду лепестки роз. Нет, это не шутка.
Если бы я сама не подметала лепестки, я бы тоже не поверила. Собственность Лизетт была закрыта. Даже если окна были открыты, как шутник смог туда попасть? Стена не была увенчана колючей проволокой или чем-то подобным, но штукатурка была восьми футов высотой и слишком гладкой, чтобы на нее можно было взобраться. Обернувшись, я зевнул и закрыл глаза. Я чертовски устал. Все остальное придется просто подождать до утра, когда я смогу подумать.
###
Запах пряного лосьона после бритья Люка щекотал мне нос, и я улыбнулась, когда он провел рукой по середине моей спины. Его мягкие губы коснулись моей шеи, когда он гладил мою задницу, сжимая щедрую плоть. Я находилась в том полуосознанном состоянии сновидений, которое всегда приносило сексуальную фантазию. Несмотря на то, что Люк был любовником на одну ночь, он был щедрым и талантливым партнером по постели, и я была более чем счастлива впустить его в свои сны.
«Такая милая девочка, такая пышная и красивая. Ты выглядишь так же, как она, но щедра и мягка, как и положено женщине. Очень жаль, но я позабочусь о том, чтобы тебе понравилось».
Его голос был скрипучим и низким, не таким, каким я его помнила. В комнате было слишком темно, и я ничего не видела, но его запах был таким же. И кто еще, как не Люк, вернулся, чтобы удивить меня очередной возней в простынях? Я хотела спросить его, что он имел в виду, но укол восторга, когда он погладил меня, прервал мою речь.
Обычно я ненавидела, когда меня сравнивали с Лизетт, но я не возражала против Люка. Он сказал то, что я всегда хотела услышать о себе. В его глазах, под его руками, я была пышно красивой, а не слишком пухлой, чтобы быть модной.
Кровать двигалась при его движении. Он не сказал ни слова, просунув руку между моих бедер и лаская мою киску. Его длинные пальцы гладили мои складки, заставляя меня ахать от удовольствия, когда я раздвигала ноги, чтобы дать ему лучший доступ. Повернув голову, я увидел его профиль.
— Не подглядывай, Анаис. Просто почувствуй и позволь мне доставить тебе удовольствие».
Он сильнее надавил мне на голову, вдавливая мое лицо в постельное белье до тех пор, пока я не могла дышать. Его пальцы сжались внутри меня, поглаживая мою точку G, пока я пыталась вдохнуть. Я пыталась сопротивляться его хватке за волосы, но он не отпускал. Вместо этого он сильнее толкнул меня в голову и перекинул ногу через мою, когда я попытался ударить ногой.
Я услышала грохот и россыпь разбитого стекла позади себя и хотела закричать, но у меня не хватало воздуха. Свет то выключался, то включался, и старый проигрыватель Лизетт начал реветь от Ареты Франклин.
Люк выругался и отпустил. Я поперхнулась и вдохнула, грудь болела от нехватки воздуха. Я обернулась, чтобы найти его, и увидела его, когда он убегал через одно из окон. Свет погас, и музыка умерла. Единственным звуком, оставшимся в комнате, было мое прерывистое дыхание.
Я протянула руку, чтобы включить прикроватную лампу, и уставился в косметическое зеркало на другом конце спальни. Бледно-голубые глаза смотрели на меня бородатым лицом. Не серебристый, а красновато-коричневый. Я закричала и бросилась обратно к изголовью, и лицо исчезло.
Лицо в зеркале было стариком, которого я встретила на поминках по Лизетте, но по крайней мере лет на двадцать моложе. Я дрожала в душном воздухе спальни. Он не выглядел злобным. Он выглядел обеспокоенным, я не знаю. Что еще более важно, куда он делся и почему не остановил Люка?
Что еще более важно, почему Люк пытался убить меня? Чем больше я думала об этом, тем больше задавалась вопросом, не пытался ли он утопить меня в этой наполовину полной ванне в ночь поминок по Лизетте. Почему он не остался, чтобы удостовериться ?
Был более важный вопрос. Почему он хотел моей смерти? В доме Лизетт должна быть разгадка. Мне просто нужно было её найти. В ее спальне ничего не было. Несмотря на грохот падающего на пол предмета, я не видела ничего сломанного со своего насеста на кровати.
Но завтра, при свете дня. Я не могла заставить себя встать с кровати и села у изголовья кровати с включенным светом и телефоном, прижатым к груди, пока ждала рассвета.
###
На следующее утро я сидела на полу в кабинете Лизетт, окруженный стопками бумаг и книг. Я вытащила все ящики, внимательно заглянув за каждый с фонариком.
Я нашла леденцы от кашля, меховую мышь от последней кошки Лизетт, сигарные ленты, зажигалку и другой мусор, который остается от одного и того же человека, который пользуется одним и тем же столом в течение почти пятидесяти лет. Я улыбнулась про себя, представив, как один из ее любовников курит сигару в этой комнате. Может быть, она хранила их на память, как ручки.
Там же лежала пачка писем, перевязанная красной лентой. Последний почтовый штемпель датирован 1962 годом. Какой бы запах они ни хранили, он давно исчез. Моя рука зависла над переплетенными конвертами, любопытство боролось с тем, чтобы оставить Лизетт ее личное пространство.
Я развязала ленту, позволив письмам упасть на стол свободной стопкой. Прошлой ночью кто-то пытался убить меня, и мне нужны были все улики и обрывки информации, которые я могу достать.
Полиция все еще была вариантом, но что бы я им сказала? У меня был секс на одну ночь с кем-то, кого я не знала. Кроме того, у меня хватило ума впустить его в свой дом. Не было никаких признаков насильственного проникновения, и на мне не было никаких отметин. Даже если бы они поверили мне и приняли заявление, ничто не помешало бы Люку вернуться.
Опустив голову на стол, я вздохнула. Может быть, пришло время установить систему безопасности, которую я всегда умоляла Лизетт установить. Лас-Вегас не был самым безопасным городом в мире, и она жила здесь одна. Она всегда говорила, что они приносят больше хлопот, чем пользы, но я здесь была сидячей уткой без всякой защиты. Я открыла Google на своем телефоне и позвонила в первый, у которого был пятизвездочный рейтинг. Несмотря на то, что я нахмурилась из-за стоимости, они могли бы установить систему безопасности в тот же день. Я назначила время с администратором и закончила разговор.
Умница. Теперь прочти буквы.
Я обернулся, услышав шепот позади себя, но никого не увидел. — Кто там?
В пустой комнате мое требование не прозвучало, и я вздрогнула. Возможно, в этом месте обитали привидения. Меня бы это не удивило, учитывая количество людей, которые входили и выходили из него на протяжении многих лет. И, возможно, это было мое чрезмерно активное воображение, когда я слышала то, чего не было.
И, возможно, кто-то просто трахался со мной. Возможно, в доме были спрятаны камеры, проекторы и колонки. Кожа между лопатками чесалась при мысли о том, что кто-то может наблюдать. Хрен с ними. Я бы поручила службе безопасности найти электронные устройства и положить конец этому дерьму.
Я рассортировала письма по дате почтового штемпеля и взяла первое, датированное апрелем 1948 года. Осторожно потянув за хрупкую бумагу, я извлекла письмо. Неудивительно, что это было любовное письмо от некоего Анри. Это также было графически откровенно. Я не была ханжой, но по мере того, как я продолжал читать, мое лицо покраснело. Лизетт была очень занятой девушкой. Я чувствовала себя вуайеристом, но продолжала читать. Несмотря на сексуальный характер писем, они были наполнены упоминаниями об известных и влиятельных людях. У меня в голове закружилась голова от осознания того, что Лизетт знала всех этих людей.
Я добралась до последнего. Письмо и второй, меньший конверт были бесплатными. Я развернула короткое послание и ахнула от удивления при упоминании имени Клариссы.
Дорогая, твоя подруга Кларисса по-прежнему отказывается принять договоренность, которую мы с тобой заключили. Она клянется, что выйдет в прессу с рассказом о том, что я стал отцом ее сына. Я, конечно, не знал. Вы прекрасно знаете, что я в то время был в Корее. Она, кажется, не понимает, что для меня совершенно невозможно сделать ей ребенка, даже если бы мы с тобой не были так сильно влюблены.
Такая история была бы разрушительной и вредной для моей карьеры. Не помогло бы и то, что все, кто нас знает, прекрасно знают, что я никого не люблю, кроме тебя. Я также должен сказать, что она стала неустойчивой в твое отсутствие. Я опасаюсь за ее безопасность, а также за безопасность ее сына.
Я надеюсь, что вы подумаете о возвращении из турне по Парижу, хотя бы на короткое время. Возможно, увидев нас вместе, Клариче станет на ноги.
С любовью, Анри.
Интересный. Кларисса всегда была немного эмоциональной, но я никогда не думала, что она будет таким человеком, который скажет такую обидную ложь, особенно об одном из своих самых близких друзей. Я отложила письмо в сторону и взяла маленький конверт. Она была опечатана. Я подумывала о том, чтобы оставить его в покое, но взяла нож для писем и разрезала конверт. Мне в руку попала выцветшая фотография и вырезка из газеты, тщательно запечатанная в пластик.
Это был формальный портрет Лизетт с мужчиной, который был в моем зеркале и на поминках Лизетт. Трясущимися руками я подняла вырезку из газеты. Газета Las Vegas Sun сообщила, что Анри Дежарден погиб в автокатастрофе из-за неисправных тормозов 1 августа 1962 года, всего через несколько месяцев после того, как было написано последнее письмо. Полиция заподозрила нечестную игру, но не смогла найти никаких доказательств. Семьи у него не было.
Я вернула фотографию и вырезку в конверт и связала сверток лентой. Я не могла решить, быть в ярости или испуганной.
Довольствуясь яростью, я положила все обратно в стол в том виде, в котором нашла. Не существовало такого понятия, как призраки.
— Ты меня слышишь? Я не верю в призраков, так что тот, кто трахается со мной, должен остановиться прямо сейчас». Мой сердитый крик был громким в пустом доме.
На поминках был кто-то другой. Кто-то, кто имел доступ к театральному гриму, старым фотографиям Лизетт и знал ее историю с Анри. Это была просто неприятная уловка, и я могла только думать, что ее подстроила одна из ее подруг. Но с какой целью?
Какая польза от того, что кто-то из них будет притворяться, что мертвый возлюбленный Лизетты все еще жив? И, что еще более важно, по крайней мере, для меня, почему Люк пытался убить меня? Мы не знали друг друга. Я попыталась вспомнить, что он сказал вчера вечером. Было что-то обидное, но он позаботился о том, чтобы мне понравилось. Может быть, он был серийным убийцей, и я по какой-то причине попал в его поле зрения. Кто знает, почему психопаты делают то, что они делают?
Но он не собирался возвращаться. Я позаботилась о лучшей системе безопасности, которая была в компании. Это напомнило мне. Система намного дороже того, что у меня было в моих сбережениях, и я не был заинтересована в том, чтобы погружаться в тайник с золотыми монетами, которые я нашла. Мне нужно было позвонить юристу, занимающемуся трастом, и убедиться, что это покрываемые расходы. Может быть, он согласится и на частного охранника.
Раздался звонок в дверь, и я чуть не выпрыгнул из кожи, прежде чем поняла, что это, должно быть, установщики. Проверив документы, я впустила их.
Бригадир Чад, судя по его табличке, сказал: «Это займет несколько часов, мисс Арчер. Приношу извинения за доставленные неудобства».
У него было доброе лицо, короткие светлые волосы и мягкие карие глаза. Мне показалось, что он похож на кокер-спаниеля, хотя я сомневался, что он будет польщен таким сравнением.
— Нет, это не проблема. Вчера вечером в мой дом ворвались, и я готова сделать все возможное, чтобы это не повторилось».
Сочувственно посмотрев на меня, он сказал: «Мне очень жаль, но после того, как мы закончим, вам больше не нужно будет беспокоиться».
— Спасибо. Я на мгновение прикусила губу. «Раньше это был дом моей бабушки. Я только вчера переехала и понятия не имею, у кого могут быть ключи. Вы можете поменять все замки?
«На всех дверях и окнах будет установлен вход с клавиатуры по отпечатку пальца. Это включено в услугу, но мы можем заменить замки с ригелем за стоимость самих замков».
— Буду признательна. Клавиатуры звучат идеально, но я здесь одна».
— Понятно. Он оторвал взгляд от стопки бумаг, лежавших на кухонном столе. «Я не знаю, каков ваш бюджет, но если вы беспокоитесь, что человек может вернуться, вам, вероятно, следует вложить деньги в частную охрану».
«Я думала об этом, но не знаю, кому позвонить».
Он протянул мне визитную карточку. «Эта компания принадлежит моему другу из ВМФ. Он и его люди сделают для вас хорошую работу за разумную цену».
— Спасибо. Я позвоню ему. Я улыбнулась и добавила: «Я буду в кабинете, если я вам нужна, в третьей комнате по коридору справа».
— Хорошо. Мы начнем и позаботимся как можно скорее».
Я кивнула и оставила его заниматься своей работой. Адвокат согласился со стоимостью системы безопасности, но немного поворчал на частных охранников. В этом не было ничего удивительного. Трест должен был немного пострадать, когда наступил срок оплаты всех счетов. Надеюсь, я смогу решить эту головоломку до того, как расходы станут слишком высокими.
Откинувшись на спинку стула, я позволила себе вздохнуть с облегчением. Я договорилась о том, чтобы охранник патрулировал снаружи всю ночь в течение следующих нескольких дней. Это оказалось не так дорого, как я думала. Я наклонилась вперед и вытащил первый из журналов из нижнего ящика. Старик сказал, что в доме есть секреты. Я не был уверена, верю ли я ему, но я уже нашла один секрет в виде этих золотых монет.
Дневники Лизетт начались после смерти Анри. Она была в отчаянии и винила себя в том, что с ним случилось. Она несколько раз упоминала о ссорах с Клариссой. Но я ничего этого не помню. Может быть, они помирились за годы до моего рождения. Тридцать лет – это долгий срок, чтобы затаить обиду.
Были любовники, к которым она не испытывала никаких чувств. Слезы наворачивались на глаза, когда я читала ее самые сокровенные мысли. Анри был последним мужчиной, о котором она говорила с добротой. У бывшего президента член был как пуговица на шубе. Джей Само любила носить ее трусики и туфли на каблуках. Я могла бы прожить всю жизнь без этой картинки в голове.
Несмотря на ее едкие комментарии о мужчинах, которые делили с ней постель, ее неукротимый дух и злобное чувство юмора пронизывали все, что она писала. Даже в горе она продолжала двигаться вперед.
Любовники прекратились, когда она забеременела моей матерью в 1964 году. Я часто думала, что отказ Лизетт назвать отца испортил ее отношения с моей матерью. Может быть, она просто не знала, чьи пловцы наконец-то догнали ее. С некоторыми мужчинами, которых она выбрала, возможно, лучше оставить это в секрете.
Она упомянула мужчину своей мечты. Он приходил к ней только по ночам, и описания их интерлюдий сделали бы порнописателей богатыми сверх всякой меры. В более чем дюжине томов в кожаном переплете она ни разу не упомянула ни его имени, ни даже того, как он выглядел.
И это было очень любопытно. В своих дневниках она писала о знаменитых и печально известных любовниках, в том числе и о не слишком добрых личных наблюдениях. Почему этот возлюбленный не заслуживает упоминания? Кто он такой, чтобы она держала его имя при себе?
Покачав головой, я вернула журналы в ящик стола и подошла к дивану, чтобы лечь. Чего бы я не отдала за один беспрерывный ночной сон. Монтажники скоро закончатся, но я был уверена, что у меня есть время немного вздремнуть.
###
Я шла по Елисейским полям, держась за руку с человеком в черном костюме. На мне было красное платье от Шанель и массивные босоножки на танкетке. Деревья только начинали цвести. Я вдыхала аромат цветов и сахара из уличных кафе. Весенний Париж был банальным, но красивым. И я была со своими близкими.
Он молчал. Между нами не было необходимости в словах, и я не думала протестовать, когда он повел меня обратно в отель.
"Neuvième étage, s'il vous plait."
Лифтер кивнул и закрыл за нами дверь решетки. Стоя лицом к двери, он нажал кнопку нашего пола, в то время как мой любовник работал рукой под моим платьем. Среди лязга и грохота лифта его прикосновения заставили меня намочить его, и я задыхалась от нужды.
Лифт остановился, и он обхватил меня своей влажной рукой за талию. Я был уверена, что лифтер чувствует мое возбуждение, но он ничего не сказал, когда мы оставили его позади. Всего в нескольких дверях, наш люкс был слишком далеко, и мы поспешили добраться до него. Ключ скрипнул в замке, и он держал меня за руку, чтобы закрепить его, пока я пытался заставить его работать.
Захлопнув за нами дверь, он поднял меня своими сильными руками, прижав спиной к двери. Его губы, такие мягкие и теплые, встретились с моими, и наши языки сошлись в жарком поцелуе.
Он выругался мне в рот и задрал подол моего платья, когда я обхватила ногами его бедра, без слов умоляя его толстый член. Наши руки вцепились в его пояс и пуговицы, чтобы освободить его, и я закричала от удовольствия, когда он наконец-то оказался внутри меня.
Его губы ни разу не оторвались от моих, когда он вонзился в мою нуждающуюся киску. Наши поцелуи были животными, иногда нежными и сладкими, иногда грубыми. Его жесткое владение мной причиняло боль, но укус боли заставлял меня парить от экстаза. Его руки оставляли синяки на моих бедрах, его жадность была слишком сильна, чтобы быть мягкой.
Согнув колени, он изменил угол своего проникновения, поймав то самое восхитительное место глубоко внутри меня. У меня перехватило дыхание, и я беззвучно вскрикнула, когда подошла к нему. Опустив голову к моему горлу, он прикусил и толкнул в последний раз, вызвав радугу афтершоков, которые заставили меня содрогнуться, когда он наполнил меня своей спермой.
Тишину нашего номера нарушали только наши стоны и вздохи оргазма и общего удовольствия. Поцеловав в последний меня, он поставил меня на ноги.
— Продолжим нашу прогулку, дорогая?
Прислонившись лбом к его широкой груди, я сказала: «Мне нужно умыться».
— Нет. Оставь. Я хочу знать, что моя сперма стекает по твоим бедрам, пока мы прогуливаемся. Он приподнял мой подбородок, и его бледно-голубые глаза встретились с моими. — Я еще не закончил с тобой, Анаис.
###
— Мисс Арчер, мы закончили.
— Чёрт! Я скатилась с дивана и упал, не в силах поставить ноги под себя, чтобы встать. Моя промежность была мокрой и липкой от одного из самых эротических снов, которые у меня когда-либо были, и я уверена, что вся комната пахла сексом. Дверная ручка дребезжала, давая мне несколько драгоценных секунд, чтобы взять себя в руки.
Я подбежала и стала бороться с дверной ручкой. Глаза Чада расширились, когда он увидел меня, но он не сказал ни слова о моей внешности. В конце концов, это был Вегас. Я уверена, что я была не первой женщиной, которую он видел потной и растрепанной после оргазма. Струйка влаги вырвалась наружу и грозила стекнуть по внутренней стороне бедра, и я сжала ноги вместе, чтобы остановить ее.
«С тобой все в порядке?» — спросил он.
— Я в порядке, спасибо. Я дремала, а ты меня разбудил.
— Извините за это. Мне просто нужно, чтобы вы подписали наряд-наряд. После того, как я покажу вам, как это работает, мы уберемся с вашего пути».
— Хорошо. Я собираюсь провести пит-стоп очень быстро. Встретимся на кухне.
Он кивнул и зашагал прочь, а я поспешила в дамскую комнату. Закрыв дверь, я потерла лицо, удивившись, что не почувствовала запаха секса на своих руках. Неужели я кончила, не прикоснувшись к себе? Я никогда не делала этого раньше, но моя мечта была очень горячей. Может быть, я потерлась о шов шорт. Я вымыла руки и плеснула холодной водой себе на лицо.
Вытираясь, я смотрела на себя в зеркало. Мое лицо было покрыто пятнами и усталостью, а под глазами были массивные темные круги. Моя внешность соответствовала тому, что я чувствовала. Может быть, сегодня ночью я смогу нормально выспаться.
Я направилась на кухню, думая о том, что я прочитала, и раздумывая, стоит ли мне позвонить Клариссе. Но я не хотела вспоминать старые обиды из ее отношений с Лизетт. Учитывая близкие отношения, которые у них были при моей жизни, они, должно быть, все уладили. Я не знала, что думать о ее зацикленности на Анри. Он был поразительно красивым мужчиной, и о его очевидной преданности Лизетт было приятно читать.
— Почему они так и не поженились? Я пробормотала вопрос, подходя к кухне, зная, что ответов нет.
Потому что я был эгоистичным дураком.
Позади меня раздался хриплый шепот, и я обернулся. Там никого не было. Мурашки побежали по коже, когда прохладный ветерок обдувал меня, пахнущий лавровым ромом. Я попятилась на кухню и попала прямиком в Чада.
Он схватил меня за плечи, и я подпрыгнула. — Эй, с тобой все в порядке?
Выйдя из его досягаемости, я сказала: «Да. Я просто слышу вещи. Последние несколько ночей я плохо спала».
— Я бы тоже не стал, если бы у меня был взлом. Хочешь, мы осмотрим дом перед отъездом?
Да и нет. Я не хотела, чтобы монтажная группа вторгалась в мою частную жизнь, но это было глупо. Они уже обошли весь дом, устанавливая систему безопасности. — Если это не слишком сложно, то да, пожалуйста. Я продолжаю слышать шепот и видеть то, чего нет. Либо я переутомилась, либо у кого-то в доме есть провода и проекторы, как в старом триллере».
Кивнув, он сказал: «Случались и более странные вещи, и это Вегас. Я посмотрю и позвоню Джеку из частной охранной компании. Он лучше меня знает, что искать».
— Я не хочу доставлять ему неприятности…
— Нет, все в порядке. Ему нравится заглядывать в эти старые дома. У некоторых главарей мафии, живших в этом районе, повсюду были секретные комнаты и посты прослушивания». Он ухмыльнулся и покраснел: «Сомневаюсь, что он возьмет с тебя лишнее. Он будет слишком рад заглянуть сюда.
Чад позвонил, когда я прочитала контракт на наблюдение и ознакомилась с входом без ключа во французскую дверь, ведущую на палубу. Замок на замену был тяжелым и прочным, крепким под моей рукой.
Когда он закончил свой звонок, он сказал: «Джек уже в пути. Давайте внесем ваш отпечаток пальца в систему. Главная панель здесь. Он указал на большой экран и сенсорную панель, прикрепленные к кухонной стене напротив французской двери, и я последовала за ним к ней.
Он постучал по экрану, вызвав подсказку, и показал мне, как им пользоваться, повернувшись спиной, когда я ввела код безопасности.
— Хорошо. Вы можете повторить то, что мы только что сделали, если хотите добавить еще одного человека в систему. Готовы попробовать?
— Конечно.
Он включил будильник, и я услышал два обнадеживающих звуковых сигнала. — А теперь попробуй открыть дверь.
Я вышел на улицу, закрыв за собой дверь, и прижал большой палец к подушечке дверного косяка. Дверь открылась с мягким щелчком, и я улыбнулся.
— Отлично. Впрочем, я бы тоже держал засовы запертыми. Он активировал бы тихую сигнализацию, но кто-то мог вырвать одну из сенсорных панелей, чтобы получить доступ».
Я бы сделала это в любом случае. — Спасибо. Я ценю это».
Помахав рукой и подписав контракт на большую кучу денег, Чад и его команда отправились своей веселой дорогой, оставив меня в покое.
Одна в большом, пустом доме слишком близко к закату. Что должна была делать девочка до того, как появились ее сторожевые собаки?
Хороший вопрос. Может быть, более умная женщина осталась бы на месте с мобильным телефоном и бейсбольной битой. Меня? Я ходила за китайским. Я нуждался в lo mein в худшем смысле. И, может быть, яичные рулетики. Но я была умна в одном. Я вызвала Uber.
Мои охранники уже были снаружи, когда я вернулась со своей жирной лапшой и жареными деликатесами. Они представились, отказались от предложенной мною еды и пригласили меня внутрь. Со всем этим у меня все получалось. Когда солнце садится над пустыней, оно черное, как смоль. Конечно, огни с полосы освещали мрак, но это, казалось, делало мой закрытый участок еще темнее.
Третий мужчина, Джек, прочесал дом и объявил его чистым, прежде чем поблагодарить меня за возможность увидеть его.
Между охранниками и новой системой безопасности я, наконец, почувствовала себя в достаточной безопасности, чтобы расслабиться и спокойно поужинать. Ни посторонних голосов, ни запахов, ничего. Я задержалась с просмотром «Сверхъестественного», но вместо этого решила посмотреть диснеевский фильм на своем ноутбуке. Темный и страшный не казался мне сегодня мудрым выбором.
Я подумывала о том, чтобы принять долгую ванну, но мысль о том, чтобы залезть в ванну, вызвала у меня дрожь. Я довольствовалась горячим душем, бритьем, увлажнением и всем тем девчачьим дерьмом, на котором настаивала Лизетт. Может быть, она была права. Когда ей было уже за девяносто, когда она умерла, у Лизетт не было ни единой морщинки, омрачающей ее идеальное лицо.
Как только я закончила сушить волосы, я оделась в шорты и футболку и побрела в спальню, проверяя на ходу окна. Световые индикаторы, сигнализирующие о сигнале тревоги, подмигнули мне в знак уверенности.
Заползая между простынями, я облегченно вздохнула. В безопасности и под защитой, я знала, что буду спать спокойно. Я подключил телефон и выключил свет, не заморачиваясь с будильником. Я еще глубже забрался в постель и закрыл глаза.
###
Под моими ногами в сандалиях лежала галька, а шум средиземноморского прибоя успокаивал. Мой возлюбленный сидел рядом со мной, и я держала коктейль в одной руке, пока мы смотрели, как яхты медленно движутся по лазурному морю.
— Ты выглядишь очень красиво, Анаис.
— Спасибо. Это была замечательная идея приехать сюда».
Воистину, это было великолепно. Берега Монако были очень похожи на Лас-Вегас, если бы Вегас преобразился и стал намного более классным. Я сидела под зонтиком, одетая только в нижнюю половину бикини, большую шляпу от солнца и сандалии. Моя грудь была обнажена под лучами полуденного солнца.
Сладкий аромат бугенвиллии и франжип наполнял воздух, соперничая с ароматом кокосового масла и моря. Я отхлебнула из коктейля.
— Поплаваем, дорогая?
Я кивнула, и мой любовник помог мне подняться на ноги. Мы шли рука об руку к прибою, бросая сандалии на линии прилива, прежде чем войти в освежающую воду. Его руки были теплыми на моей спине, когда он повернул меня лицом к себе.
Темная борода украшала его упругую челюсть, а кожа была загорелой с тех пор, как мы жили на этих прекрасных берегах. Его голубые глаза сверкали в солнечном свете, смесь возбуждения и юмора, от которой мои пальцы ног скручивались на галечном морском дне. Прилив подтолкнул нас ближе, и я подняла к нему лицо для поцелуя.
Он подчинился и потянул меня глубже в воду, пока она не достигла моих плеч, и никто не мог видеть его занятых рук. Отодвинув мой купальник в сторону, он засунул два пальца глубоко в моё влагалище. Я ахнула и сжала кулаки, когда он прошептал мне в волосы слова любви и преданности.
Плавучесть воды подняла меня, и я обвила ногой его бедро, без слов умоляя о его прикосновении. Высвободив свой член из плавок, он нащупал мою нуждающуюся плоть и стиснул зубы, когда вошел в меня.
Смеющиеся люди и крики морских птиц окружали нас над шумом воды на пляже, но мы ничего не слышали, настолько поглощенные собственным удовольствием, что все остальное было размыто. Он набухал внутри меня, его затвердевший член вызвал у меня восторг. Одной рукой он приподнял мое лицо вверх и поцеловал, проглатывая мои восторженные крики.
Море разлучило нас, и мы поправили купальные костюмы, прежде чем вернуться на пляж и наши ожидающие сандалии. Я никогда не хотела просыпаться от этого сна.
###
Я почувствовал запах дыма, когда перевернулся во сне. Вдалеке завыли сирены, и я подумал, не горит ли один из соседних домов. Я попыталась встать, но так устала. Я с трудом собрался с силами, чтобы открыть глаза. Я перевернулся, пытаясь догнать мечту моего возлюбленного и меня на пляже.
Я вдохнула, желая, чтобы его запах лаврового рома наполнил мои легкие, но чувствовала только запах горящего дерева и пряного лосьона после бритья. Смесь была резкой в моем носу и привела меня в полное сознание, и я услышал металлический щелчок рядом с моей головой.
— Я собирался сделать это нежно, сука. Вышлю тебя с треском, понимаешь.
— Кто ты? — прошептал я. — Что ты хочешь от меня?
Люк проигнорировал мои слова. — Ты понятия не имеешь, на чем сидишь?
— Понятия не имею, о чем ты говоришь! Я нашла горсть золотых монет и личные дневники моей бабушки. Вот и все! Я попыталась отступить, но он схватил меня за волосы, чтобы я не двигалась.
Он хрипло рассмеялся и включил прикроватную лампу. «Тупая сука. Эти крюгерранды — лишь верхушка айсберга. Ты понятия не имеешь.
Я рискнула взглянуть ему в лицо и ахнула. Мужчина был похож на Люка, но не был им. Исчезли добродушная улыбка и мягкие глаза. Этот человек посмотрел на меня ядовито-зеленым взглядом.
— Ты прав. Я понятия не имею, на чем сижу. Я переехала сюда два дня назад!
Он откинулся на спинку кресла, его рот открылся от удивления. Я была слишком зла, чтобы воспользоваться его отвлечением, и мне было все равно, что у него все еще был пистолет, направленный мне в лоб. — И кто ты, черт возьми, такой? То, что дает тебе право ворваться в мой дом, напугать меня до полусмерти…
— Заткнись!
Дуло пистолета коснулось моего лба, отбросив меня назад. Я почувствовала, как по лбу стекает струйка крови, но не стал тратить время на то, чтобы вытереть ее. Я не хотела отвлекаться от того, что было передо мной.
— Значит, ты только что решил, что все, что находится в этом доме, принадлежит тебе, хотя твоего имени нет в документе? Ты трахнул меня ради дерьма и хихиканья или в этом была какая-то цель?
Он ухмыльнулся, показав ровные белые зубы в улыбке, от которой меня пробирали до костей. «В основном для дерьма и хихиканья, но ты чертовски непрофессиональна. Может быть, мы успеем заняться чем-нибудь, прежде чем я убью тебя. С таким же успехом ты можешь выйти на улицу с улыбкой».
Я лучше возьму пулю. — Иди к черту, мудак.
Он ударил рукояткой пистолета мне в висок, ошеломив меня. Мой желудок бурлил, и я думала, что меня тошнит. Он обвил рукой мою шею и потянул меня вверх, пока я не почувствовала запах его дыхания, пропитанного алкоголем. — А где же она, тупая пизда?
— Не знаю! Я не знаю, кто ты и что ищешь!»
Сирены стали громче, и он зарычал, попятился и выглянул в окно. — Похоже, мое отвлечение внимания на твоих сторожевых собак вот-вот закончится. Он ухмыльнулся и направился к двери. — Не уезжай из города, Анаис. Я найду тебя, и тебе не понравится, когда я найду».
Не сказав больше ни слова, он исчез, оставив свои бессмысленные слова. Если бы он что-то искал в доме, разве не было бы легче найти, если бы меня не было рядом, чтобы доставить ему неприятности? О да, он хотел меня убить. Не могу этого забыть. Но что даст ему моя смерть? Желание, конечно, было. Адвокат моей бабушки настоял на этом, так как у меня не было детей. Но дом должен был достаться городу как исторический памятник.
Блять, голова болела. Я не могла думать. Я уловила запах рома, когда мягкая рука коснулась моей щеки. Аромат и рука исчезли, когда в комнату ворвались двое полицейских и пожарный
Я рассказала им всю историю, начиная с поминок Лизетт. Я ничего не упустила, кроме моих снов с моим любовником, от которого пахло лавровым ромом. Дом был оцеплен желтой полицейской лентой, когда я отвела их в дом и показал им все, что нашел, вплоть до леденцов от кашля и пушистой мыши. Мне хотелось плакать, когда они конфисковали дневники Лизетт в качестве доказательства.
Клариссу вызвали на допрос. Я мельком увидел ее, когда она шла по коридору участка. Она выглядела испуганной и сердитой, но мои сторожевые собаки выгнали меня прежде, чем я успел с ней заговорить.
Рабочие бегали по участку, устраняя ущерб, нанесенный нападавшим, когда он поджег домик у бассейна. Это сослужило бы этой мудаку хорошую службу, если бы то, что он хотел, было спрятано там.
Теперь у меня было четверо охранников вместо двух. Трое суровых мужчин и одна страшная женщина, которая спала на диване в моей спальне. Ее звали Бетси, и она выглядела так, будто для развлечения выжимала «Бьюики». Она любила пиццу с сосисками и грибами и анчоусами и могла продекламировать весь сценарий «Святого Грааля Монти Пайтона». Если бы я замахнулась в эту сторону, я был бы по уши влюблен в нее. Она чем-то напомнила мне Бригит Нильсен.
Прошла неделя, пока я пыталась примириться со своей новой нормой. Я не могла позволить себе вечно держать свою охрану. У доверия был предел, и если бы ситуация продолжалась долго, мне пришлось бы покопаться в тайнике с золотом, оставленном Лизетт.
Хотя я чувствовала себя в безопасности, когда они были рядом, я не видела возлюбленного своей мечты с тех пор, как случился пожар. Я скучала по нему, хотя знала, что он был плодом моего воображения. Иногда я улавливал мимолетный запах его запаха, но он всегда исчезал прежде, чем я успевал его уловить.
— Бетси, мне нужна помощь с проектом.
Мы сидели на палубе, пили мимозу. За последние несколько дней мы с ней сблизились, и она часто проводила свои выходные, тусуясь со мной у бассейна, в то время как ее коллеги охраняли нас. У меня было не так много друзей, которые понимали тонкие нюансы британского юмора и дешевого пива. Ей также было наплевать, если я проводила большую часть ее выходных, рисуя ее бьющееся тело. Она была идеальной моделью для художника; Красивая и достаточно терпеливая, чтобы оставаться неподвижной в течение долгих периодов времени.
Она накинула солнцезащитные очки и положила их себе на голову. — В чем дело?
— Я хочу найти то, что искал этот мудак.
Нахмурившись, она села и повернулась, чтобы посмотреть на меня. — Вы сказали полиции, что не знаете, чего он хотел. Как ты узнаешь, что найдешь его?
— Понятия не имею, но что бы это ни было, он намекнул, что это более ценно, чем королевская сумка, наполненная крюгеррандами.
На мгновение она замолчала. — Сколько весила сумка?
— Четыре фунта, восемь унций. Полицейские пересчитали его, прежде чем использовать в качестве вещественного доказательства».
— Значит, около девяноста тысяч. Она закусила губу и сделала глоток коктейля. «Люди убивали за меньшее».
— Я знаю, но понятия не имею, что здесь может быть спрятано. Я всегда думала, что сокровище моей бабушки в историях, которые она рассказывала». Я тихо рассмеялась и добавила: «И, может быть, ее коллекция костюмов, но она уже находится в ведении музея бурлеска».
Бетси похлопала себя по бедрам и встала, поправляя наплечную кобуру с пистолетом. — Что ж, давайте оденемся и начнем играть Нэнси Дрю, мисс Фэйн.
«Эй! Я хочу быть Нэнси!»
— Хорошо, что я не назвала тебя Бесс.
Я рассмеялась, когда мы вошли внутрь, остановившись, чтобы позволить Бетси пообщаться со своими коллегами.
После того, как мы переоделись, мы начали бродить по дому. Бетси постукивала по стенам, прислушиваясь к пустым местам за ними. Я передвинула предметы, которые остались в доме. Подсвечники, осветительные приборы, книги, практически все, что попадалось под руку, в надежде, что один из них откроет потайной ход.
Дом был не такой уж и старый. Мне пришлось усмехнуться своим задумчивым размышлениям.
После нескольких часов поисков Бетси плюхнулась на диван в кабинете. — В доме, в котором я выросла, было намного проще, — пробормотала она.
— Как же так?
Пожав плечами, она сказала: «Я выросла в южном Огайо. Дом моих родителей когда-то был частью подземной железной дороги. Печь в летней кухне стояла на колесиках и прикрывала один из проходов, ведущих в погреб под сараем. Почти в каждой комнате было отверстие для болтов, и мы тратили время на то, чтобы содержать их в чистоте и безопасности».
«Это потрясающе».
— Да, но это работа по сохранению этих старых домов. Тем не менее, играть в прятки было очень весело».
Не знаю. Мое представление о старом доме было построено до 1950 года. Мне было трудно смириться с мыслью о том, чтобы жить в доме, построенном до 1900 года. «Ну, есть одно место, в которое я не заглянула, и полиция не заморачивалась с этим. Я не заглянула в ее сейф.
Она помогла мне сдвинуть креденцию, вежливо отвернувшись, пока я работала над комбинацией.
«У Лизетт есть несколько прекрасных вещей, но я не думаю, что какая-либо из них стоит больше, чем несколько сотен тысяч».
— Тем не менее, это целое состояние. Она взглянула на коробки и взяла коробку с ожерельем. Открыв его, я увидел потрясающее изумрудное ожерелье, которое я запомнил как одно из любимых у Лизетт.
«Здесь, может быть, миллион, если посчитать все кусочки вместе. Может быть, это то, чего он хотел».
«Я редко ношу украшения. Мой парень говорит, что купит мне собачий ошейник вместо обручального кольца». Она рассмеялась. — Кажется, он думает, что я забуду его надеть.
— А ты?
— Возможно. Она захлопнула коробку со щелчком. «Я бесполезена с этим. Я понятия не имею, что ценно».
— Все это так. Я открыла знакомую коробку с браслетом, в которой лежал браслет с бриллиантами. Лизетт всегда его носила. Он был ошеломляющим, но не особенно ценным по сравнению с другими произведениями. Вынув его из коробки, я надел его на запястье. Было приятно носить что-то, что было ей близко.
Бетси полезла в сейф, обыскивая углы и дно. — Эй, что это?
— Что ? Подвинься, чтобы я могла видеть.
Она подошла ко мне, чтобы дать мне заглянуть внутрь, и вытащила бархатную подкладку со дна сейфа, обнажив плоский кожаный портфель. «Что это?» — спросила она.
— Понятия не имею. Я никогда не видела этого раньше». Я дернула его и вытащила из сейфа. Портфель толщиной около двух дюймов пахнул суслом и возрастом. Сухая кожа скрипнула, когда я вскрыла ее, чтобы обнажить глубокую стопку облигаций на предъявителя, датируемых началом сороковых годов.
— Черт возьми, — прошептала Бетси. «Если это все еще обсуждаемо…»
Я услышал тихий хлопок, и глаза Бетси расширились от удивления, когда посреди ее лба расцвела красная дыра. Она выдохнула воздух и упала мне на колени. У меня не хватало дыхания, чтобы закричать, как чья-то жесткая рука подняла меня на ноги.
— Я знал, что ты найдешь его, если дам тебе достаточно времени.
— Ты… Я не мог дышать. Я не могла плакать. Мне хотелось кричать, но я не мог этого сделать. Все, что я мог сделать, это смотреть в лицо незнакомому мне человеку, который убил бы меня из-за стопки бумаги, которая, вероятно, ничего не стоила.
— Я, сука. Он ухмыльнулся и прижался губами к моим.
Я прикусила ему губу и оторвала голову, оставив его в крови. Он выругался и ударил меня в спину, ударив об стол. Мне понадобилось все, что у меня было, чтобы удержаться на ногах. Я могла бы умереть сегодня, но я собиралась встать на защиту всего этого. Он больше не хотел ставить меня на колени.
Протянув руку за спину, я стал искать на столе что-нибудь, что можно было бы использовать против него, но ничего не нашла. — Я дам тебе этот портфель. Уходи. На этих облигациях нет ничьего имени, и у меня нет возможности их отследить. Вы можете взять их и уйти».
Он поднял пистолет и приставил его ко лбу. — Видишь, вот тут ты ошибаешься. Ты все равно узнаешь, и я не собираюсь оставлять концы.
Я услышала скрежет металла по дереву, и мои пальцы коснулись ножа для писем Лизетт. Обхватив его пальцами, я втянула руку внутрь и собрался с силами.
«Я не треплюсь. Даже если я расскажу, ты выйдешь сухим из воды. У меня нет доказательств того, что ты был здесь.
Пушка дрогнула. — Я должен уйти от тебя. У вас будет четыре мертвых тела, которые нужно объяснить. Было бы интересно посмотреть, как ты выберешься из этого». Он пожал плечами, заставив пистолет снова дрогнуть.
Я услышал взрыв звука и почувствовал удар кулаком в грудь, когда вонзила открывалку для писем в его сердце.
###
Я сидела с ним на скамейке возле дублинского паба. Темпл-Бар был оживленным и шумным, что противоречило нашей торжественности. Его рука была теплой, полностью закрывая мою маленькую. Тишина успокаивала, хотя нам было что сказать друг другу.
Он откинулся на спинку кресла и вздохнул, затем притянул мою руку к своим губам и поцеловал мою ладонь. Его борода щекотала, но я не отстранялся. Грей больше не серебрел в волосах, а кожа была без морщин.
— Знаешь, я любил ее сначала.
— Согласна.
Он вопросительно взглянул на меня своими голубыми глазами. — А ты? Интересно, знала ли она?
— Она любила тебя. Я думаю, она тоже ненавидела тебя.
«Иногда это чувство было взаимным. Я не любил ее настолько, чтобы расстаться с жизнью. Она не любила меня настолько, чтобы отказаться от своей. Я отпустил ее, а потом… Он оборвал себя: — Ну, ты знаешь, что случилось.
— Она тебя простила. Я наклонилась и поцеловала его в щеку. — И она привела тебя ко мне.
— Так она и сделала, — пробормотал он. — Я люблю тебя с детства, Анаис. Знаете ли вы об этом?
— Это немного жутковато, Анри. Я вздрогнул от этой мысли, хотя и не думал, что он имел в виду то, что сказал.
Рассмеявшись, он сказал: «Нет, не так». Отрезвляясь, он добавил: «И я не должен смеяться. Такие вещи не смешны. Я хотел сказать, что люблю тебя, потому что ты была ее частью. Часть, которая была честной и открытой, без искусственности. Ты проигнорировала общество, которое привязало тебя к месту против воли».
Я ничего не сказала и позволила ему говорить.
— Мне не понравилось, когда Лизетт решила родить ребенка, но ты — та часть нас обоих, которую мы не нашли друг с другом, возлюбленные. Интересно, может быть…» Он покачал головой и улыбнулся. — Ты найдёшь это глупым.
— Все равно расскажи мне.
— Интересно, случилось ли что-нибудь, что привело меня к тебе? Бог, или карма, или любая другая сила, которая повелевает нами, должны были преодолеть время, чтобы свести нас вместе».
— Разве это имеет значение? Я дотронулся до его челюсти, повернув его лицом к себе. — Теперь мы вместе.
— В самом деле. Он опустил свои губы к моим, приняв их в сладком поцелуе, от которого мои пальцы на ногах сжались, когда его язык вступил в схватку с моими.
Отстранившись, он спросил: «Куда бы ты хотела пойти, возлюбленная?»
— Где угодно, лишь бы ты был там.
Он ухмыльнулся и похлопал меня по носу. — Ты когда-нибудь была в Греции?
Рассмеявшись, я позволила ему помочь мне подняться, и мы пошли по улице, исчезая в тумане, который никто не заметил.
