Сукины Дети №2

"Зачем мне солнце Монако?

Для чего, скажи мне, луна Сен-Тропе?

Когда твой взгляд светит ярко!

В этом смысла ноль, если тебя рядом нет!" — ревело из динамков. Диджей сегодня был в ударе!

Милана отплясывала ярко, страстно, но не слишком умело. Хотя её партнёр и не обращал на её мастерство никакого внимания. Он буквально пожирал глазами броскую красотку в коротеньком платьице, её стройные ноги, тонкую шею, упруго скачущую под платьем без лифчика грудь второго размера!

Она представилась Миланой, сказала, что ей девятнадцать и что она свободна для новых отношений, особенно с таким красавчиком, как Альберт. Это Миша представился Альбертом, прибавил себе пару лет и чересчур наглядно сорил деньгами перед новой знакомой. Ведь он отлично знал, кто она на самом деле.

"Снять" молодую адвокатессу не составило большого труда. Миша с удовольствием и некоторым презрением отметил жадный блеск в её красивых зелёных глазах, когда он открыл свой толстый бумажник, расплачиваясь с барменом.

— Может быть, поедем ко мне? — шептал Миша на ухо Милане, гладя её изящную коленку под столом.

— А что мы там делать будем? — игриво спросила девушка, убирая руку парня с колена.

— Посмотрим кино, какую-нибудь комедию или ужастик, у меня дома, на Рублёвке, отличный телевизор!

— Не люблю ужастики! — закапризничала Милана, надула прелестные губки и сделала маленький глоточек мартини.

— А фильмы для взрослых любишь? — настаивал Миша, взяв мягкую ладонь Миланы в свою крепкую руку.

— Что ты имеешь в виду, Альберт? — смутилась девушка и покраснела.

— Драмы Ларса фон Триера или Девида Линча! — смеясь, ответил парень.

— Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха! — заливисто захохотала Милана так, что с соседних столиков на неё начали оборачиваться.

— Ну же? — переспросил Миша, делая вид, что готов оставить милую хохотушку и переключиться на новую цель.

— Фон Триер — мой любимый режиссёр! — соврала Милана, понимая, что может упустить такой редкий шанс, — Поехали!

И она залпом допила остатки мартини.

…..

Несмотря на конец мая, погода стоит отвратительная. Милана запахивает куртку и выходит в вечерний холод. На улице моросит, и лицо моментально покрывается мерзкой и мелкой испариной. Она трется щекой о жесткий ворот куртки и решительно шагает к тёмному автомобилю такси. Её спутник вежливо придерживает девушку под локоть.

— Рублевское шоссе! — нарочито пьяным голосом выкрикивает "Альберт", присаживаясь на заднее сиденье рядом с Миланой.

Машина, японский внедорожник, плавно трогается.

Водитель, крепкий парень двадцати с небольшим лет, не без косится на сосущуюся на заднем сиденье парочку.

"Ишь ты, нарядилась-то, как на блядки!" — отметил про себя Вова, выезжая со стоянки и глядя на чёрные кружева трусиков девушки, беспардонно вылезшие из под коротенького платьица под натиском Миши.

— Ну что, попалась, детка! — весело прогорланил тот, оторвавшись от губ красотки.

Спустя несколько секунд она лежала лицом вниз на полу машины, связанная собственной курткой, с кляпом во рту и бешено вращая глазами.

— Тебе разве мама не говорила, что нехорошо кататься с незнакомцами? — спросил Вова и дико заржал.

— Может прямо тут её выебем? — поинтересовался Миша, задрав платье повыше, оголяя аппетитные ягодицы Миланы.

— Успеешь ещё. Сначала процедуры. Сам знаешь, Чёрный самодеятельности не любит.

— Знаю. Потом, так потом, — пожал плечами Миша и накинул подол платья обратно.

Милана лежала и тихо сопела, ни живая, ни мёртвая от дикого, парализующего тело и разум ужаса.

…..

— Ох, и доставила ты нам хлопот! — произнес я хмуро, осматривая жертву.

Она была как бы распята на Т-образной перекладине, связанная по рукам, ногам и в районе живота. Прокурорская форма была грязной, местами порванной, головной убор отсутствовал, но всё же не оставалось сомнений, что передо мной — та самая прокурорша.

Я аккуратно развязал тряпку на её затылке. Женщина выплюнула свои красные трусики и начала громко и хрипло браниться:

— Сволочи, сукины дети! Да вы понимаете, с кем связались! Вам всем конец! Крышка! Ёбаные пидарасы, вы навсегда пожалеете об этом!!!

Я молча подобрал с пола мокрую от слюны тряпицу и начал хлестать ею по лицу жертвы, приговаривая:

— Завали! Своё! Ебало! Тупая! Шалава!

На лице её при этом появилось выражение тупого недоумевания в смеси со злобой.

— Стоп! Хватит! Хорошо! Давайте договоримся! Что вам от меня надо?! — завизжала она, зажмурившись от хлещущих по лицу стрингов.

Пожалуй, отправлю их в свою коллекцию.

— Вот это другой разговор. Деловой. Твои предложения, за что ты здесь?

Женщина сосредоточенно пожевала губы, думая. Потом сказала спокойно:

— Думаю, что за мою профессиональную деятельность. Месть какого-нибудь уголовного элемента за длительный тюремный срок.

— Совершенно верно, — подыграл я, решив, что такая версия звучит убедительней, чем заказ от коллег по силовым структурам.

— И что дальше, убьёте меня? — холодно спросила Мария, — Только запомните, за меня будут мстить. За мою смерть менты с вас три шкуры спустят.

— Смерть? Ну что ты, это так банально. Если бы мы хотели убить тебя, то давно это сделали.

— А что тогда? — обречённо спросила Мария. Было видно, что она решила подыграть мне, спасая свою шкуру. Хороший для меня знак — девка решила торговаться.

— Фильм.

— Что?!

— Видеосъёмки. Мы снимем для заказчика небольшое кино, с тобой в главной роли.

— Что за бред…

— Не бред, а предложение, от которого ты не сможешь отказаться в любом случае, так что в твоих интересах дать добровольное согласие.

— Ну допустим… Что за кино?

— Видишь все эти предметы? — спросил я, показывая на стены.

— Вижу…

— Ты взрослая женщина и должна понимать, для чего они предназначены.

— Ой, бляха-а-а… Вы снимаете БДСМ-порно?..

— В точку! Снимем кино про прокурора в костюме собачки, послушно отдающую своё роскошное тело на милость своих хозяев!

— Бля, ну нет, это перебор! Лучше пристрелите!

— Это мы ещё успеем, — спокойно ответил я и заткнул рот Марии кляпом.

В помещение вошли Никто, Ничтожество и господин Рыжий с камерой в руке. Съёмки начинались.

Первым делом я взял свои любимые ножницы и аккуратно начал срезать форму с отчаянно мычащей и пучащей глаза жертвы. Начал, как обычно, с юбки, синие лоскуты которой вскоре покрыли пол. Низ женщины был обнажён, не считая остатков колготок. От них я тоже быстро избавился.

Половая щель прокурорши оказалась смуглой, мясистой, толстогубой, со старомодным треугольником коротких чёрных волос сверху. Я просунул внутрь средний палец левой руки — естественно, там было сухо, как в пустыне.

— Ничего, дорогуша, скоро ты будешь течь непрерывно, мечтая о хуях господ и благодарно принимая их! — глумился я, приступая к порезке кителя.

Ничтожество в это время брил лобок Марии опасной бритвой, а Никто тихонько убирало половой щёткой ветошь из под наших ног.

Я видел, что стыд нахлынул на прекрасное личико Марии. Я догадывался, что ни для кого, кроме мужа и гинеколога и то, наверняка — женщины, она не представала настолько открытой. А теперь какие-то бандиты любуются тем, о чём мечтала не одна сотня мужиков! Она была в отчаянии и данный факт не мог меня не радовать.

За кителем последовала голубая форменная блузка, а за блузкой — красный кружевной лифчик, скрывавший за собой упругую молодую грудь не рожавшей женщины среднего размера, но с крупными тёмными сосками. Я взялся за них пальцами и слегка покрутил, будто прибавляя громкость.

— У-у-у-у-ум-м-м!.. — отчаянно мычала сквозь слёзы и кляп Мария.

— Думаешь, это было больно? Ты ошибаешься, боль ещё впереди, — спркойно, словно палач, произнёс я, закрепляя на женских сосках услужливо переданные мне Ничтожеством металлические крокодильчики.

— У-у-у-у-ум-м-мф-ф-ф!… У-у-у-у-ум-м-мф-ф-ф!… У-у-у-у-ум-м-мф-ф-ф!… — продолжала мычать жертва, когда я включил ток.

Её тело покрыл липкий пот, глаза покраснели, по ляжкам потекли струйки мочи.

— Больно? — спросил я её, выключив ток и вынув кляп.

— Да…

— Стыдно?

— Да…

— Ответ неверный. Ты должна отвечать: "да, господин"! Поняла?

— Нет…

Новый удар током, новые вопли, визг, отчаяние.

— Поняла?!

— Дау-у-у… Гос… Гос-по-дин-н-н…

— Слабая, слабая женщина… Я думал, прокуроры покрепче будут. Но твоя слабость в твоих интересах. Так что не вздумай сопротивляться!

Под отчаянные всхлипы я снял с жертвы крокодильчики и взял в руку кожаную плётку, поиграл ею перед лицом связанной прокурорши.

— А сейчас ты узнаешь, как бывает больно на самом деле!

После этих слов я отпрянул и размахнулся.

Противный визг кожаного прута, и Мария вскрикнула:

— А-а-а-а-ау-а-а-а!!! — ее будто резали на живую.

Её жалкие надежды, которые я прочёл в её глазах, на то, что она молча перенесёт наказание и тем самым унизит меня, рассыпались прахом. Каждый мой выверенный удар заставлял девушку визжать и уворачиваться от раскаленной плети, но верёвки надежно зафиксировали жертву и вырваться у неё не было никакой возможности. Нежная кожа на животе и изящных бёдрах вздулась розовыми бороздками, кровоподтеками и свежими синяками. Каждый новый удар становился острее и ожесточеннее. Медленно, но верно я спускался к бедрам и икрам, где кожа была чувствительнее, и Мария буквально оглушала саму себя своими криками и просьбами остановиться.

— О боже, бля-а-а! Ну хватит!! Я сог-ла-а-асна-а-а!!! На всё согласна!!! — заревела она сквозь боль и слёзы.

Я остановил экзекуцию.

— На что согласна?

— На кино… Быть вашей…

— Сукой?

— Да, сукой… Я сыграю роль…

— Вот и славно. Никто, Ничтожество, тащите в процедурную нашу горделивую шалавёнку, приведите её в порядок.

Прислуга быстро и ловко отвязала рабыню и отволокла её обмякшее тело в процедурную.

Скоро, она и не представляет насколько скоро, эта сука перестанет рычать и будет радостно, как и положено преданному животному, вилять задницей при каждом моём появлении!

…..

Милана затаила дыхание, не представляя, какую гнусность ожидать дальше, но вдруг она стала свободна от рук того, что представился экзотическим именем Альберт, но на деле оказавшимся банальным Михаилом. Слыша лишь приглушенное движение, девушка напряглась, не зная, надолго ли ее оставили в покое. Но надежда на это развеялась очень быстро, так как уже через пару минут руки похитителя вернулись на ее задницу.

И тут же с глаз её сорвали повязку, заставив зажмурить глаза от яркого освещения.

— Открой зенки! — услышала она незнакомый голос.

Милана лишь слегка приоткрыла веки, щурясь на стоящий перед ней мужской силуэт. Вдруг щёку её обожгла резкая боль и в ушах зазвенело от смачной пощёчины.

— Зенки открой, тебе говорят!

Милана нехотя открыла глаза. Перед ней стоял мужчина среднего роста и телосложения, одетый в домашний халат, тапочки и лыжную маску. Глаза его были серыми и холодными, как у ящерицы. Милана покрутила головой и увидела, что все стены и даже потолок довольно просторного помещения увешаны довольно жуткими инструментами, явно из арсенала опытного и умелого садиста. Девушка пробовала с одним из партнёров БДСМ, но дело ограничивалось лёгкой поркой, связыванием и ролевыми играми в рабыню и господина.

А вот в этом мрачном месте всё было куда более серьёзно.

Милану пробила крупная дрожь от вида многочисленных станков для пыток, плетей, цепей и крючьев. Тут явно не собирались с ней играть, шутить или церемониться. Сама она была распята на деревянной Т-образной перекладине.

Ремешок на её затылке расстегнул, очевидно, Миша. Милана выплюнула проклятый резиновый шарик и начала разминать затёкший рот.

— Добро пожаловать в своё новое жилище, девочка! — не без пафоса произнёс мужчина в маске и жутковато осклабился рядом ровных зубов.

— Где я? — тихо спросила пленница.

— В нашем бункере, — послышалось сзади.

— И за что я здесь, в чем я виновата? — не надеясь на вразумительный ответ. Она отлично осознавала, что попала в логово конченых отморозков, садистов и извращенцев.

— Ого, — Миша вышел из-за спины Миланы, поглядел на мужчину в маске и засмеялся, — у нее ещё есть силы говорить!

На нём тоже была маска, хотя девушка его уже видела и хорошо запомнила. Но тут она заметила несколько глазков камер наблюдения и поняла, что идет съёмка. Этот факт отчего-то вселил в неё надежду, что её не убьют, а может даже не покалечат. Главное, без всяких вопросов выполнять все прихоти этих отморозков.

— И дерзить, — мужчина скривил губы, — ничему не учится.

Вторая пощёчина обожгла уже другую щёку девушки.

— Простите великодушно, господа, мою бестактность, — Милана решила играть роль послушной овцы и опустила глаза в пол, — Но чем я заслужила честь оказаться в вашей прекрасной компании?

— Хе-хе, а сучка быстро соображает! Сразу поняла Куда и к Кому попала! — воскликнул, смеясь, Миша.

— Вот сейчас и проверим! — холодно произнёс его напарник и зловеще щёлкнул большущими портняцкими ножницами.

Милана вздрогнула, опасаясь самого худшего, но промолчала. Садист довольно улыбнулся, видя её реакцию.

Но худшего не случилось. Мужчина лишь ловкими умелыми движениями избавил девушку от одежды. Но трусики, к её удивлению, он снял аккуратно, даже развязал для этой цели у тихо сопящей Миланы ноги. А когда он бережно свернул их и положил в карман халата, то пленница поняла, что перед ней не только садист, но и фетишист.

— Не бойся, малышка, тебя никто не тронет, если ты будешь послушной и проявишь таланты в искусстве любви! — снова с пафосом воскликнул фетишист.

— Спасибо, я буду стараться вас не разочаровать! — с нескрываемым облегчением ответила Милана, выпячив для наглядности голую грудь вперед.

— Люблю понятливых шлюх! — обрадовался Миша её ответу.

— Зови меня господин Чёрный, а моего молодого друга — господин Белый. А теперь — основная программа! — весело сказал коллекционер женских трусиков, развязывая верёвки на руках Миланы.

Ей велели встать на колени и, едва она выполнила требование, в губы ей упёрлись сразу два стоячих мужских члена.

Милана презирала оральный секс и занималась им крайне редко и с болшой неохотой, но тут она лишь обречённо вздохнула, послушно взяла оба мужских прибора в руки, открыла рот и безропотно направила их внутрь.