Сексбрат

Сразу скажу, это очень больно. Это когда камни выходят из почек. Урология, пятый этаж муниципального госпиталя. Палата пятьсот семь и обычная для подобных госучреждений нищета. Палата небольшая, на две койки, но между ними втиснули третью, и на ней сейчас лежит парень Евгений, моложе меня. У него та же беда, но он счастливчик.

Да, урология — это почти всегда больно и всегда неприятно. Я лежу на самой удобной койке, у стены и отхожу от очередного приступа того, что медики почему-то называют "почечными коликами". Но по ощущениям это напоминает то, что тебе на поясницу наехал танк. И траком дополнительно прижал тебе яйца. Я упоминал своего соседа Евгения, которого назвал счастливчиком. У некоторых счастливчиков болит член, а не яйца. Мы, почечники, настолько скромны в своих мечтах, что и наша зависть так же скромна. Во время приступа боль такая беспощадная, что можно потерять человеческий облик, и не теряешь его только потому, что боль это ни в коей мере не уменьшит. Это настоящее гестапо, в которой мы узники боли. А когда всё проходит, нет сил даже радоваться этому. Я снимаю свою майку и швыряю её на батарею. Она насквозь промокла и прилипает к ней. Постепенно начинают появляться силы для того чтобы почувствовать блаженство. Но я ещё не человек. Я просто лежу, и я никто.

Я уже говорил о скромности узников невидимого гестапо. Да, невольно начинаешь благодарить судьбу, когда посмотришь на третьего соседа в нашей палате. Это пожилой мужчина, которому сделали операцию по удалению аденомы простаты. И всё бы ничего, но мужику не повезло. Молодой светило, кандидат медицинских наук, отработал на нём какую-то свою новую методику. Но что-то пошло не так, и вот сейчас этот мужик лежит в крови и моче, под постоянным дренажем. Когда заканчивается бутылка с раствором, кто-нибудь из нас меняет его. И ведро с отходами тоже. Бремя ходячего пациента в урологии. Мужик страдает неимоверно. Иногда забывается в тяжёлом сне, но и во сне он глухо стонет.

К нему приходит жена. Это женщина лет за сорок, скорее худощавая, и её даже можно было назвать симпатичной, если бы не печать от придавленности заботами на её лице. Она приходит на весь день и самоотверженно заботится о своём муже. Она постоянно сидит в коридоре на диванчике, который мы с Женькой подтащили к палате. В палате из-за тесноты негде даже присесть. Часто муж зовёт её, грубо, стеная, а она бежит к нему, и на ней нет лица от тревоги, жалости и сострадания. Она бы оставалась здесь на ночь, но спать в коридоре на диванчике ей не разрешили. Мужику же, такое впечатление, становится всё хуже. Он стонет и матерится почти непрерывно. Ночью мы почти не спим.

Счастливчика Женьку выписывают. Женщина вымаливает разрешение быть в палате рядом с мужем. Наверное, светило от медицины чувствует некоторую вину за свои эсэсовские эксперименты над людьми. Женщина называла своего мужа Мишей, а как звали её, я не знаю. Мужик называл её "Иди сюда" или "Давай". Поэтому я буду называть её просто Женщина.

Слышу, как она вечером что-то говорит мужу. Она сидит на свободной кровати посередине палаты и наклонилась к мужику. Тот буквально взрывается:

— Да пошла ты на…! Ты понимаешь, что мне больно!?

Женщина вздрагивает.

— Ну и ладно, чёрт с тобой.

Она ложится на кровать и отворачивается от мужа. Я вижу на её лице обиду и боль. Мужик лежит и стонет.

***

После череды тяжёлых спутанных видений я просыпаюсь и с наслаждением чувствую, что не испытываю боли. Из гестапо за мной ещё не пришли. В палате темно и тихо, но как назло, не спится. Организм благосклонно даёт мне передышку, наливаясь силой. Наливаясь в буквальном смысле слова. Вижу, как бугрится надо мной хилое больничное одеяло под напором молодецкой эрекции. Собираюсь потянуться к ней рукой, дабы удостовериться, что я ещё жив, но что-то останавливает меня, и я замираю. Ровно и глубоко дыша, приподнимают веки и скашиваю взгляд налево. В платье вижу лицо Женщины, которая лежит на боку, и её темный взор направлен на меня. Точнее, на ту часть меня, которая сейчас торчит под одеялом.

Она несомненно, смотрит туда. Что я ощущаю в этот момент?

Я вижу перед собой женщину, уже давно не видевшую мужской ласки. От мужа, о котором она самоотверженно заботилась, она получала только матерки и упрёки. Я постоянно жалел её, но чем я мог ей помочь? Не могу же я заменить ей мужа…

Я услышал, как она вздохнула. Раз, другой. Шорох из-под её одеяла, неровные, нервные шорохи. Она вдруг шумно выдохнула, как будто после задержки дыхания, и задышала неровно и часто. Да, она ласкала себя там… А я… Я лежал смирно и слушал её всё более несдерживаемое дыхание, видел краем глаза, как быстро движется её рука под одеялом и представлял, как она возбуждается, глядя на меня. Подумалось: может быть, помочь ей, прямо сейчас? Чёрт, нет, я сделаю только хуже, если дам понять, что наблюдал за ней в столь интимный момент… Представил, как было бы неприятно мне в такой ситуации. Более всего на свете мне хотелось помочь ей, но как?

Быстрый шум под её одеялом прекратился. Женщина несколько раз выдохнула с едва сдерживаемым " Ах!", подышала шумно через нос, и замерла. Я, сомкнув веки, лежал неподвижно. Когда она перевернулась на спину и заснула, я позволил себе пошевелиться.

В этот день я был внимателен к ней, как никогда. Несмотря на её протесты, сгонял в буфет, организовал чай, и вместе с ней мы поели беляшей. Её мужу наконец стали колоть обезболивающее и снотворное, и бедняжка наконец смогла передохнуть. Когда мы пили чай, я рассказывал безобидные анекдоты и добился того, что она начала улыбаться и пару раз даже тихо посмеялась немного. Когда она улыбалась, я отметил, что её скромное лицо становится красивым. Да, я чувствовал свою вину перед ней. За то, что подсматривал и за то, что не смог помочь как мужчина. И как мужчина, я видел, что она очень даже неплоха собой, просто слишком заморена. Ну, и наверное, моё длительное воздержание также играло свою роль в моих наблюдениях.

Внимание постороннего мужчины вызывало в ней смущение, она не привыкла к такому обращению, и поскольку вообще была скромной женщиной. Но я несколько раз поймал на себе её заинтересованный взгляд. Ну что ж, она ведь всё-таки женщина. Женщина, у которой давно не было мужчины… Будем исходить из этого. А с другой стороны, это моё желание помочь — как оно будет расценено? Да ладно, к чёрту все эти интеллигентские сомнения. Ты женщина, а я мужчина, и если надо причину, то это — причина. Поэтому я смог позволить себе достаточно откровенные взгляды, окидывая всю её фигуру и задерживаясь на прекрасных коленях её стройных ног. Такие взгляды никогда не проходят мимо внимания у женщин, и я видел, что моё внимание было ей приятно. Более того, когда она склонилась над своим мужем, я принялся смаковать её позу, и обернувшись, она поймала мой взгляд с ясно читаемым удовлетворением, замаскированным под смущение.

Я выспался днём, поэтому, проснувшись, уже не мог заснуть. Впрочем, и не пытался. Осторожно понаблюдав за ней, я понял, что и она тоже не спит. Она лежала на спине, прикрыв глаза. Что ж, настало время "вернуть долг". Я повернулся в её сторону, отбросив одеяло. Шумно повозившись, спустил трусы. Было тихо, поэтому было слышно каждое моё движение. Я видел, как она приоткрыла глаза, скосившись в мою сторону, как это проделывал и я. Кажется, у женщин гораздо сильнее развито периферийное зрение… Моя рука легла на возбуждённый член. Доносившиеся до неё звуки не оставляли сомнений в том, чем я занимаюсь, да и моё учащённое сопение тоже. Я увидел, что её грудь стала вздыматься чаще и выше. Вот она облизнула губы и сглотнула слюну. Потом резко перевернулась на бок, отвернувшись от меня.

Ах, эти женщины… Одеяло уже не прикрывало её полностью. Будем считать, что это сделано специально. Я поднялся со своей кровати, сделал полшага и осторожно присел на её кровать. Хрустнула грубая панцирная сетка. Она никак на это не отреагировала, и я прилег рядом, прижавшись к ней. Конечно же, ты не спишь. Прикоснувшись губами к её шее, я почувствовал, как быстро бьётся под кожей жилка в такт её сердца. И вот я лежу рядом с женщиной старше себя, которая уже начала меня возбуждать, и которая тоже с колотящимся сердцем ощущала мои прикосновения. Целуя её в шею, я видел, что её глаза открыты. Не сводя взгляда от её сопящего мужа, я сбросил с неё больничное одеяло.

Моя рука легла на её колено, и я погладил его, ощущая, какое оно округлое и гладкое. Женщина лежала передо мной молча, и было слышно только её учащающееся дыхание. Она не отрываясь смотрела на своего спящего мужа, когда моя рука поползла вверх по её бедру, задирая подол домашнего халатика. Её ножка была такая тёплая и мягкая, что я с трудом удержался от того, чтобы прильнуть к нежной коже губами. Мои губы вернулись к её шее, а рука уже скользила по гладкой ткани трусиков. Здесь, на границе женских трусиков и нежной кожи, мои пальцы скользнули в горячую промежность женщины. Она по-прежнему молчала, но её бедро дрогнуло и отошло назад, позволяя моим пальцам проникнуть поглубже и предоставляя им простор для действий. Здесь они бережно исследовали вход в лоно женщины через тонкую эластичную ткань, приподнимающуюся жёсткими волосами интимной области. Она еле слышно ахнула, когда я начал осторожно двигать пальцами, найдя вход в её лоно, лаская и возбуждая её. Мои губы не прекращали свои прикосновения к коже её шеи. Потом, когда её рука вдруг и поднялась и охватила мою, я решил, что мои действия ей неприятны, и она хочет меня остановить, но её рука принялась гладить мою руку, словно благодаря за ласку.

Во мне с новой силой поднялась жалость к этой бедной женщине, вынужденной так выражать свою признательность незнакомому мужчине, который делал то, что должен бы делать её муж. Я приблизил губы к её уху:

— Лягте на спинку, — прошептал я, помогая ей повернуться. Её трусики уже пропитывались горячим и влажным, когда её губы послушно открылись навстречу моим. Они двигались всё более жадно, а язычок двигался навстречу моему, вторгающемуся в её рот. Другой рукой я принялся рвать ворот халатика, но она помогла мне, быстро расстегнув его. Она подала вперёд плечи, и я задрал её лифчик, сползший на шею. Я оторвался от её губ и, задыхаясь, взял в рот её сосочек.

— Прошу вас! — так же задыхаясь, прошептала она — Муж увидит, не надо!

Говоря так, она обняла меня за шею, а её бедра начали двигаться навстречу моей ласкающей руке. Её жаркое дыхание касалось моего лица. И вот в это время вдруг зашевелиться её благоверный. Он застонал, переворачиваясь на спину:

— Эй, ну ты где там?

В одно мгновение я слетел с кровати и шлепнулся в проход между кроватями. Пока она вставала и успокаивала супруга, заслоняя ему обзор, я залез к себе под одеяло. Тем временем клиника начала просыпаться.

Днём между нами, пожалуй, возникла ожидаемая неловкость от того, чем мы, будучи незнакомыми людьми, занимались прошедшей ночью. Женщина всё так же хлопотала возле супруга, я так же подбадривал их обоих, но она избегала смотреть на меня. И непрерывно мелькала передо мной как аппетитная приманка, которую увели из-под самого носа. И всё это продолжалось до тех пор, пока мужику не вкололи успокоительное в очередной раз. Он затих и заснул, и неловкость между нами только возросла, поскольку гостье нашей палаты уже нечем было заняться. Она посидела немного на своей кровати спиной ко мне, а затем прилегла. На меня она старательно не смотрела.

Похоже на то, что наша палата была спешно переоборудована из какого-то помещения для персонала. В её углу стоял грубый встроенный шкаф. Он пустовал, и кроме пары вешалок, в нём ничего не было. Ну что ж, нужна была только уловка. Я неожиданно подошёл к Женщине и протянул ей руку со словами "Пожалуйста, прошу вас!". Она с недоумением посмотрела на меня, но руку в ответ протянула, поднимаясь с кровати. Я потащил её за собой, и она и глазом не успела моргнуть, как оказалась в шкафу. Вместе со мной. Я захлопнул дверцы, и мы остались с ней один на один. Она сделала было движение к выходу, но я преградил ей путь, упёршись рукой в стену.

— Что вы делаете? — пробормотала она растерянно.

— Расслабьтесь и получайте удовольствие, — отвечал я так же тихо.

— Вы с ума сошли!

— Не более, чем вы.

Я приблизил губы к её уху.

— Послушайте, вам же понравилось то, что мы делали этой ночью!

— Прекратите, вы сумасшедший!

Она хотела сказать ещё что-то, и даже начала вырываться, но я прижал её плечи к стене и впился губами в её рот. Наше дыхание стало сбиваться, когда она начала отвечать мне. Я почувствовал, как она дрожит в моих руках. Оторвался от её губ, чтобы взглянуть на неё. Она стояла прижавшись к стене и глядя на меня расширенными зрачками. Я принялся целовать её шею, расстегивая на ней халат. Её начало трясти, она стояла стиснув зубы и судорожно выдыхая через нос.

— Не волнуйтесь, он спит, — прошептал я ей на ушко, нащупывая на её спине застёжку бюстгальтера.

Моя фраза произвела обратный эффект. Она задрожала ещё сильнее и даже всхлипнула. Её терзали страх, страсть, и несомненно, стыд. Мне пришлось снова прильнуть к её рту, чтобы успокоить. Мои настойчивые руки наполнились приятной прохладной тяжестью женской груди, которую я принялся ласкать, в то время как мы всё более страстно целовались. Ласкающими движениями я принялся ощупывать всё её тело, которое тянулось навстречу мужским рукам, оно словно бы стонало под ними. Когда я оторвался от её губ, то почувствовал её частое и жаркое дыхание на своём лице. Совершенно неожиданно она принялась нежно целовать моё лицо, шею и плечи, а когда она поймала мою руку и стала целовать и её, у меня сжалось сердце. Она выражала свою благодарность ко мне, как собака, лижущая руку хозяину. Мои сверстницы никогда бы не повели себя так. Эта женщина так давно не встречала ласки, что была безмерно благодарна мне, первому встречному, который даже не знал её имени…

Она была старше меня, и довольно значительно, и это придавало тому, что происходило между нами, какой-то странный пикантный привкус. Не говоря уже о том, что всё это происходило за ветхими дверцами шкафа в нескольких шагах от её супруга. Она была безропотной рабыней своего беспомощного мужа, но в этот краткий миг свободы от бесконечных забот, она позволила себе отдаться своим чувствам. И мне. И мне хотелось быть нежным с ней, ведь её благодарность, которую она выражала, была настолько необычной! Она была какой-то материнской, что ли…

Мои ладони следовали приятным изгибам её тела, когда я опускался перед нею на колени. Прижался к влекущему, таинственному женскому "ню", прикрытому скромными трусиками… Но она задержала мои руки, когда я попытался опустить их. Я выпрямился, обнажаясь перед ней. Странно, но мне вдруг стало стыдно, когда она опустила свой взгляд, хотя, наверное, я имел все основания для скромной мужской гордости. А она вдруг отвернулась. Ну что ж.

Положив ладони ей на плечи, я пододвинул её к щели между неплотно сидящими дверями и прошептал:

— Посмотрите, как он там.

Я почувствовал, как она вздрогнула. Она стояла и смотрела на своего спящего мужа, и свет от дверной щели падал на её широко раскрытые глаза. Я прильнул губами к основанию её шеи и принялся покрывать её мелкими поцелуями. Левой рукой прижал её обнаженные груди, а правая рука не спеша поползла вниз, на секунду замерев над резинкой трусиков. Она с трудом сделала глотательное движение, а грудь её ходила ходуном от частого сдерживаемого дыхания. Мои пальцы медленно скользнули под резинкой в её трусики.

Она облизнула пересохшие губы и замерла. Через мгновение, когда мои пальцы, лаская, принялись исследовать горячую и влажную ложбинку в жёстких джунглях её интимного местечка, она закрыла глаза и коротко простонала через нос. Мои пальцы ласкали её сосочки, а другие внизу сноровисто имитировали близость с мужчиной. Её дыхание стало совсем неровным и спазматическим. Я подумал о том, что опять лишаю её полноценного удовольствия, и уже собирался приступить к более естественным отношениям между мужчиной и женщиной, но по тому, как её дыхание замерло, а бёдра принялись с всё большей быстротой двигаться навстречу моей руке, я понял, что хрупкий момент непростого женского оргазма приближается. Она вдруг явственно издала громкий мяукающий звук, который я погасил, зажав ей рот. Она прижала мою руку к себе, и, резко выдыхая через нос, ещё минуту содрогалась всем своим телом.

Затем я ещё какое-то время поддерживал её и успокаивающе поглаживал, поскольку у неё буквально подгибались ноги.

Потом, чтобы не смущать Женщину, я ушел в травматологию играть в дурака, не переставая размышлять о том, насколько бедняжка отвыкла от нормальных мужиков и от всего, что с ними связано. Ну… или не знаю… Может, она в своей привязанности к мужу не хочет ему изменять, а петтинг не считает изменой? Хм… Но ведь она явно получала удовольствие от того, что занималась интимом на виду у своего супруга. Женщины… Их не понять.

***

Женщина появилась только к вечеру, и выглядела на удивление посвежевшей, и от этого ещё более красивой. Несколько перехваченных быстрых взглядов в мою сторону явно говорили о том, что интерес к нашим отношениям ещё не утрачен. Вот это хорошо! Улучшив момент, я подошёл к дежурной медсестре и " передал просьбу" от жены соседа по палате, вколоть ему дозу транквилизатора попозже, чтобы хватило на всю ночь. Установил тихий звонок в своей трубке на полтретьего. Это я к тому, что хороший экспромт должен быть тщательно подготовлен.

***

В её тёмном взоре были радость и надежда, когда я склонился над ней. Она не спала и молча смотрела на меня. Мои губы прикоснулись к её векам, лицу, шее. Её дыхание начало учащаться, а её губы уже искали мои. Они податливо разошлись, чтобы впустить мой язык в её полуоткрытый ждущий рот. Её язычок был застенчив и ждал ласки, так же, как и она сама. Она мягко придерживала мою голову в своих ладонях, давая понять, что ей это нравится. Время от времени она слегка отстраняла меня и принималась прикасаться своими губами к моим, вновь и вновь, пока я не распалялся от этих дразнящих поцелуев и, преодолевая её сопротивление, не овладевал её ртом вновь. Эта опытная женщина дарила мне изысканное наслаждение, сопротивляясь и отдаваясь вновь.

Под моей рукой халатик разъехался на её груди, лифчика на ней не было, но лапать её грудь она не позволила. Она приподнялась на кровати, склонилась надо мной так, что её прекрасные тяжёлые груди легли на моё лицо. С этой женщиной всё было необычно, и вот прямо сейчас она по-матерински кормила меня своей грудью. Только что она отдавалась мне, и вот сейчас владела мной, как своим ребенком. Я был младенцем, а она — Мадонной. Но только это была очень сексуальная Мадонна. Она постанывала, когда я мял и сосал её материнские сокровища, а затем она потянулась ко мне, и я ощутил ласкающие движения её пальцев на своём стоящем члене.

Боже, она решила так мне "вернуть долг"? Опять это её любимый петтинг? Всё-таки я мужчина, а не ребёнок. Перекидываю через неё ногу, одновременно дёрнув её опорную руку, и вуаля, я сижу на её бёдрах, а она с оголенной грудью лежит подо мной, поражённо глядя на меня. Это дзюдо, милая, а ты на лопатках. Развожу её руки, прижимаю их к кровати и наклонившись, вновь хочу овладеть её ртом. Мы будем играть по другим правилам. Она с этим не согласна, потому что смыкает губы и сопротивляется. Ну почему мне силой приходится тащить тебя к женскому счастью? Тяжело дыша, мы глядим друг на друга. Самое время выяснить отношения, но я молчу, и она тоже. Похоже, в наших играх нет места словам. Пальцем провожу по её губам, пока они не расслабляются, и мой палец входит ей в рот. Своим ртом ласкаю её сосочки, между тем как мой палец довольно бесцеремонно входит и выходит из её рта. Но я чувствую, как она его облизывает, и значит, ей это нравится. При всём при этом, мы оба время от времени косимся на похрапывающего мужика на соседней койке, и это придаёт всем нашим нелегальным действиям острый привкус адреналина. И похоже, нас обоих он дополнительно вдохновляет.

С моей необычной партнёршей, приходится обдумывать каждый шаг. Это уже не дзюдо, а что-то из репертуара вольной борьбы. Она опять не успевает ничего сообразить, как оказывается лежащей поперёк кровати в задранном халате. Ноги её свешиваются в мой проход, а голова — в противоположный так, что её взор направлен на спящего супруга. Стоя в своём проходе перед ней на коленях, я решительно и быстро освобождаю её от трусиков, пока она не очухалась. Вот только я не учёл деликатности этого предмета дамского гардероба, а также пышности попы моей визави, и похоже, порвал резинку. Но какое это сейчас имело значение!

Обездвиживаю её на всякий случай, крепко прижав голени. И наконец, приникаю носом к её роскошной "ню". Женщины не представляют себе, как обделяют любящих мужчин, выбривая лобок! Я с наслаждением вдыхал запах дикой орхидеи матёрой, изголодавшейся по ласке женщины. Её тёмные курчавые джунгли хранили запах её гормонов, запахи всех возбуждений, которые она пережила в течение дня. Это бесподобно! Оттягивая удовольствие, я принялся целовать роскошные бёдра женщины, попавшей в мой капкан. Она несколько раз попыталась подняться, с беспокойством высматривая, что происходит внизу, но разумеется, ей это не удалось. Ей оставалось только созерцать своего супруга в перевёрнутом ракурсе и беспомощно позволять мне наслаждаться ею.

Я опять погружаюсь в кружащий голову мир её возбуждающих запахов. В этом первобытном лесу мне предстоит отыскать её дикую орхидею. Не тревожься милая, я не сделаю тебе ничего дурного, просто расслабься… Положи ножки мне на плечи… Не беспокойся, просто тебя так ещё никто не ласкал. Не нервничай так, тебе понравится…

Я поглаживаю её, чтобы она успокоилась. Когда она понимает, что происходит, то едва слышно, шёпотом ойкает. Её голова свешивается с кровати, с закрытыми глазами она кусает губы. Начинают доноситься её "Ммм…" и "Ааах…". Затем "Ой, Господи!", "Мамочка!". Моё напряжённое сопение, звуки, словно издаваемые увлечённым гурманом, дегустирующим устриц. Нежные звуки её разбуженной, истекающей любовным соком пи. Похрапывание её мужа. Я поглаживаю её бедро, и она напряжённо вцепилась в мою руку. Её ноги приподнимаются, опираясь на мои плечи. Она хватает подушку и прижимает её к лицу, чтобы заглушить неконтролируемое "Ааааааа!".

Прикрываю её одеялом, пока она приходит в себя. Сажусь на свою кровать, потому что всё кончено. Где-то там в коридоре, уже слышен рёв танкового дизеля и позвякивание траков. Моё посеревшее лицо покрывается холодным потом. Предстоят очередные полтора часа в гестапо. Я не хочу, чтобы она видела меня в таком состоянии, когда я уже не человек, а кусок мяса. Ничего не видя вокруг себя, забиваюсь в дальний коридор, сажусь на старую кушетку и раз за разом бьюсь затылком о стену.

***

Приступ заканчивается так же внезапно, как и начинается. Я валюсь на койку без сил. Женщина неожиданно возникает передо мной, помогает снять пропитанную потом майку. Поцеловав меня в лоб, она уходит с ней. Её мужу всё равно. Женщина возвращается с майкой, которую она постирала, и вешает на плечики из шкафа. Присаживается ко мне на кровать, гладит моё лицо и волосы. Жизнь постепенно возвращается в меня, и я с блаженством ощущаю эту материнскую ласку, окрашенную в неявные эротические тона. Вижу, что её муж не спит, он лежит отвернувшись к стенке, безразличный ко всему. Я тоже бывает, лежу без движения, боясь, что вернётся боль. Беру её руку, дотрагиваюсь губами ладони и касаюсь при этом обручального кольца. Вот какая ирония момента. Но как это приятно, когда ничего не болит, а рядом глаза Женщины, которая с нежностью смотрит на меня. Счастье всегда мимолётно, но иногда и бездомному псу выпадает лакомый кусочек.

Она склоняется надо мной, и её губы прижимаются к моим. Ещё и ещё, с каждым разом всё длительнее и настойчивее. Она провоцирует меня! Что ты придумала? Губы её приоткрываются, и она проводит кончиком языка по внутренней стороне моих губ, она уже не открывается от меня, её поцелуй настойчив, горяч, влажен. Она завладевает моей рукой, кладёт её на своё голое колено и тянет дальше, туда, где медленно расходящиеся в стороны округлые колени открывают доступ к притягивающей ловушке горячих гладких бёдер. Они расходятся и смыкаются вновь, дразня своим возбуждающим давлением. Она выпрямляется и со вздымающейся от учащённого дыхания грудью, облизывая губы, смотрит мне на меня. Глядя ей в глаза, обнаруживаю, что на ней нет трусиков. Господи, она неисправима! Её глаза затуманиваются и сосредоточенно смотрят словно внутрь себя, когда мои пальцы вновь заменяют ей мужчину.

И кто-то ещё называл меня сумасшедшим! Её муж точно не спит, и мы спалимся на раз! Я тянусь к тумбочке и со словами "Чупа-чупс хотите?", помещаю леденец в рот и с причмокиваниями начинаю какой-то длинный и интересный рассказ, не сводя глаз со спины своего соседа. Фантасмагория какая-то. Я говорю что-то, громко сосу леденец, которым обычно восстанавливаю силы после приступа, и произвожу интимные ласки женщине, которая сидит на моей кровати, в четырех шагах от её мужа. Ну просто идеальная секс-машина. Предпочёл бы всё-таки быть человеком, самым завалящим. Жизнь безудержно возвращается в меня, и я предпочёл бы самый обычный секс с этой женщиной. Как же ты меня измучила! Движениями рук заставляю пересесть ко мне спиной и лицом к двери палаты. Не переставая травить свои байки, левой рукой зажимают ей рот, а правой довожу до оргазма. Она скулит, как кавказская пленница с завязанным ртом в лапах у Шурика. Бодро прокашливаюсь, чтобы замаскировать эти подозрительные звуки.

***

Завтра меня выписывают. Просыпаюсь в полутьме палаты. Мы лежим напротив и смотрим в глаза друг другу. Кажется, наши отношения зашли в тупик. Она что-то неразборчиво шепчет. Я отнимаю ухо от подушки.

— Что?

— Спасибо тебе! — слышу я в ответ.

Мне опять стало неловко и стыдно от её благодарности. Я вылез из-под одеяла, сделал шаг и прилёг рядом с ней. Она продолжала всё так же смотреть на меня.

— Не хотите изменять вашему мужу, да?

Она ничего не ответила, закусила губу и спрятала лицо в подушку.

— Вы же так много сделали для него! Таких милосердных женщин поискать. Зачем вы гнобите себя?

Кончиками пальцев я погладил её по щеке. На соседней кровати храпел её муж.

— Вам понравится, — шепнул я ей на ухо.

Она шевельнулась, и я увидел, как её глаза наполнились слезами.

— Идите к нему! — сказал я вполголоса.

Она резко повернулась на спину. Слёзы мгновенно высохли, и она смотрела на меня как кролик на удава, с недоумением и страхом.

— Идите к нему, — повторил я твёрдо, повышая голос.

Не сводя с меня непонимающе-умоляющего взгляда, она поднялась с кровати и, сложив перед собой руки, нерешительно встала в проходе. Я последовал за ней и, взяв за плечи, развернул её лицом к спящему соседу.

У неё перехватило дыхание, и она задрожала, когда мои губы прижались к её шее.

— Не надо, прошу вас! — прошептала она чуть слышно.

Под моей рукой тонко пропели кнопки её халатика. Я сдёрнул его, и он с тихим шелестом упал нам под ноги. Щёлкнула застёжка бюстгальтера, и я содрал его с безвольно опущенных рук. Прикоснулся губами к косточке у основания шеи, нащупал резинку трусиков. Через мгновение она стояла передо мной полностью обнажённой. Мои спортивные штаны полетели на мою кровать, и я прижался к женщине всем своим телом. Она была в моих руках, горячая, дрожащая, шепчущая "Пожалуйста, не надо!", как невинная девушка перед первым сексом.

— Вам же нравится так, — говорю ей на ушко.

А когда моя рука легла на её грудь, а другая потянулась к её лону, она вздрогнула со сдавленным "А!", как будто получила ожог. Её тело трепетало под моими руками, грудь вздымалась от частого неровного дыхания. Мои руки уже точно знали, как довести её до полубессознательного состояния. Ситуация, в которой всё происходит, возбуждает нас обоих до крайности. Она вся трепещет, а её бёдра послушно движутся навстречу моим ласкающим пальцам. Толкаю её вперёд, упёршись коленями в край кровати, ей ничего не остаётся, как согнувшись, упереться ладонями в стену. В таком положении она может только тихо вскрикнуть, когда я вошёл в неё. На мгновение мы оба замерли. Тишина, только похрапывание её супруга. Смакуя, я довершаю начатое, она же не может удержаться от "Ой, мамочки!", испытывая давно забытые ощущения. Во мне бушует примитивное торжество самца, овладевшего телом тёплой покорной самки.

Здесь, в нескольких сантиметрах от лица мужа женщины, происходит наше возбуждающее соитие. Прямо здесь её изголодавшееся лоно издаёт мягкие, сладостные, лижущие звуки, принимая напор моей восставшей, звенящей от вожделения плоти. Здесь, среди забывшимися беспокойным сном пациентов и усталых медиков, среди казённых помещений, в тихой палате, слышится моё сопение, отрывистое тяжёлое "А! А! А!" на выдохе у нас обоих, пошлёпывание бёдер о ягодицы моей партнёрши. Мой организм, привыкший производить эндорфины тоннами для купирования боли, сейчас выдаёт на-гора свои невостребованные запасы. Я испытываю огромное удовольствие, и моя партнёрша тоже. Вот я чувствую, что скоро конец, руками довожу свою визави до оргазма, не забыв зажать ей рот. Когда я возвращался на свою койку, то увидел, что неожиданно дверь в палату оказалась приоткрыта. По-моему, кто-то подсматривал за нами. Ну и пусть. Мне же доставило огромное удовольствие наблюдать, как женщина, смущаясь, осторожно стирает сперму с лица своего спящего мужа.

На следующий день я пожал руку своему соседу по палате, пожелал выздоровления, попрощался с его супругой.

Кстати, медсестра, которой я сдавал бельё, . ..

Впрочем, это совсем другая история.