Наверное у каждого человека есть воспоминания о каком-то необычном сексе. Ну, например в необычном месте, или в какой-то необычной ситуации, или испытанные при этом какие-то необычные чувства. То есть что-то такое, что резко отличает от обыденного, размеренного, привычного секса, которым большинство из нас обычно занимается. Вот о таком необычном (по крайней мере для меня) сексе я и хочу рассказать.
А дело было так…
Мне тогда было тридцать пять лет и я проживал с женой и двенадцатилетним сыном в одном сибирском городе. Работал экономистом в СМУ и вёл спокойную, размеренную жизнь. Вообще-то я по характеру спокойный, терпеливый и даже деликатный человек, старался всегда избегать конфликтов. Знаете, придерживался принципа – «назови хоть горшком, только в печь не сажай». Но у меня была одна особенность, я сатанел и терял над собой контроль, если обижали моих близких. И вот эта черта моего характера привела к той ситуации, о которой я хочу рассказать.
Мой сын был не плохой парень, однако учился так себе. Особенно плохо давался ему русский язык. Это, судя по всему, у него наследственное. Я тоже не очень-то владею всеми этими «деепричастиями», «частицами», ну и всем остальным. Зато футболом он просто бредил. Причём он не гонял просто так во дворе с пацанами мяч, а с девяти лет занимался в местной ДЮСШа и был на хорошем счету, выступал на соревнованиях. Вся комната была обклеена вырезанными из журналов фотографиями известных футболистов, а сам он наизусть знал все даты чемпионатов мира и Европы и кто занял какие места. Я так подробно это описал, что бы были понятны его переживания и моё состояние, вызванные последующими событиями.
В конце четвёртой четверти сын на двойку написал итоговый диктант, а так же и сочинение. Реально встал вопрос об оставлении его на осень и даже на оставлении на второй год. Но настоящая трагедия для него была в другом.
Нынешнее поколение этого не знает и возможно даже удивится. Штука в том, что в то время спортивные школы занимались не только выращиванием чемпионов, но и воспитательной работой. Поэтому они контактировали с учителями обычных школ, и если ученик не успевал в учёбе, то его даже отстраняли от тренировок и соревнований. Да-да, и такое было! Вот это случилось и с моим сыном. Он переживал страшно, стал вообще отказываться ходить в школу, постоянно сидел в своей комнате.
Надо сказать, что школьными делами занималась в основном жена. Я, как наверное и большинство отцов, приходил в школу только на первое сентября, а родительские собрания практически не посещал и, честно сказать, даже толком не знал его учителей, в том числе и преподавателя русского языка и литературы из-за которой и возник весь этот сыр – бор. Жена пыталась как-то решить эту проблему, но ничего не получилось и тогда она заявила, чтобы я, как отец, поговорил с Полиной Геннадьевной ( так звали эту учительницу) и попытался что-то сделать.
Если честно, то я ещё тот переговорщик. Уговаривать, а тем более давать взятки я не умел. Поэтому не представлял, как подойти к решению этой проблемы. С тяжёлым сердцем я шёл на очередное родительское собрание, не имея никакого плана своих действий.
Сидя в классе, я лишний раз убедился в том, что не я один из отцов не посещал эти мероприятия. Из более чем двадцати присутствующих, мужчин было только пятеро. Да и то, судя по активному общению с окружающими женщинами, завсегдатай был только один. Остальные, и я в том числе, молчаливо сидели с напряжёнными лицами, как будто именно их сейчас будут разбирать, как нерадивых учеников. У меня это напряжение только усилилось, когда в класс вошла Полина Геннадьевна.
Это была женщина среднего роста, примерно моего возраста (хотя у взрослых женщин их реальный возраст точно сложно определить, в силу их умения маскировать свои истинные годы). Слегка волнистые русые волосы до плеч обрамляли красивое правильное лицо с умеренным, не аляпистым макияжем. Она была стройной, с чёткой талией, на фоне которой, не очень большая грудь смотрелась заметно и гармонично. Юбка была немного выше колен и обтягивала крутые бёдра и попку так, что под ней угадывались трусики. Ну и ниже были видны стройные ноги с красивыми икрами в тёмных чулках.
Однако вся эта красота нивелировалась строгим выражением лица учительницы, сжатыми губами и суровым взглядом, не предвещающим ничего хорошего.
Действительно, она прошлась и по мне (как впрочем, и по многим другим) в том смысле, что мы не выполняем в полной мере родительского участия в воспитании и обучении наших детей. Всё это ещё больше погрузило меня в уныние, так как теперь я вообще не представлял, как смогу договориться с ней хотя бы о чём нибудь.
Когда собрание уже приближалось к завершению, дверь отворилась и в класс стремительно зашёл мужчина с портфелем и короткой, я бы даже сказал пижонской, бородкой. Он широко улыбнулся и, обращаясь к Полине Геннадьевне, сказал:
— «Здравствуй…те, пришёл, как только смог, даже домой не заскочил».
К моему удивлению на лице Полины Геннадьевны появилась весёлая улыбка, и она не только не сделала выговора нахальному мужику, а довольно мягко ответила:
— «Долго же вас ждали. Но мы уже скоро заканчиваем, так что посидите пока, а потом мы отдельно поговорим».
Мужчина, под удивлёнными взглядами присутствующих, прошёл за свободную парту и сел.
Действительно, вскоре собрание закончилось и все стали расходиться. Я не знал как поступить. Мне нужно было поговорить с Полиной Геннадьевной, но пришедший мужик оставался сидеть в классе, а в его присутствии я естественно не мог обсуждать эту щекотливую тему. Немного поменжевавшись, под вопросительным взглядом учительницы, я вышел из класса. Решил подождать и зайти для разговора, когда этот мужик уйдёт.
Время уже было позднее, где-то шёл девятый час вечера, в школе уже никого не было, и я медленно прохаживался по пустому коридору. Прошло десять, пятнадцать, двадцать минут, но из класса никто не выходил. Это меня стало уже раздражать. Что там можно было делать столько времени, чёрт возьми! Я не выдержал, медленно подошёл к двери, приоткрыл её и заглянул внутрь. Я оху…л!
Вот представьте себе такую картину. На учительском столе, на спине, головой в мою сторону лежит Полина Геннадьевна. Её стройные, обтянутые тёмными чулками ноги, задраны вверх и лежат на плечах этого бородатого мужика. Юбка задрана на грудь, трусов нет. Мужик крепко держит её руками за округлые ляжки и методично трахает. В такт его толчков Полина Геннадьевна ерзает по столу и рукой зажимает себе рот, повидимому, чтобы заглушить свои стоны, которые всё равно прорывались наружу.
Она меня не видела, а вот мужик, стоящий лицом к двери, через некоторое время оторвал взгляд от прерывисто дышащей и стонущей женщины, увидел меня. На его лице появилась улыбка, он поднёс указательный палец к своему рту, мол «тихо», а потом несколько раз махнул кистью руки, типа — «не мешай, закрой дверь».
Я конечно дверь закрыл, но не скрою, был ошарашен. Чего – чего, а такого не ожидал. Ну и от всего увиденного у меня даже начало возникать возбуждение. А что вы хотите, мне тогда было всего тридцать пять лет и подобное зрелище естественно вызвало эрекцию.
Где-то минут через десять дверь открылась, и бородатый мужик вышел из класса. Закрыв за собой дверь и обратившись ко мне сказал:
— «Женщина, просто чудо» — при этом он показал большой палец вверх – «Но ты, как мужик, понимаешь, что обо всём этом никому рассказывать не нужно. Она же учительница и должна быть положительным примером для учеников. Согласен?».
Он хлопнул меня по плечу, кивнул и, помахивая портфелем, быстро пошёл по коридору.
Всё произошло так быстро, что я ничего не успел ему ответить. Увиденное как-то выбило меня из колеи, и некоторое время я стоял перед дверью, не решаясь войти. Однако мысли о судьбе сына заставили меня собраться и я зашёл в класс.
Полина Геннадьевна стояла рядом со столом, одёргивая и поправляя юбку. На её щеках ещё горел румянец, а глаза блестели. Она вопросительно поглядела на меня.
Я собрался с духом и как мог рассказал о состоянии сына, о том, что он не может без футбола, и обратился с просьбой как-то решить проблему с двойками по её предмету. Наверное в это время я выглядел не очень решительно. Во всяком случае Полина Геннадьевна вновь обрела свой прежний строгий вид, и голосом, не принимающим никаких возражений, категорически отказалась идти мне на встречу, указав, что футболом большинство людей не занимаются и ничего, а вот грамотными должны быть все.
И вот слушая её, на меня начала накатывать та ярость, которая вспыхивает во мне, когда в отношении моих близких совершается несправедливость ( по крайней мере если я это так воспринимаю).
Чёрт возьми! Тебя несколько минут назад здесь, на этом самом месте, ебал какой-то бородатый мужик, и ты только сладострастно стонала. Вон, ели успела юбку поправить. А сейчас высокомерно поучаешь меня. И вообще, что это за мужик? Скорее всего отец какого-нибудь из твоих учеников, у которого тоже проблемы с учёбой. Значит, вот как он с тобой все вопросы решил! Значит с тобой только через еблю можно договориться! А с виду такая правильная, лощёная.
Всё это я не говорил, это поносилось в моём мозгу, но волна ярости уже полностью охватила меня и вырвалась наружу, что проявилось в моих дальнейших действиях.
Я решительно шагнул к ней и схватил за руки. Полина Геннадьевна явно не ожидала этого, в её глазах мелькнула растерянность.
— «Вы что!» — с таким вскриком она попыталась оттолкнуть меня руками.
Я никогда не был спортсменом и мастером каких-либо боевых искусств, но срочную службу проходил в пограничных войсках на границе с Северной Кореей (есть на Дальнем Востоке такой небольшой участок). И там приходилось неоднократно задерживать тощих жителей этой страны, которые пытались прорваться на нашу территорию, спасаясь от голода. Так вот, из всего курса рукопашного боя, который мы ни шатко – ни валко проходили, только приём «загиб руки за спину» мы часто практиковали в реальных условиях при задержании этих корейцев. А как говаривал наш инструктор по физ. подготовке прапорщик Пасечник:
— «Знать и владеть приёмом, это разные вещи. Знать — это где-то видел, что-то слышал; а владеть — это когда только краем глаза заметил какой-нибудь замах, умом ещё ничего не подумал, а твои руки уже всё сделали как надо и противник лежит. Вон даже чемпионы мира по борьбе, которые регулярно занимаются по десять – пятнадцать лет, а имеют в арсенале один – два коронных приёма. Но зато проводят их молниеносно практически из любого положения».
Я вспомнил здесь эти слова нашего прапорщика потому, что действительно, даже по прошествии стольких лет, как только Полина Геннадьевна упёрлась руками в мою грудь, я практически автоматически своей левой рукой схватил её правую руку за запястье, а правой рукой подбил её локоть снизу-вверх и моментально завернул её правую руку за спину и зафиксировал своей левой рукой так, что учительница оказалась прижатой грудью к столу. Всё-таки мышечная память существует!
И вот тут всё смешалось самым удивительным образом. И то, что я находился в состоянии ярости из-за сына, и то, что красивая женщина стояла передо мной нагнувшись и её женственная, округлая задница, туго обтянутая юбкой, прижималась к низу моего живота, и то, что у меня в штанах стоял член ещё со времени наблюдения мною за еблей происходящей на этом столе несколько минут назад, всё это вызвало у меня совершенно дикое сексуальное возбуждение. Правой рукой я резко задрал юбку на спину женщине и увидел, что трусов-то на ней нет! Видать она так торопилась привести себя в порядок, что одеть их не успела. А попка была и впрямь шикарная. Правильной округлой формы, подтянутой, упругой, с гладкой чистой кожей.
— «Что вы делаете! С ума сошли! Прекратите немедленно! Сейчас же отпустите меня» — выкрикивала Полина Геннадьевна и старалась вырваться. Но не тут-то было! Стоило мне немного приподнять локоть её завёрнутой за спину руки, как боль парализовала её, она сильнее прижималась к столу и переставала дёргаться.
Надо сказать, что её крики в приказном тоне только подстёгивали и распаляли меня. Я расстегнул ширинку и мой напряжённый до ломоты член вырвался наружу. Он бугрился от набухших вен, а здоровенная красная головка слегка покачиваясь, словно прицеливаясь в вожделенное женское лоно, тыкалась в щель, разделяющую две округлые половинки учительской задницы. Не раздумывая я вошёл в горячее, влажное, бархатистое влагалище.
— «Нет! Не надо! Прошу вас, не надо» — охнув от неожиданности начала быстро говорить женщина.
— «Что не надо? А парню спортивную карьеру ломать надо? А мне и моей жене нервы мотать надо? По-хорошему решить этот вопрос не захотели. Ну, так будем решать его так, как вам привычнее» — и с этими словами я решительно начал трахать её. Мой член легко скользил по всей длине, так как там ещё оставалась жидкость и сперма от предыдущего бородатого ёбаря. Однако особого хлюпанья не было. Справедливости ради надо сказать, что влагалище у Полины Геннадьевны было узким, она плотно охватывала мой член, что доставляло мне дополнительное удовольствие.
— «Вы… что такое говорите…что значит…решать вопрос…оой» — речь учительницы стала прерывистой, как и её дыхание.
Но я её не слушал. Я старался вогнать свой член как можно глубже. Потом выходил практически полностью, так что был виден лоснящийся от влаги толстый ствол, и затем с силой вгонял его обратно. И ещё! И снова! И опять! Я ебал эту горделивую стерву раком! Как последнюю шлюху! И в тоже время любовался, как по её красивой заднице пробегали упругие волны от моих толчков.
— «Оо! Глубоко… оо…больно!…прошу…не так сильно…оой» — прерывисто, уже со стонами, выкрикивала Полина Геннадьевна.
Во мне бушевало злорадство. Что, больно сука? Что, сильно блядь? Что, бородатый так глубоко тебя не ебал? Ну так получи ещё! И я продолжал трахать её безо всякой жалости. Нет, пожалуй слово «трахать» здесь не подходит. Я её ебал. Да и «ебал» в данном случае звучит как-то слабовато. Я её драл. Вот именно, драл! Драл безостановочно, с наслаждением, даже с каким-то упоением. При этом сексуальное возбуждение не ослабевало, хуй стоял словно железный.
Я позабыл о времени, я таранил и таранил её, и даже не заметил, в какой момент она перестала сопротивляться, и я отпустил её руку. Полина Геннадьевна одной рукой упиралась в стол, а второй старалась зажать себе рот, потому что громко стонала. При этом я почувствовал, что она сама начала двигаться в одном ритме со мной, и сама насаживается на мой член. Опаньки! Так она уже сама начала трахаться со мной! И, судя по всему, ей это стало нравится.
— «Хо-ро-шо…ещё…так…так…ещё…оо…как глу-бо-ко…оо…» — между стонами прерывисто бормотала учительница. Вдруг она замолчала, перестала двигаться, вся напряглась как струна, потом по её телу пробежала она судорога, потом она конвульсивно вздрогнула ещё несколько раз, и громко, со стоном выдохнула. Вновь напряглась и вновь по телу пробежали волны дрожи, и вновь протяжный стон. Так повторилось несколько раз.
Чёрт возьми! Да она ещё и кончила! Вот это да! От всего увиденного, от её стонов, от ощущения дрожи её упругого тела под моими руками, у меня самого возбуждение достигло наивысшего предела.
Я перестал сдерживаться и начал трахать её размашисто, на всю глубину всё более убыстряя темп. В нижней части живота, в области паха возникло приятное щемящее ощущение. Оно быстро усиливалось, нарастало и вот я почувствовал, что сейчас кончу. Женщина тоже почувствовала это и сдавленно, между прерывистыми вдохам, выкрикнула:
— «Только… не… в меня… прошу…!»
Но я уже плохо контролировал себя, на меня накатывал оргазм. Яички подтянулись вверх, мышцы промежности и ягодиц сжались, и я почувствовал, как по члену пошла первая порция спермы, которую я впрыснул внутрь женщины. О, какое это наслаждение!!! Через секунду ещё ! Потом ещё и ещё ! Мои пальцы буквально впились в бёдра женщины, я насадил её на свой член, крепко прижав её зад к себе, словно пытаясь пронзить насквозь, и буквально накачивал её спермой. Как офигенно я кончил! Здесь сложилось всё. И то, что я усмирил её гордыню, и физическое наслаждение от совокупления с красивой женщиной, и чувство ярости – всё взорвалось в этом разряде страсти. У меня перехватило дыхание.
Ещё несколько секунд я продолжал держать женщину крепко прижатой к себе, выдавливая последние капли спермы, потом отпустил её и устало сел на край одной из парт. На меня навалилась расслабленность, я всё ещё тяжело дышал.
Полина Геннадьевна так же некоторое время продолжала лежать на столе, по её телу изредка пробегала лёгкая дрожь, дыхание всё ещё оставалось прерывистым. Потом она медленно поднялась, запустила руку между ног и не громким, немного хрипловатым голосом спросила:
— «Ну и зачем вы это сделали? Я же просила не кончать в меня. Да, и что вы там говорили о привычном для меня способе?»
— «Так с вами другие отцы так решали проблемы своих детей. Вон передо мной бородатый, тоже видать чей-то отец, с вами таким же образом договаривался. Я сам видел» — пожав плечами ответил я.
— «Что! Что вы несёте! Какие другие отцы? Да будет вам известно, что этот бородатый, как вы выразились, это мой муж. Да, да, мой муж! Он был в длительной командировке, где-то на Курильских островах монтировал и настраивал автоматическую сейсмическую станцию, почти два месяца. Соскучился и сразу по приезду ко мне. Вон даже документацию на работу не занёс, отсюда побежал. А вы что себе напридумывали?» — Полина Геннадьевна вновь стала энергичной, строгой.
— «Так это муж…» — я весь как-то сразу сник и не нашёл ничего лучше, как пробормотать – « Простите, ошибочка вышла».
— «Ошибочка! Ничего себе ошибочка! Ворвался, заломал, поставил буквой «Z», оттрахал на полную катушку, накачал спермой до краёв, а теперь видетели ошибочка».
Я только растерянно развёл руками и тяжело вздохнул. А собственно что я мог ещё сказать.
Повидимому у меня был такой потерянный вид, что Полина Геннадьевна улыбнулась и как-то спокойно, даже мягко сказала:
— «Слушайте, прекратите. Ещё несколько минут назад вы были решительным, жёстким, настоящим мужиком. Так и будьте таким. Тем более, что как мужчина, вы даже очень хороши, это я вам как женщина говорю. А сейчас раскисли. Вы же пришли защищать своего сына, так защищайте».
После этих слов я как-то пришёл в себя и уже более внятно высказал свои мысли.
Полина Геннадьевна внимательно выслушала меня, немного подумала, а потом сказала следующее:
— «Значит так. Просто исправлять ему оценки я не буду, у меня тоже принципы есть. Пусть он после уроков остаётся, и я с ним индивидуально позанимаюсь, а потом он вновь напишет сочинение и диктант. А вы ему объясните, что хорошее образование не помешает и футболисту. Я слышала, что Метревели, игрок Тбилисского динамо и сборной, хорошо говорит по-английски; а известный чемпион по тяжёлой атлетики Юрий Власов по-французски. Так что пусть равняется на таких спортсменов. А его тренеру я сейчас напишу записку с просьбой не отстранять его от тренировок».
Вот так в принципе всё и закончилось. Полина Геннадьевна сдержала слово, дополнительно позанималась с моим сыном и он написал диктант и сочинение, правда только на тройку. Продолжал серьёзно заниматься футболом и после школы некоторое время играл даже в первой лиге, хотя чемпионом не стал. А моя жена, после этого случая, стала утверждать, что я должен ходить на родительские собрания, потому что у меня получается договариваться. Ха, знала бы она, каким образом я договорился!
Возможно читатель думает, что у меня с Полиной Геннадьевной после всего произошедшего возникли какие-то отношения. Разочарую. Никаких отношений не возникло и более мы не встречались. Тем более, что осенью она ушла в декрет. Надеюсь, что забеременела она всё-таки от мужа, он ведь первым был.
И всё-таки это был самый необычный, и пожалуй один из самых ярких секс в моей жизни.
