Привет с большого бодуна! (Вика и Витя)

Беги Альбина беги! И Алька побежала изо всех свои девчачьих сил, сверкая пятками и голой попой. Куда? Она сама не знала куда. Нужно бежать и она бежала вперед по яркому цветастому полю, залитому солнечным светом, чувствуя, как что-то не хорошее, страшное, ужасное до холодных мурашек догоняет ее. Она поддала, пятки засверкали еще быстрее, готовые лопнуть легкие девчонки заработали как меха паровой машины, но все было тщетно – темная тень спустившиеся с небес уже накрыла ее своей тенью. Алька, задрав голову обернулась. Огромный черный орел с белоснежной башкой раскрыв хищный клюв планировал на нее. Его растопыренные когти были хищно выпущены и поблескивали сталью в лучах яркого солнца. Лапы, уже готовые схватить девчонку были широко расставлены, а между ними, словно ракета торчал огроменный черный член с залупленной массивной красной головкой. «Ой, мамочки! Он порвет меня!»- искоркой в Алькиной голове промелькнула мысль, девчонка вздрогнула, ее ножки за что-то зацепились и она, ковырнувшись в воздухе плашмя растянулась по цветущему ковру. Оттопырив попу, она, вскочила на карачки, но было уже поздно. Острая, разрывающая боль пронзила все ее тельце, ракета своей массивной головкой, взрываясь миллиардом цветных салютиков уже воткнулась в ее девичью маточку. Из глаз девчонки вырвались искры, она дико закричала и видение поблекнув распалось.

— Фу-у, — Алька тяжело выдохнула и перевернулась на бочок.

«Это где же я вчера так приложилась то? Вот ведь сто миллионов раз давала себе слово не нажираться, а нет…опять. Хотя я же хозяйка своему слову? Конечно хозяйка! Слово дала слово взяла. Да пошло все нах…»

Алька, грубо выругалась про себя громко шлепнув ладонью по лбу.

— Ой бля! – вновь, но теперь уже в голос не удержавшись выругалась женщина, отдергивая обожжённую ладошку от своего раскалённого лба.

«И где же я вчера так налакалась то? Начиналось то все прилично».

Женщина задумалась, буквально ощущая всем своим отравленным алкоголем телом как заскрипели слипшиеся извилины у нее в голове. Алька протяжно заскулила.

«Начиналось то все как всегда — прилично. Пятница! Конец работе – штыки в землю. Мы с Викой и увязавшаяся Людка из тереапии решили посидеть в кафешке за углом. Ну, как увязавшаяся. Вика на нее глаз положила. Вот же сучка крашена, — Алька хихикнула про себя, скорчившись от пронзившей голову боли, — Вот же подругу послало, ни одной смазливой бабы не пропустит, хуже любого мужика-бабника. Хотя Людка и сама вроде не против. А чего ей быть против то, разведенка трижды! – Альке захотелось хихикнуть, но вспомнив о раскатах грома в голове вовремя остановилась, — На хрен ей Вика сдалась, ей ее муж нужен- Витя! Вся больничка уже знает об их глубоких отношениях. Вика и сама не скрывает, сучка! Вот как так-то? Тут ищешь, ищешь мужика себе и ничего. Попадаются одни уроды да козлы. А Вике повезло! Муж золото во всех отношениях. Не курит, пьет… в меру, тещу обожает, а жену так вообще боготворит. – Алька облизнула сухим языком свои пересохшие губы. – Хотя, а чего ему эту сучку не боготворить то? Фигурка, мордашка, сиськи-письки на месте, умничка, и не то, чтобы мужу с другим изменить, нет! Она сама баб под мужа подкладывает и при этом удовольствие получает. Получает… по-разному получает, иногда просто зырит с бокалом вина, а иногда и сама лижет. Фу-у… какая гадость! Хотя если честно, то не такая уж и гадость, — женщина задумалась, растерев на лбу сухие складки кожи, — Это просто не мое. Вот некоторые обожают устриц и прочих морских гадов. Бр-р…гадость! Так и тут… Мужчины же обожают нам лизать. Им это нравится. Вот и женщинам то же это нравится. У нас же равноправие. Просто лизать это не мое. Могу, но если есть выбор, то как по мне так лучше член. Нет, не мужчина, а именно член как отдельная часть от мужчины. Вот он… Ммм… Обожаю! Причем любой. Большой, маленький, толстый, тонкий… да хоть вялый. Это же так прикольно с ним играть. Именно играть, а не стараться его скорее в себя засунуть. Это вон пусть Людка в себя сует. Как-то проговорилась, вот Вичка на нее глаз и положила. Кому что! Кто на кого учился. А вот в рот взять, да язычком погонять между щечками… ммм… Словно маленький человечек. Обидишь его, сразу в складках кожи головку прячет и сворачивается как ёжик в клубочек, а приласкаешь, так сразу важным павлином из нее вылезает. Мошонку распушит как павлин хвост, так и норовит в рот брызнуть. А что, я не против. Это вкусно и полезно. Опять же как те морские гады, которых терпеть не могу, а сперма… Ммм… Да еще теплая, свежая… прямо из яичек и в ротик! Ам, и проглотила… Кстати, а ведь я же проглотила ее? – молодая женщина, задумавшись сморщила лобик, вызывая боль слипшиеся шестеренки вновь заскрежетали. — Так! Кафе… Они втроем… бокал вина… второй третий… Их приглашают танцевать. Кто? Ммм… Вспомнила! Мужчины за соседним столиком. Она танцует с мужчиной. Так себе. Ничего особенного. Но бедро под тонкой тканью юбки приятно ощущает как об него трется набухающий мужской орган. Ммм… Так, так… ммм… Туалет, она заскакивает в него и нос к носу сталкивается с танцором диско. Голову срывает. Полумрак кабинки, жадные мужские губы, загребущие руки лезут ей под юбку в трусы, сжимают скользкие от выделившейся смазки губы, мнут их, раздвигают, нащупывают вздувшийся клитор и начинают немилосердно его натирать».

— Ммм…, — свободная Алькина рука змеей скользнула вниз живота и пальцы погрузились в липкую трясину слизи, заполнившей ее промежность.

«Офигеть! Это почему так мокро то там? Ммм… Сейчас бы что ни будь холодненькое на лоб или затылок или туда… в эту липкую трясину. Но нет, пошли все и всё нах… лучше умру молодой красивой и не до траханой, чем открывать глаза, вставать и тащиться к холодильнику».

— Так, молодая и красивая, а дальше то что? — внезапно в голове Альки раздался так хорошо ей знакомый с детства голос второго «Я».

— Проснулся? Где же ты был то вчера? Нет что бы остановить, язык в жопу засунул, — истинное Алькино «Я» моментально окрысилось на пришельца.

— Ага, щас. Как будто я тебя не знаю. Всю жизнь с тобой живу-мучаюсь с детства. Поди останови тебя, когда ты мужской хер почувствовала и сок выделила. Тебя и на сухую то не остановишь, а мокрую так даже и пытайся. Вся в матушку свою, а та в бабку. Семейственность. Преемственность поколений. Гены!

— То же мне умник нашелся. Слов то, где таких понабрался. Гены видите ли! А что, если у нас все родственники по женской линии на передок слабы. Да и что тут плохого то? Проблема то не в нас. Проблема в мужчинах, которые нас окружают. Им то вон хорошо, чем больше дырок на свой хер натянул, тем лучше. Герой! А мы чем хуже? То же, чем больше в свою дырку пустила – героиня! У нас же равноправие полов. Нет же, сразу шалава, шлюха, блять! Обзываться первые, а чуть что так сразу к нам бегут. Аля дай на пол шишечки! Аля возьми в ротик! Ала дай лизнуть! О!!! Вспомнила! Лизнуть. Вот же мужчина! Я сама хотела у него уже отсосать, а он упал передо мной на колени. Задрал подол. Трусы в сторону и давай лизать. Ох! Я даже не удержалась и писнула ему в рот. Да и как тут удержишься, когда голова от наслаждения в космос улетела. Думала сейчас визг поднимет как истинный мужик, а он нет. Расцеловал меня всю. Ух, ну я потом и расстаралась. Отсосала так отсосала. Да как не отсосать то если у него сейчас лопнет. Ох, а сколько же он мне потом в рот наспускал. Пришлось пивом запивать. Две кружки! Я девкам то рассказала, а они-то дуры ржут. Ладно Вика сука, у нее самой такой дома без комплексов. Последние зимой в пансионате вылечили. Ох… пансионат… военные… гусары и все как на подбор. Одно слово — СПЕЦНАЗ! И сами крепыши под два метра и в штанах так же. Ох, спасибо Вике, с собой взяли. Неделю отрывались! Какие уж тут после этого комплексы. Обожаю Вику, ПОДРУГА! НАСТОЯЩАЯ! Не то, что эта разведенка Людка – сука! Смеятся еще будет. Иди, найди сама и отсоси! А то иж, на Витю настроилась. А Витя, он их с Викой муж. Ну как муж. Муж он, конечно, Викин, но и мне пользовать им в любое время не возбраняется. Нет все-таки обожаю Вику! Хорошая девочка! Повезло мне с ней. Вот только я же ей обещала, что если Витя, то никого больше. Не хватало еще какой заразы подцепить. Обещала же! И вот не удержалась. Но он вроде бы ничего. Уже взрослый и чистый. А потом он же женатик. Кольцо забыл снять, а может специально не снял. Я вот, на пример, на не женатых не смотрю вообще. С ними одни проблемы. Раз взрослый и не женат, то значит у него проблемы в голове. Раз никто его не взял. А проблемы в голове могут быть разные. Детские фантазии помноженные на просмотренное миллионы раз порно могут дать такую гремучую смесь, что только держись. Насмотрятся и женщина престает для них быть живой и теплой превращаясь в неодухотворенный плод детских фантазий. В куклу из секс шопа с которой можно творить все что угодно. Маньяки! Знаю. Сталкивалась пару раз. Бр-р… А вот женатики они другие. Они домашние. Добрые. Ласковые. Они любят любить, а не ебать… Блин опять! Вот как от мата отучиться? Да и как тут отучишься то при такой жизни. Вся наша жизнь сплошная нецензурщина. О чем это я? Ах женатики… Вот и вчера мне такой попался… У него вроде бы и есть своя дырка, а вроде бы ее и нет. Жены то они разные бывают. Не все же такие как моя подруга, бывает, что и по расписанию дают, а бывают и такие, что и сам не возьмешь, — Алька скривила губы в сухой ухмылке, — Дуры! Это же как так можно над мужчинами своими издеваться. Они же тонкой, ранимой души создания. Не то, что мы бабы! Вот они и начинают чудить на свободе стоит лишь вырваться от своей второй половины. Но чудят по-доброму, по нежному. Им главное до чужого тела добраться, до сисик- писик. Потрогать, поласкать, полизать чужую женщину. Трахают и то с заботой. Хотя, если, по правде, то и среди них козлов хватает. Сами не знают чего хотят! Может быть, поэтому Вика и любит женщин? А что, приличия соблюдены. Муж есть. А дальше… а что дальше? С нами с женщинами проще в отличии от них. Это у них, мужчин, полно условностей, которые они сами себе на придумывали и ладно бы для себя, так они и нас еще заставляют жить по ним. А женщина она что? Она всегда знает чего хочет — власти, денег, семью, мужика, потолще и побольше хуй… Ой!

— Так бы вот и дал по губам! Ладно была малолетка. Выражалась. Пыталась показать себя взрослой. Теперь то уже зачем? Или теперь наоборот хочешь омолодиться? И после этого – женщины знают чего хотят? Ой да не смеши меня! – второе «Я» заливисто расхохоталось в Алькиной голове заставив ее болезненно поморщиться.

— Да пошел ты…, — истинное «Я» огрызнулось, — Жизнь то одна, а попробовать хочется все.

— Ну да, ну да, вот ты и пробуешь все подряд с горшка. И большие, и маленькие, и толстые, и худые, даже обрезанные… цветных только не было, но какие наши годы! Идеал все свой ищешь. Ну и как нашла? Сколько у тебя их было то уже?

— А что я считала, что ли? Было и было. Были и прошли. Все! Теперь один! Викин! – гордо заявило истинное «Я».

— Ой да ладно! Это ты подруге своей лапшу на уши вешай, мне то зачем? – второе «Я» язвительно насупилось, — Я тебя знаю получше чем ты сама себя. А вчера в туалете? А на прошлой неделе муж пациентки, который зашел за рекомендациями для своей жены после операции? А Сергей Викторович, главврач отделения которому ты сосешь и даешь ежедневно, а то и по нескольку раз в день. А он, между прочим, заслуженный врач, семейный человек, детей трое. А сколько вообще их было? Не считала, видите ли, она. Конечно, не считала, потому что со счета сбилась. А дневник твой помнишь мама нашла? Так бедную женщину чуть кондратий не обнял, когда она прочитала о всех твоих фантазиях и победах. В каком это классе было в восьмом? Девятом?

— Восьмом! – Алька ухмыльнулась, вспоминая лицо матери, с которым она встретила ее из школы держа в руках интимный дневник своей дочурки. И страх! Моментальный страх перед грядущим наказанием и дикий стыд!

— Вот тем боле, восьмом! Такая лапочка-дочка и такое в голове! Да ладно в голове, в пиз… Да блин! С кем поведешься от того и наберешься! Чуть не выругался. Ты же туда засовывала не только мальчишек, но и все что под руку попадется. Экспериментировала все! Новые ощущения искала! Искала и в дневнике описывала. То же мне естествоиспытательница нашлась. И ведь совала не только в пиз… Да чтоб тебя! И мама все это прочитала. Ты только представь каково это ей было узнать правду о своей маленькой дочурке. Сколько у тебя на тот момент было уже побед?

— Тридцать три! – выдохнула истинное «Я».

— Тридцать три! И это у восьмиклассницы! У многих женщин за всю жизнь столько не наберется. То же мне честная давалка! И это только на момент начала ведения дневника, а если вспомнить всех, начиная с горшка в садике?

— А что там вспоминать то? Там просто смотрели и показывали, мальчики девочкам, а девочки мальчикам. Это не считово!

— Ну, да, ну да! А братик Ленки Ильиной, с которым вы мультик про Красную Шапочку смотреть стали. Шапочка то Красная, да не та. И от которой у него встал и он, насмотревшись стал им тыкать сначала в Ленку, а потом в тебя. Ленке то хоть бы хны, а у тебя кровь пошла. Об писались все трое!

— Ну и что теперь. Дурочки были, играли. Откуда мы тогда могли знать, что и как делать. Интернетов то у нас не было. Мы только читать и писать научились. Да и все равно это должно было рано или поздно произойти. Вот и произошло.

— Ага, писать-читать не умели, а письками тереться уже знали как! Детский сад штаны на лямках, — и второе «Я» вновь раскатисто расхохоталось.

— И нечего ржать как лошадь! — обиделось истинное «Я», — И мама у меня классная. Другая бы выпорола как сидорову козу, дырку бы зашила суровыми нитками. А моя мне только лекцию прочитала по половому воспитанию и книжку с подробными картинками дала изучать. Я, между прочим, после этого за ум взялась. Отличницей стала! В медицинский поступила как мама.

— Ну да, конечно! Рассказывай! Книжку прочитала и за ум взялась. Было бы за, что браться! Какой ум, откуда! Мама тебя потом в больничку сводила и своему врачу показала. А ты как только ноги раздвинула, и врач пальцы тебе в письку засунул, так вся и разомлела. Хоть бы мамы своей постеснялась бы, а то потекла в три ручья… аж на пол закапало. Понравилось тебе на кресле таком удобном сидеть, вот и пошла по стопам мамы и не в институт, а в училище. Всю жизнь своей пи…, — голос заикнувшись продолжил, — Пиписькой думаешь! Она всему у тебя голова! Твоя путеводная звезда! Куда ее потянет, туда ты и идешь!

— Но ведь пока то хорошо меня моя звездочка вела? В институт всего пары балов не хватило что бы поступить, а в училище так вообще отличница. Работа хорошая. Меня все любят и уважают. Подруга есть, такая, что поискать надо. А мужа мне пока не нужно. Меня и так все устраивает. Так, что глохни и так без тебя башка трещит. Глазки страшно открывать!

— Ой, да подумаешь! Не очень-то и хотелось. Всю жизнь стараешься для нее стараешься. Советы дельные даешь, а она вместо спасибо еще и бурчит, — второе «Я» недовольно заворчало.

— Глохни! Кому я сказала! – истинное «Я» надавило на второе.

— Ой, да пожалуйста! Глохну.

В Алькиной голове наступила тишина.

«Ну наконец то тишина! Вот почему с бодуна всегда мысли умные в голову лезут. Без них тошно, а тут еще они! И вот что еще за хрень пить хочется так, что внутри все слиплось. Сахара! А писать все равно хочется. Ну если обезвоживание организма, так почему он, организм, сам из себя эту влагу удаляет. Не доработачка у создателей вышла. Не-а, человек совсем не идеальная машина. Ладно, все равно надо вставать. Все равно больше не усну. Пописать и попить или попить и пописать? А можно одновременно писать и пить? Теоретически можно. Нужно поэкспериментировать» — Алька, поморщившись хихикнула и перевернувшись на спину распахнула глаза.

— Вот же блять! – распахнувшиеся Алькины глаза стали медленно вылезать из орбит, — Вот даже ни разу не начинай по поводу моей речи! Это ж… это ж, где я!

Внутренний голос только было собравшийся что-то вякнуть — заткнулся.

Алька, моментально трезвея подскочила, и усаживаясь на коленки осмотрелась.

Чужая не знакомая квартира. Уже одно это хорошо, не подвал и на том спасибо. Квартира опрятная. Порядок. Шкафы, хрусталь, посуда- книги. Фото в рамке. На фото вчерашний ее танцор диско и рядом с ним полненькая женщина и девочка. Дочка, наверное. А вот интересно, сто килограмм – это как? Полненькая или толстая? Хотя вроде бы и даже симпатичная. Расшторенные окна. Компьютерный столик, заставленный рюмками, почти опустошенной бутылкой коньяка и огрызками фруктов. Люстра, на которой почему-то висит ее лифчик с трусами. Хотя, где же им еще висеть. Не в шкафу же им лежать рядом с вещами жены. Распущенный диван со смятой, в пятнах простыней и подушками на котором она сейчас, собственно, и сидит. Рядом лежит тело. Голое. Мужское. Похрапывает – это уже хорошо. Значит живое. Алька облегченно вздохнула и присмотрелась. Вчерашний ее партнер по танцам и совместному посещению туалета. А он не такой уж и молодой как вчера показался. Далеко за сорок. Залысины. Выбрит. Ухожен. Не красавец, но как говорят мужчины про нас женщин – третий сорт еще не брак! Попользоваться можно! Хотя вчера, в полумраке кафе он казался значительно моложе. Впрочем, скорее возраст скрасил не полумрак, а коварный третий бокал вина. Тело? Ну тело как тело, со следами давних посещений спортзала. Ну хотя бы брюха нет и на том спасибо. Хоть член виден. Кстати член. А какой он у него по трезвому. Вчера то он ей показался чуть ли не гигант. Особенно когда, выдернув из нее, он, стоя на коленях принялся надрачивать его, спустив длинную струю спермы. Облив ей живот, но больше простыню. Правда тогда уже к вину добавилось пиво в размере двух кружек и коньяк из той бутылки, что стоит на компьютерном столике. А ведь эта бутылка не всегда стояла на столике. В болезной голове женщины словно остатки сна пролетело видение заставившее ее густо покраснеть и потрогать себя между ног на предмет крови. Нет, крови нет, значит ничего не порвали. Фу! Алька выдохнула с облегчением. Экспериментаторы фиговы! Поиграли войдет-не войдет! И банан вошел и огурец, и бутылка горлышком и бутылка донышком. Ох, что только не творил с ней этот танцор диско! Хотя она сама была не против этих игрищ. Сама еще заводила мужика подбадривая – Суй! Суй! Войдет еще и место останется! Спорим? Поспорили. Естественно, она выиграла. Только на, что спорили сейчас не вспомнить. Ох! Стыдно то как. Хорошо хоть на пьянь свалить все можно. Ничего не помню и все тут! Он сам не лучше меня был. Такой же… Приснилось все! Вот!

И вот этот кокон, пустивший из своих недр тягучую соплю на простыни — половой гигант, заставлявший ее ночью истомно стонать? Нет, ну на среднестатистический член еще потянет, но не более. Хотя, по своей форме он вчера ей понравился. Ярко выраженная глянцевая головка, какого-то лилового цвета. Набухшие венки. Упругий, немного искривлённый ствол. Нет, так-то он ничего. Вполне! Но вот ни разу не гигант. Алька рассмотрев в лучах восходящего солнца, осветивших половой орган незнакомца вновь села на колени. И что будем делать дальше? Будить или валить?

— Что тут думать? Валить конечно! Зачем тебе лишние разговоры. Ты что хотела- получила. Сейчас проснется. Вчерашний задор уже прошел. Начнет нудеть или вновь тебя захочет, а скорее тебя захочет, а как кончит так все равно нудеть станет. Мой тебе совет – вали! По-английски, не прощаясь, — просыпаясь, подало дельный совет второе Алькино «Я».

Алька задумалась, — Принимается! – и попыталась легко соскочить с кровати. Именно, что попыталась. Комната закачалась, ее заштормило и едва не стошнило на диван, но встать на ноги получилось. Комната, перестав раскачиваться – за стабилизировалась. Тошнота улеглась.

— Все пьянству бой! Трезвость- норма жизни! – истинное «Я» продекларировало надпись с плаката, виденного женщиной в детстве и частенько повторяемую ей же на протяжении всей жизни по утрам.

— Ага, зарекалась девка… Себя то не обманывай! Вот хорошо, что все хорошо, а могло бы быть и хуже. Вот проснулась бы распятой в подвале, вот тогда бы позабавилась! – зло позлорадствовало второе «Я».

— Да иди ты! – Алька представила и ее передернуло, — Молкни! И без тебя тошно! Как будто сама не понимаю! Взрослая уже!

Второе «Я» замолчало, видимо решив не связываться со «взрослой».

— Замолчало? Вот и молчи! – Алька ухмыльнулась и потянулась к бутылке темного стекла, покрытой белесыми засохшими разводами, — Однако!

Обнюхав, женщина уловила так хорошо знакомый ей с детства запах собственных выделений, — Значит действительно не сон!

— Да какой там сон! Вы такое творили, что ууу…, — в голове Альки диким голосом завыло второе «Я».

— Да когда ты уже заткнёшься! Убью заразу! – откупорив, женщина сделала глубокий глоток из бутылки, допив все, что в ней оставалось, — Ух! Хорошо! Не пьянства ради – здоровья для! – Альку передернуло, и она даже с каким-то облегчающим наслаждением выдохнула.

— Не правильный опохмел ведет к длительному запою!

— Ты еще здесь? Пошел вон, кому я сказала! Не видишь больная женщина здоровье поправляет! Пшел вон! – огрызнулось истинное «Я».

— Больная? Это точно! На всю голову и свой не на сытный передок! Все умолкаю! Больше слова не скажу! Все, обиделась Я, – второе «Я» в очередной раз умолкло, а может быть действительно обиделось.

Алька, перевела дух, ощущая как доза противоядия возвращает ее организм к жизни.

«Все! Норма! Вот теперь можно и сваливать».

Алька пошатнулась, но довольно уверенной походкой вышла из комнаты в коридор обнаруживая свою мятую юбку с блузкой валяющимися у входной двери на туфлях, а чуть поодаль, у ванны, свои разорванные в хлам чулки и сумочку, стоявшую на кожаном пуфике.

— Ой, бля! – Алька отшатнулась от полно ростового зеркала, вделанного в створку шкаф-купе, — А это еще кто такое? – женщина широко раскрывшимися глазами посмотрела на свое отображение – Это я? Вот же сука!

Алька, даже не обратив внимание на свои растрепанные волосы, на потекшую косметику, на губы, опухшие от поцелуев и длительного сосания, наклонив голову рассматривала наливающийся синевой на своей шейке засос, — Вот же скотина! Зачем тут то на видном месте то! Сука!

Второй засос обнаружился под болезненно набухшим соском левой груди. Намятые груди болели, соски опухли. Помимо засоса на них обнаружился еще след мужских пальцев. Но это ерунда, это пройдет. Это не видно, но вот на шее!

Третий засос обнаружился в паху, по соседству с невероятно расухшими половыми губами болезненно- малинового цвета.

— Сука! Сука! И еще раз Сука! Вот возьму сейчас свои трусы с лифчиком и засуну в шкаф, в нижнее белье жены. Будешь знать как засосы ставить! – Алька, зло сверкнув глазами вернулась в комнату.

Природа щедро ее одарила размером груди, попой, ногами и даже мордашкой, но роста ей не дала. Даже встав на пальчики и вытянув руку, она не смогла дотянуться до своего развешанного нижнего белья.

— Да пошел в жопу козел! – Алька развернулась добавила еще пару не цензурных фраз и нырнув ванную комнату быстро умылась и подмылась, вытерев свою промежность висящим там полотенцем, по цвету больше подходящему женщине. Затем натянув на голое тело юбку с блузкой, подхватила сумочку и зацокав каблучками выскочила за дверь квартиры.

*****

— Да что же это за кобыла такая в такую рань цокает. Вот подковалась и цокает, и цокает, цокает и цокает. Спать не дает своим цоканьем! Жеребца на нее нет, в миг бы успокоил. Кобыла! – мужчина, не довольно посмотрел в сторону окна, сквозь распахнутую фрамугу которого в раннее субботнее утро его разбудила легкая дробь женских каблучков. Затем сунув руку в трусы и нащупав у себя под отвислым брюхом, в зарослях черной шерсти два сморщенных яичка – почесал их, и отвернувшись от окна к своей сопящей горообразной супруге моментально захрапел.

*****

А каблучки действительно весело цокали по задубевшему за ночь асфальту разнося свой веселый перестук по всему кварталу. Куда цокали каблучки, в каком направлении они не знали. Как не знала этого и сама хозяйка каблучков. Внезапно каблучки остановились и веселый, будоражащий квартал перестук затих.

— Вот же я дура! – осматриваясь по сторонам, в сердцах произнесла Альбина или для всего окружающего мира просто Алька.

— Наконец-то о себе и так правдиво! — давно дремавший голос второго «Я» моментально проснулся.

— Да блин! — Алька жалобно заскулила, — Лучше бы чем издеваться помог. Где я? В какую сторону идти?

— А я знаю? Она напьется. Она шляется не понятно, где и не понятно с кем, а я помогай! – не довольно пробурчало второе «Я», — Вообще то народонаселение этой планеты уже давно мобильные телефоны выдумали, а в них навигатор есть и даже Яндекс-такси. Набери и тебе вывезут из любой жопы!

— Ой, обожаю тебя! Ты мой спаситель! — Алька аж подпрыгнула от простоты решения вопроса о своем местонахождении и щелкнув блеснувшей на солнце застежкой сумочки вытащила на свет лопату современного смартфона.

— Ох, и это взрослое разумное существо! — тяжело вздохнув, второе «Я» отключилось.

— Какая же я умница, что телефон обновила. Сутки, а заряд почти полный. Старый бы уже давно умер, — притоптывая туфельками от нетерпения Алька нажала пару кнопочек и экран смартфона вспыхнул своей яркой радужной оболочкой приглашая женщину войти в глубины своего электронного тела, — Офигеть! Вика -тридцать пропущенных вызовов. Людка тварь – двадцать пять. Виктор, ой, вообще почти сотня. Он что каждые пять минут мне звонил? – Алька, ощущая в себе глубоко скрытую радость заулыбалась, — Переживали! Беспокоились за меня! Вот вам, будете знать, как ржать! Подумаешь отсосала в туалете, и что? Это разве повод ржать! Вот вам сучки крашены! — женский пальчик ткнул в иконку под названием «Вика». Номер вызываемого абонента отозвался практически сразу.

— Ну что? На еблась блядина? – голос, отозвавшийся подруги был ласков, но при этом буквально сочился ядом.

— И тебе доброе утро! – немного опешившая от Викиного голоса отозвалась Алька.

— Доброе? Это кому как. Вот нам троим совершенно не доброе. Мы вот еще и не ложились даже. У нас вчера подруга пропала. Пошла пописать и пропала. Мы уже и ментовку всю обзвонили и больнички с моргами. Нет ее. Вот была и пропала. Мы уже не знали, что и думать. А она бац! И вот она. Доброе утро! Доброе-доброе, приезжай солнышко к нам и будет тебе доброе утро! Будем тебе очень рады! – сладкий голос подруги не предвещал ничего хорошего. Алька, насторожилась — лучше бы уж обматюкала, а так…

— Ну Вик, ну прости. Так уж вышло. Я…, — Алька хотела что-то сказать про свою затаенную обиду, но осеклась, — Простите меня. Я сейчас приеду и все расскажу. Все, все… прости меня. Я люблю тебя! Ты же моя единственная НАСТОЯЩАЯ ПОДРУГА!

— Ну, ну… посмотрим! – голос Вики продолжал оставаться слащавым, но количество растворенного в нем яда резко поубавилось, — Тебе полчаса. Не знаю где ты и с кем, но что бы через тридцать минут была у нас. Ждем! – Вика отключилась.

— Фу, — Алька обтерла рукавом блузки проступившие капельки пота на лбу, — Пронесло!

— Ага пронесло! Жди! Как будто не знаешь свою подругу. Нет она, конечно, выслушает, покивает, войдет в твое положение, но потом выебит и еще раз выебит. Причем ебать будет муж, а она помогать ему и смею заметить в извращенной форме! Да так тебе и надо, может поумнеешь. Через боль и муки разум раскрывается! – голос второго «Я» ненамного отличался от голоса отключившейся подруги.

— Ну и фиг с ней. Пусть ебет! Я что против? Это же Викуся, подружка моя. Обожаю ее! – и чувствуя, как радостное тепло, предвкушающее встречу со своими близкими людьми, разливается по всему измученному за ночь телу Алька живенько вызвала машину, которая буквально через пять минут подхватила ее и повезла навстречу наказаниям.

— Сама виновата! – ухмыльнулся голос второго Алькиного «Я» и предвкушая сладостность предстоящих экзекуций сладострастно застонал.