Прикосновение Мидаса / Midas Touch © CreativityTakesCourage

Прикосновение Мидаса / Midas Touch © CreativityTakesCourage

Категория: Измена, Перевод

********************

ПРИМЕЧАНИЕ АВТОРА

Я знаю, что говорила, что следующая запланированная история будет примирительной, но идея "Прикосновение Мидаса" захватила меня и не отпускала, так что я пошла туда, где было вдохновение.

"Величайший Подарок Всем" (история примирения) находится в процессе написания и, если не случится какой-нибудь катастрофы, должен выйти до Рождества!

Как и мой предыдущий рассказ "Сад благодати", "Прикосновение Мидаса" — это не рассказ, который должен читаться как отчет о семейном разбирательстве. Это вымысел. Он предназначен для того, чтобы на час или около того отвлечь вас от реальной жизни. Вот и все. Поэтому я еще раз предлагаю читателю немного потренироваться в отстранении от веры и насладиться игрой. Если вы ищете что-то, что отражает реальную жизнь, извините, но здесь вы этого не найдете. Реальную жизнь я проживаю каждый день. Я читаю о ней каждый день. О ней каждый день пишут в новостях. Так что дайте мне фантастику! Немного бегства от действительности!

******

РАННИЙ УТРЕННИЙ СВЕТ проникал сквозь узкие щели в деревянных венецианских ставнях. Оливия Хэммонд перевернулась на бок и некоторое время любовалась тем, как солнечные лучи переливаются на обнаженном торсе ее мужа. В свои тридцать три года он все еще находился в прекрасной форме и, конечно, не увековечивал стереотип тощего компьютерного ботаника. Она провела взглядом по его телу и улыбнулась — Стивен прикрыл глаза рукой, загораживаясь от света. Оливия была уверена, что Стивен похож на щенка и может спать где угодно и в любой позе.

Она посмотрела на часы, стоящие у кровати. До звонка будильника оставалось двадцать минут. На ее лице медленно расплылась лукавая улыбка: времени для быстрого секса было предостаточно. Незаметно просунув руку под одеяло, она безошибочно нащупала вялый член мужа. Она улыбнулась, когда он тут же начал укрепляться: на Стивена всегда можно было положиться, и положиться хорошо.

Она медленно и нежно погладила его, перекатывая крайнюю плоть по головке вперед-назад. Бедра Стивена, независимо от его сознания, начали покачиваться, проталкивая его член внутрь и наружу сквозь перчатку ее руки. Улыбка Оливии расширилась, она наслаждалась своей властью над телом мужа. У них с членом Стивена была договоренность — когда она звала, он откликался. Непременно.

Стивен застонал, его глаза все еще были закрыты рукой.

— Ты ведьма, жена моя, злая ведьма.

— Да, — согласилась Оливия, усаживаясь на мужа.

Взяв его член, она направила его к своей уже влажной вагине, дразняще проводя головкой вверх-вниз. При каждом проходе она позволяла кончику члена Стивена только войти в нее, прежде чем отклонить бедро в сторону и скользнуть членом вверх, чтобы обвести свой набухший клитор, мучая их обоих.

— И жадная, — пробормотала она хриплым голосом.

— Я тебе дам "жадная", — пробормотал Стивен.

Через мгновение она лежала на спине, ее запястья были сцеплены в его руках над головой, а его член входил и выходил из ее изголодавшейся половой щели. Оливия благодарно застонала: ей нравилось, когда Стивен брал все в свои руки и просто трахал ее. Она приподняла и раздвинула бедра настолько, насколько это было возможно, желая добиться как можно более глубокого проникновения.

Одним плавным движением Стивен снова оказался на корточках, продолжая толкаться, и ноги Оливии оказались у него на плечах. С нарочитой небрежностью, он покрыл пальцы одной руки слюной. Оливия застонала в предвкушении: она всегда быстро и сильно кончала, когда он гладил ее клитор, одновременно глубоко и сильно трахая ее.

— Вот так, кончай на мой член, — прорычал Стивен, и его толчки стали беспорядочными.

И Оливия кончила. В избытке.

******

— Я БУДУ СКУЧАТЬ по тебе, детка, — сказала Оливия, стоя спиной к мужу.

Горячие струи душа приятно обдавали ее грудь и живот.

— Ты всегда можешь отменить поездку, — ответил он, продолжая мыть ей спину огромной мочалкой.

Оливия вздохнула.

— Ты знаешь, я бы предпочла быть здесь, с тобой и девочками, но я так близка к тому, чтобы заключить эту сделку, что чувствую ее вкус. Если я ее проверну, это будет означать еще одну премию в 250 тысяч. Это будет уже вторая премия в этом году. Подумай, какое удовольствие мы можем получить от этого.

Настал черед Стивена вздохнуть. Многолетний опыт подсказывал ему, что спорить с ней или спрашивать, на что им нужны еще деньги, бесполезно. Когда-то он был самым большим добытчиком в их семье, но это время давно прошло. Теперь Оливия легко опередила его. Она была амбициозна, стремилась к успеху. Для нее дело было не в деньгах. Дело было даже не в переговорах. Она присматривалась к жертве, определяла ее слабые места, а затем разрабатывала стратегию их использования. Она была охотницей. Ее интересовала победа, сделка. Всегда сделка. Даже когда одна сделка была на грани достижения, она уже планировала следующую.

— Я знаю. А еще я знаю, что у тебя все получится — у тебя "прикосновение Мидаса". Все, к чему ты прикасаешься, превращается в золото.

Оливия рассмеялась.

— Прикосновение Мидаса. Мне это нравится. Неплохой актив для торгового банкира, не находишь?

В ответ Стивен поцеловал шею жены.

— Вот. Моя очередь, — сказал он, всовывая мочалку в руку Оливии.

Он переместил их так, чтобы оказаться лицом к лицу со струей из душевой лейки. Он положил руки на прохладный кафель и, закрыв глаза, направил лицо под углом к струе.

******

ПОД КЛИК-КЛАК каблуков Оливии, Стивен налил кофе — черный с одним. Он пододвинул чашку к свободному месту на кухонной стойке и подмигнул своим шестилетним дочерям. Они захихикали.

— Над чем это вы, два манчкина (порода коротконогих кошек) смеетесь? — спросила Оливия, поцеловав каждую из них в голову и усевшись на барный стул рядом с Хейли.

— Над тобой, мамочка, — ответила Ханна, хихикая.

— Да, — подхватила Хейли. — Папа говорит, что ты не можешь ничего делать, пока не выпьешь кофе.

Оливия сделала паузу, край ее чашки на мгновение уперся в нижнюю губу, и она отняла ее, не сделав ни глотка, поворачивая чашку то в одну, то в другую сторону, рассматривая ее так, как будто видит ее в первый раз. Хейли и Ханна захихикали, заедая хлопьями.

— Я считаю, что ваш папа, возможно, прав, — заявила Оливия, подавив улыбку. — Думаю, мне лучше выпить чашку, а то кто будет заплетать тебе волосы? Папочка?

— Нет! — дружно завизжали девочки. — У папы ужасно получается заплетать косы.

— А в прошлый раз, он забыл наши ленточки, — добавила Хейли.

— О, позор, бесконечный позор забытых ленточек, — вопил Стивен, драматично уронив лицо на руки.

Все его девушки смеялись над его выходкой.

Стивен стал серьезным и потащил своих женщин за собой. Не в первый раз, мысленно сравнивая это с попыткой пасти цыплят.

Как только девочки пошли в школу, что означало возвращение Оливии на работу, Стивен обычно поднимал девочек, одевал и кормил. Оливия занималась последними штрихами — прическами и лентами. Если не было утренней встречи или срочных дел, Стивен отвозил девочек в школу, офис Оливии находился в противоположном направлении. Сегодня, когда в школе были каникулы и поэтому не было необходимости отвозить дочерей, Стивен договорился подвезти Оливию в аэропорт, чтобы она успела на рейс в Мельбурн. Она и еще несколько крупных банковских служащих, вели переговоры о заключении многомиллионной сделки с крупной транснациональной корпорацией.

Девочкам предстояло провести день в зоопарке с миссис Фостер. Миссис Фостер была просто находкой, она была с ними с самого рождения девочек. Стивен поначалу не хотел нанимать кого-то, кто помогал бы Оливии ухаживать за дочерьми и домом, поскольку сам вырос в семье "синих воротничков" с матерью-домоседкой, но Оливия была настойчива. Если ей приходилось делать перерыв в карьере, чтобы ухаживать за девочками, она хотела одновременно повышать уровень своего образования. Поскольку миссис Фостер жила в бабушкином квартире на территории дома и брала на себя основную часть забот по приготовлению пищи и уборке, Оливия смогла учиться в режиме онлайн, добавив к своей бухгалтерской степени степень по экономике, а также получив степень MBA.

Стивен с готовностью признал, что его сомнения были необоснованными. Оливия была хорошей, хотя и не совсем практичной матерью, и миссис Фостер не раз доказывала, насколько она ценна. Она убирала, ухаживала за девочками, если они болели, присматривала за ними после уроков и каникул, сидела с детьми, когда это было необходимо, а по будням готовила вкусную и питательную еду для всей семьи. Хейли и Ханна обожали ее, считая псевдобабушкой.

Пока Оливия поправляла прически девочкам, Стивен быстро убрал за ними посуду, так как считал неправильным оставлять такие вещи на попечение миссис Фостер. Стивен услышал, как открылась задняя дверь, и улыбнулся: миссис Фостер, как всегда, выбрала идеальный момент. После поцелуев и обычных напутствий дочерям быть хорошими, веселыми и делать все, что велит миссис Фостер, Стивен взял сумку Оливии и направился в гараж. Сумка показалась ему тяжелой, но он не стал ничего комментировать: Оливия была Оливией, и он знал, что она собрала вещи на все возможные случаи жизни.

Освещение в гараже было тусклым, но Стивен не стал включать свет. Они не собирались задерживаться надолго. Он засунул сумку в багажник их полноприводного автомобиля, а затем отошел в сторону, чтобы открыть пассажирскую дверь для Оливии. Она проскользнула внутрь, положив портфель и сумочку на пол у своих ног.

Пока дверь гаража медленно поднималась, Оливия начала болтать.

— Интересно, а та кофейня, ну знаешь, та, где на стене висят велосипеды, еще существует на Беркли-стрит?

— Не знаю. Может быть. Прошло семь лет с тех пор, как мы уехали. За это время многое может произойти, — мрачно ответил Стивен.

Он не любил, когда ему напоминали о том времени, когда они жили в Мельбурне.

Оливия продолжала, не обращая внимания на изменившееся настроение Стивена.

— Я очень надеюсь, что оно еще работает. Там варят самый лучший кофе. А их кексы были просто бесподобны. — Оливия рассмеялась. — Может быть, я даже позволю себе съесть один.

С момента рождения девочек, Оливия фанатично следила за потреблением углеводов. Ее бдительность означала, что вся семья была настороже. Бедной миссис Фостер пришлось выучить новые рецепты и адаптировать старые, чтобы готовить низкоуглеводные ужины, которые требовала Оливия.

Стивен сделал символическую попытку улыбнуться, но улыбка не достигла его глаз.

— Может быть, мне попробовать провезти для тебя один, любовь моя? Насколько я помню, ты был очень неравнодушен к малине, сливочному сыру и белому шоколаду.

— Да, был, — сухо согласился Стивен, ориентируясь на местных улицах на автопилоте. — Но, думаю, ты избавила меня от этой слабости.

Счастливое сияние Оливии померкло. Она нахмурилась. Это длилось лишь краткое мгновение. Затем она посветлела.

— Что ж, возможно, мне придется найти для тебя новый грех для наслаждения. Это будет сюрприз.

— Я уверен, что так и будет.

Стивен убрал ногу с педали газа, позволяя машине замедлиться, приближаясь к перекрестку, который выводил их из тихого пригородного района. Налево — в город, направо — в аэропорт. Когда до перекрестка оставалось тридцать метров, Стивен перевел рычаг индикатора в нижнее положение.

— Планы меняются, старина. Поворачивай налево.

Стивен и Оливия инстинктивно отреагировали на хриплый голос, раздавшийся сзади. Оливия закричала, поворачиваясь на своем сиденье в сторону голоса. Стивен схватился обеими руками за руль и нажал на тормоза. Они завизжали в знак протеста, машина завибрировала, а затем резко затормозила, отчего всех пассажиров бросило вперед, а затем обратно на свои места.

— Кто вы? — закричала Оливия, глядя на направленный на них пистолет.

— Что вам нужно? — крикнул в то же время Стивен.

— По одному вопросу за раз, ребята, — усмехнулся нападавший, явно наслаждаясь их страхом и замешательством. — Кто я такой — ваш худший кошмар. А вот чего я хочу — это уже сложнее. Вы должны спросить: почему? Почему вы должны делать то, что я хочу?

— Почему? — прохрипел Стивен, вцепившись в руль так, словно от этого зависела его жизнь.

— На самом деле, две причины. У меня есть пистолет, а какая другая причина? Ах, да. У меня есть ваши дочери.

Воцарилось столпотворение: Оливия визжала, Стивен кричал, пытался отстегнуться и тянулся к незваному гостю. Их похититель просто сидел, улыбаясь.

— Ну что, ребятки, закончили? — спросил он весело, когда Оливия и Стивен наконец-то погрузились в неловкое молчание.

— Откуда мы знаем, что наши дочери у вас? — спросил Стивен.

— Они пошли в зоопарк с миссис Фостер, — добавила Оливия вызывающим тоном.

— В самом деле? Ты уверена в этом, миссис?

Мужчина потер подбородок и щеки, его пальцы пробежались по трехдневному росту, издавая тихий хрустящий звук. Этот звук привлек внимание Оливии к его лицу. Она затаила дыхание: кроме солнцезащитных очков, он не пытался скрыть свою личность. Ее желудок сжался: переживут ли она, Стивен и их дочери этот день?

Сзади подъехали две машины и посигналили.

— Лучше поторопиться. Поверни налево.

— Зачем? Куда вы нас ведете?

— Когда я захочу, я тебе скажу, — прорычал мужчина, ткнув пистолетом в бок Стивена. — А теперь поверни, блядь, налево.

Стивен выполнил указание.

— Теперь дайте мне ваши телефоны. Спокойно и медленно. Без шуток.

Он сунул их в карман жилета. Жилет оттопырился. Оливия с трудом сглотнула, ее воображение работало сверхурочно, представляя, какие еще вещи он хранит в разных карманах.

— И еще один, — сказал он Оливии, щелкнув пальцами.

Она старалась выглядеть невинной и смущенной. Не получилось.

— Хватит нести чушь, миссис. Дай мне твой второй телефон. Тот, что в твоем портфеле.

Оливия подняла портфель на колени, открыла его и достала телефон. Она протянула его мужчине через плечо. Во время всего этого инцидента, она избегала встречаться взглядом со Стивеном. Она чувствовала, как он то и дело переводит взгляд с дороги на нее и обратно. Казалось, что его глаза прожигают дыры в ее коже.

— У тебя есть второй телефон? — Голос Стивена был напряжен от гнева.

— Сейчас не время говорить об этом, Стивен.

Мужчина сзади усмехнулся.

— Да, Стивен. Сейчас не время устраивать домашние разборки или расспрашивать жену о том, почему у нее есть второй телефон, о котором она тебе не сказала.

Стивен пристально посмотрел на человека в зеркале заднего вида.

— Сейчас самое время делать то, что тебе говорят. Не хотелось бы, чтобы с этими вашими милыми девочками случилось что-то ужасное.

— Вы не можете их забрать. Они ушли на целый день. Они ушли в то же время, что и мы. — В голосе Оливии прозвучала нотка вызова. — Я вам не верю. Вы лжете.

— Лгу, да? — прорычал мужчина.

Он поднял телефон на уровень глаз, его взгляд метался между экраном и лицом Оливии. Он нажал несколько кнопок и передал телефон Оливии.

Быстрый взгляд на экран, когда Оливия взяла телефон, подтвердил ее худшие опасения — мужчины знал их домашний номер. Как такое могло случиться? Он не был внесен в список телефона. Оливия задохнулась, с трудом переводя дыхание. Она боролась с паникой, когда услышала голос миссис Фостер. Она была совсем не похожа на себя. Обычно эта женщина была спокойна и уверена в себе. Но не сейчас. Сейчас она звучала дрожащей и нерешительной, как будто была на волосок от того, чтобы расплакаться. Оливия почувствовала себя так, словно кто-то сжал ей грудь.

— Алло?

— Миссис Фостер? Это Оливия…

— О, Боже, мне так жаль. Мы у них. О, Боже, у них девочки. Мне так жаль. Я не смогла их остановить.

Оливия уронила телефон на колени, словно он обжег ее, и завыла от ужаса. Звук был пронзительным, как у животного, бьющегося в агонии. Оба мужчины вздрогнули.

— Да, Стивен. Девочки у них, — всхлипывала Оливия, ее плечи тряслись.

Стивен ударил по рулю.

— Что вам от нас нужно? Зачем вы это делаете? Мы не дико богаты и не знамениты? Зачем?

— Достаточно богаты, технарь. А теперь верни телефон, миссис.

— Что вы имеете в виду? Что вы хотите? Просто скажите нам, — умоляла Оливия, передавая мужчине телефон. — Мы сделаем все, что угодно. Только не трогайте наших девочек.

— Именно это я и хочу услышать. А теперь, Стиви-бой, отвези нас в Национальный австралийский банк на Ливерпуль-стрит.

Оливия и Стивен обменялись взглядами. Это был их банк.

— Итак, детишки, о какой сумме идет речь? Сколько пенни вам двоим удалось отложить?

Стивен открыл было рот, чтобы заговорить, но Оливия его опередила.

— Около 250 тысяч, плюс-минус немного.

Стивен закрыл глаза на долю секунды дольше, чем просто моргнул. Он затаил дыхание.

— Так, так, так, миссис. Ты уже забыла свое маленькое заявление, сделанное всего несколько минут назад? Ну, знаешь, о том, что вы готовы на все, чтобы спасти своих дочерей? Наверное, да, потому что ты мне только что солгала.

Стивен наблюдал в зеркало заднего вида, как похититель горестно качает головой.

— Дай-ка подумать. Что это была за цифра? Ах, да, точно. Триста двадцать две тысячи пятьдесят четыре доллара и семьдесят пять центов. Звучит знакомо?

Оливия и Стивен еще раз обменялись взглядами; сумма была указана с точностью до последнего цента. Оливия ответила за них.

— Да, все верно.

— Больше никакой лжи, Ливви-девочка, а то у меня может возникнуть мысль, что тебе все равно, что будет с твоими крысами.

— Пожалуйста, — взмолилась Оливия, вытирая глаза рукавом жакета. — Пожалуйста, не трогайте девочек.

— Ты будешь делать то, что я тебе говорю, и перестанешь нести чушь, и с твоими девочками все будет в порядке.

Оливия кивнула, из глаз потекли слезы и покатились по щекам.

Мужчина хмуро посмотрел на нее.

— Приведи себя в порядок. Тебе нужно снять деньги, и мы же не хотим, чтобы ты выдала игру своими слезами, правда?

Оливия покачала головой, роясь в сумочке в поисках салфеток и косметики.

Стивен молчал, рискуя бросить пару раз взгляд в зеркало заднего вида на их похитителя. Дважды похититель пристально смотрел на него, и Стивен отводил взгляд, как будто его ударили. В периферийном зрении он видел, как Оливия маленькой губкой наносит тональный крем под глаза.

Поездка проходила довольно тихо. Единственными звуками были их несинхронное дыхание и шум окружающего транспорта. В салоне автомобиля чувствовалось напряжение. Лишь один из пассажиров, казалось, не пострадал.

Стивен свернул на Ливерпуль-стрит, притормозил в поисках места для парковки. От волнения, он неуклюже припарковался задним ходом. Мужчина рассмеялся. Выражение лица Стивена стало еще более мрачным.

На короткое мгновение все замолчали, разглядывая банк на противоположной стороне дороги, примерно в тридцати метрах перед ними. Звук открываемой двери заставил Стивена и Оливию сделать то же самое. Они стояли на тротуаре и ждали указаний.

— Так, миссис, пора снимать деньги. Мне не нужно напоминать тебе, чтобы ты никого не предупреждала, не так ли? Никаких секретных сообщений или странного поведения, чтобы не насторожить персонал. Мы же не хотим, чтобы с твоими двумя драгоценными крошками что-нибудь случилось, не так ли? Один признак того, что все идет не по моему плану, и ты больше никогда не увидишь своих девочек. Понятно?

Оливия кивнула, принимая портфель, который мужчина протянул ей. На глаза навернулись слезы, но она смахнула их.

— Поняла. — Ее голос звучал хрипло. Она прочистила горло и повторила попытку. — Поняла.

— Подождите, я только что вспомнил, — сказал Стивен, когда Оливия сделала шаг к бордюру. — Для снятия денег на сумму свыше 50 тысяч, требуется две подписи.

Мужчина задумчиво посмотрел на Стивена, словно на жука под микроскопом, явно пытаясь оценить честность Стивена.

— То же самое предупреждение относится и к тебе, папаша. Если я хотя бы заподозрю, что ты хочешь сделать со мной что-то вроде "Крепкого орешка" Брюса Уиллиса, я отключу твоих девочек.

Стивен кисло кивнул.

— Успокойся, парень, 320 тысяч, плюс-минус несколько — это небольшая цена за твоих ангелочков. — Мужчина рассмеялся. — Правда?

Стивен снова кивнул.

— Верно.

Взяв портфель из рук Оливии, Стивен проверил, нет ли пробок, прежде чем выйти на дорогу. На середине пути им пришлось остановиться. Дойдя до противоположной стороны, он обернулся к их похитителю и кивнул.

Оливия и Стивен вошли в банк и направились к одной из касс. Стивен нахмурился, наблюдая за тем, как Оливия пытается заполнить квитанцию на снятие денег. Ее почерк был едва узнаваем. Не говоря ни слова, он забрал у нее квитанцию, порвал ее и выбросил в небольшое мусорное ведро. Он достал другой и принялся заполнять его. Он передал ручку Оливии, чтобы она поставила свою подпись. Он увидел, что ее рука дрожит. Один взгляд на ее лицо говорил о том, что она держится на волоске.

— Сделай несколько глубоких вдохов, — прошептал он ей на ухо. — Мы не можем все испортить. Подумай о Хейли и Ханне. Они зависят от нас.

Оливия кивнула, прикусив губу. Она взяла ручку и поставила подпись. Слезы навернулись ей на глаза.

— Он заберет все. Все, ради чего мы так старались.

Стивен пожал плечами. Что он мог сказать?

— Почему, Стивен? Почему мы? Почему именно сейчас? Работает ли твоя фирма над какими-нибудь правительственными или, я не знаю, секретными контрактами?

Стивен обдумал вопрос. Вопрос был справедливым. Он работал в области программного обеспечения для систем безопасности и наблюдения. Наконец, он покачал головой.

— Ничего, что могло бы оправдать это. А что насчет тебя? Участвовала ли ты в каких-нибудь неудачных сделках? Или разозлила кого-нибудь? Какой-нибудь генеральный или финансовый директор, э-э, сокращен? Кого-нибудь из менеджеров среднего звена отправили упаковывать вещи? Кто-нибудь в банке разозлился из-за того, что тебя повысили, а его нет?

Оливия выглядела расстроенной. На глаза навернулись слезы, и она попыталась незаметно смахнуть их пальцами.

— Я не знаю. Поглощения и слияния неизбежно приводят к увольнению сотрудников и руководителей, и несколько человек из моего отдела обиделись на меня за то, что я получила повышение вместо них. Коммерческий банкинг — это все еще очень мужской мир. Но это? Чтобы сделать это? Забрать наших девочек? — Оливия опустила лицо на руки, ее плечи вздрагивали в попытке удержать эмоции в узде. — Я не знаю. Я действительно не знаю.

Стивен оценивающе посмотрел на жену. Он был уверен, что она не пройдет мимо кассира с банковским служащим.

— Иди обратно в машину. Я займусь этим. Один взгляд на тебя, и в банке поймут, что что-то не так. Мы не можем позволить себе никаких проблем.

Стивен ожидал, что Оливия будет спорить. Но она не стала. Бросив последний, благодарный взгляд, она опустила голову и пошла к двери. Выйдя за дверь, она не оглянулась. Глубоко вздохнув, Стивен встал в одну из очередей.

******

— ВОТ, МЫ СДЕЛАЛИ то, что вы хотели, — сказал Стивен, протягивая мужчине портфель. — Теперь отпустите нас и наших девочек.

Мужчина посмотрел налево, потом направо, а затем перевел взгляд на Стивена.

— Забавно, но я не вижу никого, кто был бы в состоянии диктовать мне условия. — Выражение лица мужчины стало диким. — Мы закончим, когда я скажу, что мы закончили. Понятно, папаша?

Стивен сжал губы и кивнул.

Мужчина повернулся к Оливии, покровительственно оглядывая ее с ног до головы.

— Ты выглядишь немного помятой, милая. Что случилось с горячим переговорщиком? Чем ты была? Машиной для зарабатывания денег? Женщина со стальными яйцами? Должен сказать, я разочарован. — Мужчина насмешливо хмыкнул. — В конце концов, в кризисной ситуации это не так уж и хорошо, да?

Оливия повесила голову, ее плечи опустились. Стивен никогда не видел ее такой побежденной, даже после Мельбурна.

— Каково это — потерять все, ради чего ты работала, миссис?

Оливия подняла голову. Она выглядела опустошенной. Стивен заботливо обнял ее.

— Мы не потеряли все, — тихо ответил Стивен. — Деньги — это не все. У нас еще есть девочки и мы друг у друга.

— Вау, какой философ, не правда ли? — усмехнулся мужчина. — Продолжайте делать то, что я вам говорю, и вы сохраните своих дочерей живыми и здоровыми.

— Но мы уже сделали то, что вы просили… — начал Стивен.

— Но, подождите, это еще не все, — перебил его мужчина, подражая голосу и интонациям известного персонажа из телевизионной рекламы.

Стивен вздрогнул, приготовившись к очередному обременительному заданию.

— Что еще мы можем для вас сделать? Вы забрали все наши деньги. Что еще мы можем вам дать?

— О, это просто, маленькая леди. Я хочу, чтобы ты сделала для меня доставку.

Стивен и Оливия растерянно смотрели друг на друга. Зачем этому человеку понадобилось похищать их и их дочерей ради доставки? Деньги были понятны, но доставка?

— Мы едем на Маркет-стрит, папаша.

Стивен повернул ключ зажигания, и Range Rover зажужжал. Он вклинился в поток машин, протискиваясь в правую полосу, готовясь повернуть на Питт-стрит. Движение было по-прежнему интенсивным. Казалось, что час пик в центре города длится весь день. Они ползли; Стивен был убежден, что пешком они могли бы добраться до места назначения быстрее. На перекрестке с Батерст-стрит он повернул направо, а вскоре после этого — налево, на Элизабет. Дорога проходила рядом с Гайд-парком, но сегодня и Стивен, и Оливия не замечали его красоты. А вот их похититель — нет.

— Может быть, тебе стоит проводить больше времени в обеденный перерыв, миссис, в парке. Может быть, у бассейна Размышлений. Знаешь, немного поразмыслить над своим жизненным выбором.

— Что вы имеете в виду? — огрызнулась Оливия, полуобернувшись на сиденье.

Стивен увидел, что она пристально смотрит на мужчину.

— Сейчас, сейчас, сейчас, маленькая леди. Не надо на меня наезжать. Не нужно было проводить расследование, чтобы понять, почему вы переехали из Мельбурна в Сидней. Похоже, кто-то был непослушной девочкой.

Стивен вздрогнул, а Оливия потрясенно ахнула. Она посмотрела на Стивена, который упорно не отрывал взгляда от дороги.

— Это было давно, и Стивен простил меня. Мы прошли через это. Вы не имеете права копаться в нашем прошлом и тыкать нас в него лицом.

— О, но я имею, миссис. Этот пистолет дает мне много прав, и тебе не мешало бы помнить об этом. Я не один из твоих прислужников. Кстати, твои офисные прислужники не очень-то тебя любят. Как и твои коллеги. Интересно, почему? Может быть, ты нанесла слишком многим из них удар в спину? Грубо обошла их в своем восхождении на вершину? Или это из-за твоей требовательности?

Оливия проигнорировала оскорбления — защищаться было бессмысленно. Коммерческое банковское дело — это жестокий мир. Это было "собака ест собаку". Как женщина, она должна была быть вдвое безжалостнее мужчин, с которыми работала, чтобы ее воспринимали всерьез. После Мельбурна она постаралась сохранить агрессивную, конкурентную сторону своей натуры на работе.

Она посмотрела на профиль своего мужа. Зная его так хорошо, как она, она поняла, что он испытывает боль. Насмешки этого человека по поводу Мельбурна попали в цель. Суровость вокруг глаз Стивена, линии сжатия в уголках его рта, то, как его руки сжимали руль. Все в нем говорило о страданиях и о том, каких усилий стоило ему держать свои эмоции под контролем. Наблюдая за его молчаливыми страданиями, она даже на мгновение забыла о своих дочерях. Боль Стивена была ее болью, и она ненавидела себя за то, что именно она и ее действия стали ее первопричиной. Ненавидела, что дала похитителю оружие, с помощью которого он мог причинить боль ее мужу. Ей было грустно сознавать, что события, произошедшие во время их пребывания в Мельбурне, все еще способны ранить Стивена.

— Не слушай его, Стивен. Он пытается вбить клин между нами. Мельбурн был так давно. Мы любим друг друга. Мы счастливы. У нас две прекрасные дочери…

Мужчина захлопал в ладоши. Сначала медленно, потом темп нарастал. А потом он рассмеялся.

— Браво. Браво.

Оливия в ярости набросилась на него. Она ненавидела, когда над ней насмехались.

— Зачем вы это делаете? Откуда вы знаете эти вещи? Зачем? Зачем так старательно нас расследовать? Никто из нас не знаменит и не сверхбогат.

— Хорошо выкрутилась, миссис. Мои причины — это мои собственные причины, и тебе не мешало бы сдержать свое отношение. Не надо меня сейчас злить. Не сейчас, когда один телефонный звонок может, скажем так, изменить весь твой мир.

— Заткнись, Оливия. Просто делай то, что он говорит, — тихо сказал Стивен. Он спросил мужчину: — Что по Маркет-стрит? Какой номер?

— Сто, — ответил мужчина. — Ты знаешь, кто занимает офис на пятом этаже дома номер сто по Маркет-стрит?

— Нет.

Стивен напрягся, понимая, что адрес может оказаться чем-то значимым либо для него, либо для Оливии. Он бросил на Оливию косой взгляд. Она побледнела, а ее руки были так крепко сжаты на коленях, что костяшки пальцев побелели. Стивен посмотрел на мужчину через зеркало заднего вида. Тот заметил его взгляд и самодовольно улыбнулся.

— А как насчет тебя, миссис? Ты знаешь, кто находится на пятом этаже?

Оливия отвернулась, чтобы посмотреть в окно, проигнорировав вопрос. Удивительно, но мужчина не стал настаивать на ответе. Вместо этого он усмехнулся. От этого звука покоробило.

Стивен повернул налево и сразу же начал искать место для парковки. Это было нелегко: места для парковки в центре города всегда были редки, как куриные зубы. Но, видимо, боги позаботились о нем — или это был человек — потому что он нашел место, примерно, в ста метрах от места назначения.

И снова все высыпали из машины. Оливия выглядела напряженной и настороженной, Стивен — нервным, каждая мышца его тела была напряжена, как у лука перед выпуском стрелы.

Похититель передал Стивену конверт размером с документ, плотно набитый содержимым. Оливия отшатнулась назад, ее взгляд был прикован к конверту. Стивен вопросительно посмотрел на нее. Она избегала встретиться с ним взглядом.

К их удивлению, он передал Стивену телефон. Мужчина с удовольствием наблюдал за ними обеими.

— Возможно, у меня есть для тебя дополнительные инструкции. Не вздумай строить из себя героя. Помни, у кого твои дочери. Пятый этаж, номер сто, — повторил он.

Оливия и Стивен кивнули и повернулись в сторону офисного здания, которое было их последней целью.

— О, нет, миссис. Ты посидишь здесь. Муженек должен сам выполнить эту доставку.

Стивен снова бросил на Оливию вопросительный взгляд. И снова она избегала отвечать ему взглядом.

Как только Стивен оказался вне зоны слышимости, мужчина начал.

— Ты можешь догадаться, что в конверте, Оливия?

Она жалко кивнула.

— Итак, кто был непослушной девочкой? Слишком амбициозная, да? Или ты просто начала верить в свою собственную чушь?

— Вы, наверное, уже знаете, — уныло ответила она. — Сделка зависела от знания.

Мужчина покачал головой, явно наслаждаясь ее страданиями.

— Так, так, так. Инсайдерская торговля. У тебя могут быть большие неприятности. Возможно, даже тюремное заключение, если муженек доставит конверт в Австралийскую комиссию по ценным бумагам и инвестициям. ASIC не одобряет людей, которые обманывают и нарушают законы.

Оливия повесила голову, вся борьба ушла из нее. Если то, что находилось в конверте, было тем, что она подозревала, то ее карьере пришел конец. Жизнь, какой она ее знала, закончилась. Стивен был бы шокирован и разочарован в ней. Что она скажет девочкам? Будет ли Стивен поддерживать ее в суде? Будет ли ждать ее, если ей придется сесть в тюрьму? Она вздрогнула, когда перед ней открылось мрачное будущее.

— Вот что я тебе скажу, миссис. Я дам тебе один телефонный звонок, чтобы убедить муженька не доставлять этот конверт. Честнее этого быть не может, не так ли?

Оливия подняла глаза, не зная, разыгрывает ее этот человек или нет. Надежда затеплилась в ее жилах, когда он протянул ей телефон. Она схватила его с неприличной поспешностью, боясь, что он выхватит его из ее рук.

Беглый взгляд показал, что это ее свой собственный телефон, одноразовый. Она подавила в себе чувство вины. Она взглянула на мужчину и по его понимающему выражению лица поняла, что телефон ей дали специально.

— Одно правило: ты не должна говорить ему, что я дал тебе этот шанс.

Оливия сделала глубокий вдох, чтобы унять дрожь в руках, и набрала номер Стивена.

— Да? — неуверенно ответил Стивен.

— Детка, это я. Не доставляй письмо.

— Оливия, я должен. Он причинит вред девочкам, если я этого не сделаю.

— Поверь мне, пожалуйста. Не доставляй его.

— Почему ты рискуешь безопасностью девочек? Ты же знаешь, что я не могу игнорировать его указание.

— Детка, доверься мне. Пожалуйста, просто доверься мне. Не отдавай его. Выброси его в мусорный бак. Он никогда не узнает.

Оливия посмотрела на мужчину, когда произносила последнюю фразу, и отшатнулась от ухмылки на его лице.

— Что в нем такого, что заставило тебя так разволноваться, что ты рискуешь Хейли и Ханной?

— Стивен, я не могу тебе сказать. Тебе придется просто довериться мне. Пожалуйста, не доставляй этот конверт. Пожалуйста. Сделай это для меня. Это важно. Важно для меня, для нас. Пожалуйста, просто выбрось конверт.

Мужчина сделал движение "ножом" по горлу, давая понять, что время вышло. Оливия обратилась к нему с последней просьбой.

— Стивен, детка, пожалуйста. Пожалуйста, доверься мне. Пожалуйста, не доставляй конверт.

Передав трубку обратно мужчине, она завершила разговор, дрожа всем телом. Ее сердце бешено колотилось. Уверена ли она, что Стивен выполнит ее просьбу? Конечно, он поверит, что она не станет подвергать их девочек риску.

— Ты с честностью, вообще, в хороших отношениях? — насмешливо спросил мужчина. — Ты должна спросить себя, кто здесь настоящий преступник — ты или я?

Оливия отвернула лицо, ее щеки пылали от его насмешек. Это было немного слишком близко к сердцу.

Через некоторое время Оливия рискнула взглянуть на своего похитителя и увидела, как он достает из одного из карманов жилета еще один телефон. Ее телефон. Она узнала потертость на нижнем углу. Он нажал несколько кнопок. Она поняла, что это ее пин-код для разблокировки телефона. Откуда он мог знать такие вещи?

— Оливия!

Восклицание Стивена было таким громким, что Оливия услышала его отчетливо, несмотря на расстояние между ней и ее похитителем.

— Извини, спортсмен. Это не миссис. Это твой самый худший кошмар. Когда поднимешься на пятый этаж, попроси секретаршу или какого-нибудь другого офисного качка сфотографировать, как ты передаешь конверт. Мне все равно, как ты это сделаешь. Просто сделай это.

— Хорошо, — нерешительно ответил Стивен.

Оливии хотелось накричать на Стивена. Кого он будет слушать? Ее или их похитителя? Оливия молча попросила Стивена довериться ей и выбросить конверт. Он должен был знать, что она никогда не станет рисковать девочками. Она молилась так, как никогда не молилась раньше. Даже больше, чем после Мельбурна.

Казалось, каждая минута тянется, напрягая нервы Оливии до предела. Почему Стивен так долго?

Наконец она увидела, что он идет к ним. Конверта не было. Он выбросил его или доставил?

Казалось, он никуда не торопится и опустил голову. Он избегал смотреть не только на нее, но и на мужчину. Кого он разочаровал?

Не говоря ни слова, мужчина протянул руку за телефоном. Стивен передал ему трубку. Мужчина открыл его и перешел к папке с фотографиями. Оливия была так напряжена, что боялась, что сорвется. Она затаила дыхание, посылая последнюю отчаянную молитву.

Мужчина протянул ей телефон. На экране появился Стивен. Рядом с ним стояла пухленькая брюнетка и, улыбаясь, принимала толстый конверт цвета охры.

Оливия упала в обморок, лишившись чувств. В ее мире наступило дно. Ее кости словно превратились в резину. Ее колени ударились о тротуар, но она не почувствовала боли. Ее лицо уткнулось в ладони, плечи вздымались, из них вырывались громкие судорожные рыдания.

— Почему? Почему ты доставил его? Почему ты не сделал то, что я просила? Почему ты мне не поверил? — причитала она, глядя на Стивена, плечи ее все еще сотрясались от рыданий.

Стивен шагнул к жене, но мужчина отмахнулся от него.

— О, дорогая. Мы чувствуем себя немного обманутой? Нас немного подвели? Не очень-то приятно, Ливви? Нехорошо, что муженек выбрал меня, а не тебя.

— Оставь ее в покое, — прорычал Стивен и, не обращая внимания на мужчину, наклонился, чтобы помочь Оливии подняться на ноги.

Он обнял ее, поглаживая по спине.

— Ах, как всегда, хороший парень. А тебе не приходило в голову, что, может быть, именно поэтому она тебя не уважает? Не хватает инстинкта убийцы.

— Я тебе покажу "инстинкт убийцы", — прорычал Стивен, отпуская Оливию и бросаясь на мужчину.

Они сцепились, каждый нанес по несколько ударов. Печально, что ни один из прохожих не сделал шаг вперед, чтобы остановить драку. Более того, большинство из них обходили их стороной.

— Помни о своих дочерях, Стивен, — прошептал мужчина, уклоняясь от очередного удара справа.

И вдруг все закончилось. Стивен сдулся, как проколотая шина. Оливия почувствовала его разочарование, как порыв холодного ветра.

— Вернитесь в машину, вы оба, — рявкнул мужчина. — Вы привлекли к себе достаточно внимания.

Застегнув последний ремень безопасности, Оливия повернула голову.

— Мы сделали все, что вы от нас требовали. Вы забрали все наши деньги и разрушили мою карьеру. Пожалуйста, я умоляю вас, отпустите нас и наших дочерей. Мы не будем обращаться в полицию. Мы просто хотим вернуться домой и забрать наших дочерей.

— Нет. Не могу. У нас еще одна доставка.

Оливия подалась вперед, опустив плечи. Она не могла придумать, что еще может сделать этот человек, чтобы уничтожить ее.

— Куда? — угрюмо спросил Стивен.

— В Чатсвуд.

Стивен застонал. Оливия повернулась к нему.

— У него и на тебя что-то есть? Ты сделал что-то незаконное?

Ее голос выдавал ее беспокойство. Внезапно она испугалась, что их девочки останутся без родителей. Что будет с ними, если и она, и Стивен попадут в тюрьму?

Стивен выглядел шокированным и оскорбленным предположением Оливии.

— Конечно, я не сделал ничего противозаконного. Если у него есть то, что я думаю, то я сделал что-то глупое, но точно не противозаконное.

— Что? — спросила Оливия, приготовившись к худшему.

— Не более чем нескромная служебная переписка о новом клиенте, который настолько глуп, что мы с Томом не можем понять, как он заработал свои миллионы. Это единственное, что я могу придумать.

— И это все? — Облегчение Оливии было очевидно в каждой линии ее тела.

— Достаточно, чтобы меня уволили.

— О.

— Очень хорошо, Стивен, — сказал мужчина. — Отличные дедуктивные способности. Я понимаю, почему они платят тебе большие деньги. Жаль, что им придется тебя уволить.

Стивен резко втиснул машину в поток, вызвав громкий протестующий гудок "Тойоты", которую он подрезал. Стивен показал водителю палец. Их похититель только рассмеялся.

Стивен молниеносно перестраивался из одной полосы в другую и ускорялся, чтобы успеть пересечь перекресток до того, как светофор сменит желтый на красный.

— Боже, Боже, Боже, как мы торопимся.

— Поскорее бы все закончилось.

Все замолчали. Атмосфера в машине была напряженной: Стивен и Оливия погрузились в размышления, а мужчина наблюдал. Оценивал.

Оливия смотрела в боковое окно. Мужчина планомерно уничтожал их. Почему? Она не могла понять. Работал ли он на клиента, о котором Стивен пренебрежительно отозвался в разговоре с коллегой? Если да, то месть была весьма жестокой. В конце концов, разве имеет значение причина? К концу дня у них не будет денег, работа Стивена окажется под угрозой, и велика вероятность, что ее арестуют. А тут еще их дочери. Что этот человек сделал с ними и миссис Фостер? Оливия молилась за своих девочек. Она не могла смириться с мыслью, что они могут пострадать. Все остальное, что произошло, можно было пережить, но потерю Хейли и Ханны — нет.

Стивен держался на волоске. Он просто хотел, чтобы все это закончилось. Он просто хотел быть дома со своими девочками. А с остальными последствиями этого дня, можно было справиться.

Переезд по мосту Харбор-Бридж был, как обычно, кошмарным. Как только они оказались на Северном побережье, Стивен повел машину как человек, хорошо знакомый с этим районом. Он припарковался за углом офисного здания, принадлежащего клиенту, и повернулся лицом к их похитителю.

— Кто займется доставкой?

— Наверное, тоже ты, — проворчал мужчина, наслаждаясь их дискомфортом. — Ты знаешь порядок действий. Фотография передачи документа. Никаких забавных игр. Бла-бла-бла.

Пока он говорил, он протянул телефон и конверт. Этот был не такой толстый, как тот, что был доставлен в ASIC.

— Развлекайся, — поддразнил мужчина, смеясь над своей шуткой.

Оливия сердито посмотрела на него.

Они оба наблюдали за тем, как Стивен направляется к углу, с видом человека выполняющего задание, которым он, в сущности, и являлся.

— Почему вы так жестоки? Если дело во мне, зачем наказывать Стивена? Зачем забирать наших девочек?

— Все откроется, миссис.

— Опять эти чертовы тайны и загадки.

Мужчина рассмеялся.

— Вам нужно научиться привносить немного веселья в свой рабочий день.

— Веселья? — вскрикнула Оливия. — Вы называете это весельем?

— Успокойся, маленькая леди. Ты не должна меня расстраивать. Не тогда, когда у меня есть твои драгоценные дочери.

Оливия тут же затихла. Это противоречило ее инстинктам. Обычно на переговорах она била прямо в яремную вену. Ей нравилось ставить противника в затруднительное положение. Сегодня же она чувствовала себя не в своей тарелке. Ей было неприятно чувствовать себя такой беспомощной, такой неэффективной. Это было похоже на неудачу, а неудачи не было в ее лексиконе.

Оливия смотрела на улицу, с нетерпением ожидая появления мужа. Когда он, наконец, вышел из-за угла, сердце ее упало. Он выглядел, как побитый человек. Она знала, что и он, должно быть, чувствует ту же беспомощность, не говоря уже о страхе, что и она. Будучи любящим отцом, а также гордым и умелым мужчиной, привыкшим быть главным, он, должно быть, испытывает адские муки, оказавшись во власти похитителя и не имея возможности защитить своих детей.

Не говоря ни слова, он скользнул в машину и передал мужчине телефон. Он пристегнул ремень безопасности и положил руки на руль, ожидая следующих указаний.

Мужчина захихикал, глядя на фотографию.

— Господи, парень, ты мог бы хотя бы улыбнуться.

Стивен поджал губы, сдерживая резкий ответ. Оливия протянула руку и успокаивающе сжала его предплечье. Стивен благодарно улыбнулся ей.

— А ты не хочешь спросить, куда ехать дальше? — поддразнил мужчина.

— Вы скажете нам, когда будете готовы, — резко ответил Стивен. — В конце концов, вы же главный.

Мужчина рассмеялся.

— Из тебя получился бы хороший армейский офицер — даже если ты не согласен или ненавидишь приказ, ты все равно его выполняешь.

Стивен резко посмотрел на мужчину в зеркало заднего вида.

— Да, я знаю, что ты служил в армии. Но не в полевых условиях. Нет, ты был в безопасности в командном центре, где помогал координировать секретные операции. Грязную работу выполняли другие.

Оливия посмотрела на мужа. Он никогда не рассказывал о своей службе в армии, лишь однажды сказав, что потерял слишком много друзей, чтобы мысленно пересматривать свое пребывание там.

— Моя занудная компьютерная работа спасла бесчисленное количество жизней, ты, придурок. Многие успешные миссии были выполнены отчасти благодаря той информации, которую я предоставлял командирам, возглавлявшим эти операции. Не смей, блядь, издеваться надо мной или этими людьми, иначе я вырву тебе глотку голыми руками. А если ты обидишь моих дочерей, я вырву и твое сердце.

Мужчина только рассмеялся, не обращая внимания на гнев Стивена.

— Да, я так и слышал, капитан. Не снимай шляпу. Не надо на меня наезжать. Продолжай делать то, что я тебе говорю, и у тебя и твоей семьи все будет хорошо.

Оливия видела, что Стивен был недоволен ответом мужчины. А почему он должен быть доволен? Из его слов было ясно, что им еще предстоит преодолеть препятствия, прежде чем он отпустит их и их девочек. Она не хотела даже думать о том, что ее семья не переживет этот день. Чтобы продолжать жить, она должна была верить.

— Посмотрим, — сказал мужчина, сцепив пальцы, как бы обдумывая решение. — Как насчет того, чтобы съездить к реке Хоксбери? Я знаю один небольшой отель типа "постель и завтрак", с прекрасным видом на воду.

При этих словах Оливия поняла, что весь день был посвящен ей. Она старалась сохранить вертикальное положение и нейтральное выражение лица.

Откуда этот человек мог узнать? Она была так осторожна. Никакой рутины. Никаких установленных дней или времени. Никаких обедов или ужинов. Даже кофе за пределами офиса. Она была уверена, что никто не знает. Никто, кроме Логана. Логан — ее любовник, ее коллега. Логан, который должен был забрать ее из внутреннего терминала после того, как Стивен должен был высадить ее, казалось, целую вечность назад. Да, Логан. Ее товарищ по команде. Вместе они провернули две крупные сделки за один год. Сделки на миллиарды долларов для банка.+

Оливии захотелось ударить по чему-нибудь. Она была в ярости. Ее карьера пошла прахом, ее семья в опасности, ее муж, возможно, безработный, и ради чего? Ни за что. Логан был никем. Он ничего не значил. Он был просто небольшим вознаграждением, которое она позволила себе за хорошо выполненную работу. Она была для него тем же самым. Он тоже был женат, у него были дети. Он любил свою жену так же сильно, как она любила Стивена. После того как они провернули первую сделку, у них была небольшая недельная интрижка с самопоздравлениями, и они иногда встречались, когда представлялась такая возможность. И, выйдя сухими из воды, оба не видели никаких препятствий для того, чтобы устроить еще одну небольшую праздничную интрижку на несколько дней, в связи с недавней сделкой. Это ничего не значило, абсолютно ничего, но теперь из-за этого, вся ее жизнь и жизнь ее семьи была под угрозой.

К сожалению, осознание того, что события этого дня как-то связаны с ее неосмотрительностью, все равно не давало ответа на вопрос, кто за этим стоит.

Это не мог быть Стивен. Ему тоже мстили, и Оливия знала, что он не способен причинить ей боль. Во всяком случае, он был бы таким же, как после того, как узнал о ее романе с коллегой в Мельбурне — он был бы раздавлен. Подавленным, замкнутым и спрашивающим, что ей нужно, чтобы она не прекратила их отношения. А потом был звонок миссис Фостер. Она была в ужасе. Стивен никак не мог подстроить нечто подобное.

А как же Логан? Мог ли он подстроить все это, чтобы дискредитировать ее и лишить шансов на будущее продвижение по службе? Он был достаточно амбициозен и безжалостен, чтобы бросить ее на растерзание волкам. Его стремление к успеху было одной из тех вещей, которые она находила в нем привлекательными. Но стал бы он рисковать, если бы она выдала его?

А еще была жена Логана. Она происходила из "старых денег". У ее семьи были связи, и у нее, несомненно, хватило бы долларов, чтобы провернуть нечто подобное. Насколько ей было известно, Логан и сам пережил подобное испытание.

Оливия стиснула зубы от досады. Ее разум, ее блестящий стратегический ум, не мог дать достаточно убедительных ответов, чтобы определить организатора событий этого дня.

— Уже поняла, Ливви? — спросил мужчина.

— О чем он говорит, Оливия? Ты знаешь, почему он так с нами поступает?

Оливия хеджировала (открытие сделок на одном рынке для компенсации воздействия ценовых рисков равной, но противоположной позиции на другом рынке), ее интеллект воевал с сердцем. Ее интеллект подсказывал ей, что она может переломить ситуацию. Это был бы не первый раз, когда она выжимала победу из, казалось бы, неминуемого поражения. Разум подсказывал ей, что она может придать событиям дня в отеле типа "постель и завтрак" в Хоксбери новую окраску и избавить себя от мучительного и неловкого признания. Стивен никогда не должен узнать…

Сердце чувствовало другое. Оно говорило, что хватит. Ее выбор причинил Стивену и ее семье столько боли, сколько она и представить себе не могла. Жизнь ее дочерей была поставлена на карту. Оно подсказывало, что пора признаться и дать Стивену честность, которой он заслуживает.

— Да, я понимаю. Это все моя вина.

— Что? Что ты имеешь в виду? — спросил Стивен.

Оливия сжалась. Глядя на Стивена, она почувствовала угрызения совести, настолько глубокие, что это была физическая боль. Она была виновата. Из-за нее у незнакомца остались их девочки, пропали деньги, а Стивен, возможно, потерял работу. Все это не его вина. Ее последствия были заслуженными: она, в конце концов, нарушила закон.

— О боже. Это так тяжело. Я не знаю, с чего начать, — начала она, надеясь, что сможет найти нужные слова, чтобы Стивен понял и простил ее.

— Так вот какая ты в зале заседаний, Ливви? — спросил мужчина. — Перестань ходить вокруг да около и просто выкладывай все, женщина.

Оливия повернулась, чтобы посмотреть на мужчину. Стивен ждал, сжимая руками руль.

— Стивен, я… о, черт. В этой последней сделке я нарушила закон. Я…

— Ты хочешь сказать, что преступила его? — перебил мужчина.

Оливия вздохнула.

— Да, это правда. Я преступила его. Я узнала инсайдерскую информацию об акциях. Сделка зависела от того, знал ли об этом наш клиент, и я передала ему информацию.

— Позволь мне понять это правильно, — сказал Стивен. — Ты преступила закон и рисковала нашей семьей ради сделки?

— Когда ты так говоришь, это звучит безрассудно. Достойно порицания. Премия для нас должна была составить не менее 250 тысяч. У ASIC не было причин подозревать какие-либо правонарушения…

Оливия замолчала, увидев выражение отвращения на лице Стивена. Этот взгляд опустошил ее.

— Если ты думаешь, что нарушение закона может сойти тебе с рук, это не значит, что нарушать закон нормально. Честность и порядочность заключаются в том, чтобы поступать правильно даже тогда, когда никто не смотрит, — упрекнул мужчина.

Оливия вздрогнула: ирония похитителя, читающего ей лекции об этике и морали, не укладывалась в голове.

— И что еще, миссис?

Оливия уставилась на мужчину с выражением женщины, на коленях молящей о пощаде. Она ничего не нашла.

Опустив голову и закрыв глаза, она начала, ее голос был едва слышен.

— На этих сделках мы работаем как команда. Небольшая, сплоченная группа, каждый из которых обладает определенными навыками, необходимыми для реализации проекта или сделки. Мы с Логаном Пристом возглавляли эту команду. Мы работали в тесном контакте. Я… мы… э-э…

Оливия запнулась. Она знала, насколько разрушительными будут ее следующие слова для Стивена. В этот момент она отдала бы все, чтобы не произносить их.

— Я… мы… мы трахались в качестве, своего рода, внутреннего поздравления.

Дверь машины открылась. Оливия вскинула голову. Она посмотрела в сторону, ожидая увидеть Стивена, выходящего из машины. Она ошиблась. Стивен все еще сидел на своем месте и смотрел на нее с чем-то похожим на ненависть в глазах. Оливия отшатнулась, как от удара. Она повернула голову то в одну, то в другую сторону. Мужчина исчез. От него остался только жилет. Он исчез в толпе.

— Что? Где? — спросила она в замешательстве.

Еще раз оглядев машину, она увидела, что мужчина забрал портфель, в котором находились их сбережения.

— Что происходит? — спросила она Стивена, охваченная паникой. — Почему он ушел? Он забрал деньги. А как же Хейли и Ханна? Как мы можем заставить его освободить миссис Фостер и девочек, если он исчез?

— Нет, он не взял. Он не взял деньги.

— Что? Почему? Но у него есть девчонки. Я не понимаю, что происходит?

— Каково это, Оливия? Каково это — не понимать? Чтобы ничего не имело смысла? Оставаться в неведении относительно вещей, которые имеют большое значение для твоей жизни?

— Стивен, что происходит?

Стивен проигнорировал ее вопросы.

— Тебе нравится чувствовать себя не в своей тарелке? Тебе нравится чувствовать себя неуверенно? Напуганной? Сбитой с толку? Бессильной?

— Стивен, что ты имеешь в виду? А как же Хейли и Ханна? Ради всего святого, скажи мне, что происходит?

— Почему я должен это делать? Возможно, мне нравится иметь свои секреты так же, как тебе — свои.

— Что? Что с тобой не так? В твоих словах нет смысла. Все это не имеет смысла.

— Я знаю, Оливия. Я знаю о Логане Присте. Я знаю об этой сделке, об инсайдерской торговле. Точно так же, как я знаю о предыдущей сделке и о той небольшой интрижке типа "разве мы не такая хорошая команда", которая у тебя с ним была, когда ты проделала это дело. Я знаю о ваших свиданиях. И я знаю все о твоем, э-э, "прикосновении Мидаса". Думаю, у Логана Приста оно тоже есть. Судя по всему, у него оно точно было, когда он залез к тебе в трусики.

Оливия в недоумении уставилась на Стивена. Разум ее отрицал, но тело телеграфировало о своей вине, посылая глубокий красный румянец вверх по груди и на щеки. Стивен не мог знать. Она была так осторожна.

Но он знал. Он просто сказал, что знал. Он знал и о другой интрижке с Логаном. И об их случайных встречах.

И он скрыл от нее свою осведомленность. Ей стало плохо. В животе начались сильные спазмы. Оливия открыла дверь машины и высунулась наружу, из нее хлынула рвота с неприятным запахом и горьким вкусом, забрызгав водосток. Оливия сглотнула слюну, пытаясь смыть кислый вкус с языка. Она сплюнула ее в беспорядок, который уже успела создать на дороге.

Оливия сделала несколько медленных глубоких вдохов, пытаясь взять себя в руки. Мысли в голове неслись вскачь. Она пыталась смириться с тем, что Стивен имеет какое-то отношение к событиям этого дня. То, что он был участником этих событий, настолько выбивалось из общего ряда, что невозможно было поверить, что это тот самый мужчина, за которого она вышла замуж. Но это было не так. Он знал. Знал все. Как он мог быть таким жестоким? Как он мог так ужасно мучить ее?

— Ты, наверное, действительно ненавидишь меня, если организовал этого человека, чтобы он похитил девочек. Где они? С ними все в порядке?

— Да. С ними все в порядке. Они дома, у миссис Фостер. Там они были с тех пор, как вернулись из зоопарка. Кстати, они прекрасно провели время.

— Но миссис Фостер… У нее был испуганный голос…

— Да, она справилась довольно хорошо. Она подумала, что я разыгрываю тебя. Она подумала, что это злая шутка, но я заверил ее, что в конце ты оценишь ее.

— О, Боже мой, — прошептала Оливия.

Она смотрела на Стивена, совершенно не узнавая его. Тот Стивен, которого она знала, был не способен на такую жестокость, на такое двуличие.

— Ты заставил этого человека украсть все наши деньги?!

— Нет, это не так. — Стивен потянулся к заднему сиденью, отодвинул жилет, чтобы показать все их телефоны. — Вот, зайди в банковское приложение на своем телефоне и проверь. Все, что я снял, это 100 долларов.

Оливия не шелохнулась. Она верила ему. Все сходилось. Все это было тщательно продуманной мистификацией.

— Кто он?

— Никто, ты его не знаешь.

По его тону Оливия поняла, что продолжать выяснять личность этого человека бессмысленно.

— А бумаги, которые ты доставил в ASIC? Ты хочешь, чтобы меня посадили в тюрьму? Ты, должно быть, действительно меня ненавидишь.

Стивен пожал плечами. "В конверте была чистая бумага. ASIC получила от нас почти пачку бумаги.

Она не сядет в тюрьму. Оливия обмякла, облегчение сделало ее слабой.

— Значит, и доставка твоему клиенту была поддельной?

Стивен кивнул.

— Зачем? Зачем было так напрягаться?

— Как ты думаешь, зачем?

— Я не знаю, Стивен. Я не знаю, что со всем этим делать. Я даже не уверена, что знаю тебя.

— Нет, наверное, не знаешь. Ты превратила меня в нового человека. Поздравляю. Теперь у меня есть инстинкт убийцы, которым ты так восхищаешься.

— О, Стивен. Пожалуйста, не говори так. Я люблю тебя таким, какой ты есть.

Стивен проигнорировал заявление Оливии.

— Ты действительно хочешь знать почему?

Оливия кивнула, хотя ее чутье, на которое она так полагалась в зале заседаний, подсказывало ей, что ответ ей не понравится.

— Я хотел, чтобы ты испытала то, что я чувствовал последние шесть-восемь месяцев. То, что я испытал в Мельбурне семь лет назад. Я решил, что это единственный способ. Если бы я просто завел роман из мести или развелся с тобой, ты бы не узнала всей глубины моих чувств. Мне нужно было, чтобы ты почувствовала, какой была моя жизнь. Мне нужно было, чтобы ты почувствовала себя потерянной и покинутой. Чтобы ты почувствовала себя униженной, преданной, бессильной, недостаточно хорошей и все остальное, что чувствует преданный супруг, когда его партнер, человек, который должен любить его превыше всего, наносит ему жесточайший удар в спину. Ты испытываешь эти чувства меньше суток, а я — более полугода. И это только в этот раз.

— О, Стивен. Мне так жаль. Мне так жаль, что я причинила тебе боль. Я не хотела. Я никогда не хотела, чтобы ты узнал…

Стивен продолжал, не обращая внимания на извинения Оливии.

— Оливия, два худших момента в моей жизни связаны с тобой. Ты понимаешь всю глубину этого заявления? Я видел смерть. Я был ответственен за то, что отправлял друзей и товарищей на вражескую территорию и наблюдал, как они погибали за свою страну. Понимаешь ли ты, что с тем, что ты сделала со мной, справиться гораздо сложнее? Мало что может быть хуже, чем узнать, что человек, которому ты посвятил свою жизнь, предал тебя. Когда человек, которого ты обещал любить, относится к тебе с полным неуважением…

— Но я не проявляла неуважения к тебе и никому другому не позволю, — возразила Оливия, потянувшись, чтобы коснуться руки Стивена.

Стивен стряхнул ее руку.

— Мне кажется, у нас с тобой разное представление о том, что такое уважение. Ты считаешь, что раз ты приложила все усилия, чтобы скрыть свою неверность, и не позволила своему любовнику очернить меня — да, я знаю, что ты остановила его, когда он пытался — значит, ты относилась ко мне с уважением. Я, с другой стороны, считаю, что, изменяя за моей спиной, ты не уважала мои чувства, не уважала клятвы, которые ты дала мне много лет назад, и не уважала мои убеждения, о которых ты прекрасно знала и знала с тех пор, как мы обручились. Тем более после Мельбурна.

Стивен сделал паузу, отвернувшись, чтобы посмотреть в окно. Ему так много хотелось сказать, но в то же время он не хотел тратить остаток жизни на разговоры за разговорами о крахе их брака. Он и так потратил на нее достаточно своей жизни. Переведя дыхание, он решил сказать в этом разговоре как можно больше, а потом пустить все на самотек. Если его слова проникнут в нее, это будет замечательно. Очко в пользу хороших парней. Если нет — он будет жить дальше. Жизнь, наполненная горечью и обидой — это вообще не жизнь. Это все равно что ежедневно глотать яд и ждать, что враг умрет.

— Для меня быть преданным — это все равно, что пережить смерть, продолжая жить и дышать. Первое, что умерло из-за твоего обмана — это наше прошлое. Что из него было реальным? Что — ложь? Я никогда не узнаю, потому что у меня есть только твое слово, а твое слово оказалось ложным. Дважды. Ты знаешь, что было второй смертью, Оливия?

Оливия покачала головой, ее щеки были мокрыми от слез.

— Второй жертвой было наше будущее. То, которое мы поклялись провести вместе, пока смерть не разлучит нас. У нас больше нет будущего, Оливия. По крайней мере, не совместного. Ты убила его. Ты превратила его в труп каждым тайным свиданием, каждой ложью.

— Мы справимся с этим, Стивен. Однажды ты уже простил меня. Пожалуйста, постарайся простить меня еще раз. Я обещаю, что больше не подведу тебя. Я усвоила свой урок. Мы можем переехать, если ты хочешь.

Стивен покачал головой.

— Как ты думаешь, что это такое? Повезет в третий раз? В день нашей свадьбы, ты пообещала оставить всех остальных. Ты нарушила это обещание через несколько коротких лет. Семь лет назад ты снова пообещала мне, что ты моя и только моя. Что ты никогда больше не изменишь мне. Ты нарушила и это обещание.

— Оливия, когда кто-то относится к тебе с таким пренебрежением, с такой непорядочностью, с таким неуважением снова и снова, с тобой что-то происходит. Мало-помалу меняется твой взгляд на них. Твои чувства меняются. Они уменьшаются. Это обманчиво. Это как бы незаметно подкрадывается к тебе.

— Я пытался. Я чертовски старался простить и забыть Мельбурн. Это было нелегко. Это было трудно. Очень трудно, но я старался. Сначала я пытался ради тебя, потом ради девочек. Я хотел иметь возможность доверять тебе. Смотреть в твои глаза и видеть только умную, веселую, красивую женщину, в которую я влюбился. Я не хотел видеть в тебе коварную, лживую, эгоистичную суку, которой ты себя показала.

— Забавно, но мне это почти удалось, а потом я снова заметил, что происходят те же самые незначительные отклонения. Ничего особенного. Просто интуиция, ощущение дежа вю. Сначала я отрицал это. Нет, говорил я, она не станет снова так поступать со мной. Она не поступит так с девочками, но убежденность в том, что что-то происходит, никуда не делась. Она росла и росла, и когда я уже не мог больше терпеть и начал проверять, то обнаружил, что подтвердились мои худшие опасения. Ты снова предала меня. Снова лжешь мне. Снова вонзаешь нож мне в спину.

— После этого я видел только суку. Я потерял из виду девушку, на которой женился. Ее больше не существует, если она вообще когда-либо существовала.

— Да, существует. Я здесь. Я все та же, на ком ты женился. Пожалуйста, Стивен. Мне так жаль. Меня убивает осознание того, что я причинила тебе боль. Я втянулась в игру. В победу. Я чувствовала себя непобедимой. Ты сам сказал, что у меня есть "прикосновение Мидаса". Все, к чему я прикасалась, превращалось в золото. Логан был просто частью игры. Он ничего не значил. Между мной и Логаном не было никаких эмоций, никакой связи. Это не было интимным. Это был спорт. Это было все равно, что пробежать круг почета.

Стивен покачал головой, глядя на Оливию с выражением жалости на лице.

— Опять же, мы с тобой думаем по-разному, когда речь идет о любви и сексе. Для тебя, это просто еще одна физическая активность. Для меня не имеет значения, трачу ли я весь день на прелюдию или трахаю тебя на кухонном столе, спеша закончить до возвращения миссис Фостер с девочками. Сам акт соединения моего тела с твоим, совместного использования биологических жидкостей, создает близость. Все это — физическое выражение моей любви. Это личное. Секс — это личное. Более личного не бывает.

— Стивен, мне нравится, что ты так думаешь. Мне нравится, что секс и любовь для тебя взаимосвязаны, но это не для всех так. Для некоторых занятие любовью отличается от простого совокупления с человеком, к которому ты не испытываешь никаких чувств, ради физического удовольствия или облегчения. Можешь ли ты честно сказать мне, что часть твоей боли проистекает не из гордости и уязвленного эго? Разве ты не видишь, что отчасти ты злишься потому, что, по твоему мнению, кто-то другой играет с твоими игрушками?

— Не надо меня унижать, говоря, что я обижен и зол из-за глупой гордости и эго, — прорычал Стивен. — Я не один из твоих поверхностных приятелей по траху. То, что я чувствовал к тебе, гораздо глубже, чем простая территориальная ревность. Тот факт, что у тебя есть сиськи и вагина, не означает, что ты обладаешь монополией на эмоции. На самом деле, судя по твоим действиям и этому разговору, я должен сказать, что именно тебе не хватает эмоций.

Оливия отшатнулась, на ее лице появилось выражение ужаса, когда она увидела, насколько глубоким был гнев Стивена. Никогда, даже после Мельбурна, он не говорил с ней с такой яростью. Впервые в жизни она почувствовала страх перед ним. Машина вдруг показалась ей очень маленькой. Клаустрофобия.

И это был еще не конец.

— Что ж, Оливия, тебе повезло, потому что отныне ты можешь не беспокоиться о том, что заденешь мое хрупкое мужское эго. Теперь ты сможешь совокупляться сколько угодно и с кем угодно. Любой Том, Дик или Гарри сможет играть с твоими игрушками. Меня это больше не волнует. Я хочу и нуждаюсь в партнере, который разделяет мои убеждения. Ты этого не делаешь, и поэтому нам пришло время разойтись в разные стороны.

— Но я люблю тебя, и, несмотря на то, что ты говоришь, я знаю, что ты любишь меня.

Стивен пожал плечами.

—Когда-то любил. Было время, когда я тоже любил курить. Мне очень нравилось, но я бросил, когда понял, что поступаю глупо, что рискую своим здоровьем и своим будущим, продолжая курить. Оставаться с тобой было бы глупо. Я бы рисковал своим психическим и эмоциональным здоровьем и шансами на счастливое будущее. Я был бы глупцом, если бы снова доверился тебе. Глупо снова верить тебе и твоему слову. Я не глуп. Был, но не теперь.

— Ты не был бы глупым, Стивен. Ты был бы любящим и прощающим. Я потрачу остаток своей жизни на то, чтобы загладить свою вину перед тобой. Видя, как тебе больно, как далеко завело тебя то, что я сделала, я бы никогда больше не рискнула.

Стивен вздохнул.

— Ты не понимаешь, Оливия. Ты просто не понимаешь. Позволь мне привести аналогию. Если бы тебе пришлось угадать, что самое фантастическое мы делали с девочками прошлым летом, что бы это было? Что мы сделали такого, о чем они потом говорили несколько месяцев?

Оливия выглядела озадаченной, но ответила.

— Мы ездили в парк развлечений на Золотом побережье. "Мир Белой Воды".

— Верно, и девочки не могли насытиться. Им очень понравилось. Поездки на пляж и на реку не могли сравниться. Вот на что похожи твои дела. Милый, надежный старый муженек, возящийся дома с газонокосилкой, по локти в воде для мытья посуды, читающий книжки двум шестилетним детям, не может сравниться с мистером в костюме-тройке, мистером-высокомерным-банкиром. Я больше не возбуждаю тебя. Я не противозаконен. Я не новый и неизвестный. Я все тот же, все тот же, все тот же. Я не то, чем ты себя вознаградила.

— Признаешь ты это или нет, ты всегда будешь помнить о своих романах. Они всегда будут твоими восхитительными побегами от супружеской жизни. Ты будешь вспоминать о них, когда тебе будет скучно или когда я не смогу проявить себя в спальне. Я не могу — поправка; я не буду пытаться конкурировать с фантазией.

— Я бы не стала. Клянусь, не стала бы.

Стивен печально покачал головой.

— Ты все отрицаешь, Оливия. Можешь ли ты честно сказать мне, что никогда не вспоминала о своих интрижках? Может быть, когда меня нет в городе? Или когда тебя нет в городе?

Оливия не смогла ответить. Стивен был прав. Она вспоминала и даже мастурбировала на эти воспоминания.

— Именно, — кивнул Стивен, не нуждаясь в ее подтверждении, чтобы понять, что он прав. — Плохо, что ты делаешь это, когда меня нет рядом. Представляешь, каково это — ночь за ночью лежать рядом с тобой и гадать, кто тебе снится? Заниматься с тобой любовью и не знать, занимаешься ли ты любовью со мной или кладешь лицо одного из своих любовников на мое? Ты не можешь знать, как это разрушает душу, потому что никогда не испытывала этого, а с твоим отношением к сексу, вероятно, никогда и не испытаешь.

— Но, Стивен…

Стивен схватился за руль, слегка ударившись головой об обод. Оливия в тревоге смотрела на него. Неужели он окончательно потерял голову?

— Но, ничего. Оливия, неужели ты ничему не научилась за сегодняшний день? Все, что произошло, должно было заставить тебя почувствовать что-то сверх поверхностного уровня. Боль, страх потери, бессилие, предательство, брошенность, гнев. Ты почувствовала их. Ты почувствовала их все. Я знаю, что ты это сделала. Я наблюдал за тобой. Как ты думаешь, почему я это организовал?

— Я не знаю. Чтобы наказать меня? — прошептала Оливия.

— Нет, не для того, чтобы наказать. Это было потому, что за последние восемь месяцев я почувствовал все это и даже больше. Я никогда не думал, что после Мельбурна мне когда-нибудь придется почувствовать их снова, по крайней мере, по отношению к тебе. Но я это сделал. Пришлось. Ты сделала это со мной. Вспомни сегодняшний день. Вспомни, что ты чувствовала. Может быть, в следующий раз, когда мужчина полюбит тебя, ты дважды подумаешь, прежде чем ударить его в спину.

— Я… о боже, Стивен, пожалуйста, не отказывайся от нас. Ты мне нужен. Я люблю тебя. Я хочу состариться с тобой. С Логаном, это были не занятия любовью. Это был развлекательный секс, не более значимый, чем пойти и поиграть в сквош.

— Оливия, ты повторяешься. Может быть, для тебя это ничего не значило, но для меня это что-то значило. Это то, о чем ты все время забываешь. Наши отношения были связаны не только с тобой. Они касались и меня. Ты понимаешь, что разрушила мою любовь к тебе, разрушила нашу совместную жизнь ради того, что ты называешь развлекательным сексом? Мне хочется вырвать твое сердце из груди и растоптать его, потому что именно так ты поступил со мной. Хочешь узнать немного статистики о сексе?

Стивен не стал дожидаться ответа Оливии.

— Среднестатистический человек в течение средней продолжительности жизни, тратит на секс около шести месяцев. Да, это все. Шесть месяцев. Женщины тратят вдвое больше времени только на то, чтобы решить, что надеть! Вот за что ты меня предала — на это ты потратишь меньше времени, чем на выбор туфель к своему костюму!

Стивен тряхнул головой, словно стряхивая с себя дождь. Он провел рукой по волосам.

— Хватит. Это ни к чему не приведет. Ты не понимаешь. Может быть, ты никогда не поймешь. Может быть, ты не способна на это.

Слова Стивена повторялись в голове Оливии как по кругу. Ты не понимаешь. Может быть, ты никогда не поймешь. Может быть, ты не способна на это. Оливия содрогнулась, вспомнив, как она каталась на американских горках, испытывая страх и неуверенность, изоляцию и разочарование, чувство предательства и потери. Это было ужасно. Худшее из того, что она когда-либо испытывала. И именно это она заставила Стивена почувствовать. Оливия сглотнула слезы опустошения. Она самым ужасным образом ранила человека, которого любила. В глубине души она верила, что, если ее неосторожность будет обнаружена, он простит ее. В конце концов, он же простил ее в прошлый раз. Какая самонадеянность. Стивен был прав: она не уважала его и пренебрегала его чувствами. Она подтолкнула его к крайним действиям, пытаясь достучаться до нее и заставить ее понять.

Оливия запаниковала: ее преступления против Стивена были так велики, но она любила его, по-настоящему любила. Стивен не мог отказаться от нее, от их отношений. Он и девочки были самым важным в ее жизни. Она должна была дать ему это понять.

— Стивен…

Стивен поднял руку.

— Хватит! Я сказал хватит.

Проверив зеркало заднего вида, Стивен завел двигатель, щелкнул индикатором и выехал на проезжую часть.

— Тебе нравится заключать сделки, Оливия? — Стивен не стал дожидаться ответа. Они оба знали, что вопрос был риторическим. — Ну, вот что. Ты покупаешь квартиру. Я покупаю тоже. Девочки остаются в доме с миссис Фостер. Это нечестно по отношению к ним — лишать их единственного дома, который они когда-либо знали, только потому, что ты не смогла удержаться от того, чтобы вознаградить себя небольшим развлекательным сексом.

Оливия вздрогнула, услышав от Стивена свои собственные слова, сказанные всего несколько минут назад. Из его уст они звучали глупо. Нелепыми. Стивен продолжал, то ли не зная, то ли не заботясь о ее реакции.

— Это значит, что мы с тобой будем ходить туда-сюда. Неделя там, неделя выходной. Никаких алиментов ни для кого из нас. Никаких алиментов. Мы открываем счет, на который вносим равные суммы и из которого оплачиваются все домашние расходы и расходы, связанные с Хейли и Ханной. Независимо от личных чувств, мы остаемся вежливыми. Я не буду говорить о тебе ничего негативного. Ты окажешь мне такую же любезность. Если мы оба будем присутствовать на одном и том же мероприятии, мы будем вежливы и сердечны.

Спокойный, бесстрастный голос Стивена нервировал Оливию. Такой его стороны она никогда не видела.

— И, Оливия, не заблуждайся. Переговоров не будет. Это предложение по принципу либо бери, либо уходи. Ты огорчишь меня, будешь сопротивляться, и я забуду обо всех своих благих намерениях избавить девочек от осознания того, что их мать — лживая, нарушающая закон шлюха, и передам настоящие документы в ASIC. Если бы это зависело от меня, я бы именно так и поступил. Я бы не испытывал большего удовольствия, чем сидеть в зале суда и смотреть, как обвинение припирает к стенке твою задницу и задницу твоего любовника. Я бы посмеялся, когда тебе вынесут приговор. Чем больше срок, тем больше я бы смеялся. Тебе просто повезло, что ты подарила мне двух прекрасных дочерей. Ради них, я проявлю милосердие. Ради них, я сдержу свое желание похоронить тебя.

Оливия выглянула в окно со стороны пассажира, но ничего не увидела. Она опоздала. Прозрение пришло к ней слишком поздно. Она узнала поражение. Она часто видела его по ту сторону стола переговоров.

Ее брак был закончен. Она проиграла.

ЭПИЛОГ

ОЛИВИЯ СИДЕЛА в передней части церкви. Она смотрела вверх и по сторонам, любуясь красивыми витражами. Не поворачивая головы в противоположную сторону, она знала, что Стивен и его жена Лорен сидят на противоположном конце скамьи.

Лорен. Боже, как она ненавидела эту женщину. Она была на десять лет моложе ее и отличалась от нее, как ночь от дня. Светлокожая по сравнению со смуглой Оливией, маленькая по сравнению с высокой Оливией. Голубоглазая и ангельская, по сравнению со мрачной и угрюмой Оливией. Но Оливия ненавидела ее не за внешность и возраст.

Она презирала Лорен, потому что ее дочери обожали ее. Потому что Стивен любил ее. Потому что он смотрел на Лорен так, как когда-то смотрел на нее. Теперь Стивен смотрел на Оливию так, словно она была невидимкой, и делал это уже более двадцати лет.

Оливия ненавидела то, что спустя двадцать два года после их расставания, она все еще скучала по Стивену. Она хотела бы ненавидеть его за это. Но как можно ненавидеть человека, по которому ты оцениваешь всех остальных мужчин?

Она ненавидела Лорен за то, что та была всем, чем не была она сама. За то, как ее дочери восхищались ею. Обнимали ее при каждом удобном случае. Они должны были бы восторгаться ею, своей настоящей матерью. Вместо этого они были с ней более формальны. Это было несправедливо. Разве не она показала им, как женщина может иметь и семью, и карьеру? Разве она не показала им пример успешной деловой женщины? Они должны равняться на нее, восхищаться ею, уважать ее. Разве она не была всегда идеально ухожена? Она все так же стройна, как и в двадцать с небольшим лет? Разве она не разбила стеклянный потолок? И зарабатывала шестизначную зарплату на протяжении почти всей своей жизни? Разве у нее не было хорошего вкуса? Разве она не была культурной?

Почему же тогда они почитали именно Лорен? Лорен, к которой они шли за советом? Конечно, эта женщина управляла сетью модных бутиков и, как с удовольствием рассказывали ей девушки, прошла путь с самого низа, но разве это дает ей право быть "палочкой-выручалочкой" для девушек? Оливия мысленно усмехнулась. Лорен, вероятно, проспала свой путь на вершину, потому что ей чертовски не хватало инстинкта убийцы. Оливия понимала, что ее слова были одновременно и лживыми, и несправедливыми, но ничего не могла с собой поделать. По ее мнению, Лорен узурпировала ее роль и как жены, и как матери.

Оливия посмотрела направо, на профиль миссис Фостер. Она была уже немолода, и Оливия испытывала некоторое удовлетворение от того, что возраст догоняет старую птицу. Миссис Фостер, глупая старушка, тоже обожала Лорен. Оливия не могла понять, почему девочки настояли на том, чтобы миссис Фостер была сегодня с ними. Няня им не требовалась уже лет десять. Это была вина Стивена — даже после того, как девочки окончили школу, он настоял на том, чтобы миссис Фостер осталась в своей маленькой квартире.

Оливия погрузилась в размышления, когда на заднем плане зазвучала органная музыка. Она старалась, чтобы музыка проникала в ее душу и избавляла ее от плохого настроения. Причиной ее плохого настроения были новости, полученные накануне днем. Она не могла поверить, что в головном офисе решили повысить в должности маленькую шлюшку, которую она так хорошо воспитала. Она научила эту сучку всему, что знала сама, а маленькая выскочка обошла ее и украла повышение, которое, по мнению Оливии, принадлежало ей. Это был третий раз за последние пять лет, когда ее не замечали. Это раздражало.

Священник, прочистивший горло, вернул Оливию в настоящее. Она не знала, почему Хейли хотела крестить своего первенца, ведь они никогда не ходили в церковь. Оливия могла лишь предположить, что этого хотел муж Хейли, Джаспер.

Оливия слушала церемонию вполуха, пока священник читал обычную чепуху. Хейли повернулась к собравшимся родственникам и друзьям и это привлекло внимание Оливии. На короткое мгновение их взгляды встретились, после чего Хейли перевела их на отца и Лорен.

Оливия услышала, как священник попросил родителей Хейли встать и выйти вперед. Оливия тут же положила сумочку на пол рядом со своими ногами и встала. Она нахмурилась. Лорен тоже поднялась и шла к Хейли и Джасперу, крепко сжимая руку Стивена.

Рука на ее предплечье, заставила Оливию опустить взгляд.

— Не ты, дорогая. Хейли и Джаспер попросили Стивена и Лорен стать крестными родителями Коди, — мягко прошептала миссис Фостер.

Смутившись, Оливия чуть не упала обратно на скамью. Она сидела, ошеломленная, пока Хейли произносила небольшую речь о том, почему она попросила своего отца и Лорен стать крестными родителями Коди.

— Папа, ты был настолько близок к идеалу, насколько это вообще возможно в качестве отца. Все друзья Ханны и мои друзья завидовали нам, что у нас такой замечательный отец. Ты всегда знал, когда быть строгим, а когда мягким, когда отругать нас, а когда быть снисходительным. Ты всегда слушал нас и всегда давал нам понять, что мы для тебя на первом месте. А потом ты привел в нашу жизнь Лорен и сделал нашу маленькую семью идеальной.

— Лорен, ты — все, чем я надеюсь стать как женщина и как мать. Всякий раз, когда я не знаю, как поступить, я спрашиваю себя: "Как бы поступила Лорен? Что бы сказала Лорен?" Я знаю, что Ханна поступает так же. И за все эти годы, следуя этому методу решения проблем, я ни разу не ошиблась. Спасибо тебе за то, что ты есть. Спасибо, что любишь Ханну и меня так, как будто мы твои собственные.

— Мы с Джаспером оба согласны, что если бы с нами что-нибудь случилось, мы бы не смогли найти двух людей, которых мы бы больше хотели, чтобы они воспитывали нашего сына, нашего драгоценного Коди.

По лицу Оливии покатились слезы. Не слезы радости за дочь или внука, а слезы грусти, боли и, да, гнева. Как могла Хейли произнести такую речь, зная, что ее мать находится в зале? Она должна была знать, насколько обидными и унизительными будут ее слова для Оливии.

Оливии захотелось выбежать. Она бы так и сделала, если бы это не означало, что еще больше людей станут свидетелями ее позора.

Но даже когда она задыхалась от гнева и обиды, тихий голосок пытался быть услышанным. Сначала слабый, но с каждым мгновением все более громкий и требующий внимания.

Что посеешь, то и пожнешь.

В голове Оливии пронесся калейдоскоп картинок из прошлого. Каждая из них показывала упущенные возможности, пропущенные дни рождения, пропущенные события, пропущенные завтраки и время отхода ко сну. Времена, когда она могла бы быть рядом с дочерьми, но вместо этого предпочитала уделять приоритетное внимание работе.

Поначалу было проще переложить заботу о них на миссис Фостер, чтобы скрыться от их грустных обвиняющих глаз и избежать бесконечных неловких вопросов о том, почему она и их папа живут с ними по очереди. Чувство вины помогало держаться подальше от дома. Еще больше погрузившись в карьеру, она смогла укрыться от стыда и чувства ответственности за случившееся. Чем больше часов она работала, тем большее облегчение испытывала. Да, гораздо легче поцеловать спящего ребенка, чем обиженного и бодрствующего.

Позже, когда дорожка была уже хорошо наезжена, это просто приняли все, и не успела она оглянуться, как они уже закончили среднюю школу и поступили в университет. К тому времени, она уже была им не нужна.

Осознание ударило и сильно ударило, выбив из нее все силы. Почти всю свою взрослую жизнь, она делала неправильный выбор. Она выбрала избегание вместо принятия и исправления ситуации перед дочерьми. Она выбрала материальный успех вместо любви. Она выбрала деньги и престиж, статус и карьеру, а не семью. Карьеру, которая вот уже пять лет умирала медленной и мучительной смертью.

Оливия прислонилась к жесткой деревянной спинке скамьи. Она была одна. Они были друг у друга. Своей речью Хейли дала понять, что в ее глазах Оливия не была ее матерью, не в настоящем смысле этого слова. Она была лишь донором яйцеклетки.

Оливия не могла больше избегать правды: она не справилась с самой важной ролью в своей жизни.

У Стивена, Лорен, девочек и их супругов был сплоченный круг любви и поддержки. У нее не было никого. Она никогда не станет частью их круга. Она никогда не узнает любви так, как знали ее они.

Поражение и потеря, как обнаружила Оливия, хуже смерти.

Смерть давала вам помилование от выбора. С поражением и потерей, нужно было жить.

КОНЕЦ ПРИОСТАНОВКИ НЕВЕРИЯ