Тонкое едва заметное дыхание текло сладкой испариной в классе. Было тихо. Говорила только она.
— Итак, дорогие мои, творчество Пушкина стало поворотной точкой в литературе — произносила сладко, чуть дыша, нежная, молодая женщина лет тридцати.
Осеннее солнце своим лучами, как сквозь масло прорезалось в пластиковые окна, и освещало вбудораженые взгляды школьников, коим был и я.
Высокий женский бюст, выточенный словно греческая статуя, стоял в изящной позе, в которой, когда-то, стояла Афродита, встречая Париса.
Стройная женщина в серой юбке, в клетчатой блузке с золотыми пуговицами, в чёрных, капроновых колготках и туфлях, стояла в уверенной позе учителя, напрочь забравшего внимания класса.
Её тростинки пальчики, изредка стучали по парте, где сидел я.
От её кудрявых волос исходил сладкий аромат вишни.
Я зачарованно смотрел за своей учительницей, за её улыбкой, за руками котырые прорывали нам другой мир, и слегка судорожно, боясь, смотрел в её зеленые глаза, с которыми я часто встречался.
Они не были злыми или строгими, в них всё ещё росло, что-то детское, подобно нежной девочке глаза моей учительницы, такой властной и строгой, ласково встречались с моими.
Внезапно, Надежда Владимировна (так звали учительницу) Задала какой-то вопрос из жизни Пушкина.
— Как звали музу Пушкина из-за которой он погиб ? — улыбаясь, произносила Надежда, оглядывая класс, но по-прежнему, смотря на меня — Ну ? Неужели мои умные детки не знают ?
Внезапно, Надежда Владимировна словно ангел освятилась лучом света исходившего из окна. Каштановые волосы в многовение око стали светлыми, а улыбка источала материнское тепло. Учительница обратилась ко мне :
— Ну а ты, Алеш, я ведь вижу, что ты знаешь — произносила Надежда, слегка нагнувшись надо мной и, положив на меня свою дамскую ручку.
Я знал ответ, но стеснялся сказать, ведь в среде моего класса быть умным означало быть ботаником и получить от гопников. Однако яркая женщина, такая властная и характерная, нежная и ласковая, такая противоречивая, но именно из-за этого настолько притягательная, вынудила меня — сказать ответ.
Во время раздумий, я увидел уголки фиолетового бюстгальтера который стягивал женские округлости третьего размера. И я, слегка, словно ребенок прикоснулся к дамским коленкам и снова стал стыдиться того, что было в штанах.
Биологическая любовь и христианский грех начал вливаться с помощью крови в мои чресла, наливаться мыслями и чувствами. Головка пениса потихоньку съежала с рельс и опускалась, выводя наружу красную головку фрукта, семена которого делают детей.
В глубине души, там, в моем бессознательном, где Сатана подобно минёру запрятал бомбу с платонической усладой с женщиной, я стал видеть мысли.
Минуты замёрзли, окаменели в бурном потоке времени, лишь похотливые фанатизии и мысли стали словно хворост щёлкать в костре животных инстинктов. Я хотел секса. Мне было плевать, что я, учась в учебном учреждение, в N классе, и что учительница может получить проблем со мной.
Я хотел Надежду Владимировну, такую статную и нежную, хотел разделить с ней постель, и прикоснуться к её губам своим "фруктом", вонзиться в неё своей страстью и юностью и, вылить любовь прямо ей на лицо.
Наконец то, секунды расстаяли, как тает снег в горячей ладожке и я сказал :
— Наталья Николаевна Гончарова.
— Умница.
После ответа, меня распирало чувство гордости и я, словно, орёл нахохохлился и стал привлекать внимание у Надежды Владимировны которая Спрашивала задние парты.
Я видел контуры её трусиков котырые обрамляли бедра и, сжимались юбкой. В голову снова нахлынули фантазии, однако учительницабыстро осадила меня взглядом, уже не ребенка, а строгой преподовательницы, а затем, прозвенел звонок.
— Итак дети, домашнее задание — шла Надежда, модно горцуя, и подмахивая, спортивными бедрами в изящной серой юбке.
Все тут же засобирались, зашумели застёжками на сумках, а мне в голову пришла сцена, как я растегиваю застёжку Надежды, как вижу её ажурные трусики, но я тут же замахал головой, чтобы хоть как-то скинуть мысли.
Я остался вместе с учительницей, тет-а-тет. Надежда Владимировна, цокая шагала к компьютеру и резко посмотрела на меня, уже не ласково, а довольно строго.
— А ты чего здесь ? У вас ведь все ? Уроки закончились.
Я старался не глядеть на её грудь или ножки.
— Я просто хотел с вами пообщаться.
Надежда Владимировна улыбнулась, но при этом взяла большую кипу документов и проронила :
— Ты меня извини, конечно, но мне некогда болтать. Иди-ка лучше домой — произнесла Надежда Владимировна, встав с кресла и, положив какие то документы в принтер.
Я пытался что-то сказать ей, но она ничего не слышала, лишь шуршала бумажками.
Дома я был уже через час. Родителей не было, но пахло творожной запеканкой, моей любимой.
В прихожей стояла потёртая осенняя обувь моей сестры, видать снова не пошла на пары — подумал я.
Мы жили в маленькой Хрущевке с низкими стенами, покрашенными в синий цвет. Я жил вместе с сестрой в одной комнате, потому что, квартира была маленькой. Поначалу, мне было жутко обидно, что со мной будет жить младшая. Я бесился, будто у меня воруют дом, однако потом, я начал радоваться этому.
Я мог видеть свою сестру голенькой.
Мысли скакали словно при встрече с Надеждой Владимировной только были сильней.
Если учительница была недоступна, как гора Эверест, и я не мог увидеть её в белье, или "случайно" поцеловать в губы, то сестрой такие вольности прокатывали.
Варя часто бегала в туалет в своих белых трусиках, и я часто, с замиранием, смотрел на её бедра, на груди которые появились у Вари. После того, как нас увидели родители как мы целовались с Варей, ей было приказано ходить только в пижаме, а со мной отец поговорил — Избив по жопе.
Однако именно отец стал виновником того, кем я стал, именно его диски с "тётями" где тёти делали разные вещи пробудили интерес к женскому полу.
Я шёл к себе комнату и тут же увидел свою сестру Варю, в нижнем белье.
Мои глаза тут же стали смотреть туда, куда надо. Белая девочка с голубыми глазами и золостистыми, распущенными волосами, в белых трусиках и лифчике, заворожено, смотрела на меня.
— Привет — сказал я.
— Привет — произнесла сестра — А ты чего, сегодня раньше ?.
— Да, я смотрю ты опять не пошла в колледж ?
— Просто как то не охота, надеюсь ты не расскажешь маме — произнёсла со спущенной улыбкой нежная, белокурая красотка.
Я же оглядывал Варю, вдоль и поперек, в мыслях крутилось одно " как же она выросла."
— Конечно нет, милая — произнёс я, специально прижав её к себе. Я нежно гладил её талию правой рукой, а левой взял её за ладонь, и громко-громко стал целовать её, сначала в щеки, а потом в губы, все дольше и дольше, засасывая сестру.
Внезапно, Варя возмутилась :
— Ну ты чего, хватит Дим — С улыбкой говорила Варя, не убирая мои пошлые руки с бёдер, котырые я гладил.
— Варь, а может чем нибудь займёмся ? М ?.
Варя стала более напряженной, но руку не убрала.
— Ты что намекаешь на секс ? Я ведь твоя сестра, как же так ! Ты пугаешь меня
Варя хотела было вырваться и убежать, но я произнёс :
— Иначе, расскажу маме, что ты не ходишь, что куришь с соседской девкой ?
— Не правда ! И вообще, то что, ты хочешь не сравнится с сигаретой.
— Не сравниться, только вот тройки за год хороший пример для подражания ? Ты ведь прячешь их, и второй дневник — сказал я, зная, где он лежит — Представь, как мама удивиться, что ты куришь, пропускаешь и получаешь трояки ? Что будет с тобой ?
Варя покраснела, её глаза стали наливаться слезами и блестеть.
— Выбирай, либо ты сейчас раздеваешься и мы чутка повеселимся как в тех фильмах, что мы смотрели у папы, либо я сейчас же звоню матери. Так что ?
Варя ничего не ответила. Лишь только молча сняла трусы.
