Практика по-хогвартски. Часть 7

     — Помнишь случай с троллем? А когда ты почти набросился на меня, отпихивая в сторону?

     Рон, по правде говоря, не мог вспомнить, чтобы кого-то отпихивал. В его памяти тот случай давно превратился в расплывчатое цветное пятно.

     Глаза Гермионы блестели в тускло-зелёном свете волшебной свечи.

     — Я помню. Мне это надолго запомнилось — тот случай, показавший мне, что, несмотря на всё своё волшебство и весь… ум, я тем не менее могу быть бессильной. Позже, лёжа в постели и закрыв глаза, я неоднократно представляла себе, что было бы, если бы вы — Гарри и ты, Рон, — пожелали в подобной ситуации как-либо воспользоваться своим физическим преимуществом?

     Щёки Гермионы заалели. Дыхание её стало неровным.

     — Лежала и представляла себе, как… — она на несколько мгновений почему-то замолчала, опустив взгляд. — Как ваши пальцы… срывают с меня одежду. Как один из вас понуждает меня встать на четвереньки… а другой… другой…

     Гермиона вновь замолчала.

     Рон вдруг поймал себя на том, что не дышит, настолько его захватили её слова. Его подруга меж тем внезапно подняла голову и перехватила его взгляд.

     — Эй, Рон, — она облизнула губы. — Да тебе ведь хотелось бы проделать это со мной.

     — М-мне? . .

     Рону опять показалось, что его голос подменили чужим.

     — Нет, мне, — насмешливо передразнила она его. На миг почти превратившись в прежнюю Гермиону. — Кто-то тут рассказывал… о том, что заставил бы меня сделать, коварным способом, путём удара в спину, — вкрадчиво добавила она. — Только я всё-таки не до конца поняла… что и как я должна сделать.

     Гермиона встала.

     Насмешливо глядя Рону в глаза, она сняла с плеч мантию и повесила её на спинку стула. У Рона не было ни малейших внутренних сил её останавливать.

     Белая обтягивающая маечка отправилась следом.

     Пальцы Гермионы Грейнджер задумчиво застыли на пуговице джинсов.

     — Значит, ты заставляешь меня, — с лёгким придыханием выговорила, почти прошептала она, — путём шантажа… встать обнажённой перед тобой на колени. — Пальцы её наконец справились с пуговицей на брюках. Язычок молнии стремительно скользнул вниз. — Значит, я встаю перед тобой на колени… — Гермиона сделала шаг вперёд, затем ещё один, высвобождаясь из упавших брюк. Рон был настолько парализован волнением, что даже не обратил особого внимания на отсутствие нижнего белья. — Что дальше, Рон?

     В интонациях её звучали мёд, нега, насмешка и нетерпение сразу. Язык Гермионы вновь пробежал по её верхней губе.

     Рон медленно встал, ощущая, что его шатает, что у него будто бы даже чуть ли не темнеет в глазах. Чересчур уж сильно отлила кровь от мозга, что ли?

     Рука его потянулась к застёжке собственных брюк.

     Глаза Гермионы расширились.

     — Ого, — вновь скорее прошептала, чем произнесла она. — Значит, вот куда мне придётся… — она опять облизнула пересохшие губы, — поцеловать коварного шантажиста.

     Рон беззвучно застонал от одного касания её губ.

     — Мммм, — Гермиона чуть приоткрыла губы. Меж ними показался поблескивающий краешек языка. — А если так? . .

     Рон завёл руки за спину и что есть силы вцепился ими в край письменного стола, чтобы не упасть.

     — Как сладенько.

     Губы и язык, но всё больше язык Гермионы Грейнджер творил с ним невероятное, производил с ним непередаваемое, что нельзя было повторить с помощью какого бы то ни было волшебства. Со старанием прилежной ученицы — а ведь действительно прилежной, разве в ином её можно было когда-нибудь обвинить? — она играла губами и языком с «волшебной палочкой» Рона, выводила вокруг причудливые узоры и извивы, щекотала дыханием его кожу и временами нежно покусывала самый тоненький краешек.

     Рон застонал открыто.

     Ускорив подрагивания язычка почти до сверхчеловеческих ритмов, Гермиона приняла в свой ротик волшебную палочку Рона почти до предела, практически целиком, позволяя ему практически ощутить собственной кожей мягкую упругость её нёба.

     — Герми…

     Рука его метнулась вниз, к голове Гермионы, её пушистым волосам. Язык её тем временем начал метаться просто с сумасшедшей скоростью.

     Рон откинул голову назад, чувствуя испепеляющий взрыв пламени внизу.

     Выплеск.

     — Гермио-о-о-она…

     Затем — ещё один.

     Этот выплеск был жарче и пламенней предыдущего. Пальцы его на шевелюре Гермионы непроизвольно сжались.

     Видимо, после первого выплеска Гермиона чуть отстранилась — инстинктивно или с преднамеренной целью. Выпрямив голову вновь, шумно дыша и не до конца ещё понимая, на каком свете находится, Рон увидел стекающие по её щекам жирные белые капли.

     Перехватив его взгляд, Гермиона улыбнулась так, словно всё произошедшее было очень смешной шуткой.

     — Ну что, я думаю, внеучебная часть на сегодня закончена? — И она облизнулась, очистив губы от пары потёков. — Признаться, я и не предполагала, что приглашение помочь с прикладными таблицами Каббалы обернётся такой коварной подменой предмета занятий.

     Она сдвинула брови:

     — Рональд Уизли, как вам не стыдно?

     * * *

     — Вот, значит, как, — протянул Гарри.

     Он смущённо кашлянул.

     Нет, разумеется, Рон не поведал ему и десятой доли произошедшего меж ним и Гермионой в тот незапамятный вечер. Но недомолвки его и краска, то и дело заливавшая его щёки, говорили сами за себя.

     — Нечто подобное я и подозревал. — Он заглянул в клочок желтоватой бумаги, доселе сжимаемый в правой руке. — Это совпадает с моими догадками о природе заклятья.

     Рон вскинул на него прежде опущенный взгляд.

     — Догадками? О природе заклятья? Откуда у тебя взялась эта бумага?

     — Гермиона дала.

     Гарри невольно покраснел, вспомнив, при каких обстоятельствах это произошло.

     

     * * *

     

     Пиршественный Зал. Небо в виде потолка — или потолок в виде неба. Блюда, приготовленные, как теперь уже ясно, руками трудолюбивых домовых эльфов. Гарри без особого веселья подумал, что в последние дни Гермиона Грейнджер что-то не уделяет былого внимания борьбе за их права.

     Рука упомянутой выше Гермионы, тянущаяся к нему через угол трапезного стола.

     — Гарри, пожалуйста, передай сметану.

     Он перехватил её мимолётный взгляд.

     Взгляд как взгляд. Гермиона как Гермиона. Может быть, странное действие таинственного заклятия было мимолётным и уже стало рассеиваться, попутно заставляя её подзабыть о произошедших событиях?

     Или — но об этом варианте Гарри стеснялся даже подумать — заклятие здесь ни при чём и их с Роном подруга и впрямь всегда была не такой, какою казалась прежде?

     — Могла б и сама использовать «Акцио», — пробурчал он, чтобы скрыть смущение.

     Пальцы Гермионы цепко обхватили ручку протянутой им сметанницы. Сметанница чуть покачнулась, обронив пару белых капель на мантию и на брюки.

     — Какая я неряха. — В голосе её звучала искренняя готовность распять себя.

     Она переместилась ближе.

     — Позволь, я вытру.

     Салфетка, зажатая меж пальцев полунависшей над ним Гермионы, вначале промокнула мантию, затем — переместилась к пятну пониже.

     Движения её были плавными.

     Неспешными.

     Круговыми.

     Если бы Гарри знал во всех деталях о произошедшем между ней и Роном, то движения эти показались бы ему знакомыми. Но Гарри не знал об этом ничего и мог лишь приоткрыть рот, невольно перестав дышать и уронив взгляд в верхний проём между полами мантии Гермионы, напоминающий сымпровизированное декольте.

     «Да она расстегнула три верхние пуговицы, чего прежде никогда не делала, — пронеслось у него в сознании. — Похоже, под её мантией сверху ничего нет».

     — Что ты делаешь?

     Даже задавая этот вопрос, он не мог отвести взгляд от дарованного ему зрелища. В памяти его невольно ожили вновь картины произошедшего недавно в библиотеке.

     — Вытираю.