Подвальная мама (заступилась за сына). не инцест, гопота, грязь

— Где они, сыночка? Покажи! — Ольга Константиновна, мать Серёжки Донцова, решительно поднялась по ступеням крыльца школы. Сын с подбитым глазом уныло плелся рядом, вцепившись в лямки ранца и свесив голову.

Школу Серёжка просто ненавидел, в основном из-за хулиганья, которое постоянно трясло с него деньги. Хуже всего была троица из его же собственного класса: Стас Шишков (Шишак), Витька Коробкин (Коробка) и Хасан (Хасан), последний вообще приехал откуда-то с гор, но быстро вписался в компанию гопоты. Вчера после школы Сережка получил в глаз, из-за того, что опять не принес деньги на которые его «зарядила» троица. У Шишака пропали кроссовки из гардероба и не отыскав виновного, долг повесили на лоха в виде Сереги Донцова, хлипкого и тощего одиннадцатиклассника.

(Все персонажи рассказа – совершеннолетние. Все совпадения случайны).

Устав терпеть нелепые оправдания сына про падения с лестницы, Ольга Константиновна лично отправилась разбираться с подонками. Самому Сережке было невыносимо стыдно за то, что мать приперлась в школу, он шел опустив взгляд и кожей чувствуя смешки вокруг.

— Эти тебе «падать» помогают?! – увидев подозрительную троицу стреляющую мелочь на входе, спросила у Сереги мать.

Сын ничего не ответил, сгорая от стыда и отворачиваясь. В школе стоял обычный утренний гул, шум и гам. Носились мимо младшеклассники с воплями, ругалась гардеробщица, шелестели куртки, стучала об пол вторая обувь. Пахло мелом и чужими квартирами от одежды.

— Эти, я тебя спрашиваю?! – настойчиво повторила вопрос мать, тряхнув Сережку за шиворот.

— Да… — пробубнил он, глядя в пол и дергая подбитым глазом.

— Всё, шагай на уроки! – Ольга подтолкнула сына к гардеробу. – Дальше я сама разберусь! Иди! – она проводила сына взглядом и когда тот переоделся, направилась к трём хулиганам.

Вместо того, чтобы поздороваться, все трое пялились на маму лоха без всякого страха. Шишак и вовсе таращился на её округлые большие дойки обтянутые блузкой. Там было на что посмотреть, на самом деле. Телеса Ольги аппетитно раскачивались влево и вправо на каждом её шаге. Ольга, блондинка среднего роста, была очень даже привлекательна в свои 45 лет, и лицом хороша, и тело сохранила упругим.

— Вам чё надо от него?! – сходу наехала Ольга Константиновна, смело глядя в лицо подонков. – Скучно вам, что ли?! Учились бы лучше! Чё пристали к Серёже моему?! – покраснев от злости, топнула ногой женщина. Шарф на ней был размотан, пальто распахнуто и весь вид был негодующим.

— Серый кросcачи мои спиздил, найки фирма! — сплюнув прямо на пол школы, Шишак сунул руки в карманы брюк и нагло уставился в лицо «мамаши». – Двадцать косарей за ним долга! – гопник пнул стену коридора, оставив на голубой краске серый, пыльный след от подошвы.

— Мой Серёжа?! – ахнула мать, вытаращив большие голубые глаза. – Да вы что?! Он в жизни ничего не воровал! Его участковый даже в лицо не знает! – потрясенно выдохнула женщина, глядя в равнодушные лица гопоты.

— У нас свидетели есть, полшколы! – вмешался Коробка, также с наездом в голосе и виде. – Сейчас любого спрошу, подтвердят! Слышь, ты пиздюк! – выбросив руку, он ухватил за шиворот несущегося мимо школьника. Тот повис в руке гопника как тряпичная кукла одетая в школьную форму. – Ты, мелкий, видел, как у Шишака кроссовки своровали?!

— Видел! – визгнул школьник, болтая ногами над полом.

— Молодец! Пошел отсюда! – поставив мелкого на пол, Коробка придал ему ускорения пинком под зад, снова сунул руки в карманы и обернулся к Ольге Константиновне. – Видали? Все подтвердят. Так что… — он прищурился и переглянулся с остальными. – Либо бабки пусть несет, либо сдадим его ментам! Мне даже не впадлу будет такую крысу на учет поставить! – усмехнулся он, нагло глядя на расстроенную женщину.

— Так, а где… — развела руками она, уже краснея глазами от слёз. – Так, а где я такие деньги-то возьму?! – попятилась Ольга Константиновна. – Одна работаю… Отец пропал давно Сережкин и алиментов от него не видать! Ребят… — она с мольбой посмотрела в лица гопников прижав к груди шарф и руки. – Может простите его, а? – спросила Ольга и умолкла.

Троица с усмешкой переглянулась, на их лицах не было ни совести, ни сочувствия к матери-одиночке. Жизнь отучила их от сострадания, гормоны добавляли жестокости, никому из гопников не было жаль мать лоха, но Шишак всё же начал изображать сострадание и понимание.

— Понимаю, я тоже без отца вырос, — пожал плечами он, не вынимая рук из карманов брюк и снова сплюнул на пол. – Просто я не ворую у своих и пацаны меня уважают, — он кивнул на тощего Коробку и смуглого кучерявого Хасана. Те согласно покивали в ответ, мол «да, это так». – За Серегой косяк, и смыть его можно только бабками или кровью, — снова пожал плечами он.

— Да?! – опомнившись, испуганно и зло воскликнула Ольга. – А вы не боитесь мне вот так говорить все эти угрозы?! – ещё гуще покраснев, прикрикнула она. – Только пальцем его троньте! – пригрозила женщина и развернулась, чтобы уйти. – Всех вас посажу тогда, подонки! Гады… — качая головой она быстро запахнулась и начала застёгивать пальто. – Вот твари какие выросли! – не унималась Ольга Константиновна, со психу не справляясь с пуговицами.

— Есть ещё вариант! – выдержав необходимую паузу, окликнул её Шишак и умолк, загадочно улыбаясь. Остальные тоже примерно поняли о чём речь и ухмылялись, привалившись плечами к школьной стене, покрытой следами от пинков.

Не обращая на него внимания и продолжая ругаться себе под нос, Ольга застегнула пальто, надела норковую шапку и быстро вышла широким шагом. Дошла до двери школы и остановилась на пороге. Закрыла глаза, тяжело вздохнула и вернулась. На лицах гопоты снова заиграли ухмылки и усмешки.

— Какой вариант?! – строго и недовольно глядя в лица троицы, спросила Ольга. Она всеми силами изображала злость, но выглядело это именно как слабость, которую и чуяли носы трёх отмороженных волчат.

— Подрочищь нам, — мрачно глядя, с акцентом заявил Хасан. В его голосе не было ни стеснения, ни страха, просто требование. Лицо Ольги Константиновны побледнело, она попятилась, не веря своим глазам и ушам. Хасан продолжил, не обращая внимания на привычную реакцию. – Делаем так… — продолжил парень, подходя ближе и подступая к Ольге со спины. Её округлая сочная задница приятно выпирала через пальто, двумя аппетитными овалами, на них Хасан и уставился. – Ты нам дрочишь, мы никому об этом не говорим. И сына твоего не трогаем. Как тебе вариант?

Сжавшись в комок от растерянности и возмущения, Ольга спиной чувствовала Хасана, и его взгляд на своей заднице.

Ситуация для матери была просто страшная. Не пускать сына в школу – нельзя, отстанет от программы мигом, особенно по алгебре. Если она не согласится, то Сережку сегодня опять изобьют, её родного сына, кровиночку, до крови из носа отлупят. Заступника нет в жизни, Ольга даже любовника не имела уже несколько лет, вся в работе и делах. Провожать сына в школу и встречать тоже не выйдет – потеряет работу.

Участковый уже ответил, что тут не фильм «Особое мнение», а дворы Поволжья, и у него без этого хватает РЕАЛЬНЫХ дел со всякой шпаной, чтобы ещё и за сопляков заступаться, с которыми «якобы может что-то случиться». Это был просто тупик для ещё красивой, но уставшей от жизни матери-одиночки. Единственное, что у неё оставалось – это внешность, и даже за неё теперь видимо придется пострадать, связавшись с этими уродами.

— Ладно, только если честно поклянетесь не трогать Сережку. Но… У меня нельзя, соседи заметят, — наконец ответила Ольга, глядя в пол школы, серый, с вкраплениями сотен белых и красных камешков. Всё ещё пахло мелом и чужим жильем от одежды в гардеробе. От самой Ольги пахло дешевыми, но приятными духами, их тонкий аромат уже пьянил всю троицу гопоты.

— То есть «да»? – усмехнулся Шишак, наклоняясь и заглядывая в опущенное лицо женщины. Ольга снова отвернулась и ничего не ответила, использовав молчание как знак согласия.

— Одно условие, — вздохнула женщина, по-прежнему избегая смотреть в лица подонков. – Это будет в первый и последний раз, — предупредила она, не зная о том, что дороги назад уже не будет.

— Конечно! – усмехнулся Хасан за её спиной и опустил руки на зад женщины. Склонился и нагло понюхал её волосы, обдав ухо Ольги жаром своего дыхания. Мать Сережки Донцова только закрыла глаза и стерпела прикосновения. Она уже согласилась и отступать не собиралась.

Спустя буквально пять минут, вся троица гопоты и Ольга Константиновна стояли возле бойлерной в соседней пятиэтажке. На весенних улицах и во дворах города было пусто, ранее прохладное утро, апрельский ветер, все на работе и в школе, только газеты летают и мусор. Это чувство утра знает каждый, кто хоть раз прогуливал школу весной.

Именно посреди такой атмосферы и лязгнул ключ в замке ржавеющей двери бойлерки. Троица спустилась вниз первой. За ними, держась за стены и осторожно ступая каблуками сапог спустилась и Ольга. Конечно ей было страшно, но страх за сына был сильнее.

Сантехника Василия не было на месте, ушел на вызов или просто запил в очередной раз. В бойлерной стоял столик за которым шпана со слесарем рубилась в домино и нарды, в углу шипела вечно дырявая труба центрального отопления. Было сыро, парило, пахло подвальной плесенью.

— Сюда! – позвал Шишак, проходя в соседнее, полутемное помещение. Хасан и Коробка сели за стол, достали сигареты и карты, бойлерка наполнилась запахом горелого табака.

Разметав клубы руками и закашлявшись, Ольга несмело шагнула к Шишаку, с опаской заглядывая в темные проходы подвала, тянувшиеся влево и вправо, темнота в них выглядела жуткой.

— Заходи, не бойся! – с приблатненным выговором позвал Шишак и Ольга Константиновна протиснулась мимо него через бетонный проход без двери.

Ещё шаг и она оказалась в почти жилой, но очень грязной комнате. Это было как раз то помещение, где находится подвальное окошко вентиляции. На полу помещения лежал абсолютно грязный матрас, голые кирпичные стены были обклеены фотографиями из старых журналов, в основном на них были женщины и девушки. Стена под фотографиями был облита множеством желто-коричневых потеков, происхождение которых Ольге было неизвестно.

Шишак отцепил от потолка кусок пыльного и прокуренного пододеяльника и тряпка упала, заслонив помещение от бойлерки как ширма. Стало ещё темнее, пасмурная погода на улице почти не давала света. В полумраке остался только силуэт Шишака, который уже расстегивал ширинку брюк.

— Я буду смотреть на картинки, — указал на стену с фотками Шишак. – Дрочи пока не кончу, потом второй зайдет, — объяснил он, вывалив из ширинки свой бледный, подростковый член с тонкими синими прожилками на нём.

Ольга тяжело вздохнула и взяла член парня пальцами. Она не чувствовала себя униженной или смущенной, просто было ощущение того, что вернулась в юность, когда однажды отсосала парню с дискотеки на заброшке. Но это было всего один раз в жизни, он был красавчик и старше Ольги, ещё и алкоголь добавил смелости. Но сейчас, когда она зрелая женщина и мать, делать такое было как-то глупо на её взгляд.

— Начинай! – потребовал Шишак, увидев нерешительность Серегиной матери.

— Сережку больше не трогаете, так? – уточнила Ольга, опускаясь коленями на грязный матрас и подбирая полы пальто.

— Отвечаю тебе, никто его больше не тронет, — отозвался парень и снова уставился на задницу красотки в бикини, белеющую на стене.

Стоя на коленях, сбоку от парня, Ольга поудобнее взялась за привставший член гопника и начала качать его рукой. Юных хуев она не держала в руке уже очень давно и наощупь этот был странным, в сравнении с мужским. Гладкий, бледный, не мясистый, а просто упругий стояк.

Но он тоже был теплым, тоже твердым, такой же, как и все те, которые трахали Ольгу Константиновну когда-то. У неё было около десяти мужчин за жизнь, с тремя она была в отношениях, с одним в браке, остальные – случайные или непостоянные связи. И в последние годы из-за работы, подрастающего сына и дел, совсем не было времени на такие глупости как секс или романтические увлечения.

«Потом поживешь» — утешали подруги, — «Потом нагуляешься напоследок. Молодые знаешь как зрелых любят? Уууу! Повидаешь ещё потрахушек!». Но годы шли и шли, а потрахушек видно не было.

Прикосновение к члену хулигана, вместо отвращения и унижения вдруг вызвало в теле усталой Ольги желание.

Глупое, безрассудное, такое же как тот отсос за кулисами клуба, когда она была ещё юной и красивой девчонкой с мечтами о будущем. Навязчивый образ того паха, в который она стучалась носом, натягивая горло на стояк и хрипя, возвращался к Ольге здесь, в сыром подвале.

Задумавшись, она дрочила парню всё быстрее, уже громко хлопая рукой по его необросшим, сморщенным яйцам. Шишак медленно прогибался, пытаясь сосредоточиться и кончить на фотки баб.

По мнению всей троицы, дрочка от девок была самым безопасным видом шантажа. Знакомый сиделец, дядь Лёша «Храп», пояснил за жизнь, и за то, что трахать баб нельзя, так как можно влететь за износ. И в рот давать тоже нельзя, так как и это попадает под насилие, а вот заставить подрочить – можно и нужно, если прижало, заявить тут будет не на что, ведь она сама всё делает.

«Пацаны», — поучал Храп. – «Просто подпаиваете бабу, даете ей в руку свой конец и она сама задвигает, дрочить начнет! Вот я у тебя перед глазам хлопну! ХЛОП! Ты моргнул, правильно?! Вот и баба, как член возьмет, дрочить начнет, на рефлексах, ебта!»

Тем не менее, несмотря на советы профессионального пикапера Храпа, Ольга Константиновна была всего лишь третьей женщиной, кто наяривал парням рукой в этой темной и сырой комнатушке.

До неё была жопастая Маринка из кулинарного техникума, которую обманом раздели, посадили на бутылку и сфоткали по пьянке. Дрочила в подвале за эти фотки, а потом сразу переехала с родаками в другой город от стыда.

И была тут ещё одна синявка, которую притаскивал дядь Вася сантехник. Сам слесарь отъебал синявку в презике, но гандонов больше не было и он отговорил пацанов ебать шалаву, даже в рот ей давать было опасно по его словам. В итоге она тоже просто подрочила всем троим, под угрозой пиздюлей. Куда потом делась алкашка – неизвестно, а желание пацанов повторить приятный опыт никуда не пропало.

— Не можешь кончить, Стас? – вдруг спросила Ольга Константиновна, глядя на лицо парня. Она сама была уже вспотевшей, золотистые влажные пряди волос лезли в лицо и она раздраженно сдувала их, продолжая работать рукой в паху гопника.

— Да хуй знает! – не отводя глаз от фотки на стене, быстро ответил Шишак. Он облизнул пересохшие губы и снова уставился в промежность девушки, укрытую полоской бикини. – Че-то не получается, ну! Вроде настроился, а чё-то не идет, бля! – выдохнул он, после долгой задержки дыхания от усердия.

Ольга Константиновна дышала всё чаще, глядя на твердый член в своей руке и ощущая его напряжение пальцами. Стояк был выгнутым и упругим, розовая залупа то вылетала, то снова пряталась под слоем бледной кожи. Шишак часто плевал, пытаясь наслюнявить хуй, и его плевки не раз попадали на ладонь Ольги, стекая на её запястье, под рукав серого пальто.

За грязной, пожелтевшей тканью пододеяльника, слышались голоса Хасана и Коробки, они шлепали картами по столу и протяжно выдыхали струи серого витиеватого дыма. Вонь от курева вытягивало в вентиляционное окошко и некурящая Ольга часто покашливала от запаха гари.

Но даже сквозь табачный дым, она ощущала как пахнет залупа гопника, как от неё несёт возбуждением и душной влагой мужских феромонов.

— Опять сбился, сука… — выдохнул над головой Шишак и опять сосредоточился. Пальцами и ладонью Ольга Константиновна ощутила, как он пытается напрягать бледный член, думая о ебле.

Ей было легко представить, как она ложиться спиной на грязный матрас, снимает с себя штаны и трусы и раздвигает ноги под тремя молодыми подонками. Как охая под неумелыми фрикциями гопоты она смотрит в узкое окошко вентиляции и видит половинки ног прохожих. А может, если застонет ещё громче, то кто-нибудь любопытный заглянет в окошко и увидит, как её трахают будто матрасную шалаву. Сливают ей в скользкую пизду без гандонов, со смехом уступая очередь следующему ёбарю.

Но тут нельзя было так себя вести, это соседний квартал и заработать подобную репутацию Ольга, порядочная женщина и мать одиночка – просто не имела никакого права. Надо взять себя в руки, спокойно всем доделать и успокоиться. Забыть про глупости и заниматься жизнью…

Вот именно с этими мыслями, Ольга прислонилась плечом к желто-коричневым потекам засохшей на кирпичах спермы и придвинулась ртом к хую пыхтевшего над головой гопника.

— Может так быстрее будет, повернись немного… — облизнув губы, шепотом попросила Ольга Константиновна. Не совсем понимая, что она собирается сделать, Шишак повернулся и тут же ощутил, как его хуй погружается во влагу женского рта.

Сережкина мать не теряла над собой контроля от возбуждения, всё было иначе. Ольга действительно взяла хуй в рот только для того, чтобы быстрее доделать процедуру. Вряд-ли старшеклассник чем-то болен и бояться тут нечего особо, поэтому женщина устроилась поудобнее, привалившись спиной к стене и задвигала головой.

Но с этого момента и изменилась вся её жизнь.

Воспоминания о том, как тощий Володя, нач. гаража на заводе, ебал её в рот, своим тощим длинным хуем с массивной залупой, моментально накрыли Ольгу Константиновну как шквал. Она вспомнила, как худой и пропитый начальник использовал её как хуесоску, приглашая на к себе на работу под разными предлогами, чтобы просто дать в рот.

Она вспомнила, как её затылок проваливался между железных стоек на спинке старой советской кровати, как толстая залупа душила её, затыкая собой горло. Как Володька имел её пухлые губы своим стояком, будто это была пизда или задница, а не рот.

«Давай ещё разок!» — каждый раз после проеба горла Ольги, ухмылялся работяга и сползал по её пышным грудям вниз, протаскивая упругий стояк между грудей, по животу и лобку.

Вспомнила, как тяжелый стояк пружинил под возбужденный лобок и сладко проводил залупой по клитору. Они с Володькой сливались в жарком поцелует и крепкий хуй заталкивал мощный набалдашник в промокшую вагину стонущей женщины. Половые губы сладко огибали его залупу, принимая её внутрь, а потом в животе разливалось море удовольствия. А потом Володька трахал её, вбивая в растянутую сетку кровати. Это был мужик, с которым не надо было думать про «облом», надо было только орать под ним, отдаваться и тонуть в своих прекрасных ощущениях.

Думая о прекрасном прошлом и постепенно теряя голову от возбуждения, Ольга Константиновна расслабилась под пахом Шишака также, как под Володькой когда-то. Она с наслаждением обсасывала хуй дворового пацана, чувствуя языком и губами его рельеф. Пахучий, волнистый, настоящий живой член утопал во влаге её рта, обливаясь слюной пропитанной возбуждением и запахом ебли.

— Хорошо тебе? – спросила раскрасневшаяся и растрепанная Ольга, стоя на коленях у грязной стены. – Нравится так? – тяжело и часто дыша, усмехнулась женщина, продолжая старательно дрочить в перерыве.

— Да! Заебись! – одуревший от удовольствия Шишак потрясенно смотрел на сосущую хуй бабу, впервые в жизни получая настоящее сексуальное наслаждение.

Неохотная дрочка от жопастой Маринки из кулинарного и вялые движения пьяной синявки не шли ни в какое сравнение с тем, что делала эта «мама лоха». Она вылизывала яйца, загибая член к животу, хватала пацана за бедра, натаскивая свой рот и горло на весь стояк целиком. Она ебала себя в рот, натурально ебала себя в рот, вела себя не как тупые целки из школы и технаря, а по-настоящему кайфовала от хуя. Это просто потрясло Шишака, который точно знал, что минет — это унижение и вообще не по понятиям для баб.

Закрыв глаза, Ольга иступлено двигала головой, тыкаясь в темно-синие школьные брюки пацана, вдыхая запах его мудей из расстегнутой ширинки. Нижняя вена хуя скользила по языку, обильная слюна стекала в горло женщины, она всё ещё чувствовала запах табачного дыма из бойлерки. Вместе с этим, Ольга ощущала и щекотку в своей промежности, смешанную с теплом внизу живота.

От покачиваний во время отсоса, её задница поднималась и опускалась на пятки, тревожа чувствительную и давно нетраханную вагину несчастной матери-одиночки.

— Расслабься! – промычала Ольга не выпуская хуй изо рта и завела руки под пиджак Шишака. Она огладила пальцами его худой живот, рельеф тощего пресса и коснулась руками его сосков. Шишак грохнулся руками в стену, комкая ногтями фотки заграничных сучек.

— Ебать! – выдохнул пацан, его коленки подогнулись, упираясь в плечи женщины, а в горло Ольги ударила горячая молодая сперма. Облепив губами стояк Шишака, женщина закрыла глаза и с наслаждением выпила из него свежую горьковатую кончину, будто из упругого шланга. И это была первая кончина, которая попала в этом подвале не на стену, а в нежный женский рот.

Обильно кончив, Шишак попятился назад, ошарашенно глядя на Ольгу Константиновну. Она смотрела в пол, вытирая сперму с губ рукавом серого пальто. Румяная, растрепанная и красивая. Ольга была всё ещё возбуждена, а потому не испытывала отвращения или смущения после первого минета. Ей действительно хотелось ебаться, всё ещё, но она была вынуждена молчать об этом, по правилам общества и приличного женского поведения.

— Следующего позови, — вздохнула Ольга, вытирая случайно капнувшие слюни и кончину с пол пальто. Они остались темными мокрыми пятнами на сером кашемире порядочной домохозяйки и любящей матери.

Едва двигая непослушными руками, Шишак ещё раз обернулся на Ольгу, прежде чем выйти, но она не смотрела в ответ, продолжая бессмысленно тереть пальто краем клетчатого шарфа.

— Идите, пацаны, там это… — махнул рукой пацан, откидывая занавеску и тут же послышался его сдавленный, будто воровской шепот. – Она отсосала мне! Прикиньте?! – восторженно объявил он. После стандартных возгласов «Ты гонишь! Да ну нахуй!» послышался грохот стульев и Хасан вместе с Коробкой заглянули в подсобку, толкаясь в тесном проходе.

Пацаны полностью заслонили собой электрический свет из бойлерки и Ольга Константиновна предстала перед ними в полосе пасмурного весеннего солнца, пробивавшегося снаружи через оконце.

— Ну, доставайте пипирки свои! – устало произнесла она, заправляя волосы за уши. – Чего ждёте? – спокойно спросила женщина, чем ещё больше потрясла шпану.

Хулиганы переглянулись в легкой нерешительности. Все трое честно ожидали, что это будет похоже на грязное принуждение с бабским нытьём, но румяная и слегка растрепанная Ольга смотрела без слёз и обиды. Взрослая женщина, что ещё сказать, с такими они не сталкивались.

— Да чё-то, как-то… — попятился Коробка, явно растерявшись от такого поведения Ольги. – Хасан, хочешь? – подтолкнул он приятеля в спину. Но несмотря на всю отмороженность, Хасану тоже стало не по себе. Может от блеска в глазах стоящей на коленях «мамки лоха», а может от её какого-то слишком бодрого вида, болезненно-возбужденного.

— Не надо значит?! – поднялась с колен и наступила сапогами на матрас Ольга. – Передумали, что ли? Или испугались, а, ребят?! – усмехнулась женщина всплеснув руками. На подбородке усталой матери-одиночки виднелась засыхающая сперма, низ пальто покрывали темные пятна от накапавшей во время минета слюны. Вид у Ольги был помятый, но она всё равно оставалась красивой и светлой.

Под эти разговоры тяжело открылась и бухнула дверь бойлерки. Послышались шаги на лестнице, но заведенная Ольга не обратила внимания на звуки.

Она вела себя нормально, но в этих грязных и мерзких условиях, сильное женское возбуждение выглядело как сумасшествие. Дурацкая ухмылка на лице Ольги и её мутный взгляд просто пугали парней, которые ещё недавно считали себя королями на районе. Привыкшие к мольбам о пощаде и слезам подростки, просто не знали, как себя вести в такой ситуации.

— А так, ребят?! – снова усмехнулась румяная Ольга, блеснув сальным взглядом. – Так лучше? – она расстегнула блузку, стащила вниз бюстгальтер и вывалила свои сочные белые дойки на обозрение шпане. Соски у неё стояли колом, как и пупырышки на больших ореолах. – Грудь женскую видели когда-нибудь, мальчишки? – Ольга шагнула к ним ближе, выпятив дойки вперёд. – Потрогайте, если хотите! Вот ты черненький… — она взяла за руку Хасана, но тот отдернулся назад как ошпаренный.

— ЧЁ ТУТ ЗА ХУЙНЯ ОПЯТЬ БЛЯДЬ?! ЕБАНАЯ ВАША ЖИЗНЬ НАХУЙ!!! – раздался громовой бас дядь Васи сантехника и в подсобку ввалился он сам. В телогрейке и помятой паленой ушанке, небритый, пропахший перегаром бык. Шагнув внутрь своими кирзачами-говнодавами, слесарь остановился посреди комнаты и уставился на обнаженные дойки Ольги.

Увидев мрачную пропитую громадину, Ольга Константиновна моментально потеряла весь задор и интерес к разврату молодежи. Быстро запахнув белые дойки под пальто, женщина попятилась и уперлась задницей в стену, обтирая одеждой потеки спермы и харчков на кирпичах.

— Чё спрятала? – пробасил сантехник. – Показывай, хуле! – рыкнул он и рассмеялся. Вместе с ним, немного расслабившись заржали и пацаны.

— Нет, — покачала головой испуганная Ольга. Во-первых, сантехник знал её в лицо, а она его знала. Во-вторых, Василий был треплом хуже любой бабы и обязательно всем разболтает, в каждой блядь квартире.

Понимая, до какой чудовищной ошибки её довели сын-дурак, своя дурная голова и истосковавшаяся по ебле пизда, Ольга обреченно закрыла глаза. «Блядь, чё я натворила… Пиздец какой…» — сгорая от позора и стыда, зажмурилась женщина. Может обойдется?

Не обошлось…

Этот эпизод целиком, с окончаниями, ещё две больших главы этого рассказа, множество других историй про мам и на другие темы, с завершениями и сотнями картинок, уже есть на моём boosty.

Жду вас на своей странице https://boosty.to/qopain (скопируйте ссылку и вставьте строку браузера). Подписывайтесь, чтобы ничего не пропустить.