Из жизни студенческих лет мне надолго запомнились случаи во время зимних сессий. А именно на третьем и четвёртом курсах. Но, прежде чем рассказать их, хочу вспомнить немного о событиях, произошедших несколькими годами раньше. Было это во время ранней молодости, когда деревья были большими.
Каждое лето я с родителями ездил на дачу. Наша дача находилась в деревне, недалеко от города. В этой деревне я познакомился с местным жителем. Однажды, когда мы приехали туда, я пошёл купаться на реку. На берегу сидел мальчишка моего приблизительно моего возраста. Я подошёл к нему и поздоровался.
— Привет. Меня Юрка зовут, а тебя?
— Привет. Я Петька.
— Что не купаешься? Вода холодная?
— Не хочу!
— Зачем тогда ты здесь сидишь?
— Жду. Может быть, кто-нибудь купаться придёт…
— Ну, я пришёл. Идём купаться.
— Не хочу!
Я улыбнулся ему и начал раздеваться. Петька отвернулся, показывая своё нежелание поддерживать меня. Я с разбега забежал в воду и начал плавать. Вдруг, я заметил, что Петьки на берегу нет. Я удивлённый подошёл к своим вещам и начал оглядываться по сторонам. Петька сидел в кустах неподалёку и рукой махал мне, чтобы я шёл к нему.
— Ты что тут?!? — удивился я, подходя к нему.
— Тихо. Видишь, две тётеньки идут. Они сейчас будут загорать.
— Ну и что?
— А то, что они всегда вон туда писать ходят. Он показал на соседний куст.
— И ты подсматриваешь за ними!?!
— А что!?! У меня и писюн уже стоит!!! – с гордостью он ответил мне.
Петька был такого же роста, как и я, но, оказывается, на два года помладше. Жил он в деревне с самого рождения. Воспитывала его бабушка. Про родителей я его никогда не спрашивал.
Пока мы разговаривали, две женщины, действительно, подошли к берегу. Одна из них начала расстилать покрывало, а другая пошла к тому самому кусту, на который недавно показывал Петька. Она неторопливо подняла себе платье и спустила до колен свои трусики. Мы находились сзади неё, и нам всё было прекрасно видно. Она оттопырила свою попку и слегка присела. Внизу её попки виднелось чёрное пятно, из которого брызнула струя мочи. Петька вынул свой писюн и начал дрочить его. У меня, конечно, тоже на трусах появился бугорок, но я постеснялся своего нового друга и не стал повторять за ним. В этот момент, вторая женщина разделась до купальника и тоже решила присоединиться к своей подруге. Она подошла ещё ближе к нам и также выставила на наше обозрение свою попку. Я отчётливо видел её розовую писю из которой текла струя желтоватого цвета. Кроме этого, над этой розовой дырочкой была видна другая – коричневого цвета. Я ещё никогда не видел так близко, что бы женщина писала и, достав из трусов свой торчащий писюн, тоже начал дрочить себе. Когда женщина освободила свой мочевой пузырь, из моего стручка брызнуло несколько капель жидкости.
— Ого! – восхитился Петька. У тебя уже смазка есть!
С этого самого случая и завязалась наша дружба. Петька мне показал все места в деревне, где можно было подсмотреть за писающими женщинами. Мы дрочили с ним с утра до вечера, рассказывая друг другу различные истории на объединяющую нас тему. Я уже с прошлого года начал обращать внимание на свой половой орган. Было несколько случаев, когда я подсматривал за мамой, когда она принимала душ. Даже прятался около окна бани, когда родители мылись, наблюдая за ними. Я думал, что я один занимаюсь таким делом. А тут, вдруг, у меня появился единомышленник. Лето для нас было самым желанным временем, потому что мы за это время видели так много голых попок и струек мочи от прозрачного до тёмно-жёлтого цвета, что нам хватало на полгода, которые мы не виделись. Мы с нетерпением ждали окончания учебного года, чтобы при встрече рассказать, что было увидено за осень и зиму. Конечно, кое-что в наших рассказах было вымыслом, но главным был результат. Мы гордо сжимали свои стручки в руках и брызгались прозрачной жидкостью направо и налево.
Однажды, на второе лето нашего знакомства, мы сидели с ним «в засаде» и ждали очередную «жертву» наших голодных ребячьих глаз.
— А у моей бабушки самые большие титьки, — начал Петька.
Я сразу представил его бабушку. Я несколько раз видел её, когда ходил в магазин. Однажды, я занял за ней очередь. Мне казалось, что её жопа была в два раза больше, чем у моей мамы. Я мысленно представил, что если даже я разведу руки и захочу обнять её, то мне удастся обхватить лишь половину. Женщина она была высокая и грудь её, действительно, была большого размера. Петька никогда не рассказывал, что подсматривал за ней, а тут вдруг…
— И мне она в субботу разрешила помыть их.
— Ври больше! Прямо так утром проснулась и говорит: «Помой-ка мне, внучек, титьки!». И положила их в тазик на стол.
— Не веришь!?! Я ей помог в баню воды принести, а она мне пообещала, что разрешит ей помыть их…
— Что, правда? И ты их мыл?
— Я и рассказываю тебе…
Я позавидовал ему как никогда. Мне представилась эта картина, и у меня сразу же образовался бугорок на трико. Петька, поняв, что «убил» меня своим рассказом, сказал.
— Может быть, ещё раз получится…
Мне засела эта мысль в голову. Был вторник, и я три дня ходил с титьками Петькиной бабушки в голове. Я думал о них постоянно. В пятницу, вечером, я спросил Петьку.
— А завтра вы снова будете топить баню?
— Конечно, — отозвался Петька. У него на лице появилась улыбка.
— А что, если мы с тобой вместе поможем ей принести воды?
— Круто! Мне придётся меньше бегать на колодец за водой, — обрадовался он.
— А в баню она может нас двоих взять с собой? – как-то с нерешительностью продолжал я.
— Конечно! Ты ведь помогал.
— Но я ведь чужой человек, а ты её внук.
— А давай у неё спросим…
В субботу я уже к десяти часам утра был у ворот Петькиного дома. Вызвав его свистом, я сел на лавку. Из ворот вышла его бабушка.
— Здравствуйте, баб Дусь!
— Доброе утро, Юра, а Петька спит ещё. Заходи к нам. Она первая зашла во двор, приглашая меня. Я пошёл за ней. Глядя на её большую жопу, я возбудился. Когда заходили в сени, мне кажется, бабушка Дуся заметила бугорок на моём трико.
— Вот, надевай тапочки, пол холодный, — с заминкой произнесла она и продолжила, обращаясь к Петьке.
— Вставай, давай! К тебе вон уже друг пришёл, а ты всё валяешься…
— Да, встал уже, — ответил Петька, выходя из-за шифоньера, которым была отгорожена его комнатка. И начал потягиваться.
Бабушка налила нам молоко в кружки и отрезала по ломтю белого хлеба. Когда мы ели, Петька спросил её.
— Бабуль, а мы сегодня будем баню топить? Мы с Юркой можем воды принести.
— Я уже наносила воды, пока ты спал.
Мы переглянулись с ним. Все наши планы рухнули.
— А воды ещё придётся принести. Я стирать собралась. Ну, это потом понадобится.
Мы немного повеселели. Кто из нас был более радостным, сказать трудно. То ли Петька радовался, что может доказать свои слова, помыв бабушке ещё раз её титьки, то ли я, которому было за счастье хотя бы увидеть это.
— Раз уже вы решили с утра поработать, тогда соберите малину за баней, пока я стираю.
Мы согласились. Когда мы собирали малину, я предложил Петьке заглянуть в окно бани и подсмотреть за бабушкой.
— А что смотреть, она там стирает, не писает, — отказался он.
Я подкрался к окну и заглянул туда. Из-за того, что на улице было светло, я не сразу понял, что происходило в бане. Лишь немного приглядевшись, я увидел, что бабушка Дуся в одних трусах черпает ковшом горячую воду из чана в ведро. Она стояла ко мне спиной и титьки я видеть не мог. Но вид этой женщины снова возбудил моё воображение. Я не мог дождаться, когда же мы пойдём в баню.
Стирка закончена, малина собрана. Бабушка попросила принести воду. Мы схватили вёдра и наперегонки кинулись к колодцу. Нам пришлось сбегать лишь по два раза. И вот мы стоим перед бабушкой в предбаннике, дожидаясь команды идти в баню.
— Я сейчас быстренько сполоснусь, а потом вы пойдёте, — сказала бабушка, поглядывая на нас.
Мы стояли перед ней и не могли ничего проговорить в ответ. Такого «облома» мы не ждали…
— Бабуль, а я хотел Юрке показать как тебе титьки мою, — промямлил Петька так, как будто это вовсе не он говорит. Я покраснел от этих слов. Бабушка засмеялась.
— Ах ты, хвастунишка. Так это вы прибежали на бабкины титьки поглазеть!?! Пришли бы, когда я стирала и поглядели. Заодно и постирать помогли бы.
Она скинула перед нами халат, показав во всей красе лишь на несколько секунд свои арбузы, и зашла в баню. Петька посмотрел на меня, как будто он проиграл пари. Прошло около десяти минут, а мы так и не сошли с места и не сказали ни одного слова. Дверь из бани открылась, и бабушка Дуся вышла из бани. Она снова встала перед нами в одних трусах и потянулась за полотенцем, которое лежало на скамейке. Её титьки свисли как два больших бидона. Она начала медленно вытирать их полотенцем, обращаясь ко мне.
— А у вас, Юра, баня есть?
— Есть, — ответил я, не отводя глаз от её тела.
Мне показалось, она специально для меня вытирала свои груди и не торопясь показывала это. В этот момент я не видел её лица. Мой взгляд был устремлён только на эти два величественных холма, свисающих над её животом.
— Ну, хватит смотреть – глаза устанут. Идите мыться, — сказала баба Дуся и вышла из предбанника.
Когда мы разделись и зашли в баню, Петька начал оправдываться.
— Я, правда, их мыл! Видел, какие они большие?
Я почти не слышал Петьку. Мой писюн уже так сильно пульсировал, что я сел на лавку и смог лишь несколько раз открыть ему головку. Смазки в этот раз было очень много.
После бани я пошёл домой. Несколько дней у меня даже мысли не было пойти к Петьке. Мне было стыдно. Как на меня будет смотреть его бабушка? Что она про меня подумает? Через неделю мы вовсе уехали с дачи.
На следующее лето, в самом начале, я был в школьном лагере. На два следующих месяца родители взяли для меня путёвки в пионерский лагерь. Лето пролетело незаметно. Больше всего эмоций, конечно же, я получил от того, чем мы там занимались — подсматривали за девчонками из соседнего отряда.
И вот я снова в деревне, на даче. Не видя Петьку уже два года, я спешил встретиться с ним, чтобы рассказать подробности жизни в пионерском лагере. Подходя к Петькиному дому, я увидел, что калитка открыта. Я зашёл во двор, и мне на встречу вышла баба Дуся. Поздоровавшись со мной, она сообщила, что Петьки нет дома.
— Целыми днями где-то пропадает. Как мопед ему купила, так и не вижу его. И по хозяйству не поможет, не говоря о чём-то другом. Так и суечусь всё одна да одна.
— Давайте, баб Дусь, я сбегаю за водой. Много ещё надо?
— Разок лишь сходить и хватит.
Я взял из рук её вёдра и пошёл на колодец. Возвращаясь с водой, я увидел, что Петькина бабушка пытается положить небольшое бревно на козлы. Я поставил вёдра на землю и подбежал к ней.
— Вот ещё бы эту дровишку помог ты мне распилить, — сказала она и показала на двуручную пилу.
Когда мы начали пилить, я перевёл взгляд на бабушку Дусю. Ей пришлось сильно наклониться из-за невысоких козлов. На ней был просторный халат. Лифчика не было, и поэтому её груди раскачивались из стороны в сторону. Мне вспомнился случай двухлетней давности, когда мне посчастливилось видеть её голые груди. В моём трико набухло. Я завороженно смотрел, как раскачивались эти женские прелести. Всё, что я хотел рассказать Петьке, отошло на второй план.
— Неужели они такие красивые, что не можешь глаз отвести? – услышал я вдруг вопрос бабы Дуси.
— В позапрошлом году насмотрелся, и ходить не стал. Думала, напугала я тебя ими. А сегодня опять только на них и смотришь. Видимо, сильно нравятся бабкины титьки!?!
Я не мог ничего ответить. К этому моменту мы закончили распиливать брёвнышко. Бабушка Дуся взяла стоящие недалеко от нас вёдра с водой и пошла в баню.
— Неси, давай то, что мы с тобой напилили, — скомандовала она мне.
Когда я зашёл с тремя отпиленными поленьями в предбанник, бабушка вышла из самой бани, занеся туда оба ведра с водой.
— Кидай их вон туда, что держишь!?! Банька уже готова. Сегодня можно и тебя помыть. Помогал ведь, запачкался, — продолжала она, стряхивая с моей футболки мусор от поленьев.
— Петька давно уже не ходит со мной в баню. Говорит, надоело твои титьки мыть. Может быть, ты мне сегодня их помоешь, — сказала она и распахнула свой халат.
Она скинула его с плеч и повесила на крючок. Шагнув полшага в мою сторону, она потянулась ко мне и начала снимать мне футболку. Её груди были на уровне моих глаз. Она слегка коснулась меня ими, от чего писюн у меня начал сильно пульсировать. Ничего не говоря, она кинула мою футболку на скамейку. Я смотрел то на груди, то в лицо бабе Дусе и лишь жадно глотал воздух ртом.
— Я ведь вижу, как тебе нравится моё тело, — продолжила она и начала снимать свои трусы.
Я не мог поверить всему происходящему. Она кинула их на мою футболку, и они полностью накрыли её.
— Не стой, как истукан. Раздевайся и заходи. Я жду тебя. Произнеся это, баба Дуся зашла в баню.
Я начал нервно снимать с себя трико и трусы. Писюн гордо торчал вверх, истекая своим соком. Головка уже была открыта и приняла багровый цвет. Не стесняясь своего торчащего стручка, я шагнул в баню.
Бабушка сидела на скамейке и намыливала мочалку. Было видно, что она уже растирала ей своё тело. На плечах и грудях была мыльная пена.
— Вот это я понимаю, — бодро произнесла она, поглядывая на мой торчащий писюн. Сегодня бабушка хорошо помоется. Ну-ка, внучок, потри бабушке спинку. Она передала мне мочалку и повернулась спиной. Уперев руки о скамейку, она наклонилась. Передо мной была совершенно голая необъятная жопа бабы Дуси. Я смог дотянуться лишь до половины спины, растирая кое-как мыльную пену.
— Повыше, повыше, внучок. Хорошо.
Я начал тянуться, и мой стручок упёрся ей в половинку попки.
— Ну-ка, плечо немного потри, — руководила она, показывая рукой на плечо.
Я потянулся к указанному месту, и мне пришлось немного подвинуться. Мой писюн скользнул как раз между двух половинок.
— Вот-вот, так-то лучше. Хорошо-то как, — произнесла довольным голосом баба Дуся.
Мне тоже было хорошо. На свои руки я не обращал внимания. Я испытывал блаженство от того, что мой член скользил по голой жопе бабы Дуси. Мне не хотелось останавливаться. Вдруг она поставила колени на скамейку. Уперев свою огромную грудь в полок, она оттопырила свою жопу. На меня в упор смотрели две дырочки, вокруг которых проступали чёрные волосы.
— А ну-ка, внучок, угости бабушкину попку своей конфетой.
Я не ожидал совсем такого счастья. Я даже не успел задуматься о том, куда мне нужно было тыкать своим торчащим писюном. Я услышал лишь слова «бабушкину попку». Откинув мочалку, я мыльными руками схватился за жопу бабы Дуси. Она руками сильнее развела свои половинки, и я резко вогнал своего пульсирующего мальчугана в розовато-коричневую дырочку, слегка заросшую чёрными волосами. Мне удалось лишь несколько раз повторить свои резкие движения. Из моего писюна брызнули прозрачные капли, наполняя бабушкину попку. Бабушка развернулась ко мне лицом и села на скамейку, на которой только что стояла передо мной раком. Она взяла свои груди в руки и, помяв немного, сказала:
— Положи, Юра, сюда свою карамельку. Прямо между ними.
Мой писюн уже начал расслабляться как после длительной дрочки. Я сделал шаг в сторону бабушки и упёрся животом ей в груди. Она тут же обхватила ими мой член и начала мастурбировать мне. Такого кайфа я ещё никогда не испытывал.
— Смотри-ка, бабушкина попка что сделала. Она взяла писюн в руки и осмотрела его. На грудях была немного размазана кровь.
— Уздечку молодому жеребцу порвала, — продолжала она.
Мне ничего не было понятно. Я даже не сообразил, что это моя кровь. Ведь мне не было больно. Я медленно протянул руки и положил их на груди бабы Дуси.
— Баб Дусь, а Вам было больно? Я не хотел, что бы у Вас была кровь…
— Глупый ты, это у тебя кровь, а бабушке за это ещё как следует надо кровь пустить за такое. Совсем не думала, что так получится. Давай-ка мы помоем его.
Она потянулась за ковшом воды и начала поливать мне между ног, при этом она развела свои ноги, и мне было видно, как у её писи раскрылась дырочка, вокруг которой росли кудрявые волоски.
— Баб Дусь, а можно я Вам тоже писю помою?
Она немного задумалась. Потом залезла на полок и сказала.
— А давай-ка, внучок, помой мне тоже мою лохматку. Так вот тебе удобней будет. Она слегка раздвинула свои ноги и её пися была прямо на уровне моих глаз. Я взял мыло и начал водить по волосикам. На них сразу начала образовываться пена.
— Не стесняйся, хороший мой. Двумя руками три.
При этом она немного подвинулась, уперев спину в стену, и подняла ноги на полок, разведя их в стороны. Я отложил мыло и положил обе руки на её намыленную писю. Немного поводив руками по волосатым краям, я решил коснуться самой серёдки. Пися бабы Дуси напоминала речную ракушку, которая открывалась, попадая на берег. Она была такая большая, что я смог полностью накрыть её лишь положив на неё обе ладошки. Бабушка начала поливать из ковша воду, пена смылась и на меня смотрела розовая расщелина.
— Теперь сам полей воду и помой мне складочки. Видишь как их много? Нужно каждую хорошо помыть, чтобы не осталось мыло.
Мой писюн снова напрягся, и я почувствовал какую-то непонятную боль в районе головки. Но обращать внимание на такую мелочь было некогда. Передо мной была огромная пися бабушки Дуси и мне она разрешила помыть её. Это было супер!
Я, не зная за что браться, схватил одну из складок, на которой были волосики, и начал мыть её. Баба Дуся при этом закрыла глаза и откинула голову назад. Я взялся за противоположную складку.
— Там, внутри, складочки очень нежные. Их нужно мыть аккуратнее. Пальчики засунь внутрь, там тоже нужно помыть.
Я засунул три пальца в писю бабы Дуси. Там было горячо. Я полил немного воды из ковша. Баба Дуся всё это время мяла свои большие груди. Когда я начал поливать её писю водой, она принялась тянуть себя за соски. Они сильно набухли и были похожи на виноград.
— Хорошо, глубже засовывай, глубже! – говорила она еле слышно.
Я понимал, что делаю ей приятно. Мне и самому это нравилось. Я, перестав лить из ковша воду, сложил все пять пальцев вместе и засунул бабушке в писю всю ладошку. Она сильно выдохнула. Мне показалось, что её пися немного сжала мне руку. Я попытался вынуть её, но бабушка остановила меня.
— Подожди, не вынимай. Пусть там побудет некоторое время.
Я смотрел на свою руку, которая была всей ладошкой в бабушкиной писе, и думал, как же тогда струя мочи у женщин такая узкая. Ведь вытекает она, вон из какой огромной дыры…
Вдруг, бабушка схватила мою руку и начала засовывать её глубже. Я не ожидал этого. Мне казалось, я сейчас буду задевать внутренности в бабушкином животе, и сжал пальцы в кулак.
— Да! Хорошо! Ох, как мне хорошо! Не разжимай свой кулачок!
При этом она резче и чаще стала засовывать мою руку себе внутрь. Её пися всё сильнее сдавливала её. Через некоторое время тело бабушки дёрнулось и из её писи, прямо мне в лицо, брызнула маленькая струйка мочи. Я даже не понял, откуда она вытекла. Бабушка опустила ноги на скамейку, её тела расслабилось. Я медленно вынул руку из её горячей дырочки. Хотя это была, скорее всего, дыра. И тут бабушка Дуся начала писать. Я увидел ещё одно, совсем маленькое отверстие, из которого медленно вытекала желтоватая жидкость. Я подставил свою ладошку и струйка начала наполнять её, запах бабушкиной мочи щекотал приятно мой нос. Немного полежав, баба Дуся открыла глаза.
— Вот спасибо тебе, Юра, порадовал меня. В обе дырки отымел бабулю. Давно я мечтала о такой вот помывке. Спасибо, дождалась своего звёздного часа, — причитала она, слезая с полка.
— Давай теперь сполоснёмся и пойдём аппарат твой лечить.
Придя в дом, баба Дуся достала какой-то пузырёк с мазью и велела мне спустить штаны. Я немного замешкался, думая снимать только штаны или и трусы тоже.
— Никак всё ещё стесняешься меня!?! – улыбнулась она. У нас с тобой, можно сказать, сегодня «брачная ночь» была, а ты стесняешься.
Она посадила меня на диван и сама сняла мне штаны вместе с трусами. Открыв головку моему писюну, она намазала его.
— Возьми с собой, дома будешь сам мазать.
Я взял пузырёк и засобирался домой. Два дня я не выходил никуда из дома. Писюн слегка побаливал. Когда я его мазал, он всегда напрягался, вспоминая события, пережитые в бане с бабой Дусей. На третий день я пошёл отдавать пузырёк. По дороге думал, лишь бы Петьки не было дома.
— Вот и любовничек мой пожаловал. Вылечил свою карамельку? – произнесла она с улыбкой, встречая меня.
— Кровь уже не идёт, — сказал я, отдавая ей пузырёк.
Она обняла меня одной рукой и прижимая меня к себе, похлопала меня по спине.
— Как ты меня в прошлый раз выручил! Я даже сплю все эти ночи как убитая. Даже не слышу, когда Петька возвращается. А ты не испугался, увидев вблизи все бабкины сокровища!?
— Нет, не испугался. Мне очень интересно было видеть Ваши дырочки, — произнёс я с нерешительностью.
— Может быть, ещё выпадет такой случай, кто знает. А ты береги своего бойца. Когда он вырастет, от него толку будет больше, — добавила она.