Вот я решилась рассказать свою историю. Сейчас мне 40 лет, была замужем двое прекрасных детишек, глядя на них я вспоминаю как каждое лето я ездила в деревню к бабушке. Я любила приезжать в деревню к бабушке, в первую очередь, потому что там я становилась совершенно другим человеком. Деревушка располагалась на берегу Березины.
С детства у меня были проблемы с мочевым пузырем, бывало такое что иногда не добегала до туалета. Поэтому, когда мы собирались в дальнюю поездку мама мне предлагала не одевать трусики. Она говорила: «Если захочешь так будет быстрее, присела и пописала». Мама и сама, когда папы не было дома часто ходила голой, мне это нравилось. И когда она первый раз мне предложила я с радостью согласилась. Только пришлось одевать платья более длиннее чем у моих сверстниц. Мне нравилось, когда летний теплый ветерок гулял под моим платьем. Было только одно неудобство ложиться спать в купе надо было снять платье чтоб не помялось и остаться голенькой вначале я испытывала некоторую неловкость ситуации, но после нескольких поездок чувство неловкости ушло само.
Приезжая в деревню мне не хотелось одевать трусики, целыми днями я носилась по деревне с детворой. Один раз, когда мы залазили на яблоню Ленка моя двоюродная сестричка, спросила: «Ты что без трусов, тебя снизу всю видно». Я улыбнулась и ответила зачем их одевать ведь так удобнее придержала подол присела и пописала. Поговорили и забыли. Однажды гуляя по берегу реки Ленка присела пописать и я только заметила, что она не подтягивает трусики.
— Ты что тоже…
— Тебе можно, а мне нет? – засмеялась сестра.
Спустившись с крутого берега, я сбросила платье и с радостным криком бросилась в реку.
— Дура, а если тебя увидят? – закричала Ленка.
— Сама дура, это ведь так здорово. Снимай сарафан и поплыли, а не хочешь – можешь так купаться.
Ленка стояла в замешательстве. Она боролась с собой, оглянувшись по сторонам она быстро стянула сарафан и пулей бросилась в реку. Мы долго плескались в реке, смеялись обрызгивали друг дружку. Я первой выбралась из реки и прилегла возле одежды. Немного погодя на берег вышла Ленка, она распустила свою косу, ее волосы достигали поясницы. Она была похожа на молодую русалку. Ленка была старше меня на четыре года у нее уже появилась грудь, два хол-мика большую часть которой оттенялись ореолами, лобок был покрыт темными волосиками.
Она остановилась в нескольких шагах, ее ноги были слегка расставлены, и я видела краси-вую закрытую ракушку, обрамленную темными волосиками. В этот момент мне захотелось при-коснуться к ней. Капельки воды застыли на ее сосках, которые выделялись.
— Лен, можно я потрогаю тебя. – робко спросила я.
Ленка подошла ко мне, я протянула руку и прикоснулась к ее груди. На ощупь она была упругой, под моими пальцами сосок стал еще тверже. Дыхание Ленка участилось, мои губы прикоснулись к соску языком я слизывала капельки воды. Мои руки продолжали исследование тела сестры. Живот, потом ниже под пальцами ощущались жесткие волосики. Вот уже и расще-лина. Из груди Ленки вырвался тихий стон.
— Тебе больно?
— Нет, мне хорошо, не останавливайся.
Пальцы скользнули по ложбинке с каждым миллиметром я ощущала, как там становится мокро, мои пальчики с легкостью проскользнули вовнутрь. Ленка стонала, с каждым движением стон становился все громче. В один миг тело Ленки задрожало, а потом застыло. Она обесси-ленно опустилась на песок.
— Лера ты просто прелесть, мне еще никогда не было так хорошо.
Она потянула меня за руку и так получилось, что моя ракушка оказалась возле ее губ, она поцеловала ее. Меня охватила приятное ощущение, почувствовала жжение в животе, потом жи-вот, он так сильно втянулся, что стало трудно дышать. Непроизвольно пальцы развели губы, язык Ленки вошел между ними. Я лихорадочно начала гладить себя в ложбинке. Чувствовала нестерпимый зуд, он где-то совсем рядом. До боли в сухожилиях я раздвинула ноги в стороны. Мои пальцы теребили губки, а потом… На что это было похоже? Можно ли вообще это описать. Как будто в одной точке собралась этот невыносимый, до истерики зуд. Пальцы все сильнее и сильнее терли маленький пяточек. Чувствовала боль, но не могла остановиться, а потом… Что-то вроде взрыва и вакуумная тишина. Я испытала что-то новое. Его можно назвать одним словом – «блаженство». Откинув голову назад, я закрыла глаза. Из моей груди вырвался стон, по-добный тому как стонала Ленка. Мы были на «седьмом небе» от счастья. Отдышавшись мы оделись и побежали домой. Я радовалась новому еще для меня неизведанному чувству.
Через неделю Ленка уехала, мы обещали друг дружке переписываться, а на следующее лето снова встретиться. Я еще не знала, что эта встреча будет последней. Эхо войны забрало мою сестренку, через две недели Ленка отгоняла от костра пацанов и в тот момент прогремел взрыв, который оборвал ее жизнь, ей тогда было 14.
Время шло, я продолжала приезжать в деревню, и каждый раз я ждала, что откроется дверь и в сени ворвется Ленка-пацанка, так ее дразнила местная детвора за то, что он дружила больше мальчишками и даже иногда участвовала в драках.
В лет 13, когда мое тело начало трансформироваться, начала формироваться грудь, на лобке появились редкие волоски, я попросила разрешения у бабушки спать на сеновале. Сеновал находился на чердаке хлева. Там я могла смело валяться голой и не бояться того, что кто-то войдет и застанет меня голой. Я раскинула руки, потянулась и замерла. мое тело впитывало запахи и дневное тепло, оно впитывало энергию солнца. Я согнула ноги у носочков, подтянула их к себе, слегка развела в стороны коленки и замерла. Представила себя лягушкой, что шлепнулась на спину и дрыгает лапками. Как-то эту позу увидела в кино, она меня поразила. В этот вечер я ощутила что-то необычное… получила от нее настоящий девичье блаженство. Да просто лечь и ничего не делать. Мышцы сами расслабляются, в тебе все раскрывается, ты закрываешь глаза и потихоньку уходишь… Не знаю куда ты в это время уходишь, но в тот момент девочка ощутила страшную тягу к себе. Внутри все рвануло и в тот же момент онемело, я вскрикнула, обняла ноги до боли в суставах и от наслаждения застонала… Тогда это было впервые. Ту позу я запомнила навечно. Было необычайно приятно, но что именно приятно, не могла сказать, просто тепло, оно проникало так глубоко, что уже грело изнутри, и тело просто проваливается в сон. Проснулась от того, что тело скрючилось буквально пополам. Рука была между ног, а грудь щемило. Внутри горел остаток костра, он распространял по всем конечностям легкую истому. Давно, испытав такое состояние, оно с каждой неделей после и с каждым днем, становилось все чаще и сильней. Я очень любила эти ощущения, после него душа парила и таяла, дыхание пропадало, лишь только белый свет струился откуда-то с вышины.
Недалеко от бабушкиного дома за колхозным садом было озеро. Каждое утро, еще до восхо-да солнца я просыпалась, одевалась и бежала на озеро, и там встречала рассвет. Мне казалось, что я одна на необитаемом острове, как подставляю свое обнаженное тело лучам восходящего солнца. Хотелось проснуться утром, и голой дойти до озера. Каждый раз я себе обещала, что зав-тра так и будет, а утром страх и стыд быть пойманной сжимал мое сердце.
Утром снова одевалась, и как всегда бежала к озеру. Вода была как парное молоко. Поплес-кавший у камышей, присела на влажный травянистый берег, накинув на плечи полотенце. К мокрым ногам и плавкам прилипла разная грязь и мусор, плавки неприятно липли к телу. Идти обратно мокрой и грязной ей очень не хотелось, сняла плавки и, держа их в руке, снова зашла голышом в воду. Окончательно обсохнув и согревшись под лучами восходящего солнышка, я захотела пописать и посмотрела на свои, всё ещё, мокрые плавки, которые лежали на траве. Вспомнив, какие они липкие и неприятные, когда мокрые, одела босоножки и голая пошла к кустикам в сторону дома. Легкий ветерок с озера приятно холодил и обдувал мое тело, я не чув-ствовала никакого дискомфорта от того что голая, совершенно забыв об этом, и только белый контур от её трусиков напоминал мне, что когда – то и они были на моём теле. В кустах я тут же присела, касаясь голой попой мокрой от росы травы.
Вернувшись назад я одела платье, которое было едва длиннее линии лобка и голенькой пи-сей, попой и ногами, я ощущала всю свежесть и прохладу утра. Уже рассвело и боясь быть застигнутой, я огородами направилась к себе на сеновал. День прошёл незаметно. Желание голой пройти весь путь от дома до озера во мне укреплялось все больше.
Наконец, решила действовать, в моей голове созрел план на первый раз, я оставлю одежду в саду остальное расстояние, я пройду уже голой, следующий раз, до сада дойду в трусиках. Если все пройдет хорошо, только после этого только можно будет попробовать и голышом.
На следующее утро решила не отступать от задуманного плана. Деревня еще спала, вдалеке слышался редкий лай собак, я перешла через дорогу и вошла в сад. От предвкушения чего-то нового, неизведанного, сердце вылетало из груди, внутри меня что-то зажглось легкий зуд прошел по всему телу, захотелось растереть его, чтобы избавиться от этого ощущения. Накануне я специально выбрала сарафан, просторный и стоило только сбросить бретельки как он упал к моим ногам. Перешагнув я гордо пошла к озеру, обернувшись я увидела светлое пятно сарафана. Быстрыми шагами я удалялась от единственного атрибута одежды. Который как я считала связывал меня с этим миром, чем дальше отходила от одежды с каждым шагом я прислушивалась к каждому шороху, каждому звуку. Войдя в воду страх сам собой улетучился. Я была одна. Про-хлада остудила мое разгоряченное тело. Как только край солнышка показался на горизонте, я быстро пока еще сумрак скрывал мою наготу я направилась к тому месту где оставила сарафан. Начинался новый день. После помощи по дому, я побежала играть с ребятами.
Мы дурачились на берегу реки я зацепилась за корягу и распласталась во весь рост. Мало то-го, что загребла песок сверху, то вдобавок подол сарафана закинулся и виду всей компании явилась моя голая задница. Смеху было вокруг, еще никто не видел меня без трусов.
— Ух ты Лерка без трусов. — разразился гомерический смех пацанов.
— Что вы смеетесь? Чуть не плача от боли крикнула я.
Я мечтала о том, что смогу пройти перед ними голой, а сейчас было так стыдно и обидно. Я поднялась на ноги и что было сил бросилась бежать. Мне не хотелось, чтоб они видели моих слез. Прозвище пацанка за эти годы перекочевало ко мне, а пацанке плакать нельзя. Прибежав домой я молнией взлетела в свое укрытие. Свалившись на сено слезы застилали мои глаза. Впервые я хотела быть как все.
Тихо чтоб никому не мешать я пробралась в дом, открыла свою сумку и с ужасом поняла. Что из белья, у меня только плавки, я не взяла ни одной пары трусиков. Тяжело вздохнув сжав их в руке, я взяла чистое платье и направилась через сад к озеру. Первый раз после случая с Лен-кой я голой купалась днем.
Впервые с того времени я вспомнила тот случай и новые чувства нахлынули на меня. Обсохнув я надела плавки чистое платье, направилась домой. Вечером, вся банда пацанов пришла домой, они попросили прощения, и я простила. Лежа на сеновале я прокручивала в голове про-шедший день. – Нет я не откажусь завтра от похода на озеро. Как задумала, так и сделаю.
Ночью меня мучали кошмары. Будто я иду по деревне, а все вокруг смеются и показывают на меня пальцами. Меня снова охватил тот приятный и волнующий страх, как и прошлым утром. Мне захотелось снова испытать это чувство, и я, замирая от страха, смешанного с восторгом, вы-шла в плавках вышла во двор. Вокруг стояла тишина только изредка вдали раздавался лай собак. На мне были купальные трусики, папа как-то даже сказал, что «дерни за веревочку, дверь и от-кроется». Действительно они состояли из двух лоскутков ткани и завязок. Трусики имели по краям два шнурка, стоило их развязать, как все, что меня прикрывало, могло просто упасть. Я усмехнулась себе, как будто специально надела их.
Приблизившись к воротам я рукой вертела пальцами ту самую завязку на трусиках. Ощущение того, что я могла сейчас потянуть завязку и развязать узелок, давало мне представление, буд-то я иду по краю выступа. Боялась идти по краю, но идти надо было. Пальцы скользнули под ткань завязки. Вот мое тело, поверх ткани приличие, под ней бесстыдство.
За воротами руки положила себе на бедра, нащупала кончики завязок… Внутри тела прошла волна. Сердце гулко стукнуло. Пальцы сами по себе, не слушая меня, как будто они были не мои, потянули завязки. Я почувствовала, как ткань трусиков ослабла. Руки сами сделали то, о чем я боялась думать. Они потянули уже болтающуюся ткань трусиков к груди. Я посмотрела на руки и не поверила себе. Трусики не сарафан, я побоялась их случайно не найти на обратном пути. Поэтому решила их оставить под первым деревом от дороги напротив наших ворот. Пред-рассветная тишина просто завораживала, казалось, что весь мир принадлежит только мне. В отличии от прошлого похода, когда я просто бежала по тропинке, прислушиваясь к каждому шороху, прячась в тени деревьев я смело вышагивала наоборот старалась оставаться на открытом пространстве. Я пыталась справиться с собой. Удержать руки от того, чтобы не прикоснуться и не начать яростно. Нет! Бешено гладить себя между ног. И чем дольше я себя сдерживала, тем сильнее было это желание. Мне казалось, что теряю контроль над собой. Хотелось сделать что-то непристойное. Звериная похоть скреблась во мне. Опустила руки и пошла. Не могла вот так сто-ять. Тяжело.
Стоя на вершине обрыва передо мной простиралась черная гладь озера. Я посмотрела на груди и не узнала их, они стали буквально треугольными. Тот самый зуд, он шел изнутри. Хоте-лось чесать, расчесать их, чтобы стало самой противно. Я начала ее мять, просто мять, как тесто. Она была твердой. Хотелось еще и еще. Я с силой, что была во мне, сжала пальцы. Казалось, я сдерживаю плотину, которая вот-вот может обрушиться. Одна волна сменяла другую. Знала, что они кончатся, но выдержу ли я их натиск. Открыла широко рот и глубоко, как могла, вздохнула. Пальцы разжались. На коже остались белые пятна. На моих глазах соски закруглились, стали гладкими и спокойными. Раздававшиеся звуки вернули меня к реальности, деревня начинала просыпаться. Надо было возвращаться. Быстро окунувшись в озере, я двинулась в обратный путь, решив для себя, что завтра я выйду раньше, чтобы насладиться этими чувствами.
Подобрав трусики, стала их одевать, дойти до моего убежища голой я не рискнула. Было та-кое ощущение, что я одеваю не трусики, а рыцарские латы. За поворотом послышалось мычание коров, это дядька Тимофей собирал сельское стадо на пастбище. Вскочив во двор, я столкнулась с бабушкой.
— Ты, что так бегала купаться? – бабушка укоризненно посмотрела на меня.
— Бабуль, так ведь никто не видит. Бабуля, можно я с дядькой Тимофеем и ребятами пойду на пастбище. Пожалуйста. Умоляюще я посмотрела на бабушку.
— Ладно, иди одевайся я соберу тебе покушать.
Я с радостью обняла бабушку. «Ты у меня самая лучшая». Я метнулась на сеновал одела сарафан, обула резиновые сапожки остановившись на секунду я дернула завязки на трусиках, как только ткань перестала стягивать мое тело я с облегчением вздохнула.
— Тимофей подожди, Лерка хочет вам помочь, — бабушка обратилась к пастуху.
Я выбежала во двор.
— Ну пошли помощница, — весело сказал дядька Тимофей.
Вместе с ним в этот день стадо пасли, Вовка, Маринка и Вика. Я их плохо знала они жили на другом краю села, я их видела, когда бегала в клуб в кино или на танцы.
Дорогой до пастбища мы перезнакомились и оказалось, что Маринка и Вика сестры и живут в Минске, а Вовка их двоюродный брат. Все они мои ровесники. Вовка был высокий загорелый мальчик. Вика с Маринкой приехали в деревню неделю назад. В отличии от меня они вели себя как настоящие жительницы столицы, смотрели на местную детвору с каким-то пренебрежением. Они и меня приняли за сельскую простушку и старались говорить со мной как бы проявляли ко мне снисхождение, но узнав, что я живу в городе на Украине, девчонки стали более приветливее. На пастбище мы разбились на пары я с Маринкой, а Вовка с Викой.
Маринка была красивой девочкой, в отличии от меня у нее уже носила лифчик. Маринка занималась гимнастикой, даже принимала участие в международных соревнованиях. Учила английский, играла на скрипке. Когда мне захотелось пописать я, подобрав полы сарафана присела. У Маринки был шок.
— Ты что без трусов?
— Нет почему в школу я ношу. А так без трусов.
— Почему?
— Понимаешь, у меня есть небольшие проблемы, иногда я не успеваю добежать до…, поэтому чтоб было меньше конфуза… Присела и пописала.
Она стала расспрашивать меня, что я ощущаю, когда ходу почти всегда вот так, голышом. «Не знаю, мне просто так хорошо», — пожав плечами, сказала я. Маринка стала дальше расспрашивать меня о том, что ее сейчас так интересовало и волновало — о моей наготе. В конце концов мне надоели ее расспросы — ведь для меня это было естественно и понятно, и я сказала, чтобы он тоже сняла трусики и попробовала походить вот так — тогда и ей будут понятны мои ощущения. «Чего ты боишься – мы же одни здесь, все остальные далеко и не видят нас… Просто сними трусики — и всё», — сказала я.
— На мне закрытый купальник, — сказала с грустью Маринка.
— Ну и что тут такого. Только коровы могут увидеть если ты снимешь платье. Как только сбросишь шлейки снова платье оденешь.
— А как потом пойдем купаться?
— Я могу и голышом.
— При Вовке?
— Знаешь я смотрела фильм «Девочка и эхо», в нем героиня купалась в море всегда голой и при мальчике.
— А ты при ком-то голой купалась?
— Да, мы с сестрой купались, — грустно вздохнула я. Только ее больше нет.
— Не приставай, как хочешь, так и поступай.
Я догадывалась, что творится в душе подруги. И как бы провоцируя ее я подбросила в воз-дух подол сарафана обнажив свою попу.
— Даже если ты пойдешь купаться в купальнике, как только ты выйдешь ткань выставит на показ и твои сиськи и письку. Вовке останется до фантазировать какая ты без купальника.
Маринка побежала туда, где сидели Вовка с Викой, а я закрыла глаза и подставила свое лицо ласкающим лучам солнышка. Я представила себя на берегу вокруг ни души. Теплый ветерок ласкает мое тело, забираясь под ткань сарафана. От этих мыслей во мне снова внутри тела про-шла волна. Я положила руку на согнутую ногу. Слегка касаясь ноги, мои пальцы скользнули по лобку. Я ощутила жар, да иначе и нельзя сказать. Чуть было не отдернула руку назад, но удержала. Через какое-то время мне показалось, что от прикосновения я сама начала гореть. Сердце гулко стукнуло. Прикрыла глаза и слегка закусила нижнюю губу. Мои пальцы заиграли. Кончиками пальцев чувствовала свое тело. Мои пальцы слегка дрожали, да и ноги тоже. Я отдалась на волю своих чувств, и не заметила, как вернулась Маринка. В руках она держала купальник.
Маринка быстро стянула платье.
— Только купаться я буду все равно в купальнике.
— Твое дело, — ответила я.
Солнце было почти в зените, когда дядя Тимофей поднял стадо и направил его к водопою, коровы послушно направились к живительной влаге.
— Можете покупаться и позагорать, — сказал дядька Тимофей, я сам управлюсь.
Мы весело побежали по берегу реки. Маринка и Вика сбросили платья и с визгом бросились в реку. Вовка отошел подальше и сер на песок.
— Ты почему не идешь купаться?
— Я не умею плавать, да и на мне трусы, а ты почему не идешь?
— А я без трусов, — рассмеялась я.
— Правда?
— Хочешь увидеть?
Вовка покраснел.
Я вмиг сбросила сарафан и бросилась в реку. Девчонки так и замерли. В волю на плескав-шись мы выбрались на берег.
Вика спросила: «А ты всегда без…?»
— Нет только дома или здесь в деревне, в школу я хожу как приличная девочка.
— Тебе не стыдно при Вовке голой вышивать?
— Девчонки, мне не нравится, когда кто-то из-за кустов подсматривает, лучше пусть смотрит открыто.
В это время Вовка пошел в сторону стада. Да и нам пора было возвращаться. Отряхнувшись я надела платье. Купальники девочек еще не просохли.
— А купались бы голыми не надо было бы одевать платья на мокрые купальники. – рассмея-лась я.
Маринка с Викой переглянулись, и Маринка дернула тесемку лифчика Викиного купальни-ка. Ткань прикрывавшая ее грудь упала, показав взору темные соски. Вика быстро схватила пла-тье и стала одевать, как только платье покрыло все тело она развязала тесемки трусиков.
— Довольна!? – она повернулась к Маринка и подняла подол платья. Теперь ты.
Марина сбросила шлейки купальника и стала неторопливо его снимать. Потом одела платье. Подобрав купальники, мы дружно пошли в направлении стада.
— Знаешь, — сказала Марина, у меня такое чувство, что я давно сама этого хотела. Иногда, ко-гда дома никого нет, я снимаю всю одежду и наслаждаюсь этим. Даже уроки делала голой. А вот так чтоб без трусов вне дома это первый раз.
— И как тебе?
— Наверно хочу чего-то больше, — сказала Марина.
— Марин, только не смейся. Я уже второй день хожу на озеро возле дома голой.
Глаза Марины округлились.
— Совсем голой?
— Нет, вчера платье я оставила в саду, а сегодня я только в плавках перешла через дорогу, а дальше всю дорогу шла голой. Завтра хочу весь путь проделать без одежды.
— Ты что с ума сошла? А как твои родные?
— Они не знают, я поселилась на сеновале, домой забегаю только покушать.
Марина помолчав добавила, — жаль, что мы живем в разных концах деревни, может быть и я ходила купаться на озеро.
— Марина, — сказала я, — я могу попросить твоих родных, чтоб они отпустили пожить у меня, на сеновале места достаточно.
— Было бы здорово если бы согласились, а вот как с Викой? Она просто язва. Всегда стараемся меня поддеть.
— Я думала, что между сестрами не бывает ссор.
— Она мне не родная сестра, мама второй раз замужем, у отчима жена умерла, и Вика с ним переехали жить к нам. – с досадой сказала Маринка.
День подходил к концу, солнце клонилось к закату. Дядька Тимофей подал знак собирать стадо. Мы поднялись и подгоняя отбившихся коров направились в сторону деревни.
— Марин, окликнула я, — Ты ничего не забыла? — показывая ей уже высохший купальник.
— Брось его к себе в сумку. – весело сказала Маринка и помчалась в сторону одинокой коро-вы.
Чем дальше она отдалялась, я видела ее красивую фигурку в лучах заходящего солнца.
Стадо мыча вошло в деревню, хозяйки встречали свою живность у ворот.
Мы с Маринкой шли болтали о школе, делились тайнами своих подруг.
— Марин, ты не передумала, — тих спросила я.
— Я очень хочу, но боюсь моя тетка будет против.
— Я ее попрошу, может она согласится, — твердо сказала я.
Мы подошли в дому, в котором жила Маринка и Вика. У ворот нас встретила женщина лет тридцати пяти.
— Добрый вечер, — поприветствовала ее я.
— Добрый.
— Теть Вер, можно Маринка сегодня переночует у нас? – как можно жалобнее попросила я.
Тетя Вера удивленно посмотрела на нас.
— Пожалуйста, — добавила я.
— Ты внучка Арины Сергеевны?
Я утвердительно закивала головой.
— Хорошо, — чуть помедлив сказала тетя Вера.
В глазах Маринки засветилась радость.
— Только сначала пойди ополоснись и покушай.
— Сегодня дедушка натопил баню, мы у нас помоемся и за еду тоже не беспокойтесь. – мне хотелось бросится на шею тети Веры и расцеловать.
— Тогда пойди возьми чистое белье. – не унималась тетя Вера.
Маринка радостно кивнула головой и побежала в дом.
— Лерочка, я тебя попрошу, — обратилась ко мне тетя Вера, — нам с дядькой Василем и Викой надо уехать из деревни на два дня, не могла бы Маша это время пожить у вас.
— Я буду рада, — не зная себя от радости произнесла я.
На пороге появилась Маринка, она просто светилась от счастья.
— Маша, ты можешь пожить у Арины Сергеевны еще два дня, пока мы будем в Минске. Возьмите с собой сейчас Вику, пусть она помоется в бане, а потом проводите ее домой.
— Еще, если не трудно, дядька Василь просит убраться в домике лесника, это тот, который за озером.
Маринка бросилась к тетке на шею и горячо ее поцеловала. Она не могла поверить, что так все хорошо разрешилось.
Тетя Вера достала из кармана фартука деньги и протянула их Маринке и добавила: «Возьми, чтоб вы могли купить в магазине сладостей».
Радостные мы втроем выбежали за ворота.
— Я только платье переодела и ничего больше не брала. – шепнула мне на ушко Маринка.
Обратную дорогу мы не пробежали, а пролетели как будто неведомая сила подхватила и несла вперед на встречу новым ощущениям. Вика едва поспевала за нами.
На пороге нас встретила бабуля.
— А я-то думаю куда полетела Лерка мимо хаты.
— Бабуль познакомься, это Маринка и Вика, племянницы тети Веры Соколовой, — представила я. Маринка у нас поживет два дня пока тетка Вера с дядькой Василем и Викой будут в Минске.
— Ты дочка Иры Соколовой? – спросила бабушка.
— Нет моя фамилия Березнякова, — ответила Марина.
— Это девичья фамилия мамы Соколова, — сказала бабушка, — я ее десять лет в школе учила. Давайте проходите помойтесь, а потом за стол ужинать.
— Хорошо, после ужина мы проведем Вику.
После ужина мы провели Вику. Возле ворот мы расстались.
— Ты не передумала завтра на озеро пойти голой, — спросила Маринка.
— Знаешь, я откладывала этот поход с начала лета, все не могла решиться, — ответила я. А не-сколько дней назад решила не отступаться. А ты пойдешь?
— Голой? – спросила Маринка.
— Да
— Страшно, — немного подумав сказала Марина.
— Мне тоже, но я уже решила.
— Лер, идите спать в дом, — послышался голос бабушки.
— Бабуль, мы будем спать на сеновале в доме душно, — ответила я.
Поднявшись по лестнице на чердак, я нащупала фонарь и включила его.
Это была моя летняя спальня, в которой я устроила для себя уютную широкую постельку. Под самой крышей жили ласточки, а в расщелинах старых бревен устроились воробьи. Они с самого утра начинали кричать и пищать, создавая неимоверный шум. Сеновал продувался. С одной стороны, у крыши был вход, именно по нему мы поднималась. Там даже была дверца. Противоположная сторона была совершенно открыта, ее перекрывала только огромная куча се-на. Дед уже накосил и высушил свежего сена. Оно пахло, и возможно этот прелый запах и отпугивал мух и комаров. Уже без стеснения мы сбросили платья, на секунду замерли, и рассмеявшись упали на постель. Погасив свет, я обняла Маринку. Первый раз за несколько лет я прика-салась к обнаженному девичьему телу. В памяти всплыли приятные воспоминая о Ленке. Нежно как бы случайно я коснулась груди Марины, пальчиком очертила окружность вокруг ее соска. Я ощутила, как он становится тверже, увеличивается в размерах. Из груди Марины послышался тихий стон. Боясь ее встревожить, я слегка пальцами сжала ее сосок.
Дыхание Марины становилось прерывистым. Марина повернулась ко мне лицом, я прижалась всем телом к ней. Наши груди касались друг друга, она закинула свою ногу на мое бедро, я почувствовала, что она возбуждена.
— Я хочу тебя поцеловать, — сказала Марина.
Я выпрямилась, а она наклонившись прильнула к моим губам мой язык проник к ней в ро-тик и был как хозяин, когда она очнулась точнее привыкла ко мне её язык начал хозяйничать у меня внутри и мы слились в долгом поцелуе. Мои руки гуляли по её нежному телу. Я мы снова слились в страстном поцелуе, мои руки ласкали её бёдра, я прошептала ей на ухо:
— Я хочу тебя, я ОЧЕНЬ сильно тебя.
Мы целовались, и моя рука ласкала всё её тело… Я спускалась рукой всё ниже и ниже, пока не добралась до её сокровенного места, она уже была вся мокрая от возбуждения, меня это заво-дило ещё больше… Я начала гладить её сокровище и искать пальчиком клитор… Когда я его нашла я начала с ним играть она невольно начала дёргаться, я её обняла другой рукой. Я начала вводить в неё пальчик сначала один, потом второй и не заметила, как она начала двигаться на встречу моим движениям руки.
Два пальчика мои находились в ней, а большим я играла с её клитором. Язычком я ласкала её соски, Она постанывала, всё ближе и ближе подходила точка кипения, и тут я почувствовала, как её сокровищница сжала мои пальцы, и она начала дёргаться от накатившего её оргазма, а я не убирала руку, а наоборот продолжала и продолжала доставлять ей удовольствие. ЕЕ тело двигалось всё быстрее и быстрее, а я мучая её то прекращала движение и пальчиками и рукой то с новой скоростью начинала их: когда я почувствовала что она дошла до пика я начала интенсивно сосать её клитор и когда она задёргалась в блаженстве оргазма: я начала её вылизывать. Затем язычком проникла в неё она начала громко, стонать и извиваться ей нравилась токая эротическая игра. Вскоре низ живота Марины приподнялся, она немного приподнялась, вскрикнула и здесь же обмякла. Я посмотрела на девушку с улыбкой, спросила: — Тебе понравилось?
— Да, я в восторге, – переводя дух, пробормотала в ответ она.
— Теперь я? – как бы с опаской спросила Маринка.
Я легла на спину рядом со своей подругой, Марина поцеловала в губы, а руками нежно принялась ласкать грудь. Правая рука девушки медленно начала спускаться вниз и принялась указательным пальцем массировать клитор. Я лежала, постанывала, а её руки ласкали, она при-жала меня к себе и страстно поцеловала, засунув язычок в ротик, наши языки блуждали по ртам друг друга. Марина спустилась ниже и принялась целовать и ласкать грудь, затем она спустилась к плоти, не умело, но старательно она начала языком играть с клитором, а указательный палец засунула во влажную мою киску. Я стонала от удовольствия и извивалась словно змея, вскоре я словно зарычала и выгнулась, а затем обмякшее тело рухнулась от полученного оргазма. Марин-ка с чувством выполненного долга легла рядом и обняла меня, тихонько пробормотала: — Лер мы с тобой две ненормальные. Я усмехнулась, поцеловала ее и сказала в ответ: —Всё нормаль-но, тебе, как и мне нравятся девушки. Мы прижались к друг дружке и от усталости сразу провалились в сон.
Я проснулась раньше обычного рядом тихо посапывала Маринка. Она спала и улыбалась во сне, тихо чтобы не разбудить ее я поднялась и наощупь направилась к выходу с чердака. Спустившись вниз я не решилась идти через двор, решила обогнуть огородами и выйти прямо к тропинке, ведущей к озеру.
Я шла, никем не замеченная, представляя, как соблазнительно я выгляжу со стороны: голая. Сексуальное желание было настолько сильным, что почти затмевало собой чувство страха. Тихо, темно, небольшой теплый ветерок ласкает мое голое тело, странно, но волнение прошло, я успокоилась и совершенно спокойно шла неторопливым шагом, шла все дальше и дальше. Совершенно расслабившись и не чувствуя опасности быть замеченной, я шла по тропинке, срывала веточки, листочки ну в общем гуляла голышом и получала удовольствие от этого. Водная гладь озера манила меня.
Вода остудила мое разгоряченное тело, отплыв от берега я легла на спину и любовалась предрассветным небосводом. Казалось, что время остановилось, но потихоньку жизнь в деревне начала оживать, вдалеке послышалось пение петухов, а это значит скоро пастух начнет собирать стадо.
Начинался новый день.