Кто из Вас способен оценить нечеловеческие усилия, которые мне пришлось вложить, чтобы наперекор природе разбудить глубокие животные инстинкты? Кто пытался путем замысловатых хитросплетений и лукавого угодничества преодолеть крепкий заслон рассудка и целомудрия? Как часто сама природа подвергает людей тяжким испытаниям, толкает на необдуманные поступки, продиктованные самыми низменными желаниями. А что делать мне — жертве моей грязной прихоти, когда Майя, этот нетронутый цветочек, не поддалась давлению первобытных инстинктов? Если это давление вообще дано было ей испытать.
Всю дорогу из Москвы дочь, сидя на пассажирском сидении рядом со мной, роптала на злой рок, так беспощадно разбивший в щепки ее субботние планы. Всю дорогу она спрашивала, когда к нам на дачу подъедет мама, почему мы не едем все втроем. Я отвечал уклончиво. Потому, что мама не приедет на дачу, она, с моего согласия, проводит время с другими… И мне совершенно не интересно, сколько их и кто они. Меня занимает другая история.
Мы скинули поклажу и дабы не упустить солнечные ванны первого дня выходных, наряженные в купальные костюмы, спустились во двор. Жарко, невидимые солнечные лучи крепко обжигают кожу. Мы с дочерью расположились на шезлонгах возле каркасного бассейна. От площадки, устланной разноцветными брусками тротуарной плитки, исходит жар. Кажется, плитка мечтает конкурировать с самим солнцем, еще недавно нагревшим ее собственным теплом. Как и задумано, я вынул из сумки еще прохладную бутылку шампанского, достал бокалы и вернулся к бассейну. Майя уже охлаждалась в воде. С бутылкой в одной руке и зажатыми между пальцами другой хрустальными ножками бокалов я прошел к своему ложу.
— Зай, иди шампанского выпьем.
Майя недоверчиво посмотрела на меня, скрытая по пояс синими бортами дачного бассейна. Не сводя с меня глаз, она сжала губы, в глазах читался мыслительный процесс, не способный дать ответ на неведомое раньше предложение отца.
Природа не отказала ей в красоте — длинные волосы она собрала на затылке, взгляду открылись изящная шейка и ушки, кожа белая-белая, тонкая-тонкая, нежная-нежная.
— А можно?
— Конечно можно, — подбодрил я уверенным тоном, — чай не 5 лет.
— Маму не дождемся?
Вопрос остался без ответа. Майя выбралась из бассейна, материя купальника на глазах высыхала под пеклом солнечных лучей. Как только она улеглась на белый пластик шезлонга, я фееричным движением открыл шампанское. Замечали, что первое красочное впечатление обычно создает именно выстрел пробки? Разливаю искристую желтую шипучку по бокалам и передаю один дочери. "За любовь!".
Майя пригубила, не сводя с меня любопытных глаз. "Да можно, пей на здоровье", — отвечаю ей взглядом. Прохладная пузырящаяся влага потекла внутрь разгоряченного не столько солнышком, сколько предвкушением, тела. По ее лицу понятно — прохладный напиток пришелся по вкусу, особенно в такой жаркий день. Пей, голубка, больше пей. Только круглая хрустальная ножка коснулась земли, опустошенный бокал тотчас был наполнен до краев.
Майя снова недоверчиво посмотрела, но не сумела удержаться от соблазна. Она красиво пьет, как леди — подносит хрустальный край к губам, слегка наклоняет и впускает игристое тонкой струйкой. Она не спешит, не жадничает, но осушает второй бокал. Умница! Только взгляните, как от глубокого дыхания у нее вздымаются формирующиеся груди, просто прелесть.
Теперь не грех и остудиться в бассейне. Перелезаю через борт, элегантно подаю руку хорошенькой даме. Опьянела, глазки поволокло дымкой, улыбочка стала непринужденной, движения раскрепостились. Шампанское — проверенное оружие соблазнителей уже много веков. Опускаемся по шею в воду, какое же это блаженство. Поверхность воды прогрелось, но глубокие слои сохранили свое освежающее великолепие.
— Па-ап, мама скоро приедет? — заметно заплетающимся голосом спросила Майя не столько для собственного успокоения, сколько от отсутствия в голове других мыслей.
— Скоро… к вечеру точно будет.
— Я звонила — абонент — не абонент, — усмехнулась своему ловкому каламбуру девчушка.
Бессвязный разговор мог еще долго продолжаться, но солнышко припекало беспощадно и грозило нашим неприкрытым головам. Я встал из воды, шнурок шорт, длинных и свободных, ослаб и подвел меня — тяжелая от воды материя оказалась ему не по силам. Перебираясь через борт, я не удержал шорты и они красно-черной лилией поплыли по поверхности. Как ни в чем не бывало, я вышел на сушу и улегся на обжигающий пластик. Первым делом наполнил до краев бокалы и протянул один своей пленительной спутнице.
Пока ошеломление не завладело Майей полностью, нужно напирать на шампанское. Косясь глазами, она осушила бокал и только тогда присела на шезлонг.
— Киса, а у меня для тебя подарок, — извлек я затаенный козырь из рукава.
Разумеется, в переносном смысле — на мне не было рукавов и даже трусы уже уплыли. Оцепенение еще не оставило Майю и этим нужно пользоваться! Протягиваю ей белый бумажный пакетик, припрятанный до поры до времени. Расчет оказался верен — щеки дочери вспыхнули, в глазах заиграло любопытство. Девушка вынула из пакета белую коробочку и взвизгнула. Не замечая моей наготы, сдобренная парами алкоголя, она подскочила и кинулась обнимать меня. Девичьи ручки стиснули мою шею, бархатистая щечка прижалась к моей щеке, мокрое тельце прикоснулось к моей разгоряченной коже.
— Спасибо, папочка, айфон, это супер круто, спасибо.
Майя чмокнула меня в щечку и вернулась к себе распаковывать телефон. Больше не удостоился мой пах ее косых взглядов. Набухший, но не обретший крепости фаллос лежал в канавке между бедер и медленно, как ползущий червяк, набирал объем, крайняя плоть постепенно отступала и складками собиралась позади раздающейся вширь головки.
Девчушка заметно повеселела, полупьяная улыбочка не сходила с ее уст, вопросы о матери возвращались все реже и реже. Майя воспылала импульсивной, безотчетной благодарностью. Но категорически не проявляла интерес к моему паху, скорее наоборот, уводила глаза в сторону лишь соприкоснувшись с запретной областью.
— Кис, как хорошо на даче, да?
— Ага, солнышко так жарит…
Томный диалог продолжался несколько минут, языки еле ворочались, мысли приняли обтекаемый характер. Забор высотой больше трех метров, со всех сторон скрывающий нас от чужих взглядов, способствовал раскрытию крайней степени свободы. Я заметил, как Майя с интересом начала посматривать на меня, задерживая взгляд в интимной области. От повышающегося внимания, орган получил приток и начал рывками приподниматься, как гидравлический домкрат.
— Нравится?
Майя пристально взглянула в мои глаза и в ответ на второе за день взрослое дозволение едва заметно кивнула. В глубине ее глаз угадывалась озорная искорка. Выражение лица уже давно сбросило налет задумчивости и рассудительности.
— Если хочешь, потрогай…- робко, боясь упустить пташечку, сказа я, — но для начала, выпьем шампусика.
Я разлил остатки теплого напитка по бокалам, стараясь не обделить юную леди. Не сводя с глаз с новой игрушки, девчонка опустошила бокал, отставила его и сползла с шезлонга. Майя устроилась на корточках с боку от меня, член пленил ее взгляд. Она внимательно изучала напряженный, но не распрямленный до состояния солнечных часов пенис. Голова склонилась набок и девчонка заглянула снизу, касаясь щечкой моего волосатого бедра.
Снизу особо интересного ничего нет, но я подвел руку и выпрямленным указательным пальцем поддел головку и поднял член. Девичьи ручки так и тянулись к заветной цели, но каждый раз на полпути обрывали ход и возвращались на шезлонг. Раздираемая противоречивыми соображениями, она так и сидела слева, сложив ладошки на краю шезлонга с выражением романтического воображения.
Я протянул руку, аккуратно обхватил пальцами ее тонкое запястье и положил безвольную кисть на своего дружка. Щеки девчонки вспыхнули вновь. Она не убрала руку, но и не спешила проявлять инициативу. Ладошка накрыла кончик головки, а пальцы едва прикасались к уздечке. Я снова поднял руку, но не для того, чтобы научить малышку наслаждаться осязанием члена. Я рывком развязал бантик на спине дочери. Лямки ослабли, треугольные пестрые лоскутки перестали облегать упругие груди, но еще держались, завязанные на шее. Майя не отреагировала, она упорно разглядывала основание члена и мошонку, не отнимая руки с головки.
— Зая, возьми его двумя руками, — хрипло простонал я.
Девушка послушалась, закусила нижняя губу, сместила левую ладонь и правой накрыла остаток ствола, так, что над десятью сжимающими пальцами багровела головка. Она дрожит, на лице угадывается страстное влечение. Майя даже не сопротивляется моим движениям — провожу кончиками расслабленных пальцев по предплечью, плечу, шее, щеке и вдруг, резко распускаю бантик на шее. Ткань упала. Довольно большие для ее хрупкого стана груди вырвались наружу. Упругие, грушевидные, высокие. Светло-алые сосочки напряглись, направили свои нежные головки в стороны. Майя, почему ты так часто задышала? Почему так сильно раздуваются твои ноздри?
— Не сжимай так сильно, — мягко предостерегая, сказал я и расплылся в блаженной улыбке.
Я расслаблен, я отдаюсь волне наваждения, пусть молодая чаровница решит мою участь. Кровь бурлит в моих венах, сперма бурлит в моих яйцах, жизнь бурлит в моей дочери.
— Мама не приедет же? — дрогнувшим голосом спросила Майя и облизнула пересохшие губы.
— Нет, — подтвердил я ее догадку и оправдал надежду.
Майя осмелела, поддавшись внезапному порыву, она выпадом слизнула прозрачную капельку у прорези на кончике залупы. Деловито посмотрела, оценила вкус и манерно согнула руку в локте, так что, ладонь пришлась на уровне плеча. Девчушка кивнула одобрительно. Счет времени перестал для нас существовать, гологрудая девица не выпускала из рук мой член, проводя время от времени язычком по сочащейся головке. Она наслаждалась этим и, казалось, больше ни в чем не нуждалась. Затаенная страсть мало-помалу вырывалась наружу. А как много игр еще существует, более откровенных и заводных. Я прервал ее наслаждение. Голышом я прошелся вокруг шезлонгов — дальше события разворачивались без всякого плана.
Я склонился над бездвижной баловницей, подцепил лямочки трусиков на боках и распустил бантики. Майя незамедлительно встала, позволив материи упасть на землю, в ее извивающихся движениях обнаруживалась женственная грация. Пришлось надавить на плечики, чтобы заставить ее присесть на край шезлонга. Мои пальцы легли на изящные ключицы, девчонка поддалась. Она присела, а ее лицо пришлось как раз напротив моего паха. Не нужно было ничего объяснять — девочка сама широко открыла ротик, высунула язык и смешно зажмурилась.
Ласково глажу по волосам. Не дождавшись встречи губок с моим органом, дочка насупила бровки, но лишь я поднес член, показное недовольство сразу отступило. Из-под опущенных длинных черных ресниц Майя взглянула на моего здоровяка и вздрогнула, но не отступилась. Она небрежно закинула ногу на ногу и продолжила ловить раскачивающийся член широко открытым ртом. Сладостное томление разобрало меня, а эта бестия все дразнит, глотает слюну, причмокивает. "Майя, выпусти единорога на волю!"
P.S. Я заканчиваю главу на самом интересном месте — хочу, чтобы вы в красках вообразили, как юный ротик, туго растянув губки, вмещает сочную головку. Как Майя оценивает ощущения наполненности, запах мужского тела, хлынувшего потока. Как мужчина запрокинул голову и зарычал, прижимая затылок дочери….