Книга 2 Часть 11
Через час, в квартире Темниковых, раздался звонок в дверь. Ксюша, оставив стирку, пошла открывать. На пороге за дверью, с Клавой на руках, на коленях стояла Ирка.
– Правильно Шура сказала, как есть – ненормальная! – воскликнула Ксюша, бросаясь к ней и выхватывая ребёнка из рук тётки.
– Чего остановилась? Заползай, дурёха! Хочешь, чтобы соседи твой спектакль посмотрели? – возмутилась Ксюша, бросая тревожный взгляд на соседскую дверь.
Ирка быстро поднялась с колен и перешагнула через порог.
– Не прогонишь? – с заискивающим выражением на лице, посмотрела она на Ксюшу.
– А толку? Что случилось, то случилось, ребёнок тут ни при чём, – сама с детьми поспешила и года не прожила с ним. – вздохнула Ксюша. – Совсем Клаву заморила, девочка очень похудела. Сама голодаешь что ли? Василий вернётся, девчонку не узнает. Сейчас обеих покормлю.
– Идём в спальню, – предложила Ирка, – а то твои ревновать будут.
– Пусть привыкают, не чужие ведь. Подержи девочку. Нужно грудь подготовить – Ксюша зашла в ванную. Вернувшись в детскую спросила, обтирая полотенцем вымытую грудь, – Василий пишет?
– Написал как-то, что работы много, скучает, привет тебе передавал. Жалел, что с тобой попрощаться не привелось.
– И хорошо, что не привелось. Не хочу больше со своими блудить. На стороне – куда ни шло, а тут не хорошо как-то. Зря я согласилась на ваши глупости. Какая ни есть, а у вас семья.
Ксюша забрала Клавочку у матери и, пристроив на коленях, дала девочке грудь.
– Кушай маленькая, не смотри на них, они уже поели, – успокоила гостью Ксюша.
– Володя за молоком приходит? – спросила Ирина, поглаживая плечо племянницы.
– Был недавно, ленятся ходить, хоть и живём в одном районе. Шура обещала Надю в обед прислать. Клава поест и сцежу молоко для Сашеньки.
– Надюха придёт? – оживилась Ирка, – Вот с кем мы побалуем, Ксюшенька!
– Ты опять за своё, Ириш!? К себе зови и балуйте на здоровье.
– Да ей самой, поди, в охотку. С Володькой особо не расслабишься, он на ласки с бабами небольшой охотник. А к кому ей идти за нежностями, как ни к нам?
– Шура узнает, всем головы поотрывает. Ведь договаривались её слушаться. Чего тебе – меня с Шурой не хватает, неугомонная?…
– Видела я, как Надька на тебя поглядывала. Я это бабское косоглазие всегда отмечаю и не ошибаюсь. Ей только намекни, мигом разложит под себя. Хочешь я оставлю вас одних, сама убедишься?…
– Отстань, Ирк! Мы уже наэкспериментировали, дальше некуда. Укладывай Клаву, может поспит с ребятами. Пойдём на кухню, накормлю.
К обеду позвонила Надежда и попросила разрешения придти за молоком. Она сообщила, что взяла отгул и придёт с Сашей. Ирка тут же стала собираться домой, забирая из кроватки спящую дочку.
– Надень комбинацию, чулочки, – на ходу инструктировала она племянницу, – будь подоступней, поженственней, ей такие нравятся.
– Ирка, ты чего добиваешься от меня? Чтобы я перед Надей стриптиз устраивала? Только заводишь меня, а сама сматываешься. Ей, может, ничего от меня не надо… – попыталась возражать Ксюша, провожая Ирку в дверях.
– Ей, может и не надо, а тебе, точно – надо. Не ломайся только, вечером позвоню, – пообещала Ирка и направилась к лифту.
Но уходить домой она не спешила. Клавочка, лёжа в коляске, так и не проснулась. Ирка села на скамейку во дворе, под густыми ветвями сирени, и стала ждать появления Надежды с ребёнком. Заприметив её издали, она призывно помахала рукой, приглашая подойти.
– Ириша! Ты от Ксюши идёшь? А я за молоком к ней, – смущённо объяснила Надежда своё появление во дворе дома.
Знаю за чем идёшь, – заявила Ирина, заглядывая в коляску с Надькиным малышом, – Шурка-сводня подослала? Ко мне, значит, интерес пропал? Оно и понятно – девочка молодая, сладенькая, чего с пожилой бабой шашни разводить. Сядь, посиди минут десять. Ждёт тебя Ксюша. Сама её сегодня не трогала, тебе, изменщице, оставила. С Серёжкой они разбежались, так что без лишних вопросов к ней. Добрая она, по доброте своей целый телятник кормит, есть кому её сосать. Чего молчишь? Я тут для неё распинаюсь, а она, как в рот воды набрала. Хоть бы спасибо сказала – у.. Сотниковы неблагодарные!
– Спасибо, Ириша. Я непременно выберусь к тебе на днях, с Шурой, – пообещала Надька, вставая со скамьи.
– А помню, как-то хотела заявиться без Шуры, – припомнила с ехидством Ирка, – или без сестры ни шагу? Ну иди, порадуйся моей девочкой. Сашу на руки возьми, коляску у лифта оставь.
Ксюша, следуя совету Ирки, надела тёмную, шёлковую комбинацию, выбрала чулки с гипюровой резинкой, плотно обтягивающие и без того стройные ноги молодой женщины. Нашла тёмные, кружевные трусики, в тон с комбинацией. Бюстгальтер решила не надевать, может придётся кормить мальчика, но халатик накинула. Лёгкое волнение в груди тревожило Ксюшу. Зря отпустила Ирину, с ней не так зазорно вступать в сексуальные отношения с малознакомой женщиной. А вдруг Надя знает, что она переспала с Володей?… Опасения, роящиеся в голове девушки, прервал короткий звонок в дверь. Она глубоко вздохнула и пошла открывать. На пороге стояла Надя с ребёнком на руках.
– Здравствуй, Ксюшенька! Мы не рано к тебе, Шура советовала ближе к обеду идти?…
– Проходи, Надя. Давненько тебя не видела, – приветливо встретила хозяйка гостей, целуя Надежду в щёку, – давай своего богатыря, – предложила Ксюша, принимая мальчика из рук матери.
– Молоко я сцедила, в холодильнике дожидается. Может Сашенька немного пососёт? Грудь ещё не пустая.
Надежда притронулась ладонью к груди Ксюши и слегка сжала её.
– Твоим ребятишкам хватит, Ксюш? Сашу я с утра кормила молоком из детской кухни.
– Пока мои разбойники спят, пусть поест – моё лишним не будет.
Женщины пошли в детскую, где крепко спали близнецы. Ксюша сбросила халат, спустила с плеч комбинацию и прилегла на диван. Уложив рядом с собой малыша, она предложила Наде самой дать сосок обнажённой груди в сомкнутые губы ребёнка.
– Ты его разбуди, поводи сосочком по губкам Саши. Теперь чуть-чуть надави, чтобы молоко в ротик попало… Ну вот, он и просыпается. Отдай ему сосок, пусть кушает.
Надя подсунула тугой сосок в приоткрытый рот сынишки и села рядом на диване, положив ладонь на обнажённое бедро Ксюши.
– Я не мешаю тебе, Ксюш?
– Нисколько, Надя. Даже приятно, – произнесла тихо Ксения, – хочешь меня поласкать?
– Очень, а можно? Я тихонько, чтобы тебе не мешать?
– Лучше разденься в спальне, а я позже приду к тебе. Чтобы Сашенька заснул у меня на руках. Если хочешь принять душ, чистое полотенце в ванной висит.
Надежда склонилась над Ксюшей, слегка коснувшись губами приоткрытого рта девушки, нежно провела рукой по крутому бедру, лежащей на боку Ксении и молча вышла за дверь. Раздевшись в спальне, она положила одежду на стул и прошла в ванную.
Ксюша смотрела на личико Сашеньки, пытаясь найти в нём черты материнского лица. Если только глаза, они, явно, достались от Наташи. Несчастный ребёнок, потерять при рождении мать, подарившую ему жизнь ценой собственной жизни, и стать сиротой, при живом отце. Родителями мальчику стали посторонние люди – добрые, заботливые, но – чужие. Жестоко судьба обошлась с парнишкой, – размышляла Ксюша, задумчиво поглаживая мальчика, засыпающего у неё на руках.
– Осталась ли у Володи фотография Наташи? Хотелось бы взглянуть на неё… – подумалось Ксюше. Она осторожно опустила малыша в кроватку, рядом со своими детьми и задумалась.
– Сделаю для него, что смогу, – решила Ксюша, прикрывая одеялом трёх малышей.
– Пора идти к Надежде, ждёт уже. Узнает ли она когда-нибудь, кто был Сашиным отцом? Во всяком случае, не от меня. Да стоит ли кому-то о нём знать. Четверо детей и ни о ком у него душа не болит… Как же я ошиблась в Сергее! Измены простить можно, но отказ от собственных детей – ни за что.
Ксюша поднялась с дивана и пошла к Надежде. Женщина ждала её, сидя на постели. Встретив хозяйку восхищённым взглядом, она поднялась и, подойдя, прижала девушку к себе, пробежав руками по спине, ненадолго задержавшись на мягких ягодицах.
– Можно я тебя раздену, моя девочка?
– Конечно, Наденька. Делай, что тебе хочется – я полностью твоя, – покорно ответила Ксюша, отдавая себя любовнице.
Надежда спустила к ногам шёлковую комбинацию Ксюши и, усадив на кровать, принялась скатывать с её ног чулки.
– Надюш, у тебя было когда-нибудь с женщинами? – спросила Ксения, снимая с бёдер трусики.
– У нас с тобой одни наставники в женских забавах. Как-то я сама попросила Шурку на деле показать, что они с Иришкой находят в этом. И ты знаешь, стыдно признаться, но мне это понравилось. А когда познакомилась с тобой, то решила, что добьюсь тебя, даже если Шура не разрешит мне этого. Но она, как-то стала расхваливать какая ты – в постели, что я – просто захлебнулась слюной от зависти.
– Ладно, – говорит, – чего для родной сестры не сделаешь. Мы с тобой всегда делились Володькой, не жадничали. Только не обижай девчонку, ей сейчас и так несладко. Пусть с тобой душу отведёт. Мужики такой сладости женщине не дадут. Чему-то я тебя научила, утешишь девочку. Она мне дороже сына. Дала мне какие-то игрушки для интимных игр, хочешь покажу? Они в пакете в прихожей остались.
Ксюша пожала плечами и призналась Надежде:
– Я их видела, Шура мне их показывала. Неси, посмотрим… Только с ними попозже, поцелуй меня сначала.
– Прости, чего я, глупая, завелась с этими безделушками, – виновато спохватилась Надя.
Она встала на колени в раздвинутых ногах Ксюши и, прильнув к губам девушки, стала играть язычком своей любовницы, соприкасаясь сосками грудей. Постанывая от сладостного возбуждения, женщины легли на постель, не прекращая страстных поцелуев, растворяясь в томительном наслаждении зарождающегося оргазма..
– Давай я тебя поласкаю внизу, – предложила Надежда оторвавшись от губ Ксюши и опускаясь к лобку с дорожкой светлых волос. Раздвинув лепестки вульвы, она прикоснулась пальцем к горошинке клитора, язык партнёрши мягко прошёлся по стенкам вульвы, приводя в сладостное напряжение любовницу. Прерывистое дыхание Ксюши постепенно переросло в томительный стон. Согнутые в коленях ноги напряглись и тонкие струйки соков заструились по промежности между раздвинутых ног девушки.
– Отдыхай, девочка, – приподнялась Надежда, утирая лицо от соков любовницы салфеткой, – я только ополосну лицо и вернусь.
Ксюша, учащённо дыша, расслабленно вытянула ноги на постели.
– Вот взгляни, что я принесла, – вернувшись, обратилась Надя, раскрывая пакет с содержимым, присланным Шурой, – это, кажется, называется страпон.
– Это я пробовала надевать, – улыбнулась Ксюша, –забавно выглядит со стороны. А эти бусики зачем? Я даже не представляю для чего они… Может для вагины, но слишком мелкие…
– Это анальные шарики, их в задницу засовывают, а потом за нитку вытаскивают, – подсказала Надежда, – и цвет у них почти чёрный. Мне Шурка их совала в зад. Довольно щекотно, но когда вытягивают немного возбуждает. Что тут ещё? Вот вибратор на батарейке.
– Достаточно, Надюша, скоро дети проснутся, а ты ни разу не кончила пока возилась со мной. Давай я тебя этой штуковиной на ремешках потрахаю. А останется время, полижу, как ты мне.
– Давай, только в ремешках не запутайся, – охотно согласилась Надежда, укладываясь поперёк кровати и раздвигая приподнятые колени..
И всё-то у них было замечательно, если бы не призывный плач, донёсшийся из детской. Ребетня голосила дружно и требовательно, взывая к матерям о справедливости. Женщины, опомнившись от сладостных забав, подхватились бежать к страдальцам, на ходу натягивая одежду. Путаясь в ремнях, со смехом освобождаясь от устройства с замысловатым креплением, Ксюша поспешила в ванную, привести себя в порядок перед кормлением.
– Добаловались, дурищи! Надь беги к ним, я только подготовлю грудь. Сейчас мы утихомирим эту компанию.
Взглянув на часы, она удивленно воскликнула:
– Уже шестой час, пока я буду кормить деток, помой, пожалуйста, наши игрушки. Скоро Шура придёт с работы. Не отдавать же их в таком виде. У меня от этих шариков всю задницу зудит.
– У меня тоже самое, Ксюш, но с настоящим членом, оно того стоит. Я с Виктором пробовала…
– Кто с ним только не пробовал кроме меня, – ревниво прикинула про себя Ксюша, скрываясь за дверью ванной.
Закончив с кормлением детей, Ксюша пошла одеваться, но Надежда не удержалась и вновь уложила её на постель, прильнув к губам любовницы.
– Надя, мне с тобой очень хорошо, но давай заканчивать, пока нас Шура не застала нагишом.. Скажи, милая, у тебя с Сергеем было когда-нибудь это?…
– Что ты! Шурка его берегла от меня. Я ей ещё когда предлагала – самой с ним попробовать, так ни в какую! Ну, да бог с ней – ровно собака на сене.
Тут прозвенел звонок в прихожей и женщины кинулись одеваться. При втором звонке, они уже были у дверей и Ксюша смущённо открыла дверь в квартиру.
– Ой, Шура! – воскликнула Ксения, придерживая на поясе полы халата, — а мы тут заболтались на кухне.
– Вижу, по вашим довольным рожам, о чём заболтались, – переступая порог, проворчала Александра Ивановна. – Берите сумки, едва дотащила. Детей кормила?
– Только закончила – поспали, поели, теперь играют на полу, – отчиталась Ксюша перед Александрой Ивановной.
– Тогда шагайте на кухню, обсудим кое-что.
– Надюша, разогревай суп в синей кастрюльке, будем Шуру кормить. Больно она грозная пришла.
Надежда начала готовить ужин, а Ксюша села рядом с Шурой и приготовилась выслушать свекровь.
– Ты намерена с мужем мириться, невестка? Я тебе, как мать говорю – не дело ты надумала с разводом. Взбрыкнула и будя. Он, конечно, кретин, но и на него управа есть. У вас дети, о них ты подумала, матушка моя?
– Александра Ивановна! Я не передумаю. Мужчина, поднявший руку на женщину, для меня уже не мужчина. А позволив себе раз, то и в другой раз будет тоже.
– Ну, положим, не руку, а что-то другое, на то мы и женщины, чтобы терпеть… Не забывай, он отец твоих детей.
– Если бы только моих, впрочем, разницы никакой. Ему никто не нужен.
При этих словах Надежда вопросительно покосилась на Ксению.
– Значит сделаем вот что. Я его завтра направлю к тебе. Поговорите по-хорошему, решите как быть дальше. Если не поладите, подавай на развод. Нечего друг другу руки вязать. Вы оба ещё молодые, может и найдёте для себя, кого поумней. Надька, собирай мальчонку и дуй до дома. Вовка там один дожидается. И я, пожалуй, пойду к себе.
– Не сердись, Шура, всё готово. Садись, поешь, – расстроенно предложила Ксения свекрови.
– Не сержусь я, девонька. А что не нравится мне вся эта канитель, так это правда. Идём, Надюха, мне ещё её мужика кормить, как с работы придёт.
В дверях Александра Ивановна поцеловала Ксюшу в прямой пробор на голове и добавила:
– Между нами ничего не меняется, как бы вы не решили меж собой. Любой твой выбор пойму, тебе решать.
Женщины вышли за дверь, а Ксюша вернулась в спальню и долго глядела на свою детскую фотографию на стене, словно советуясь с маленькой Ксюшей из детства.
– Может с бабулей поговорить, – размышляла Ксения, – а если она скажет сохранить семью?… Но ведь я люблю Витю…
Она вспомнила слова Нади в отношении анального секса с Виктором.
Зачерпнув указательным пальцем из баночки смягчающий крем, она, заведённой за спину рукой, раздвинула упругие ягодицы и палец легко проник в колечко сфинктера, разработанного Надеждой анальными шариками. Ощущение от введённого в анус пальца, не вызвало первоначальной боли. Даже при двух пальцах, погружённых в анус, Ксения легко переносила непривычную процедуру.
– Вполне сносно, чтобы вытерпеть член среднего размера, – решила Ксюша, – в следующий раз разрешу Вите попробовать это.
* * *
К вечеру Сергей пришёл с работы в плохом настроение. Александра Ивановна не стала его расспрашивать о причинах хандры. Следуя правилу, сперва накормить мужика, а потом приниматься за разговоры, позвала его за стол.
– Сергей, мой руки и садись ужинать, пока не остыло. Может налить рюмочку для аппетита?
– Тут одной рюмкой не обойдёшься, – буркнул сын, усаживаясь за стол.
– Поешь сперва, потом расскажешь, – наливая водку в обе рюмки, для себя и сына, приказала мать.
Проверенный приём вполне оправдал себя, правда, только после третьей рюмки.
– Чего такой смурной явился? – приступила к расспросам Александра Ивановна, после того, как Сергей отодвинул от себя пустую тарелку.
– Беда у нас, мам, – хмуро сообщил Сергей, уныло глядя в сторону, – с Кузьмичом несчастье…
– Чего несёшь, лишку что ли выпил? – настороженно произнесла Александра Ивановна, всматриваясь в лицо сына.
– Весь день по телевизору тарахтят о катастрофе вертолёта в Сибири.
– И что?… – холодея в груди от предчувствия несчастья, произнесла мать.
– Как всегда, ничего толком не говорят, показывают место катастрофы. Сообщают, что летели вахтовики на прииск, вертолёт, в условиях низкой видимости, зацепился за верхушки деревьев и упал. Лётный экипаж и пассажиры погибли. Нашли их только на следующий день.
– Господи! А откуда про Василия известно? Может его там не было, да говори ты, сынок, был он там?
– Список жертв показали. Там его фамилия и имя… – произнёс Сергей.
– Боже мой! Его-то за что караешь? – помертвевшими губами прошептала Александра Ивановна, глядя перед собой потускневшим взором.
– Ирка, наверное, ещё не знает. Завтра сообщат из Москвы, – предположил сын.
– А если знает? – вскинулась мать, – она с утра ни разу не позвонила мне. Я бегу к ней, как бы эта, ненормальная, беды не натворила с собой.
– Мне с тобой? – спросил Сергей.
– Ты сейчас меньше всего там нужен, тебе завтра следует пойти к себе домой и решить с женой, как дальше будете жить – беспрекословным тоном заявила Александра Ивановна. Решайте или я тебя выгоню из дому.
* * *
Захватив с собой ключи от Иркиной квартиры, я помчалась к ней домой. Троллейбусы ещё ходили, народу на остановке было мало и я без труда села на первое сиденье у двери. Пока ехала, глядя в тёмное окно, всё думала, с чего начать, если Ирка ещё не в курсе. Через три остановки я вышла и, взглянув на тёмные окна её квартиры в девятиэтажном доме, в жутком предчувствии непоправимого, кинулась к третьему подъезду. Звонить в дверь не стала. Если они с Клавой спят, только перепугаю девок. Пришлось воспользоваться своим ключом и войти в тёмную прихожую. Включив свет, я разулась и направилась к Иркиной спальне. Приоткрыв дверь, тихо вошла в комнату. В тишине полутёмной спальни я с трудом различила небогатую обстановку Иркиного жилья. Мебель была куплена Кузьмичом до выхода на пенсию. За время совместного проживания с женой ничего не прибавилось в незамысловатом интерьере квартиры. Круглый стол, старая кровать, обшарпанный сервант – вся немудреная мебель немолодой пары. Даже с Иркиной квартиры сюда ничего не привезли. Типичная холостяцкая двушка.
На неразобранной кровати, ничком лежала моя Ирка, вцепившись тонкими пальцами в подушку под головой. Рядом, лёжа на животе, барахталась Клава, приподняв головку на скрип открываемой мной двери.
Я потянулась к выключателю и зажгла верхний свет. Свет от люстры выхватил на серванте у стены фотографию Василия с чёрной лентой в правом нижнем углу. С фотографии на меня равнодушно смотрели его глаза, в ожидание ответа на свой вопрос: «Что же дальше, Шур? Ты у нас всё знаешь. Не бросай моих девчонок. Мы же как дети без тебя».
– Если бы эти дети меня слушались…
Я подошла к кровати, взяла на руки девочку и села рядом с Иркой, положив ладонь на её вздрагивающие плечи.
Продолжение следует