Исповедь извращенца. Часть 3

Лето закончилось

Да, кстати я забыл упомянуть, что оказывается моя матушка спит вовсе не в ночной рубашке с кружевами, а в чем-то типа короткой шелковой блузочки до пояса и с бретельками, а также и в шелковых же штанишках того же цвета и покроя. И узнал я об этом вовсе не от Летиции. Но давай, я расскажу обо всем подробнее. Поэтому немного отвлечемся от меня и Летиции и я расскажу тебе про свою мать.

Моя мать была еще совсем юной, когда я появился на свет. Она всегда была для меня самой лучшей, самой красивой и самой любимой женщиной на свете. Я всем рассказывал, что непременно женюсь на ней, когда выросту. И меня сильно удивляло бурное веселье всех, кто слышал мои заявления подобного рода. Мать же никогда не смеялась надо мной, а нежно целовала и обнимала меня, называя "мой маленький муженек".

Как-то мой отец не утерпел и поинтересовался у меня очень серьезно:

— Ты будешь мужем своей матери? Хорошо. Но куда ты намереваешься отправить меня? Ведь я женат на ней и являюсь ее мужем.

Я на секунду задумался и заявил:

— Мы с тобой будем меняться. Сегодня я — мамин муж, а завтра ты.

Отец весьма развеселился и переглянулся со смеющейся матерью.

— А что ты будешь делать, когда будешь мужем нашей мамы? — этим вопросом он вызвал негодующее восклицание матери. Бесенята плясали в его глазах.

— То же самое, что делаешь ты, папа, — спокойно ответил я.

Мама при этом не выдержала и залилась смехом. К ней присоединился и отец.

— А что ты будешь делать с Летицией? — с улыбкой поинтересовалась она. — Ты же говорил, что женишься на ней.

— Конечно женюсь, — подтвердил я очень уверенным тоном. — У меня будет жена-мама и жена Летиция.

— Великолепное решение, — одобрил мои слова отец и даже зааплодировал мне. — Лучшего и придумать нельзя

Таким образом ты, надеюсь, понимаешь, мой друг, какая атмосфера царила в нашей семье. Моя мать была молода и весьма хороша собой. Она не была особенно стеснительной и я часто видел ее неглиже. А иногда и полностью обнаженной. Я же в свою очередь старался почаще видеть ее в таком виде. Особенно часто мне этого хотелось, когда стал постарше. А пока был мал, то мы часто вместе с ней принимали ванну. Мама прекратила это делать после того, когда заметила у меня эрекцию. Правда она мотивировала свой отказ не моей эрекцией, а тем, что я настолько вырос, что нам вдвоем стало тесно в одной ванной. Хотя по-моему это глупость. В нашу ванну спокойно поместится пара человек и еще место останется.

Также я с малых лет был частым гостем в постели матери. Правда, когда отец был дома, то он решительно отправлял меня спать в мою постель и закрывал родительскую спальню на ключ. Сейчас я конечно понимаю, что он не хотел, чтобы я мешал ему и матери заниматься любовью. Но тогда я бывал весьма огорчен.

Но зато я был на вершине счастья, когда отец по какой-нибудь причине отсутствовал. Сначала мне приходилось упрашивать мать, чтобы она уложила меня спать не в мою постель, а в свою. Но затем она делала это сама без всяких просьб с моей стороны. Я лежал в ее постели, разговаривал с нею, а она сидела перед туалетным столиком и занималась приготовлениями ко сну. Особенно я ожидал того момента, когда мама скидывала с себя одежду, которую носила днем. Она оставалась в одних узких трусиках, но ее фигурку и красивые груди я всегда мог увидеть полностью и довольно долго, так как она втирала в свое красивое тело какой-то крем, по ее словам весьма полезный для кожи. Закончив, она одевала свою пижамку, про которую я упоминал выше. После этого она забиралась в постель, обнимала и целовала меня.

Мы обычно немного разговаривали, а потом засыпали. Очень часто она так и засыпала, обнимая меня. Мне часто удавалось не засыпать вместе с ней и тогда я, дождавшись ровного и спокойного дыхания спящей матери, начинал действовать. Чаще всего на это требовалось пятнадцать — двадцать минут. Реже — немного больше.

Стараясь уподобиться спящему, я осторожно двигался в такое положение тела, моих рук и ног, чтобы прижаться или обнять любимую матушку. Особой удачей я считал, когда грудь матери оказывалась в моей руке. Если очень постараться, то можно было осторожно оголить ее грудь и нежно прикасаться к ее чуткому соску губами. Помню, что случилось так, что я, потеряв осторожность, стал сосать материнскую грудь столь интенсивно, что мать пробудилась и явно была удивлена, увидев, что происходит. Но к моему счастью и удивлению она просто придвинула свою грудь ближе к моим губам. Ободренный я снова стал посасывать ее сосок, делая вид, что нахожусь в сонном состоянии. Так я и заснул с материнской грудью во рту. Но когда я проснулся утром, то мать ничем не напомнила мне о том, что произошло ночью. Ободренный этим я стал часто повторять этот фокус. И разрази меня гром, если мать довольно часто сама не обнажала для меня свои перси, чтобы я мог их сосать. Кстати позже она сама подтвердила мою правоту.

Было весьма замечательно, когда моя матушка засыпала, лежа на спине, или просто во сне меняла положение тела и ложилась навзничь. Тогда я либо обнимал ее рукой и ее грудь самым чудесным образом умещалась в моей ладони. Особенно приятно было, когда мне удавалось просунуть руку под верхнюю часть пижамки и я обхватывал ладонью обнаженную грудь матушки. Ободренный своими успехами я, якобы во сне, закидывал ногу на маму таким образом, чтобы мое колено было у нее на животе, середина голени на лобке, а ступня на ее ножках. Со временем моя нога стала тяжелее и мать очень часто просто раздвигала ножки так, что моя ступня оказывалась лежащей на постели. И тогда наступало самое удобное время, чтобы заменить эту мою ногу на руку. Естественно я старался положить руку так, чтобы обхватить ладонью лобок и половую щелку матушки. Но к моему огорчению между моей ладонью и ее телом были штанишки пижамы и трусики. Я еще не знал, как мне решить эту проблему.

Иногда мама во сне поворачивалась ко мне спиной. И моя ладонь была вынуждена покинуть уютную, бесконечно родную половую щель матери. Тогда я, выждав некоторое время, трогал руками ее роскошные ягодицы или осторожно просовывал ладонь ей между ножками. Очень часто удавалось просунуть руку в штанишки пижамы и тогда только ткань трусиков оставалась препятствием между рукой и желанного местечка на теле матери. Моя маман, видимо, уже настолько привыкла спать с моими руками в самых уютных местах ее бесконечно желанного тела, что это перестало ей мешать спать. И я только жалел, когда отец подолгу не уезжал в свои служебные поездки. Хотя с другой стороны он обычно в среднем уезжал на два-три дня каждые две недели. И это было очень неплохо по-моему.

Шло время, год шел за годом и я по-прежнему спал вместе с матерью, когда отец отсутствовал дома. Надо сказать, что она несколько раз попробовала намекнуть мне, что я уже вырос и могу вполне спать в своей постели. Но у меня делался такой несчастный вид, что матушка обнимала меня и долго утешала. С тех пор она оставила всякие попытки выселить меня в мою спальню, когда отец отсутствовал дома.

Я же открыл для себя великолепный способ, давший мне возможности трогать половую щель матери без ткани ее трусов и пижамных штанишек. Когда матушка спала на спине я осторожно помещал свою руку ей на животик и затем осторожно двигал ладонь буквально по миллиметру в минуту под ткань ее пижамных штанишек и трусиков.

Мой друг, ты только представь себе мое состояние, когда я первый раз прикоснулся кончиками пальцев к к шерстке на лобке матери! В ту ночь я не отважился продвинуть ладонь дальше и только время от времени очень осторожно шевелил кончиками пальцев, чтобы вновь и вновь чувствовать шелковистость волосиков этого ее чудесного местечка. В тот раз у меня было довольно много времени в моем распоряжении, потому что отец уехал по делам в Люксембург.

Поэтому на следующий день я продвинулся значительно дальше в своем освоении лобка и половой щели мамы. Для собственного удобства я предусмотрительно постарался раздвинуть пошире матушкины ножки, чтобы можно было продвинуть вглубь всю ладонь. Я был предельно восхищен и возбужден, когда моя ладонь уже полностью накрыла мамин лобок, а средний палец отчетливо чувствовал ее половую щель. Меня потряс тот факт, насколько вагина матушки была теплой, мягкой и какой-то очень уютной.

Я продвинул свою ладонь еще немного вглубь и вдруг матушка слегка пошевелила ножками. Отчего мой средний палец вошел в какое-то очень мягкое и очень влажное место. Он буквально зашел, как нож в масло, в глубину половой щели маман не менее чем на два сантиметра. Я замер, боясь пошевелиться. Но через пять минут, слыша спокойное дыхание спящей женщины я продвинулся дальше. Но не в глубину ее влагалища, а дальше. Вот моя ладонь уже на ее промежности. А теперь кончик моего пальца… Да, я прикоснулся к анальному отверстию своей матери. Я замер и шевелился очень осторожно, умирая от осознания, что я трогаю материнский зад. Я конечно не осмелился войти даже кончиком пальца в ее задницу, несмотря на то, что палец был еще влажным от выделений из влагалища матушки. В то же время я не хотел вновь погружать во влагалище палец, трогавший задницу мамы. Я просто оставил свою ладонь лежать между ног матушки, ощущая ее шерстку и половую щель под своими пальцами.

Несмотря на все мое возбуждение, я как-то незаметно заснул. Проснулся я от того, что кто-то держал мою руку, которая уже наполовину была извлечена с того места, где она была. Я с перепугу не подал вида, что проснулся. Но тем не менее меня удивило, как осторожно мама очень понемногу извлекает мою руку из своих собственных трусов. Она наконец извлекла мою руку полностью, положила ее себе на животик и погладила несколько раз, как бы успокаивая меня. Я по-прежнему притворялся, что сплю. Но мне казалось, что мое сердце стучит так сильно, что это слышно даже в соседней квартире. А затем я действительно опять уснул.

Утром я проснулся один в постели. Матушка уже поднялась, но в спальне ее не было. На ее половине постели лежала ее пижамка. Я вспомнил все, что произошло вчера, и мне стало не по себе. Но тем не менее я поднес свою руку, побывавшую между ног матери, к носу. Я почувствовал дико возбуждающий запах. Это был запах женщины, запах моей обожаемой матушки.