Интимный дневник нижней. Глава 4 Немыслимая игра

Интимный дневник нижней. Глава 4 Немыслимая игра

Я познакомилась с Томасом в очереди. Знаю, звучит смешно и слишком по-британски, но очередь была длинной, и мы простояли в ней довольно долго. Увидев его, я подумала, что он просто нахал. Было б можно, я ушла бы и больше с ним не разговаривала… и это было бы крайне досадно, если подумать о том, что произошло с тех пор… Мы с Эллой пошли в кино. Болтали в ожидании начала сеанса, и он вмешался в разговор. Он был один, явно скучал и, помнится, был груб и, несомненно, слишком много о себе думал… И все же показался мне привлекательным. Поболтав с ним и, как ни странно, насмеявшись, я поняла, что он мне нравится. И когда он предложил выпить по чашечке кофе, мы с Эллой согласились, радуясь тому, что он не маньяк и может составить сносную компанию. Да и не все ли равно?

…Через некоторое время я поняла, что мне не все равно. Уходя, он взял у нас адреса электронной почты, и началась переписка по кругу. Мы болтали о том о сем – о жизни вообще. Он был забавен, умен и недавно расстался с девушкой, с которой встречался много лет. Большинство их общих друзей были на ее стороне, и он казался немного одиноким. Я иногда представляла себе, как он проводит вечер. От меня Томас отличался лишь тем, что не чувствовал себя в одиночестве так же уютно. Когда я запирала дверь и сразу же накидывала цепочку, как велел папа, у меня возникало чувство, что я вернулась в свое убежище, но мне казалось, что он чувствует себя иначе. Элла и я встречались с ним пару раз, но, поскольку мы работали по выходным и Элла жила далековато, в конце концов мы стали ходить в кино по будням вдвоем. Он задавал много вопросов и даже помнил на них ответы, и я стала посвящать его в свою жизнь. У меня вошло в привычку писать ему, когда на работе происходило что-то интересное. Мы могли бы стать друзьями только из-за того, что оба были одиноки. Но чем больше мы узнавали друг друга, тем больше у нас было общего. Мне нравилось иметь друга- мужчину, честного и прямого. Иногда это переходило в прямолинейность, и пару раз я проливала чай, слушая его рассказы о женщинах и о том, как он к ним подбирался. Но я хохотала с ним так, как ни с кем другим. Мы цитировали одни и те же фильмы, нам нравились одни и те же группы, и вскоре я стала проводить много времени у него.

Почему у него? Ну, пришла зима, а я могла себе позволить только крошечную квартирку без центрального отопления… Как-то он прислал мне эсэмэску: «Что делаешь?» – и я ответила: «Сижу в Starbucks и греюсь». Он предложил мне переночевать у него в свободной комнате. Я так и сделала. В следующие выходные я работала, но через неделю он снова предложил мне остаться. Я появилась днем в субботу и ушла на следующий день, приготовив воскресный обед, – спасибо маме, ее рецепт жареной картошки творит чудеса. Мне было хорошо, спокойно и весело. Мы гуляли с собакой, я принесла свой комп и подключилась к Wi-Fi, так что мы могли вместе играть по Сети. Мы смотрели фильмы, пока не надоест. И было тепло. Немудреные удовольствия, но было так хорошо. И когда наступило и прошло Рождество, а затем и весна, я стала заходить к нему все чаще, хотя погода уже наладилась. Элла приходила, если была свободна, но и без нее мы с удовольствием проводили время вместе.

Это может казаться наивным, но я не думала о сексе! Он был симпатичным парнем, с темно-русыми волосами, в очках, мне нравилась его непринужденность. Но мои визиты, как и в самый первый раз, носили платонический характер – и никаких намеков с его стороны. Я относилась к подобным вещам достаточно прагматично и думала, что он не считает меня привлекательной или просто не хочет портить наши отношения. К тому же я знала, что он все еще думает о своей бывшей. Ну и ладно – мне нравилась наша дружба, и я не хотела его подталкивать.

Но однажды вечером ситуация изменилась. Началось все довольно невинно. Томас, Элла и я заказали билеты на концерт и забронировали номера в отеле. Но за неделю до концерта Элла предложила поменять планы. Еще один друг купил билет, и если б я переночевала в номере Томаса, то тот парень остался бы с Эллой, а мы бы сэкономили. Практичность победила, да и какое это имело значение, если мы с Томасом оставались наедине несколько месяцев кряду? С концерта мы вернулись возбужденными, довольными и слегка осипшими. Мы были полны адреналина и заряжены энергией музыки. По очереди приняли душ, переоделись и забрались в постель. Спать еще не хотелось, и, лежа в темноте, мы говорили о концерте, музыке и о жизни. А затем в темноте тихо прозвучал его голос:

– Софи, ты никогда не думала о том, чтобы переспать со мной?

Захваченная врасплох, я молчала… Я решила, что лучше увильнуть от ответа, чем сболтнуть что-нибудь лишнее, что могло бы задеть его чувства или изменить его мнение о нашей дружбе – он действительно хотел, чтобы я думала об этом? Или он будет чувствовать себя неловко, узнав об этом? Я решила ответить неопределенно:

– О чем ты? Я тебе не нравлюсь.

Он засмеялся:

– Почему ты так решила?

Я бросила в него подушку.

– Ты никогда и не пытался. У нас платонические отношения, ты помнишь?

Молчание было столь долгим, что я подумала, что он уснул. Когда он наконец заговорил, его голос звучал чуть громче шепота: – Они не должны быть такими. – Да? Не лучший ответ, но, поверьте, я не знала, что еще сказать. Внезапно в темноте он погладил меня по плечу поверх одеяла, осторожно и немного робко. Это длилось секунду-две, пока я наконец, не выдержав, схватила его за запястье, прижимая к себе. Наши руки изучали друг друга, сначала в одежде – он смеялся над моими пижамами, признавая только футболки и шорты, – и я поцеловала его в руку, вознаграждая за неудобства. Затем он медленно расстегнул мне ворот, и его рука скользнула к моей груди, лаская ее и играя с сосками. Я постанывала, наслаждаясь долгожданным прикосновением. Затем его рука двинулась дальше – к поясу брюк и под трусики. Когда он потрогал меня между ног, я застонала, раздвигая их шире, позволяя его пальцам продолжить игру. При этом он засунул мои руки к себе в шорты, взяв член моей рукой и повторяя в такт мои движения. Он застонал. Мы долго ласкали друг друга… Осмелев, он надавил на мой клитор, и делал это снова и снова, пока я не смогла больше сдерживаться. От оргазма у меня просто свело пальцы ног. Мое дыхание успокоилось, и шепот не смог скрыть беспокойства в моем голосе:

– Пожалуйста, надень презерватив.

Внезапно наступила пауза.

– Что?

– Как что? Презерватив. Пожалуйста. Я хочу тебя.

– Черт!

– Да, хочу!

– Я не это имел в виду. Черт!

Голос у него был таким несчастным, что в другой ситуации я бы просто рассмеялась. – У меня с собой нет. Я не думал, что это произойдет сегодня.

Он замолчал.

– Я не думал, что ты…

Я фыркнула:

– У меня не было секса больше года, и я не думала, что будет сегодня ночью.

Теперь он выглядел совсем несчастным.

– Ох.

Я определенно не могла упустить момент и не поиздеваться над ним.

– Слушай, не переживай, давай просто пожелаем друг другу спокойной ночи…

Его член ожил в моей руке, пока я говорила, и он издал сдавленный стон, в котором звучали досада и негодование. Я сжала руку и легла ниже.

Когда я охватила член губами, его стоны стали глубже, заставляя меня чувствовать себя богиней. Я медленно лизала его член, не торопясь и наслаждаясь моментом, когда он сгреб одеяло и его тело изогнулось в истоме от наслаждения. Я доставила ему еще большее наслаждение, но сделала это не сразу. Я не собиралась его дразнить, но и не хотела, чтобы все кончилось слишком быстро. Я не спешила, и, когда он кончил, гладя мои волосы и шепча мое имя, я испытала странное чувство удовлетворения. Поймите меня правильно, я бы не стала писать об этом в резюме, перечисляя свои достижения, но я чувствовала себя прекрасно и заснула с улыбкой на лице.

Самое плохое в таких ночах – это то, что приходится просыпаться. Очнувшись, я обнаружила, что мы лежим нос к носу, обхватив друг друга ногами. Я открыла глаза и, увидев его пристальный взгляд, сразу их закрыла, притворяясь спящей.

– Софи, ты не спишь?

Я не шевелилась. Черт. Что мне теперь делать?

– Софи? Скоро завтрак. Ты в порядке? Поговори со мной.

Я не открывала глаза.

– Угу. Все отлично.

Не слишком ли эмоционально?

– В порядке.

– Тогда ты откроешь глаза?

Он был явно озадачен.

– Да, еще минуту!

Мой же голос звучал нараспев, напоминая голос мамы, изображавшей притворную веселость. Со временем я поняла, что это просто нелепый образ, который не спасает ситуации.

Он взял меня за руку.

– Все в порядке, ты же знаешь. Это ничего не значит.

Я распахнула глаза и уставилась на него. Он глядел на меня ободряюще, спокойно и необычно ласково. Я не могла понять, обижаться мне или нет, но мой взгляд, должно быть, выдал меня, и он поторопился меня успокоить:

– Извини, я не то имел в виду. Это было изумительно, мне понравилось, было великолепно.

– Так и было, – сказала я нехотя, расплываясь в улыбке.

– Я просто хочу сказать, что это не должно повториться, если ты не хочешь, и это ничего не меняет в нашей дружбе.

Я смотрела на него долго и пристально:

– Ты уверен?

Он кивнул.

В этот момент в желудке у меня заурчало, и я покраснела.

– Так, пора бы и позавтракать. Но сначала я приму душ.

Я вскочила, схватила одежду, лежавшую на краю, и направилась в ванную, стараясь все делать как обычно. Он лежал в кровати, наблюдая за мной, не отворачиваясь и вообще не шевелясь. Я дошла до середины комнаты и больше не могла сдержаться.

– Прекрати пялиться на мой зад!

– Я не пялюсь. Я восхищаюсь твоей пижамой.

К тому времени, когда мы оба умылись, оделись и были готовы встретиться с Эллой и ее другом, который невольно устроил такой поворот событий, все почти пришло в норму. Мы, как обычно, шутили, и за завтраком ничто не напоминало об этой ночи. Больше об этом не было сказано ни слова, пока позже, в тот же вечер, я не получила от него сообщение:

— Рад, что ты добралась нормально, я тоже в порядке и дома.

P.S. Жаль, что не было презервативов.

Мерзавец!

Теперь мне кажется неизбежным то, что вскоре мы переспали и сделали все как положено, – смешно, но в тот раз мы оба купили презервативы. Я приходила к нему так же, как и раньше. Просто со временем я перебралась из свободной комнаты в его постель. Сначала мы продолжали быть друзьями, откровенно говорили на разные темы. Мы нравились друг другу – очень, но на самом деле я не была его женщиной, а что до него – он был замечательным, смешным, умным, я находила его очень привлекательным, но, когда он появлялся в комнате, во мне ничто не екало. Конечно, я ему не сказала о своих чувствах – не потому, что боялась показаться наивной, но потому, что, подолгу болтая, гуляя с собакой, мы пришли к общему пониманию того, что происходит между нами, установив в отношениях уровень обязательств. Наши отношения были развлечением – без обещаний и ответственности. Если он или я начнем встречаться с кем-то другим, отношения прекратятся. Иначе, пока мы оба весело проводим время и ни один из нас не испытывает глубоких чувств к другому, позволяется все. И со временем, по мере того как мы узнавали друг друга, так и получилось.

Если честно, то, даже принимая во внимание сходство, бывшее между нами, я никогда не могла бы предположить, что окажусь привязанной к спинке кровати Томаса, а он нависнет надо мной, злобно улыбаясь, и на долю секунды заставит задуматься, во что же я впуталась. Это еще раз напомнило мне о счастливой очереди и о том, что не стоит судить о книге по обложке, – про это всегда говорила моя мать (хотя она могла иметь в виду совсем другое).

Мы уже регулярно трахались и, разумеется, начали говорить о нереализованных фантазиях. Но в тот момент, когда я залпом выпила бокал красного вина и поведала ему о Райане и о том, что периодически хожу на порносайты, а затем робко созналась, что мечтаю о полном высвобождении – или порабощении? – моего кроткого «я» и о желании поэкспериментировать с разными садомазохистскими штучками, типа связывания и наказания, я, ей-богу, не видела в Томе парня, способного воплотить мои фантазии. По мне, так мы болтали, возбужденно и немного грубовато, и это было прелюдией к хорошему сексу в конце недели, подогретому каким-нибудь тонизирующим средством. Я начала ценить его интеллект и восхитительно непристойный ум, но я мало понимала, что перешла грань с человеком, который был ян моей покорной инь. С ним мне было легко. Никаких опасений – он был моим другом, вежливым и добрым собеседником. Именно потому, что наши встречи не были свиданиями, я не чувствовала смущения, рассказывая ему о том, что меня возбуждает и что бы я хотела попробовать. Я не беспокоилась о том, что он может стать любовником, который думает, что я странная или извращенка, или тем, что не сможет примерить мое обыденное «я» с другими, немного грубыми, сторонами моей индивидуальности. Даже если он и осуждал меня немного, это не могло повредить нашей дружбе.

Конечно, со временем я осознала, что он вовсе и не собирался меня осуждать, потому что у него, как и у меня, было полно грязных мыслей, а его склонности прекрасно дополняли мои. Когда он стал на колени над моим обнаженным телом, чтобы дотянуться до соска, он все еще был полностью одет, и это усилило ощущение моей беспомощности. Для начала он просто играл, водя пальцами по ареоле и изредка дотрагиваясь до соска, наблюдая, как он набухает. Я начала расслабляться, мои глаза – медленно закрываться в предвкушении сладких ощущений, как вдруг он ущипнул его. Я ахнула от внезапного всплеска боли, подняла глаза и поймала его пристальный взгляд, устремленный на меня. На секунду он отпустил сосок и тут же схватил его еще крепче, начал сильно его теребить и тянуть грудь вверх. Боль усилилась, дыхание стало прерывистым. Я закусила губу и прогнулась, пытаясь ослабить напряжение. Но так как он стоял на коленях надо мной, а мои запястья были привязаны к спинке кровати, я не слишком-то могла двигаться. Я с удивлением наблюдала за тем, как извивается мое тело, ловила малейшее шевеление его руки, которое было знаком приближения горьковато-сладкого наслаждения и следующей за этим боли. Мои стоны заполнили комнату, а я думала лишь о том, что еще никогда не испытывала такого возбуждения. Когда же мой ум фиксировал боль, обжигавшую сосок, я вообще не могла ни о чем думать. Он переключился на другой сосок, сначала нежно облизав его, а затем сильно втянув в рот и дотронувшись зубами. От боли я сопротивлялась. Если бы мои руки были свободны, я вцепилась бы Тому в волосы, но я могла только сжимать и разжимать пальцы рук, когда он действовал то нежно, то безжалостно, и не понимала, чего же больше мне хотелось. Вообще-то я лгу. Боль возбуждала меня больше, чем я могла это представить. Наслаждение, которое я испытала, когда меня порол Райан, было ничто в сравнении с тем, что я переживала теперь. И когда Томас провел рукой по моему телу, я бесстыдно раздвинула ноги шире, так, чтобы он видел блеснувшее тому доказательство.

Он усмехнулся и нежно провел пальцами по влажным губам к клитору. В отличие от того, как он обращался с сосками, сейчас его поглаживания были слабыми настолько, что я приподняла бедра, позволяя его пальцам войти в меня глубже. Но когда я поменяла положение, он отстранился. Я посмотрела на него в растерянности – он поднял брови.

Я понимала, чего он хотел. Когда-то я целых 20 минут болтала о том, как, должно быть, сексуально умолять партнера войти в тебя. Но оказалось, что умолять в воображении было гораздо легче, чем в действительности. Ну что я могу сказать? Думаю, я просто упряма. Я годами мечтала о том, что однажды потеряю над собой контроль, и в тот момент, когда это вот- вот должно произойти и рядом оказался довольно сексуальный мужчина, чей ум был для меня загадкой, мне показалось, что я еще не готова потерять голову.

Молчание продлилось, испытывая нашу силу воли, что само по себе было глупо, так как мы оба знали, что его прикосновение означало бы победу для нас двоих. Одной рукой он нежно касался моего рта, пальцем другой руки он постукивал по клитору – один, два, три, – как если бы стучал по столу, решая, что же делать дальше. Именно его спокойствие приводило меня в ярость. Я продолжала молчать. Я точно была упрямее, чем полагала, что позже стало причиной массы неприятностей.

Пауза.

Том убрал руку и повернулся ко мне. Затем он провел пальцем, влажным от смазки, вокруг моего рта. Я глубоко всосала палец, вылизав его и ощутив свой вкус. При этом я попыталась сделать вид, что как-то контролирую себя. Да-да, я знаю, что это противоречит моему долгому и страстному желанию потерять самоконтроль, но давайте пока просто назовем это еще одной повторяющейся темой. Когда я глубже втянула его палец, он улыбнулся моему негласному и, надо признать, далекому от порядочности намеку, снял брюки и вынул свой член. Я потянулась вперед, переполненная желанием, и он угостил меня. Я отсасывала его и улыбалась, когда он стонал от удовольствия.

Мне всегда нравился минет – но с Томом особенно. Даже на самом пике возбуждения он, казалось, полностью контролировал себя. Я же любила моменты, когда мне удавалось заставить его ненадолго потерять этот контроль, наблюдать за его реакциями, слышать, как учащается его дыхание, чувствовать, как увеличивается его член у меня во рту, ощущать его вкус, когда он кончал. Я бы могла полностью покориться ему, потерять контроль. Но, охватывая его член губами, я получала ту особую власть, которая заставляла мое сердце петь, а вагину увлажняться. И именно тогда, когда я лежала на спине, привязанная к спинке кровати, а его член двигался между моими губами, я чувствовала уверенность в себе.

Когда я начала сосать сильнее, он схватил меня за волосы. Я застонала, не выпуская его член, глядя вверх на него, всасывая член еще глубже, действуя жадно, быстро, безудержно, пока не почувствовала вкус спермы на задней стенке горла. Он откинулся назад, чтобы восстановить дыхание, нехотя гладя меня по бедрам, чего мне так хотелось. Я поняла, что попытки изменить позу были не в мою пользу, поэтому покорно лежала, ощущая, как кончики его пальцев передвигаются то вверх, то вниз, а он постепенно приближался к тому месту, которое жаждало его присутствия. Если бы я не была привязана, я бы бессознательно начала мастурбировать, чтобы почувствовать хоть небольшое облегчение, но вместо этого я откинулась назад, подчинилась, а его пальцы, плавно передвигаясь, изредка касались моего клитора, вызывая короткие всплески удовольствия, а потом возвращались на бедра, бессистемно гладя их. Внезапно проблема просить или не просить потеряла свой смысл. Мне так хотелось кончить, что я была готова сказать что угодно, если бы это могло хоть как-то на него повлиять. Мои руки сжались в кулаки, я кусала нижнюю губу и в конце концов выдавила из пересохшего горла хриплое «пожалуйста».

Его палец вернулся к клитору и нежно прикоснулся к нему. Несомненно, сейчас он выглядел самодовольно.

– Пожалуйста – что?

В его голосе появились новые мрачные тона, которые вызвали во мне трепет, но все еще оставляли в неопределенности. Это был не тот добродушно-веселый и спокойный Томас. Оказалось, что мой партнер по сексу был полон сюрпризов и абсолютно лишен сочувствия. Он опять жестоко скрутил мой сосок. Мои глаза наполнились слезами, и я застонала от боли. Его голос был холодным и суровым, требующим повиновения. Моя вагина увлажнилась, несмотря на неприятные ощущения, возникшие в животе.

– Пожалуйста – что?

Мой мозг отказывался работать. Обычно мне легко было найти, что сказать, но сейчас я не представляла, каким должен быть ответ, и испытывала ужас от того, что, если отвечу неверно, он продлит мои страдания. Или, что еще ужаснее, остановится. В конце концов я стала подбирать ответ, который бы мог его удовлетворить.

– Пожалуйста, вставь пальцы. Пожалуйста, возбуждай меня. Заставь меня кончить, разреши мне кончить. Пожалуйста.

На последнем слове моей мольбы он начал теребить клитор сильными отрывистыми движениями – то, чего я жаждала. Его пальцы проскользнули внутрь меня, и он начал трахать меня ими, растирая сильнее, быстрее, пока из меня не вырвался крик. Я задрожала, застонала и кончила. Все внутри меня пульсировало, руки колотили спинку кровати с силой пережитого оргазма.

Он улыбнулся, когда развязал узлы, чтобы освободить мне руки. Потирая запястья, я улыбнулась в ответ, зная, что обнаружила родственную душу и что мы это повторим, стоило мне только попросить. Чего я тогда не сумела понять, так это того, что это были только цветочки.

Начать серьезно встречаться еще не входило в наши планы. Это облегчало разговоры о том, что нас возбуждало. Ведь было бы неловко рассказывать своему парню о том, что ты представляешь, как он избивает тебя до рыданий, а затем трахает без правил, даже если ты сопротивляешься, пытаясь оттолкнуть его. Но Томас внимательно слушал все, о чем я говорила, и в уме записывал действия, которым суждено было реализоваться в будущем и заставить меня потерять голову.

Все началось в субботу вечером с наказания за множество выдуманных причин, в которых я бы могла усомниться, если б мне хотелось поспорить. Но я не собиралась возражать. Может, только против того, что его добродушный голос и манеры становились безжалостными и это делало очевидным то, что происходило дальше. А все кончилось тем, что я лежала на ручке его дивана, абсолютно голая, задом кверху.

Он начал с относительно нежных шлепков по ягодицам. Я уже знала, что Том – большой любитель порки. Вскоре у него вошло в привычку укладывать меня к себе на колени и безжалостно избивать, все больше возбуждаясь при виде того, как я извиваюсь. Мои трусики, приспущенные до коленей, приводили меня в большее смущение, чем если б их не было совсем, и стреноживали меня в те моменты, когда я уже не могла не сопротивляться. Раньше, как только мои ягодицы становились горячими и я начинала испытывать сильную боль, он бросал меня на пол и трахал, придавливая к полу бедрами, и не было спасения от жгучей боли, когда мой зад терся о грубый ковер. Но в этот раз все было иначе. Он задал мне вопрос, на который я не ответила с должным почтением, и я услышала звук ремня, выскальзывающего из петель его брюк. Когда много думаешь или фантазируешь о чем-то, перспектива действительно получить то, о чем мечтал, внушает ужас. Не только потому, что будет больно и милый, добрый, только что помогавший мне решать кроссворд Том внезапно превращается в свою противоположность. Не только потому, что я изо всех сил сдерживаю свои чувства, чтобы не спасовать и выдержать все, что он соизволит, ублажить его и держаться мужественно, как стоик, – ах, девица Марианна могла бы мною гордиться. И даже не потому, что, проведя большую часть этих десяти дней лежа в кровати и представляя себе по ночам старую добрую порку ремнем, я боялась, что порка не вызовет возбуждения, а просто будет настолько больно, что мне придется просить его остановиться. Эта мысль приводила меня в ужас не только из-за того, что разрушала мою давнюю фантазию, но и означала капитуляцию, провал, фиаско.

Я повернула опущенную голову, что вызвало головокружение и усилило предвкушение того, что сейчас произойдет. Он стоял передо мной, все еще одетый, держа в руках кожаный ремень, то растягивая его, то превращая в узел, готовясь ударить меня. Выражение его глаз вызвало спазм в моем желудке, смесь страха и возбуждения, которые испытываешь, катаясь на американских горках. Затем он встал сзади, и мне оставалось только ждать и пытаться сдержать дрожь. Ждать пришлось недолго. Первый удар не вызвал резкой боли. Скорее звук, чем удар, вызвал шок. На секунду я почувствовала облегчение от мысли, что боль на самом деле терпима. Еще два быстрых удара, от которых я завопила. Теперь казалось, что первый удар был пробным – без прицела и размаха. Сейчас было намного больнее.

Он сказал, что чем больше я буду вопить, тем сильнее будут удары. Я закусила губу, заставляя себя замолчать, пока не почувствовала вкус крови во рту. Удары звучали выстрелами, а боль после каждого выстрела вызывала волну агонии. Если б не ручка дивана, на которую я опиралась, я сползла бы на пол. Так и случилось, когда очередной резкий удар концом ремня, который описал дугу и опустился на одну из израненных ягодиц, вызвал сильнейшую боль, заставив меня закачаться из стороны в сторону и сползти с дивана. Он схватил меня за волосы и безжалостно вернул в прежнее положение. Прерывисто дыша, я почти рыдала – и тут он приказал мне считать удары. Боль была гораздо сильнее, чем я могла себе представить, но мне и в голову не приходило попросить его остановиться. Наоборот, мои мысли были направлены на то, чтобы выдержать удар и задушить стоны, подкатывающиеся к горлу.

После десяти ударов он дотронулся до клитора, грубо его теребя, а затем протолкнул пальцы далее вглубь, посмеиваясь над тем, насколько очевидно и громко проявлялось мое возбуждение.

– О да. Ты маленькая потаскуха, не так ли, Софи?

Я закрыла глаза, хотя даже звуки, производимые его пальцами, двигающимися между моих ног, подтверждали его слова. Я застонала от удовольствия. Он объяснил мне принцип «кнута и пряника» – и то, что я еще не готова испытать оргазм. Он оттолкнул меня назад, вернув в позу наказания, не вытаскивая пальцев, и я пережила момент ярости от того, что со мной обращаются как с затраханной куклой-марионеткой.

Я почти видела его улыбку, когда изогнулась на ручке дивана, попытавшись встать на кончики пальцев ног, а его пальцы все более жестоко орудовали внутри меня. Я отсчитала еще 10 ударов ремнем, при этом мое горло совсем пересохло. Был еще один удар – просто «на счастье», который, я уверена, он нанес лишь для того, чтобы позабавить себя и посмотреть на мое явное облегчение в конце наказания и мои нервные вздрагивания в ожидании последнего – и самого сильного – удара.

Прежде чем я успела прийти в себя, его пальцы вернулись к клитору. Он действовал фанатично, массируя настолько сильно, что я испытывала смешанное чувство боли и наслаждения, несмотря на обилие смазки. Я испытала сильнейший оргазм, мои ноги подкосились, и я в изнеможении опустилась на край дивана.

После того как я немного пришла в себя, я встала перед ним на колени и сосала, пока он не кончил мне в рот. Затем, обессиленная, я заснула, повернувшись на бок, так как после избиения даже легкое прикосновение пухового одеяла заставляло меня просыпаться от боли. Рубцы затягивались долго, и каждое утро после душа я смотрела в зеркало, как менялся цвет синяков, щупала их и… улыбалась.

Да, я стала осознавать, насколько глубока во мне склонность к мазохизму. А в Томасе, кажется, я нашла того, кто не только понял ее, но и испытал наслаждение, преподав мне урок. Хотя вскоре я поняла, что не обязательно боль была основным элементом в этой немыслимой игре.

Оставьте комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *