Интимный дневник нижней. Глава 2 Долгожданная встреча

Интимный дневник нижней. Глава 2 Долгожданная встреча

Мой первый роман сошел на нет, так как мы оба выпорхнули из дома и разъехались по университетам. Вначале мы скучали друг по другу, но, как и все первокурсники, вскоре очутились в водовороте студенческой жизни. Тем не менее достаточно долго мои развлечения во внеучебное время в основном сводились к выпечке хлеба на общей кухне – мама не любила, когда кто-то крутился на кухне, поэтому я была рада возможности приготовить что-нибудь для себя. Порой мы выпивали и вели дискуссии, которые сегодня кажутся претенциозной ерундой, но которые были так важны в 18 лет, поскольку свидетельствовали о самостоятельности. В череде этих полупьяных дебатов я встретила Райана. Хотя он и не сбил меня с пути истинного (к этому моменту я была совершенно уверена, что и сама могу высказывать мысли достаточно сомнительного свойства, не обращаясь к растущей кипе приобретенных книг и к Интернету), Райан определенно приоткрыл дверь в мир, желание попасть в который я еще не осознала, хотя смутно догадывалась о его существовании. Итак, минимум несколько часов, проведенных в дебатах о Фуко, феминизме и Хомском (я уже говорила, что это было претенциозно), не прошли даром.

Я впервые встретила Райана в библиотеке, когда училась на третьем курсе. Его излюбленное место оказалось как раз напротив моего; волей-неволей нам приходилось притворяться более прилежными студентами, чем мы были на самом деле. Мы обменивались вежливыми кивками, иногда даже фразами типа «посмотришь за моими вещами, пока я сбегаю в туалет?», хотя я все равно брала сумку с собой. Он был симпатичным, но я не привыкла пускать слюни, увидев смазливую физиономию. Однажды вечером моя подруга Кэтрин привела Райана в паб. Он присоединился к нашей компании, однако он скорее наблюдал, чем участвовал в дискуссии. Когда же Райан вмешивался, его реплики были обдуманными и неторопливыми, он выражал свои мысли четко и не позволял перекрикивать себя. Признаюсь, Райан меня впечатлил – он разительно отличался от большинства других парней за нашим столом.

Райан изучал политику, окончил аспирантуру в Америке и приехал в наш университет по обмену. Он был немного старше меня. Легкий в общении, остроумный и приятный собеседник, он тем не менее относился к учебе – впрочем, и ко многим другим вещам – очень серьезно. Мне это нравилось. Жизнь в колледже была веселой, но я не участвовала в «неделе первокурсника» и не напивалась в хлам. Я всегда помнила о том, что учеба стоит денег и я должна трудиться. Мне нравилось, что он чувствует то же самое и так же относится к учебе. И еще… Нельзя было не заметить, что Райан весьма сексуален в своей задумчивой и немного эксцентричной манере, а от его акцента и правда могли появиться мурашки, если, конечно, он не толкал речь. Прошло время… Однажды разгорелся спор о календаре, который решили выпустить девушки, чтобы собрать средства для своей спортивной команды. Они позировали «ню», символически прикрыв свои прелести. Один из парней, живших на моем этаже, начал причитать, как это унизительно, очевидно, потому что на одном из фото была его подруга. Я возразила, что это вовсе не унизительно и вообще, какое ему дело, если она при этом чувствует себя комфортно. Страсти накалялись, что было неизбежно, поскольку парня волновало то, что другие будут похотливо смаковать пышные прелести его дамы, и отсутствие четких формулировок с лихвой дополнялось дикой жестикуляцией и выразительными гримасами. Я не могла сдержаться. По большому счету, мне было все равно, но спорить оказалось весело и говорить оппоненту правду в лицо было легко, словно ловить рыбу в бочке. Пусть даже наполовину наполненной пивом.

Вскоре стало ясно, что не только я участвую в дебатах из спортивного интереса. В борьбу вступил Райан, называя меня антифеминисткой и рассуждая о характере намерений девушек и о том, какое впечатление могли произвести фотографии. Обсудив низкопробные старомодные открытки к праздникам, он плавно перешел к дебатам о плюсах и минусах порнографии. Через некоторое время круг спорящих сузился. Остальные отправились за следующей кружкой пива, смешались с толпой или – если честно – просто смылись. Но мы продолжали спор: Райан был на стороне противников любого рода порнографии, я же выступала в ее защиту, поскольку считала, что каждый волен выбирать сам и вознаграждение является весьма достойным. Кэтрин вертела головой, наблюдая за нашей перепалкой, как за игрой в теннис. Примерно в середине поединка я начала хихикать про себя. Моя теория в отношении порно во многом (принимая во внимание законность) основывалась на принципе «каждому свое», и меня не очень волновал исход спора. Однако я не могла допустить, чтобы последнее слово осталось за Райаном, и хотела дождаться, когда он выдохнется. Кроме того, мне было приятно, что все внимание горячего американского парня было направлено на меня, хотя он время от времени хватался за голову, видя мою непримиримость.

И вот настал момент, когда я увидела по глазам Райана: он наконец понял, что спор был затеян мной просто так. Он снова взялся за голову, потом выпрямился и посмотрел на меня долгим взглядом. Райан не мог не заметить, что я еле сдерживаю улыбку. Наконец он перегнулся через стол, чтобы пожать мне руку.

– Хорошая игра, мисс. Молодец.

Я улыбнулась и угостила его пивом. Это был просто жест вежливости.

К тому моменту бар уже опустел, и мы засобирались домой. И я, и Кэтрин нетвердо стояли на ногах и глупо хихикали. Райан предложил проводить меня домой, но, когда я уже завязывала шарф, Кэтрин наклонилась и схватила его за руку.

– Ты мог бы проводить домой нас обеих. Мы живем в одном общежитии.

Возможно, Кэтрин приняла желаемое за действительное, но Райан, по-видимому, не был в восторге от такого предложения. Я, честно говоря, тоже: парень, с которым мы неделями просиживали в библиотеке друг против друга, оказался довольно милым, и я надеялась, что он чувствует то же самое по отношению ко мне. Тем не менее, помня, каким он был зажатым в других ситуациях, мне не хотелось упускать эту возможность. И все-таки… как здорово, что у меня был Интернет! Проснувшись на следующее утро с гудящей головой и мечтами о сэндвиче с беконом, я обнаружила письмо, в котором он предлагал встретиться и сходить в кино. Я была так рада, что написала ответ еще до того, как встала с постели в поисках спасительной чашки чая.

Мы пошли в кино. Он явно сделал ошибку, галантно позволив мне выбрать фильм самой. В результате я – сама того не желая – потащила человека, которого напрягали ужастики и раздражала научная фантастика, на фильм, в котором было намешано и то и другое. Даже в темном зале, в мерцающем свете экрана, я видела выражение легкого презрения на его лице – по крайней мере, когда он не закрывал его руками.

После фильма мы отправились перекусить. Разговор был очень даже оживленным – и не только потому, что я посмеивалась над ним, называла еще большим трусишкой, чем я сама, но Райан так забавно интерпретировал киношное действо и нестыковки в сюжете, что я начинала громко хохотать. Мне было очень весело, и, когда Райан предложил повторить попытку, я согласилась не раздумывая.

Мы продолжали встречаться. Поход в «комеди-клаб», на концерт… потом Райан просто пригласил меня посмотреть фильмы на DVD, что даже по моим относительно невинным понятиям я посчитала прорывом на фронте ухаживаний. Я испекла брауни, и, пока меня мучили сомнения, не сильно ли они отличаются от тех, что мы готовили дома, он пожирал их, запивая литрами кофе и щелкая кнопками на пульте. Наконец, когда я уже устала размышлять о том, интересую ли Райана с романтической точки зрения, он сделал первый шаг. Наклонившись ко мне якобы для того, чтобы смахнуть прилипшие крошки, он быстро, вслед за прикосновениями своих пальцев, прижался губами к моим губам. Я улыбнулась про себя, но не почувствовала желания отвернуться. К тому моменту я неделями только и думала, каким будет этот момент. Он начал осторожно, нежно касаясь моих губ, покрывая их легкими поцелуями, а потом, уже смелее, проник языком в рот и поцеловал меня по-настоящему. Я не была разочарована, почувствовав вкус мягких губ со вкусом шоколада и кофе, и чуть приоткрыла рот, как бы приглашая Райана исследовать меня дальше.

Его руки скользнули вокруг меня, поглаживая по спине, прижимая еще теснее. Ощутив движение пальцев Райана по позвоночнику, я задрожала от возбуждения; все во мне отозвалось на его прикосновение, на единение его тела с моим – его рук… губ… и того, что так настойчиво хотело войти в меня.

Мы долго просто целовались, упиваясь друг другом. Райан был великий мастер целоваться, неторопливый и страстный, и пока наши руки блуждали поверх одежд, он с энтузиазмом продолжал дразнить меня движениями своего языка, так что мой мозг начал потихоньку отключаться. В этой сладкой дымке промелькнула одна хрупкая мысль: Если только его поцелуи могут заставить меня чувствовать ТАКОЕ, что же, черт возьми, будет, когда мы займемся любовью?

Когда Райан начал расстегивать мои джинсы, я подумала, что и мне пора кое-что выяснить. Руки сами собой потянулись к его ремню, но он схватил меня за пальцы, поднес ко рту и мягко поцеловал их, прежде чем вновь отвести мои руки к молнии моих же джинсов. Райан начал стягивать их с меня, показались веселенькие голубые трусики в горошек, и я слегка покраснела. Он ухмыльнулся.

– Чудесно.

Я лихорадочно начала искать оправдание столь необычному выбору нижнего белья, но Райан взглядом остановил меня.

– Посиди вот так… хоть минутку.

Я шевельнулась, а Райан полностью стащил мои джинсы и трусики вниз, оставив меня совершенно голой. Минуту, которая тянулась вечность, он просто смотрел. Я пыталась не вертеться, но это всегда нелепо, когда кто-то смотрит на твои прелести в первый раз, особенно если это не детская игра во взрослых типа «ты покажи свое, а я потом покажу мое». Райан улыбался. Быстро опустив глаза вниз, на самое интересное место в его джинсах, я с облегчением поняла, что он доволен увиденным. Я снова передвинулась вперед, стремясь дотянуться до Райана, но он остановил меня.

– Все прекрасно. Просто подожди.

– Я не могу терпеть, – прорычала я.

– Пусть это будет воспитательный момент, – сказал Райан, опустившись передо мной на колени. Я легонько ударила его по колену босой ногой и застонала, когда он провел пальцем по внутренней стороне моего бедра… так близко к тому месту, где я ждала его прикосновений больше всего, и все же не там. В этой игре, где участвуют двое, самое главное – терпение. Я ждала, и мои бедра едва заметно дрожали, когда Райан поглаживал меня, отчаянно желая, чтобы он переместился всего на несколько сантиметров внутрь и дотронулся до меня там, где я сейчас до боли желала этого. Я закрыла глаза, пытаясь контролировать себя. Думаю, мне это почти удалось, по крайней мере пока я не почувствовала, как его губы мягко скользят вниз, чтобы… попробовать меня на вкус. Я застонала, и Райан тоже, и его мурлыканье от удовольствия первого, самого интимного, касания было настоящим потрясением. Потом он начал меня целовать, таким же избирательным и при этом всеобъемлющим образом, как несколькими минутами раньше, когда он захватил в безраздельное владение мой рот. Я извивалась вдоль дивана, придвигаясь ближе к Райану, который доводил меня до безумия своим языком, перемежая легкие и дразнящие движения с более настойчивыми и жесткими. Мой оргазм увеличивался, стихал, вновь нарастал и вот наконец, когда Райан сильно сжал мой клитор зубами и потянул, я кончила – мощно, полно и с такой силой, что увидела звезды. Это было как откровение, и я даже засмеялась от радости. Я посмотрела сверху вниз на Райана, по-прежнему очень серьезно взирающего на меня, и потянулась к его лицу, чтобы погладить пушок на его щеке. Он улыбнулся и повернул голову, целуя мою руку, а я наклонилась поцеловать его и потом вытянулась на полу рядом, свернувшись калачиком, близко-близко, чтобы он мог слышать мое гулко бьющееся сердце. Когда мое дыхание выровнялось и я вернулась на землю, то почувствовала мощную эрекцию Райана, и в этот раз, когда я опустила руку вниз, он меня не остановил. Я расстегнула ширинку, извлекла его сокровище и наклонилась, чтобы коснуться его губами, но Райан не дал мне сделать этого.

– Пожалуйста… позволь мне побыть в тебе.

Я быстро кивнула и повернулась на спину, пока он манипулировал с презервативом. Глупо было спорить, когда мой собственный оргазм уже почти улетучился. Райан вошел в меня, и этот первый момент нашего слияния заставил меня внутренне сжаться. Он застонал и уткнулся лицом в мое плечо. Я чуть придвинулась к нему бедрами, чтобы он вошел глубже, но, прежде чем приступить к действию, Райан расстегнул лифчик и со стоном высвободил мою грудь. Жадно уставившись на затвердевшие соски, он не мог не съязвить:

– А где же бюстик в горошек? Я разочарован…

Я показала Райану язык, а потом начала двигаться более настойчиво, из-за чего груди стали подпрыгивать еще сильнее. Райан наклонился и захватил их руками, поглаживая и целуя, по очереди касаясь губами моих сосков, и – наконец – начал двигаться сам. Секс был таким, что перехватывало дыхание. Все остальное потеряло смысл – сейчас важны были только наши движения, наша связь, наше наслаждение. Я наблюдала, как лицо Райана теряет свою серьезность и он становится совершенно беззащитным. Меня это невероятно заводило… Видя, как его оргазм достигает вершины, я дотронулась пальцами до клитора всего на секунду, и это прикосновение тоже подняло меня до небес. На следующее утро единственной тучкой на горизонте было сознание того, что наши отношения ограничены во времени. Я вдруг расстроилась, но, проведя весь вечер, лежа в чем мать родила на диване в его комнате, уткнувшись в телик и потягивая пиво, с паузами на поцелуи, ласки и секс, я твердо решила, что хочу получать максимум от каждого момента, когда рядом находится Райан. Надо было ковать железо, пока горячо.

Мы начали встречаться, хотя перспектива скорого возвращения Райана в Штаты не позволяла строить серьезные планы. Он был тактичным и внимательным любовником, бесконечно терпеливым и в те моменты, когда доставлял мне удовольствие, и тогда, когда получал его сам. Райан охотно позволял мне исследовать его тело, и я все увереннее облизывала и сосала его член, играя с ним столько времени, сколько мне хотелось, учась доставлять ему удовольствие, что мне очень нравилось. Тем не менее я бы ни за что на свете не стала предлагать Райану эксперименты, хотя бы отдаленно связанные с какими-либо сексуальными отклонениями, и то, что произошло дальше, послужило первым уроком: не стоит строить никаких предположений о людях.

Мой первый опыт сексуального эксперимента, как, наверно, и у многих людей, связан со здоровой мастурбацией. Мне нравится думать, что у меня богатое воображение. В общем, это действительно так, и я говорю это не столько с гордостью, сколько констатируя сам факт: меня посещали грязные мыслишки о том, как интересно было бы использовать предметы, которые выглядели совершенно невинно, по другому назначению. Эти мысли вкупе с моими финансовыми приоритетами в университете – книгами и пивом (не обязательно именно в таком порядке) – означали, что моими любимыми секс-игрушками стали несколько видоизмененные предметы домашнего обихода.

Итак, я считала, что среди моих вещей нет ничего, что могло бы быть использовано для каких-то гнусных целей против меня (т. е. из уже опробованного мной раньше или хотя бы потенциально рассматриваемого), нет уж, спасибо. Вот почему простая расческа стала для меня большим сюрпризом.

У меня очень жесткие волосы, и их много. Нет, не в том смысле – т. е. я слежу за тем, чтобы все ключевые участки были тщательно выбриты, – но первым делом, когда я встаю утром, еще не проснувшаяся окончательно, я похожа на дикарку с острова Борнео. Впрочем, как и после хорошего секса тоже.

До какого-то момента мы, однако, не заходили слишком далеко. Мы целовались часами, желали продлить напряжение, когда каждый поцелуй и движение губ – это прелюдия и обещание чего-то большего. Наконец мы достигли негласной договоренности перейти к серьезным действиям; мое лицо горело от его щетины, соски откровенно торчали из лифчика, а в брюках Райана появилась недвусмысленная выпуклость. Когда мы оторвались друг от друга, он вытащил руки из моих волос, хотя и с некоторым трудом. Я попыталась рукой привести волосы в некоторый порядок, но Райан отвел мою руку в сторону и поцеловал по очереди каждый палец. На его щеке появилась ямочка, но в улыбке было что-то зверское.

– Забудь. Мы все равно приведем их в беспорядок. Все о’кей. Мне нравится, когда ты растрепанная.

Я опять, дразня Райана, показала ему язык и начала расстегивать рубашку.

– Я ничего не могу поделать со своими волосами. Кстати, твои сейчас выглядят ничуть не лучше.

Я неопределенно махнула рукой назад, слегка подзадоривая его.

– Там где-то есть расческа… Можешь воспользоваться, если надо.

У Райана были черные волосы, такие же непослушные, как у меня, – даже до того, когда я запустила в них пальцы, когда мы целовались. При том, что Райан был пострижен коротко, волосы спереди все время падали ему на глаза, и он, когда говорил что-нибудь важное, невольно взъерошивал их, пытаясь убрать со лба. Я обожала этот жест (впрочем, как и самого Райана). Я отвернулась и стянула брюки, наклонившись, чтобы убрать их с пола, где они собрались вокруг моих ног. Именно тогда он меня ударил.

Я услышала звук удара. И поняла, что совершенно этого не ожидала. Когда кто-то внезапно изо всех сил шлепает тебя по заднице так, что звук от удара разносится по всей комнате, это больно. Даже если в глубине сознания появляется мысль: «Подумаешь, какой-то несчастный шлепок», – все равно не можешь удержаться от соблазна потереть ушибленное место. Я по крайней мере не смогла.

Обернувшись и все еще держа руку на своей бедной попе, я увидела широко раскрытые невинные глаза Райана и губы, расплывшиеся в улыбке. Он помахал щеткой-расческой у меня перед носом.

– Ты сказала, я могу воспользоваться этим.

М-да… Старая как мир поговорка права: следи за тем, что говоришь. Чувствуя, что меня ждет совершенно потрясающий опыт, о котором, возможно, я мечтала много лет, я улыбнулась в ответ, собрав все свое мужество…

– Да, я так и сказала.

Серьезным волосам нужна серьезная расческа. Эта расческа была что надо. Когда Райан сдернул мои трусы, положил меня к себе на колени и начал шлепать, звук рикошетом ударил по комнате. Я с ужасом представила, что может подумать мой сосед, который шел в этот момент по коридору. Но потом и эта проблема перестала меня волновать. Я часто задавала себе вопрос, что буду чувствовать во время настоящей жесткой порки. Но никогда в жизни не ожидала, что все будет именно так.

Было очень больно, естественно. Намного больнее, чем я себе представляла, – вы скажете, что я принадлежу к поколению, которому удалось избежать телесных наказаний в школе. Поначалу с каждым ударом воздух со свистом вылетал из моих легких, и единственной мыслью было то, что мне ужасно больно, – определенно, это не было похоже на сексуальное шлепанье как предмет моих тайных фантазий. В паническом внутреннем монологе я пыталась принять решение: остановить ли это сразу или потерпеть. И вдруг… ощущения изменились, будто раскрылись по-новому. Было все еще больно, но через несколько секунд после удара жжение превратилось в приятную боль, и по мере того, как адреналин волной разливался по моему телу, даже болезненность от первых ударов стихала, убаюканная теплом наслаждения, которое я получала.

Он начал с моей левой ягодицы, нанося регулярные ритмичные удары, пока мое сердце не стало биться практически в том же темпе: так мое тело реагировало на шлепки Райана. Он менял места удара, пока вся моя ягодица не налилась теплотой, а я продолжала извиваться на его коленях, представляя собой бессвязный пучок нервных окончаний. В этот момент мир ограничивался только мной и Райаном, теплотой от жгучих ударов, ощущением влажности между ногами и твердости его члена, упирающегося мне в бедро. Если бы Райан спросил, чего я хочу от него сейчас, если бы я могла внятно произнести хоть какие-то слова, то я бы, наверно, умоляла его остановиться, поскольку боль была почти невыносимой. Но в то же время из-за теплоты, которую я ощущала между ног, я точно знала: остановись Райан через несколько секунд, и я почувствовала бы опустошенность и умоляла его продолжать. Справедливости ради надо сказать, что у меня не было выбора, поскольку в тот момент я не могла произнести ни слова. Райан переключился на другую ягодицу, и процесс начался вновь. Пока я пыталась совладать со своей реакцией на боль, я почувствовала, как между ног скользит палец Райана и легко – очень легко (я даже была рада, что он не может видеть, как мое лицо залилось румянцем), входит в меня.

К этому моменту я лежала скорчившись на коленях Райана, почти без сил, тяжело дыша, и хотя мои глаза были закрыты, в них стояли слезы. Когда я повернулась, чтобы посмотреть на Райана, он не удержался и шлепнул меня еще раз, и я увидела на его щеках румянец от волнения и напряженного усилия. Из-за этого выражения лица я была готова завыть, как собака. Он выглядел таким сексуальным. В его глазах, в том, как он держал голову, я видела совсем другого Райана. Я не могла оторвать от него взгляд. Он являл собою власть. Полный контроль. Он заставил меня чувствовать тепло, холод, возбуждение, нервное напряжение и перевернул весь мир с ног на голову… я могла только, как покорная лошадка, следовать за своим наездником. Когда наши глаза встретились, чары будто рассеялись. Мы оба жаждали секса; Райан не собирался бросать начатую работу на полпути, но последние три шлепка расческой были быстрыми, хотя и достаточно сильными, и я охнула от боли. У меня кружилась голова; я не могла нормально дышать между ударами, чтобы как-то подготовиться к ним. Подавляя волны боли как могла, я все еще хватала ртом воздух, а Райан умело управлял мной, чтобы и я, и он были полностью готовы – ну пожалуйста… пожалуйста… – трахаться.

Он заполнил меня, и я застонала с облегчением. Но это облегчение перешло в замешательство, когда стало ясно, что внутри меня находится вовсе не член Райана. Я обернулась, моргая и пытаясь сосредоточиться, и увидела улыбающегося Райана, который держал расческу с другого конца. На рукоятке блестела моя влага… Он заправил прядь волос за ухо; на щеке заиграла ямочка. Передо мной снова был прежний игривый Райан.

– Извини, не смог удержаться.

Я фыркнула и уже открыла рот, чтобы выдать какой-нибудь комментарий, но меня остановил мощный толчок… Теперь Райан сам глубоко вошел в меня. Мы трахались, и я входила в неистовство, когда он осваивал мои влажные глубины; но боль от уже образовавшихся синяков на моей заднице, жгучее тепло от них и были жестким завершением наказания. Он наклонился вперед, массируя мой клитор, наши движения стали быстрее и отчаяннее, и оба уже были близки к высшей точке оргазма.

Именно в тот момент, когда я почувствовала, что уже не могла бы пойти дальше и принять какое-то другое стимулирующее воздействие, Райан провел расческой – металлическими зубцами вниз – по всей длине моей пульсирующей от возбуждения попы. Мне показалось, что в мое тело втыкают иглы. Не в силах сдерживаться, я завизжала. Если бы смогла, я бы умоляла его остановиться, просто потому, что у меня было полное ощущение того, что сейчас я распадусь на части. Но так же быстро, как начало отключаться мое сознание, говоря, что это уж чересчур и я не справлюсь, у меня наступил оргазм, а с ним и поток теплоты… Тут же захотелось свернуться калачиком и полежать просто так. А потом проделать все снова и снова, потому что это было просто невероятно.

Мы лежали, запутавшись в простынях. Пот от наших безумных упражнений постепенно высыхал, а дыхание возвращалось в нормальный ритм. Когда я посмотрела на Райана, его глаза были закрыты, а длинные ресницы делали его похожим на ангела. Было почти невозможно сопоставить его с человеком, из-за которого я буду вспоминать этот вечер еще много дней, когда мне придется садиться. Я не могла понять, как это никогда раньше мне не приходило в голову рассматривать расческу в таком ракурсе. Достаточно сказать, что теперь уж я бы не упустила новые возможности.

Кроме того, я уже по-другому относилась к Райану. Когда мы оба спустились со своих адреналиновых высот, наступило некоторое смущение. Райан мягко провел рукой по моей попе, оценивая нанесенный ущерб, и вежливо спросил, сильно ли болит. Я ответила в несколько британском стиле, мол, я в порядке, спасибо. Мы помолчали. Думаю, он чувствовал замешательство от того, что ему понравилось причинять мне боль, – оглядываясь назад, я размышляю, действительно ли Райан открыл себя заново в тот вечер, когда орудовал щеткой для волос. Он определенно помог заполнить один из пробелов в головоломке, которую я не могла сложить раньше. К тому моменту, когда Райан готовился к возвращению в Штаты, моя задница продолжала интимное знакомство с расческой – и его рукой. Однажды он так увлекся, наказывая меня, что прошелся по моим ягодицам и вставил свой член мне в попу, которая еще не отошла от прежних потрясений. Мы вступили в начальную фазу танца «доминант – рабыня», но никто из нас, по-видимому, не знал, каким будет следующий этап, и не говорил об этом. В последний вечер – перед отъездом Райана – я получила представление о том, каким мог бы стать следующий этап, и даже сейчас – через многие годы, учитывая опыт, который я получила после, – все еще думаю, что у наших отношений был потенциал новых открытий. Это было просто одно из тех событий, которые заканчиваются раньше, чем, возможно, в ретроспективе мне бы этого хотелось.

Прежде чем все закончилось, Райан действительно сделал все, что мог.

***

Я не фанат вещей. Для дискотеки по случаю недели первокурсника я откопала старенькие серые брюки и рубашку для нэтбола, а ко всяким костюмированным балам дышала ровно. Вообще-то я стеснялась наряжаться. Мне казалось, я выгляжу смешно, и не нужно большого ума, чтобы понять: если есть ощущение, что ты выглядишь смешно, трудно чувствовать себя сексуальной.

Но корсет – это нечто особенное.

В ту последнюю ночь, сняв туфли и бросив на столик ключи, я направилась в спальню, чтобы подготовиться к прощальному ужину с Райаном, и обнаружила на кровати коробку – одну из тех элегантных и особенных коробок, которые, несмотря на отсутствие этикетки, просто кричат: «Жутко дорогой бутик». Когда я потянула пальцами за край кремовой ленты, пересекающей коробку, Кэтрин уселась на табуретку перед моим туалетным столиком с чашкой чая, ожидая увидеть, что внутри. Райан сказал, что приготовил мне прощальный подарок и не хотел, чтобы я тащила его из ресторана, но я не имела понятия, что это могло быть. Поскольку мы обе были нетерпеливыми и в душе продолжали быть детьми, когда речь заходила о подарках (как о самом дарении, так и получении), нельзя было надеяться, что я открою коробку только после свидания. Как я логически объяснила Кэтрин, Райан не возражал бы против этого, иначе коробки бы сейчас здесь не было. Таким было придуманное мной оправдание, и я решила придерживаться его.

Открыв коробку, я увидела вначале только папиросную бумагу. Но потом я извлекла на свет шикарный корсет насыщенного ярко-зеленого цвета. Такой цвет напоминает о пышной растительности летом, о деревне, о том, как приятно заниматься любовью на воздухе, полном ароматами свежескошенной травы и солнечным светом.

– Софи, это чудесно. Ты собираешься надеть это вечером?

Подарок меня просто ошеломил. В душе я была девчонкой-сорванцом, и это была совсем не та вещь, которую я могла бы выбрать в качестве повседневной одежды, и, если честно, корсет казался мне слишком… интимным подарком. Осторожно проводя пальцами по тонкой отделке края, я посмотрела на Кэтрин.

– Как я могу его не надеть?

До выхода оставалось 40 минут, и времени на болтовню не было. Я схватила сшитые на заказ брюки, которые, точно знала, выгодно подчеркивают мою попу, заскочила в душ и через 20 минут была готова к надеванию корсета.

Лиф был жестким, на косточках, с черной тесьмой, проходящей назад через петли. Поскольку надеть корсет самостоятельно не было никакой возможности, на помощь пришла Кэтрин. По мере того как ее ловкие пальцы плотно затягивали тесьму, я чувствовала, что мое тело – и мысли – меняются. Изменилась осанка, изгибы тела, казалось, увеличиваются и сокращаются где нужно, и моя фигура принимает форму песочных часов. Дыхание стало более коротким, движения сдержаннее, и мой бешено занятый день, морока с поездкой домой, даже горькая сладость предстоящей ночи – все это исчезло в тумане. Я ощущала только покалывание нервных окончаний и гул в голове. Соски, сжатые плотными вставками корсета, были напряжены и болели; внезапно я ощутила, как это напряжение передается моей вагине. Я почувствовала, как становлюсь влажной, даже когда просто стою в этом корсете, и на мгновение пожалела о том, что выбрала брюки, – шов между ногами только усиливал отвлекающие ощущения.

Но даже если бы я захотела, переодеваться было уже некогда. К счастью, я разобралась со своими волосами и минимальным макияжем заранее, в то время как Кэтрин затягивала шнуровку, и мои движения оказались существенно – и поразительно – стесненными. Она зашнуровала меня так, что мои груди поднялись над верхом лифа, бледные и мягкие на фоне яркой зелени корсета. Образовалась ложбинка, которая привлекала даже меня, не говоря уж о тех, кто будет смотреть на нее. Мысленно я подумала, что надо бы надеть куртку с застежкой до верха, чтобы доехать на метро. Когда Кэтрин застегнула корсет на талии и развернула меня, чтобы посмотреть, что получилось в результате, она в невольном восхищении провела пальцем вдоль отделки над грудью, но отдернула руку, когда я слегка вздрогнула от незнакомого ощущения. Она слегка покраснела, и мы обе засмеялись.

– Извини, это все бархат. Он просто кричит, чтобы его погладили.

К концу вечера не только он кричал об этом. Поход в ресторан был довольно интересным. Мы встретились на станции Оксфорд-Серкус, и, кроме оценивающего взгляда, будто Райан видел меня в первый раз, настоящего мужского взгляда, из-за которого я вспыхнула, как девчонка, он ничего не сказал о моем наряде. В ресторане нас проводили к заказанному столику. Но когда я попыталась поудобнее усесться, Райан подавил улыбку. Я поняла, что корсет был не столь безобидным, каким казался на первый взгляд. Он являл собой ограничение – в красивой, но довольно жестокой форме. Обед был очень неплохим, но есть слишком много я, естественно, не могла. Когда я, извинившись, направилась в туалет, Райан улыбнулся, увидев, как я двигаюсь – эта манера ничем не напоминала мой обычный беззаботный бег по жизни со скоростью сто миль в час. Мои движения были осторожными, медленными, и я будто чувствовала себя другой – более женственной, чувственной, покорной и даже скромной – это не то, в чем я когда-либо была сильна. Странно, но корсет заставил меня ощутить небывалое возбуждение. Правда, это всего лишь одежда – вы же не думаете, что он изменил меня как личность, да? Однако я быстро поняла, что корсет был своего рода тонкой и совершенно неожиданной формой зависимости. Наш ужин показался мне одним из самых чувственных в моей жизни, и это было совершенно поразительно для небольшого итальянского ресторанчика, примостившегося за Оксфорд-стрит. Весь вечер я только и думала о том, что хочу домой, чувствуя, как пылают мои щеки и блестят глаза в свете от свечи.

Наконец мы приехали ко мне. Райан сорвал с меня брюки и трусики, связал руки за спиной лентой из коробки, которую я бросила на полу, собираясь на свидание, и мы занялись любовью. Он сидел на стуле, а я устроилась сверху, и мы начали неистовый танец до полного изнеможения.

Райан извлек мою грудь из жесткого корсета, но передышка была короткой, потому что он начал покусывать мои ноющие соски зубами и мять пальцами. Мое дыхание становилось прерывистым, ограниченное жестокой красотой корсета; Райан массировал клитор и сосал мои груди, пока я не кончила, содрогаясь и постанывая от боли и удовольствия. Чувствуя, как дрожат ноги, я опустилась на пол и взяла в рот член Райана. Глядя через растрепавшиеся волосы, как Райан жадно уставился на персонаж, который я представляла, стоя на коленях у его ног, напоминающий анахронизм непорочных фильмов Мерчанта-Айвори и в то же время полное распутство. Запустив руки в мои волосы, он сделал несколько последних мощных движений, и мой рот наполнился влагой, которую я с жадностью выпила. Мы попрощались на следующий день. Оба были уставшими, насытившимися друг другом; мое тело было покрыто царапинами, не только на попе, но и вокруг грудей и талии из-за того, что Кэтрин слишком рьяно затягивала корсет, и жесткого секса. Расческа, с которой все началось (и я получила самое жестокое наказание в конце той последней ночи), уехала в Штаты с Райаном как часть моего прощального подарка. Я никогда не встречалась с ним снова, хотя вспоминала часто. Я подумывала, не поискать ли Райана в социальных сетях, но потом останавливалась, говоря себе, что он-то меня не ищет, и пусть все идет своим чередом. Я понимаю, что это прозвучит как бред в стиле хиппи, но все же верю, что встречи с людьми происходят не случайно. Сейчас то, чем мы занимались мы с Райаном, кажется мне достаточно банальным. Но я всегда буду благодарна ему за мой первый опыт сексуальной игры с доминантом и с улыбкой вспоминаю время, которое мы провели вместе.

Кроме того, Райан оставил в подарок корсет, который, признаюсь, доказал мне, что некоторые виды экипировки могут быть забавными. Я сохранила его и даже ношу иногда, хотя он так наполнен воспоминаниями о той ночи, что даже спустя годы, начиная его застегивать, я ощущаю, как становлюсь влажной, соски твердеют и дыхание прерывается. Когда Райан уехал, я поняла, что мои чувства к нему были глубже, чем я могла себе признаться. Ощущая себя покинутой, я сосредоточилась на учебе и не позволяла себе никаких игр. Даже когда находила людей, способных вырвать меня из добровольного затворничества, наши интерлюдии заканчивались обычным совокуплением, а любые попытки изменить ситуацию терпели крах. Я попросила одного из партнеров (Грэма, будущего географа) отшлепать меня во время секса – он посмотрел на меня с ужасом, несколько раз легонько шлепнул и возобновил прежнее занятие. После этого случая он больше не звонил. В другой раз, когда я спросила у другого кавалера (Яна, будущего математика) в своей, я надеюсь, кокетливой манере о том, фантазировал ли он о каком-нибудь особенном виде секса, он слегка покраснел и сказал, что ему было бы приятно трахаться со мной, надев мою одежду. Думаю, что мне удалось совладать со своим лицом и не показать отвращения – в конце концов, у меня полно своих странных наклонностей, чтобы быть терпимой к причудам других, – но я почему-то не захотела встречаться с этим парнем. Словом, я очень скучала по Райану, хотя и обнаружила, что мне стало гораздо легче сидеть в аудиториях после того, как он уехал.

Оставьте комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *