Голос её хозяина

Голос её хозяина

Her Master's Voice автор NoTalentHack

Моя сучка была лучшей девушкой, на которую я когда-либо мог надеяться в своей жизни.

Грета была умна, преданна до мозга костей, дружелюбна, защищала меня и быстро прибегала, когда я этого хотел. А еще у нее была блестящая шерсть, ужасный запах изо рта, и она была прекрасна.

Я купил добермана, чтобы моя жена Келси была в безопасности во время моих путешествий, но она не захотела помогать с дрессировкой, в которой Грета нуждалась, когда была щенком.

Изначально все команды Греты были на немецком, по совету тренера, но я научил ее нескольким простым командам на английском для Келси.

Грета привязалась скорее ко мне, чем к моей жене, она была моей, но она присматривал за моей женой, пока меня не было дома, потому что Келси тоже была моей. По крайней мере, я так думал.

Поэтому не было ничего удивительного в том, что она терпеливо ждала меня, когда я открыл дверь в наш дом.

Келси нигде не было видно. Я погладил Грету по голове и был вознагражден любовным лизанием руки. Мне это всегда нравилось, да, у всех нас есть свои странности. Моя девочка заскулила, глядя на меня, она всегда могла определить, когда я был напряжен.

«Все в порядке, девочка. Все будет хорошо».

Я знал, что так оно и было. Я надеялся, что так оно и будет.

Мы с Келси поспорили перед моим отъездом, не в первый раз и даже не в десятый раз на эту тему. Когда мы встретились сразу после окончания колледжа, мы долго и упорно обсуждали важные вопросы, прежде чем принять какое-либо решение. На втором курсе у нее был тяжелый разрыв отношений, который разрушил ее доверие к мужчинам и их обещаниям. Одной из тем, которую мы обсуждали, был вопрос о детях. Мы оба согласились, что хотим их, но она колебалась по этому поводу все восемь лет, прошедших с тех пор, как мы поженились.

Перед моей последней поездкой, мы снова поспорили об этом. В этот раз, мы помирились перед моим отъездом, и она сказала мне, что будет готова начать заводить детей, когда я вернусь. Но что-то все-таки было… Что-то было не так в том, как она это сказала. Слова, которые она использовала. Её

формулировки. Я не мог понять, в чем дело, но они вызывали у меня беспокойство.

Ее покорность не имела никакого отношения к обычному поведению моей жены.

Я услышал, как Келси крикнула из гостиной:

— Мы здесь, Аарон.

«Мы?» В доме был кто-то ещё. Я теперь понял, почему Грета была на взводе.

Я понял почему я тоже забеспокоился. Дом ощущается по-другому, когда в нем находится незваный гость.

«Давай, девочка». Я потрепал Грету по холке.

Мы завернули за угол из прихожей в гостиную и обнаружили Келси, сидящую на диване рядом с мужчиной, который показался мне странно знакомым, но я никак не мог его вспомнить.

Они сидели на диване, и сидели слишком близко друг к другу.

Они встали, когда я вошел, и он протянул мне руку.

— Жюльен Сент-Круа. Келси так много рассказывала мне о тебе, Аарон.

Теперь я понял, кто это был. Бывший придурок Келси, тот самый, который разбил ей сердце.

Я взял его за руку и ощутил его крепкую хватку. Затем он попытался сделать ее сокрушительной, пытаясь утвердить свое господство.

Он мне не понравился, когда я впервые увидел его, а теперь я презирал его. Он был высоким мужчиной, почти на полголовы выше меня. Ослепительная улыбка, созданная лучшими ортодонтами, которых только можно купить за деньги.

Безукоризненно одетый в дорогую одежду, которая легко стоила несколько тысяч долларов. Мускулистое телосложение, отточенное на новейших тренажерах командой персональных тренеров. Блондин и загорелый, как кукла Кен. Всё в нем кричало о его привилегированном положении с самого детства. В нем было все, что я ненавидел в человеке — богатый парень, родившийся на третьей базе, который настаивал на том, что он хозяин жизни.

Я-то начинал на домашней площадке с двумя страйками и нечестным судьей. Мои родители оба работали, и нам требовались талоны на питание. Я отработал свой путь в колледж и был раздавлен студенческими долгами. Я накачал мышцы упорным трудом на своей ночной работе, а затем поддерживал их с помощью железа, которое мог использовать в центре отдыха.

У него была рельефная мускулатура, объемная, но без особой силы. У меня были настоящие мускулы.

Тиски из плоти и костей, сжимавшие руку Жюльена Сент-Круа, показали ему, что некоторые вещи даются только тяжелым трудом. Говнюк стиснул зубы и с трудом вырвал свою руку из моего жёсткого захвата, пытаясь прийти в себя.

— У тебя неплохая хватка, Аарон.

Келси встала между нами, голос у неё был нервный.

— Аарон, как прошла твоя поездка?

Я посмотрел на них, переводя взгляд с одного на другого, потом на то, как она стояла. Она не пыталась остановить драку, на самом деле нет. Её позиция отражала её приоритеты: она защищала его от меня, но её не волновало, что он может со мной сделать.

Да, у них всё было хорошо, пока я не вернулся домой.

Я спросил сквозь зубы:

— Что этот ебучий красавчик здесь делает?

Он ощетинился, но Келси быстро сказала:

— Давайте все успокоимся. Мы уже начали не с той ноги, и нам есть о чём поговорить.

Она жестом пригласила Жюльена сесть, затем спросила:

— Не хочешь ли чего-нибудь выпить, Аарон?

— Нет. Что значит «нам есть о чём поговорить»?

Ее улыбка казалась вымученной, за ней виделось скрытое беспокойство.

— Почему бы тебе не присесть, Аарон?

Не милый. Не детка. Келси почти всегда использовала ласкательные имена, обращаясь ко мне. Она ни разу не произнесла их с момента моего прихода. Моё раздражение перерастало в гнев.

Я веду переговоры. Моя работа требует понимания небольших изменений в том, как люди ведут себя и говорят, как они раскрываются или закрываются по мере изменения обстоятельств. Неспособность распознать изменения, которые означают, что сделка идет не так, как надо, может стоить моим работодателям миллионы. То, что я здесь увидел, выглядело так, словно это будет стоить мне всей моей жизни.

— Как долго?

Иногда лучшая тактика — нападение.

Келси выглядела пораженной.

— Чт… что?

— Как долго ты с ним ебёшься?

Она вытаращила глаза.

— Вы двое выглядите очень уютно. Это сразу видно и мне ясно, что это такое. Вы сидели слишком близко друг к другу, когда я вошел. Этот Жюльен Говнюк Круа ведет себя агрессивно с тех пор, как открыл свой ёбаный рот, и ты в ужасе, что я собираюсь его убить. Так как долго ты с ним трахаешься?

Моя жена — на данный момент — начала говорить, но он перебил ее:

— Ещё до того, как вы поженились и весь ваш брак. Ты понятия не имел, не так ли?

Я сохранял бесстрастное выражение лица, опускаясь в кресло, как человек, скрывающий рану в живот от ублюдка, который в него стрелял. Я посмотрел на Келси и спросил:

— Почему?

Жюльен начал что-то говорить, но я заставила его замолчать, сверкнув глазами.

Келси села рядом с ним.

— Конечно, я… Мы любили друг друга, Аарон. Мы любим друг друга. Но Жюльен, что ж, он окончил колледж на два года раньше меня и отправился искать счастья. Он хотел, чтобы я нашла кого-нибудь, кто позаботился бы обо мне, пока он не вернется за мной. Ты… Ты был хорошим человеком. Я знала, что ты защитишь меня, а я смогу сделать тебя счастливым.

— Так что, вся эта история с тем, что он был дерьмовым бывшим, это было просто… что? Способ заставить меня захотеть защитить тебя? Я, кто? Белый рыцарь для тебя?

Она отвела взгляд.

— Я была зла на него. Это было не совсем… это было не просто притворство. И я это сделала… мы разошлись во мнениях о том, как должен выглядеть наш брак, это было одной из причин, по которой он ушел. Ему нужно было освободиться от моих ожиданий, чтобы стать тем, кем ему нужно было быть. Но это всегда делалось с расчетом на то, что однажды он вернется.

Я повернулся к нему.

— Итак, сколько раз папе пришлось вносить за тебя залог, прежде чем ты обрел свое состояние?

Он открыл рот, и я сказал:

— Заткнись. На самом деле мне похуй. Я просто хочу, чтобы ты знал, что по крайней мере, один человек в этой комнате видит тебя насквозь.

Повернувшись обратно к Келси, я сказал:

— Ну и что? Я был твоим запасным планом на случай, если он не вернется? Просто согревал свое сиденье? Какого хрена ты вышла за меня замуж?

— Я… Я забочусь о тебе, Аарон. Я люблю тебя. Ты был так… так добр ко мне. Такой любящий. Я знаю, это тяжело, и мне жаль. Но что у нас с Жюльеном общее — это настоящая любовь. Такая любовь, которая бывает только раз в жизни. И ему нужно было убедиться, что я в безопасности и…

Я рассмеялся.

— Но недостаточно, чтобы на самом деле позаботиться о тебе самому.

Как, по-твоему, все должно было пройти, Кел? Неужели ты думала, что я просто собираюсь сказать: «О, иди побудь со своим ёбарем и всё будет в порядке»?

Келси опустила взгляд на свои руки, сцепленные на коленях.

— Я знаю, что это несправедливо по отношению к тебе, и я сожалею об этом. Я действительно надеялась, что ты, возможно, пожелаешь нам всего наилучшего. Я… я не собираюсь оставаться с тобой. Ты ничего не можешь сделать, чтобы это произошло. Так не мог бы ты, пожалуйста, отпустить меня без боя? Это и так достаточно тяжело для меня…

Мой голос сочился презрением. Маска профессионального переговорщика спала.

— Пошла ты, эгоцентричная пизда. Тебе достаточно, блядь, тяжело? Ты трахалась со своим парнем из колледжа все то время, пока мы были женаты, всё это время это был фиктивный брак, и теперь я должен чувствовать себя виноватым из-за того, что злюсь на то, как ты со мной обращалась? Черт, мы говорили о том, чтобы завести детей, перед моим отъездом, и…

Я замолчал, переводя взгляд с одного на другую.

— Вы ублюдки!!!

Они неловко заерзали.

— Вот почему это происходит сейчас. Что случилось? Ты пришла к нему и сказала, что я настаивала на детях, и ему пришло время срать или слазить с горшка?

Она кивнула. Когда он заговорил, мне захотелось срезать самодовольное выражение с его лица мясницким ножом.

— Я должен поблагодарить тебя за это, Аарон. Я мог бы позволить ей ускользнуть от меня, если бы ты не был так настойчив. Но теперь…

Он взял ее руку в свою и театрально поцеловал.

— У неё будет счастливая жизнь с мужчиной, в которого она всегда была влюблена. Твоя отчаянная потребность в детях действительно открыла мне глаза на то, насколько невыносима для меня мысль о том, что ты будешь их растить, — усмехнулся он, с жестоким смехом богатого засранца, привыкшего добиваться своего и тыкать людям этим в лицо.

— Понимаешь?

Я стоял с яростью в сердце, готовый убить его. Грета переместилась из сидячего положения у моих ног в стоячее, её тело напряглось, как стальной капкан, сочувствуя моему гневу.

Я посмотрел на Келси.

— Ты же не решала, рожать ли мне детей или уйти, чтобы быть с ним, не так ли?

Ты решала, кто должен растить его детей!!!!!!!!!!!!

Он вскочил на ноги, готовый к бою, с ухмылкой на лице.

— Да. И я решил, что не хочу, чтобы моих детей растил какой-то бета-самец. Спасибо тебе за заботу о Келси. Какими бы скудными ни были твои усилия, но я могу теперь взять это на себя.

Грубо подняв Келси на ноги, этот придурок промычал:

— Мы собираемся уходить прямо сейчас. Ты можешь сохранить… Он саркастически махнул рукой в сторону нашего дома, того, на который я копил и экономил, того, который я купил, чтобы мы могли растить в нем наших детей… все это. Ей не нужно ничего из этого и любого другого твоего имущества. Это наш подарок тебе. Ты можешь оставить себе всё, кроме нее. Документы тебе вручат в понедельник на работе.

Я хотел убить его. Я хотел убить её. Но я знал… знал, что у меня не было ни малейшего шанса победить. Конечно, я мог бы забить его до смерти. Легко. Он был бумажным тигром, и я хотел посмотреть, как он сгорит. Но я знал, что отправлюсь в тюрьму за это, а Келси всё равно не останется со мной. Она бы никогда не осталась. Я и не хотел, чтобы она оставалась, зная то, что я знал сейчас.

– Убирайтесь.

Даже для меня самого мой голос звучал разбитым.

Она подняла глаза на своего мудака-альфа-самца. Он победил. Он был её Прекрасным принцем. Я был просто придурком, который заботился о ней в течение десяти лет. И тогда я увидел это, увидел в ее взгляде то, что я просто не мог оставить без ответа и жить с этим: она обожала его.

Моя жена никогда, ни разу, даже на нашей свадьбе, не смотрела на меня с таким обожанием. Возможно, она и любила меня, но только как преданного домашнего питомца. Келси смотрела на меня так же, как смотрела на Грету.

Она смотрела на Жюльена так, словно он был богом. Они направились к выходу, она восторженно смотрела на него, а он насмешливо смотрел на меня.

Я отпустил их всего на мгновение, затем похлопал себя дважды по бедру для следовавшей за мной по пятам Гретой. Они были почти у двери, когда я сказал:

— Подождите. Я хочу перекинуться с тобой еще парой слов, уёбок.

Он повернулся ко мне, закатывая глаза.

— Что? Господи! Ты проиграл, кук! Победил тот, кто был лучше. Что ты вообще можешь сказать такого, на что мне было бы не наплевать?

Грета, моя единственная верная спутница навострила уши. Я указал на незваного гостя и яростно дал команду:

ФАС!!!!!!!!!!!!!!!!!!!

Все произошло мгновенно. Моя милая девочка превратилась в стофунтовую машину для убийства, самонаводящуюся ракету, сделанную из мышц, сухожилий, когтей и зубов.

Она была на полпути к Жюльену, прежде чем он начал реагировать, паника отразилась на его лице, когда он вскинул руки. Я бросился к своей потрясенной жене, отставая на несколько шагов от Греты. Келси пыталась встать между Гретой и ее любовником, готовая отдать свою жизнь за своё загорелое божество.

Грета врезалась в придурка, сбив его с ног. Келси кричала Грете, чтобы та остановилась, она вырывалась, чтобы ударить мою собаку, когда я схватил ее, повалив метафорическую суку на землю. Я перевешивал её больше чем на 30 килограмм и имел огромное преимущество в силе.

Какое-то мгновение мы боролись, но с таким же успехом она могла бы быть тряпичной куклой. Через несколько секунд я поставил ее на колени, держа железной хваткой.

Пришло время Келси посмотреть, как ее кумир падёт. Я заставил её на это смотреть.

Этот говнюк вообще не умел защищаться. Ему никогда не приходилось бороться с чем-то более опасным, чем испорченное канапе.

Грета схватила его за горло железной хваткой, и начала терзать его. Жюльен закричал. Келси закричала. Я смеялся как сумасшедший.

Его крики оборвались прежде, чем он успел это сделать, превратившись в булькающий вздох. Грета гордо стояла, держа в зубах неопределенного вида кусок мяса.

Жюльен потянулся к нам с Келси со страхом в глазах, безмолвно умоляя губами, которые больше не могли издавать звуки. Она ничем не могла ему помочь. Кто-кто, а я точно этого делать не собирался.

Дыхание вырвалось из его тела в последний раз, когда Келси всхлипнула и завыла. Я прорычал:

«Грета!».

Она вопросительно наклонила голову.

«Ко мне».

С ее морды капала кровь, когда она пробежала небольшое расстояние до меня и сопротивляющейся Келси.

— Пожалуйста, Боже, пожалуйста, нет! Я не виновата! Мы не виноваты! Я люблю тебя, пожалуйста, не делай этого! Не надо, Аарон! Извини! Извини! Мне очень жаль!

Её слова превратились в бессвязные крики паники, когда она отпрянула от животного которое обычно спало рядом с ней, когда я путешествовал, та милая собачка, которая без колебаний убила её любовника по моему приказу.

Моя вероломная жена вопила и билась, умоляя сохранить ей жизнь.

Я махнул рукой в сторону Келси.

«Поцелуй мамочку».

Грета бросилась вперед и набросилась на лицо Келси, издавая тихие счастливые звуки. Я позволил своей бывшей возлюбленной упасть на пол и встал, достав телефон и набрав 911.

— В моем доме произошел несчастный случай. Незваный гость был убит.

Затем я подозвал к себе свою верную сучку и пошел посидеть в гостиной и подождать кавалерию.

Вскоре за ней последовала Келси, разглагольствуя и осыпая меня бранью.

Кровь запеклась у неё на щеках от поцелуев Греты. Она была похожа на раскрашенную куклу.

— Тебе это никогда не сойдет с рук, ты, психопат! Я им скажу! Я расскажу им, что ты сделал! Ты убийца, и ты получишь смертельную инъекцию!

Я усмехнулся, вытирая нос Греты носовым платком.

— Это твое слово против моего. Я вошёл через гараж. Я увидел в своем доме крупного мускулистого мужчину, которого я не узнал. Я знал, что моя жена была здесь одна, и я боялся за наши жизни.

Мое ружье лежало наверху, но моя собака, которая ждала меня у двери гаража, была рядом со мной. Я приказал ей атаковать. К сожалению, я не знал, что нарушителем границы был мой старый приятель по колледжу, пришедший навестить меня, моя бедная, травмированная жена не сказала мне об этом заранее. Такая ужасная трагедия.

Она закричала:

— Это не сработает! Я расскажу им все, расскажу, что мы сделали, скажу, что я с тобой развожусь!

Я безмятежно улыбнулся ей.

— О нет! Я не знал этого до последнего, офицер. Она собиралась подать мне документы? О, какой шок. Конечно, гибель людей всегда трагична, но вряд ли можно ожидать, что я буду оплакивать кого-то настолько ужасного, не так ли?

Я громко рассмеялся над ее начинающим осознанием того, что в лучшем случае она устроит цирк в средствах массовой информации, который все равно не закончится для меня обвинительным приговором.

В моем голосе слышалось мрачное, жестокое ликование, которого я не узнал и которое мне не понравилось.

— Но ты будешь оплакивать его, не так ли, Кел? До конца своих дней, каждый раз, когда ты закрываешь глаза, ты будешь видеть любовь всей своей жизни, умоляющую тебя спасти его, захлебывающегося собственной кровью, когда свет погас в его глазах. Если бы только ты потрудились выучить команду «стоп» по немецки, может быть, он все еще был бы жив! Если бы только вы с ним не решили относиться к другому человеку как к домашнему животному, как к ресурсу, который можно использовать, возможно, он все еще был бы у тебя!

Она всхлипнула:

— Ты монстр!

— О, Келси. Я такой, каким ты меня сделала. И ты, и он, вы оба. Если я монстр, то кем это делает тебя?

Я встал и погладил Грету по голове.

«Давай, милая! Кто хочет угощения»?

Лучшая девушка в мире радостно трусила позади меня, в то время как моя будущая бывшая жена упала на колени, причитая, борясь с осознанием того, что она никогда больше не услышит голос своего любимого хозяина.