Вопреки её собственным ожиданиям, месячные у Матильды начались буквально за пару часов до очередного визита в замок.
Тайком от матери она налила в глиняный стакан парного молока и нацедила в него из себя несколько алых капелек. Затем поставила стакан в небольшую корзинку, положила вокруг несколько свежих круассанов, которые они с матерью испекли ещё днём, и накрыла чистым полотенцем.
— Мы с графом подружились, он очень добр ко мне… вот и хочу его угостить… – ответила девушка на немой вопрос своей родительницы и отправилась в графский замок.
Граф встретил в тот вечер Матильду особенно приветливо. Он ничуть не удивился её подношению. С благодарностью принял его из девичьих рук, выложил круассаны на прикроватный столик, а корзину со стаканом чуть розоватого молока с довольной улыбкой задвинул под кровать.
Литературные чтения прошли как обычно. Девушка постоянно невольно косилась на стоявшую под кроватью корзину, но никакого движения там не замечала. Когда же граф заснул, собралась уходить и хотела было забрать своё нехитрое имущество, но с удивлением не обнаружила корзины на месте.
— Нет, Матильда, оставь пока это здесь. – раздался голос откуда-то снизу.
Девушка испуганно отпрянула и выпрямилась во весь рост, стараясь больше не заглядывать под кровать.
— Добрый вечер… простите, не знаю Вашего имени…
— О, простите… Добрый вечер… И где же мои манеры?.. Разрешите представиться: меня зовут Крафт. К Вашим услугам…
— Матильда… – произнесла в ответ девушка тихим, но звонким голоском и галантно чуть присела, склонив голову и придерживая руками подол.
Она видела, как это делают девицы из богатых семей, часто резвящиеся на пикниках на лужайке неподалёку от их с матерью дома.
— Весьма польщён! Что ж, вот теперь мы официально представлены. – констатировал приятный мужской голос.
— Да, но Ваш облик по-прежнему остаётся для меня загадкой.
— Поверь, дитя, будет лучше, если так оно и останется до нашей следующей встречи.
— Что ж, как скажете. До свидания, Крафт…
— До свидания, Матильда. И у меня снова маленькая просьба. В день твоего следующего визита попроси свою матушку оставить к твоему возвращению немного пара, чтобы ты могла помыться в уединении.
В старой Франции бани и прачечные были единым целым. И для мамы Матильды, проводившей там по долгу службы большую часть времени, не составило труда организовать для дочери возможность как следует помыться в одиночестве перед сном на исходе месячных.
— И что? Сегодня без угощений идёшь? – съязвила мать, провожая Матильду вечером в замок. – Не могла жениха помоложе сыскать… граф этот, конечно, богат, но, говорят, совсем уж на ладан дышит…
Девушка не дослушала причитаний матери. Порхая, она понеслась на очередной вечер чтений, который, как подсказывала ей интуиция, сулил много приятных сюрпризов.
Старый граф смотрел на юную, полную жизненных сил и жаждущую приключений девчонку. Сегодня он не слушал книжный текст, а лишь смотрел на неё то с улыбкой, то с какой-то грустью. А спустя примерно полчаса протянул руку под кровать и извлёк оттуда корзинку, в которой она в прошлый приносила молоко и круассаны.
— Довольно, милая… Что-то я сегодня устал. Спасибо тебе за всё. Ты очень хорошая, и потому я с лёгким сердцем передаю тебе этот дар…
Он протянул девушке корзину. Она должна была быть пустой, но несмотря на это оказалась даже тяжелее, чем когда в ней находились угощения. Содержимое было не просто скрыто, а плотно укутано всё тем же белым полотенцем.
Слова старика звучали как прощание. И девушка поняла, что, скорее всего, это была их последняя встреча. С комом в горле она приняла дар из его рук и, скрывая слёзы, отправилась домой.
Приоткрыть полотенце и заглянуть внутрь корзины Матильда не решалась. Она бережно несла увесистую корзину, сознавая, что то, а точнее тот, кто внутри, наверняка теперь коренным образом изменит её жизнь.
Как и просил Крафт, сегодня после визита в замок она собиралась посетить давно опустевшую баню-прачечную, где для неё была оставлена горячая вода и банные принадлежности. Осторожная девушка решила не заносить корзину домой, где мама может в неё заглянуть.
Войдя в небольшое влажное помещение с горящей свечой, она поставила корзинку на лавку и застыла в замешательстве, ведь теперь ей надлежало раздеться. Прежде чем что-то делать, она робко приподняла край полотенца, а затем и вовсе сняла его одним решительным движением.
— О! Банька! Шарман-шарман!.. – провозгласил как ни в чём не бывало огромный серо-коричневого цвета лягух с необычными, исполненными смысла ярко-жёлтыми глазами.
Не успела Матильда опомниться, как он выпрыгнул из корзины, нырнул в стоящий рядом таз с тёплой водой и принялся там полоскаться. Бедняга вытаращила глаза и не знала, что делать.
— Уу-уух!.. Как же я соскучился по тёплой водичке!.. Как хорошо… – лягух плавал в тазу от бортика к бортику, отталкиваясь от них задними лапами и поглядывая на оторопевшую девчонку.
— Крафт? Это в самом деле Вы?..
— Я, я… кто же ещё? Или тебе доводилось и раньше видеть говорящих жаб?
— Нет, но…
— Никаких "но"! Немедленно раздевайся и присоединяйся ко мне!
Лягух растянулся на водной поверхности пузом вверх в форме звезды и закрыл глаза.
— Ты что, стесняешься??? – он скорчил обиженную гримасу и уставился на девушку с укоризненным прищуром.
— Нет-нет… я сейчас…
Набравшись храбрости, без пяти минут ведьма принялась стягивать с себя платье, гольфы и нижнюю юбку. Представ перед собеседником голой, невзирая на полумрак, она всяческим образом старалась прикрыть свои самые сокровенные места.
— Так, и что же ты теперь замерла? Действуй! Вон мыло, вода и мочалка… Давай!
Пока девушка мылась, Крафт молча наблюдал за ней, продолжая плавать в тазу на спине, то и дело ныряя и барахтаясь в прозрачной воде. Ему явно нравилось тело этой юной рослой красотки, её аппетитные, явно никем доселе особо не мятые грудки с торчащими малиновыми сосками, белоснежные полушария аппетитной попки и тёмный треугольник кудрявых волос на лобке, многозначительно скрывающий самую лакомую часть девичьего тела.
Матильда испытывала немалый дискомфорт от пристального взгляда пары заинтересованных глаз на её обнажённое тело. Фамильяр же вёл себя нарочито раскованно, подбадривал девчонку, довольно кивая, когда та тёрла себя мочалкой именно в тех местах, которые он указывал на себе. Это походило на игру и помогло разрядить обстановку, избавив от конфуза, когда очередь дошла и до интимных мест.
— А ты мне нравишься всё больше! Давай, повторяй за мной…
Лягух выпрыгнул из таза с водой, смешно отряхнулся, разбросав брызги в разные стороны. Затем присел на корточки, предложив девушке поступить так же, и стал водить вверх-вниз лапой по своей промежности, имитируя движения мочалкой. Поборов смущение, юная особа развела колени и как следует намылила свою киску.
— Угу, отлично! И не забудь там про все свои уголочки-лепесточки…– Лягушачья лапка вытянулась вверх и стала бередить пальцами, показывая, как именно следует подмывать девичьи прелести.
Матильда поймала себя на мысли о том, что сейчас впервые трогает свою оголённую щелку в присутствии кого-либо. И связанные с этим новые эмоции стали отзываться томными спазмами где-то внизу живота. Нежная плоть внутренних губок приятно скользила меж проворных пальчиков, даря наслаждение, которое усиливалось от мимолётных касаний чуть набухшего клитора.
— Эй, эй! Ты там особо не увлекайся! Всему своё время. Делай как я…
Крафт встал на четвереньки, выпятил кверху зад, намекая, что пришло время потереть мочалкой и девичью попку. Девушка повиновалась. Нагнувшись вперёд, она чуть раздвинула ноги и принялась неистово намывать себя меж булочек, украдкой проникая на мгновение кончиком пальца в намыленный задний проход. От удовольствия похотливая девчонка прикрыла глаза…
Открыв их через минуту, она застала фамильяра стоящим перед собой на задних лапах, передние он скрестил на груди и укоризненно качал своей лягушачьей головой.
— Нет… Ты мне определённо нравишься. Ох, чувствую я – и дел же мы с тобой наворотим!..
— Наворотим… Наверное… – Матильда расплылась в слащавой улыбке.
В её глазах впервые блеснул какой-то странный огонёк, а по лицу на мгновение промелькнула едва уловимая надменно-озорная ведьмовская ухмылка…
— Так! – скомандовал Крафт, – возьми-ка вон то ведро, в нём ковшик, и окатись как следует! Пора нам с тобой уже по-настоящему познакомиться…
Девушка послушно окатила всё тело тёплой водой, а её остатки вылила прямо из ведра себе на голову. Пока прозрачные потоки струились по лицу, серый лягух расположился на широкой лавке посреди бани и сверлил взглядом пары исполненных смысла глаз красивое девичье тело. Он отчётливо видел одному ему ведомые изменения, которые уже начали происходить с этой некогда невинной красоткой.
Ощущала их и Матильда. Ощущала, но пока не могла осознать, в чём именно они заключаются. Она лишь поймала себя на мысли, что от стеснения её собственной наготы не осталось вдруг и следа. Его будто окончательно смыли потоки той воды, которой она сейчас омывалась.
— Ну-ка… теперь присядь-ка… – фамильяр запрыгнул на край скамьи, оставив её середину свободной.
Убирая тонкими пальчиками намокшие локоны с лица, юное создание послушно уселось голой попой на тёплое дерево. Пауза длилась всего несколько секунд, но за это время целый рой непонятных, незнакомых мыслей пронёсся в девичьем сознании… И тон собеседника, и вся окружающая обстановка указывали на то, что банные процедуры были лишь прелюдией к чему-то более важному и волнующему.
— Нет, ну вы посмотрите на неё – уселась… – на лягушачьей физиономии читалось театральное недовольство, – Ко мне передом развернись!
— А как?.. – недоумевала Матильда, повернув голову в сторону собеседника.
— Как-как… Я бы показал тебе как, да лапы коротки… – сидящий по-лягушачьи Крафт повертел в воздухе пальцем, предписывая собеседнице встать и оседлать лавку как бы верхом.
Она безропотно подчинилась, расположившись на широкой скамье теперь к Крафту передом. Широкая доска между коленей не давала возможности хоть немного сдвинуть ноги. В иной ситуации недотрога сгорела бы со стыда, но сейчас ей вдруг стало так легко и весело на душе, что она залилась звонким смехом.
Должно быть, её развеселил вид меж бёдер собственных лобка и щели, начисто лишённых растительности. Она никогда их не брила, но кудрявые волосы исчезли сами собой – как по мановению волшебной палочки.
Зато фамильяр оставался совершенно серьёзным. Он пристально смотрел на свою визави снизу-вверх каким-то гипнотическим взглядом. Закончив хохотать, она встретилась глазами с его парой немигающих ярко-жёлтых зрачков. С той самой секунды в помещении воцарилась гулкая тишина, а в дальнем углу разом погасли обе свечи. Полумрак стал густым, но не кромешным.
Когда нахлынувшая эйфория отступила, в проблесках разума мелькнул вопрос – а что будет дальше? Но он почему-то сейчас не сильно беспокоил одурманенную девушку. Девственницей она не была. Ещё в четырнадцать мать продала её девственность одному заезжему вельможе. Тот предложил столь круглую сумму за невинную целочку, что сил от неё отказаться у бедной прачки просто не нашлось. Согласия самой юной красотки, разумеется, никто не спрашивал…
— Теперь вытяни руку и дотронься до меня. – раздалось в сознании девушки.
Никто кроме Матильды не слышал сейчас голоса магического духа, он звучал прямо в её голове, ни на йоту не сотрясая воздух вокруг. Теперь в его интонациях не было и тени иронии. Он был серьёзен, как при их самом первом разговоре в комнате у графа.
Девичья рука нерешительно вытянулась вперёд и коснулась сидящего прямо перед ней существа. Вопреки ожиданиям, её пальцы ощутили не холод лягушачьей шкуры, а тёплую, чуть бархатистую плоть. Осмелев, она легонько погладила его по спине.
— Ммм… Приятно… – произнёс голос, не теряя серьёзного тона. – Смелее, можешь ещё погладить и даже ощупать меня, не бойся…
Тонкие пальчики стали с интересом изучать причудливые изгибы телесной оболочки фамильяра. Его яркие немигающие глаза чуть прищурились, но были отчётливо различимы в темноте. Вскоре его тело стало реагировать на прикосновения. Отвечая на ласки, он принялся совершать волнообразные движения и тереться о нежную ладонь девушки.
Странное необъяснимое чувство появилось у Матильды. Ей стало казаться, что между ней и этой потусторонней сущностью существует неразрывная связь, которая была всегда, просто она о ней не подозревала. И от этого нестерпимо хотелось сблизиться с ней, слиться воедино, стать одним целым…
Погрузившись в эти размышления, девушка прикрыла глаза и глубоко дышала, продолжая скользить пальцами по такой приятной и какой-то родной бархатистой плоти. Она не сразу заметила, как изменилось тело собеседника от её прикосновений.
Метаморфоза заключалась в том, что некогда короткая лягушачья шея многократно вытянулась, а голова стала медленно, но неуклонно приближаться к девичей промежности. И только когда что-то тёплое и упругое явственно коснулось приоткрытых половых губ, Матильда едва заметно вздрогнула, но не перестала ласкать фамильяра.
Она не знала, как именно это будет, но давно поняла, что их единение должно произойти именно через её вагину. Она и не думала возражать. Напротив – ей хотелось как можно гостеприимнее распахнуть её перед дорогим гостем, впустить его в себя целиком, всецело отдаться ему…
И без того широко расставленные колени сами собой раздвинулись ещё шире. Повинуясь природному инстинкту, девчонка подалась немного вперёд, продолжая впускать в себя медленно вползающую в неё инородную плоть.
— Ммм… – тихо раздалось в сознании густым мужским баритоном. – Теперь медленно ляг на спину, так будет удобнее.
Матильда снова подчинилась, а фамльяр засеменил задними лапами, плавно, но уверенно проталкивая своё магическое тело в жаждущее юное лоно. Он проник в него почти целиком, лишь две пары лягушачьих лап, вцепившиеся в валики половых губ, виднелись снаружи. Чувство наполненности и неописуемого восторга овладели девушкой. Она запрокинула назад голову, закрыла глаза и хватала ртом воздух, не в силах совладать с новыми ощущениями.
Необычно тёплое и гладкое тело Крафта почти целиком превратилось в продолговатый поршень. Его длина и толщина идеально соответствовали внутренним размерам и форме молодого влагалища. Заполнив Матильду изнутри, он плавно пришёл в движение, то сокращаясь и становясь толще, то удлиняясь и упираясь мягким концом в дальний свод девичьих недр.
Молодой прелестнице оставалось лишь подчиниться ритму этих движений и наслаждаться. Горячая и прозрачная смазка обильно выделялась молодым женским телом, скользя и усиливая удовольствие от этих мягких, но настойчивых проникновений.
Фамильяр взахлёб упивался любовными соками Матильды. С каждой секундой силы возвращались к нему. Взамен он не просто дарил девушке неземное удовольствие, но также незаметно и неотвратимо превращал её в настоящую ведьму.
Примерно через четверть часа она пережила длительный изматывающий оргазм. Его сопровождали громкие, переходящие в крик стоны и бесчисленные волны судорог, сотрясавших молодое тело. А десятки глотков живительного женского секрета были сполна выпиты фамильяром.
Матильда пролежала в беспамятстве ещё какое-то время и лишь потом смогла восстановить дыхание и нашла в себе силы снова сесть на лавку. Крафт снова сидел перед ней, приняв уже привычный лягушачий облик.
У них состоялся довольно длинный разговор, из которого девушка узнала много фактов о том, какие изменения происходят в жизни каждой начинающей ведьмы. Он честно и подробно объяснил, зачем они нужны фамильярам, и зачем фамильяры нужны ведьмам и колдунам. Дал ответы на многие вопросы и сообщил главное:
— Окончательный переход случится только после обряда посвящения, который произойдёт не раньше чем через месяц.
— Выходит, за это время я могу передумать?
— Формально – да. Но мало кто на это решался.
— А почему?
— Да потому что мало на свете таких дур, чтобы добровольно отказываться от того дара, который им предлагают!
На последней фразе тон Крафта снова стал немного саркастическим. Он велел девушке раскрыть пальцами вагину и снова впустить его внутрь. Она безропотно выполнила это приказание. В его обычном облике она почти не ощущала его внутри. Зато снова могла слышать в сознании его голос.
Они договорились, что большую часть времени будут проводить вместе именно таким образом. Это позволит фамильяру лучше контролировать и направлять новый для девушки колдовской дар. А ей – чувствовать себя свободнее и увереннее даже в самых непростых ситуациях.