Двенадцать шагов к мечте

Сегодня 15 августа — мой девятнадцатый день рождения и ровно год с того момента, как мы с папой заключили договор, который кому угодно может показаться верхом извращения. В прошлом году на свое совершеннолетие я попросила папочку разрешить сделать ему минет. Надо было видеть его лицо — эту смесь ужаса и восторга я вряд ли когда-то забуду. Но вот чего тогда я не увидела в его глазах — так это удивления.

Я вообще росла весьма странной девочкой. Еще во время учебы в школе я начала смотреть хентай и больше всего тогда меня поразили сцены минета. Постепенно я с мультиков переключилась на порно с живыми актерами и к моему совершеннолетию почти весь жесткий диск компа был забит категориями "deepthroat", "cumshot" и "swallow". Меня просто поражали девушки, которые могли принимать члены в горло до основания. Затаив дыхание, я смотрела, как очередная актриса, издавая фантастические минетные звуки, вбирает пенис так глубоко, как это вообще возможно. В самом высоком разрешении я в деталях рассматривала каждую сцену, особенно меня интересовали дорожки из слез и потеки туши на лицах девушек, болтающиеся яйца парней, их пальцы, которые часто придавливали то горло партнерши, то затылок, то ложились на щеки. Увы, после финиша редко какая девушка была способна улыбаться и радоваться. Но я была уверена, что, если окажусь на их месте, то после того, как мальчик спустит мне в горлышко, я подарю ему самую искреннюю улыбку благодарности, какая только может быть. Эти мечты заставляли меня кончать в трусики прямо перед монитором, даже не притрагиваясь к своему сокровенному местечку.

Что касается камшотов — мне нравились не только окончания непосредственно на лица девочек, но и в их ротики, разумеется, с проглатыванием спермы. Почему-то специального названия для спускания на язычок не было, но меня до дрожи в коленках волновали такие моменты. Я воображала себе, какая же сперма на вкус чуть ли не каждый день, мечтая о том времени, когда буду получать ее регулярно. Почему-то мне казалось, что такой момент обязательно настанет, но в роли партнера я совсем не видела своих одноклассников, многие из которых уже заглядывались на меня.

Мне также нравилось думать и о поцелуях, ласках груди, да и о простых прогулках с мальчиком за ручку. Эти сцены возбуждали, но совсем не так, как глубокое горло. Но вот что мне совсем не нравилось, так это классический секс в любых позах и анал. Первый отпугивал возможностью забеременеть, второй — болезненностью и расслаблением прямой кишки. Мне всегда казалось, что от частых анальных актов с пищеварительным аппаратом может случиться какая-то неприятность. А вот мои сверстники только и судачили наперебой о презервативах, которые у меня вызывали отвращение и анальных пробках. Некоторые девочки хвастались, что они уже попробовали и туда, и туда. Минет они также упоминали, но почти всегда либо как прелюдию к "настоящему сексу", либо как суррогат, замену в случае невозможности традиционного проникновения по каким-либо причинам. Меня это жутко коробило — как можно восхитительный процесс насаживания ротиком на напряженный член считать несущественной прелюдией? Как можно уделять так мало времени технике глубокого минета, подавлению рефлексов и смакованию спермы? Одноклассницы почти не упоминали этих вещей, а мальчики быстро находили себе партнерш по вкусу среди уже испытавших радости секса восемнадцатилетних школьниц — минет парней интересовал лишь в комплексе со всем остальным.

Одни только мысли о поцелуях с языком, которые для меня были прелюдей к настоящему любовному действу — фелляции, заставляли меня краснеть. Мне все сложнее было находить темы для разговоров со сверстниками — те пара девочек, которым я, запинаясь и краснея, рассказала о своем фетише, подумали, что я прикалываюсь — они не могли поверить, что кому-то такое вообще может взбрести в голову. Я прекратила почти всякое общение в классе, сведя любые взаимодействия к минимуму. Да они и сами меня сторонились. Сосредоточившись на учебе, я прекрасно сдала экзамены и поступила на тот факультет, куда изначально стремилась, да еще и в своем родном городе, где конкурс был довольно внушительным.

Списки поступивших сформировались уже в начале августа, так что ко дню своего совершеннолетия я уже совершенно точно была уверена, что прошла на бюджет. По этому поводу папа предложил взять шампанского, хотя сам никогда не пил алкоголя, но я была категорически против — мне хотелось, чтобы отец полностью осознавал все то, что я скажу ему в свой день рождения. Мысли о папе, как о первом партнере появились у меня уже давно — я мельком видела его член пару раз в ванной и он меня дико впечатлил. Кроме того, я знала, что у папы нет постоянной девушки и он точно неоднократно проникал в мою комнату и смотрел содержимое жесткого диска на компе. Но ничего не говорил мне после этого! Означало ли это, что он одобряет или, по крайней мере, не видит ничего страшного в моих увлечениях? Я надеялась, что да.

И вот заветное утро настало. Папа достал тортик, приготовил чай и мы уселись праздновать. Оказалось, что папа кроме тортика приготовил еще один подарок — серебряные сережки-висюльки. Я тут же надела их и оказалось, что они мелодично позвякивают от каждого моего движения. Мое бурное воображение тут же нарисовало мне картинку — я стою перед папой на коленках, делаю ему хорошо ротиком, а эти сережки тем временем колеблются в такт в моих ушках и мелодично позвякивают. Щечки тут же залило румянцем, я отвела взгляд от отца и поняла, что мне нужно это сказать. Сейчас или никогда.

— Пап, спасибо… Я хотела тебе сказать, что… Хочу еще один подарок.

— Какой же доча?

— Нуу.. В общем… Тебя.

— Что? — у отца от страха и восторга покраснело лицо и заслезились глаза. — Ты… Арина… Ариночка, что… Что ты имеешь в виду?

— Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду, пап… Ты ведь заглядывал в мой комп, видел порно, которое я смотрю и все… Все понимаешь. Я права?

Отец побагровел, но не стал отнекиваться.

— Арина… Доченька… Но ведь.. Мы с тобой отец и дочь… Родные… Разве так можно? — он будто оправдывался перед собой.

— Ничего страшного не произойдет. Мы будет заниматься только оральным сексом. А точнее — минетом. Я очень, очень сильно хочу тебе отсосать. Пожалуйста, можно? Пап, не отталкивай меня! — у меня кровь прилила к лицу, даже начало закладывать уши. Лишь бы отец не начал разглагольствовать про моральные стороны, про мое будущее и так далее.

— Доча, я люблю тебя. Понимаешь? Люблю! Но это… Это слишком для меня… Возможно, нам не стоит спешить? Будем делать все… постепенно? — я не поверила своим ушам. Папа согласен! Согласен! Пусть не сейчас, но позже… Я взвизгнула от радости и обняла папочку. Тот сомкнул руки на моей талии и тихонько прошептал:

— Арин… Я.. я составлю план действий. Будем действовать поэтапно. Хочу, чтобы… чтобы мы привыкли друг к другу. Хорошо?

Я радостно кивнула, еще не зная, какой восхитительный год меня ждет!

****

Наш совместный план получил название "Двенадцать шагов к мечте". Нашей с папой общей мечте. Каждый месяц мы предусмотрели новые пункты, которые сделают нас ближе и позволят перейти, наконец, к самому сладенькому! Разумеется, мы оставили простор для фантазий и корректировок по тем или иным причинам. Вот те самые двенадцать пунктов, которые были выполнены практически полностью до самого конца — то есть до моего девятнадцатого дня рождения.

1. Сентябрь. Я начинаю носить чуть более откровенную одежду, чаще наклоняюсь, распахиваю полы халатика, давая папе увидеть многое, но ненадолго. В обязательном порядке — мое показное смущение и замечания отца, чтобы я перестала. Но я не перестану.

2. Октябрь. Каждый день вечером папа начинает мастурбировать в своей комнате. Я — по разным причинам — захожу к нему и папа вынужден прятать и прекращать. Мне стыдно, папе стыдно, но на следующий день все повторяется снова. Я называю папу извращенцем, а он просит меня стучаться. Но я не стучусь.

3. Ноябрь. Я прошу у папы совета в выборе порно для просмотра на большом экране в гостиной. Сначала он возмущается, но потом все же рекомендует мне пару роликов. Я прихожу в ужас от выбора отца, ведь в роликах сплошной глубокий минет! Отец, смущаясь, говорит, что это его любимые. Целую папу в щечку и мы начинаем смотреть. Теперь мы делаем это каждый вечер, и папа берет меня за руку в самые ответственные моменты. У отца постоянная эрекция, он смотрит уже не на экран, а на меня. Я делаю вид, что не замечаю его состояния, хотя и сама возбуждаюсь до предела.

4. Декабрь. Папа на вечерних порносеансах кладет ладонь мне на коленки, гладит и щекочет. Потом его руки поднимаются выше, на бедра и животик. И вот наконец касаются груди. Возмущенно вскакиваю и говорю, что мы еще даже не целовались в губы, разве можно так распускать руки? Папа предлагает это исправить. Мы обнимаемся и впервые мои губки касаются его. Я млею и дрожу, отец целуется жадно и ненасытно, то и дело сминая мою попку своей огромной пятерней. Прижимаюсь к нему крепко-крепко, дыхание то и дело прерывается.

5. Январь. Отец не сводит с меня глаз целыми днями, то и дело лапает за попу, грудь, гладит ножки и даже иногда легонько щипает и шлепает. Я смеюсь и делаю вид, будто хочу убежать. А он заваливает меня на диван и прижимает всем телом, так, что я чувствую всю его пульсацию и нежность. Иногда я будто случайно провожу пальчиками там, где восхитительная твердость плоти реагирует на мою близость. В такие моменты у папы страсть в глазах зажигается и словно пронзает меня, иногда отец даже рычит. Тихонько постанываю, но не даю ему себя раздеть. Так и целует одетую. Сам папа также не обнажается, мы ограничиваемся редкими ситуациями, когда я застаю его за мастурбацией, а он видит случайно мои трусики или грудь, когда я поворачиваюсь или наклоняюсь. После поцелуев отец, неловко прикрывая эрекцию, всегда убегает к себе в комнату. Даже не представляю, что он там делает.

6. Февраль. Папа сам просит разрешения уже не только смотреть порно со мной, но еще и мастурбировать в гостиной, прямо на диванчике. Я разрешаю, но ставлю условие — если уж он будет голым, то и я тоже! Папа немного спорит для виду, но в конце концов машет рукой, говоря, что ему все равно. Но я знаю, что не все равно. Полностью мы не обнажаемся — папа лишь приспускает брюки в район щиколоток, а я сижу топлес, но обязательно либо в шортиках, либо в юбочке, чтобы папа не видел мои панцу. Наблюдать открыто друг за дружкой, когда я лезу ладошкой в трусики, а папа сжимает обеими руками свою дубинку, мы все еще стесняемся, стыдливо глядя либо на экран, либо в окошко, пока рядом происходят онанические чудеса. Я кончаю прямо в трусики, благо у меня их немеряно, а папа — в салфетки. С нетерпением жду, когда вместо салфеток буду я.

7. Март. Решаюсь показать отцу свою коллекцию трусиков. Раньше он видел их лишь мельком, а теперь — во всей красе, но лишь на секунду, пока я, румянясь щечками, поднимаю футболку. Секунда и все — чтобы папочке не приелось это зрелище. Потом я разложила их на своей кровати — белые, розовые, голубенькие, в полосочку и с бантиками, с героями мультфильмов, в цветочек и в горошек, кружевные и слипы, бикини и танга… У меня самой глаза разбегаются, а уж отец и вовсе слюну пускает. Пока он в ступоре, подбегаю и целую его прямо в губы. Улыбаюсь, отскакиваю, пока он приходит в себя, ехидно показываю язык. Папа хочет ухватить меня за футболку, чтобы посмотреть еще, но я игриво уворачиваюсь. Какое-то время отец пытается поймать меня, пока я ношусь егозой по комнате. И вот ему удается, он заваливает меня на диван и щекочет, на сей раз почти не стесняясь проходить пальцами прямо по сисечкам. Но футболку не задирает, принимая правила игры. Теперь он ласкает мои груди каждый день, по много раз. Сосочки всегда реагируют и встают торчком.

8. Апрель. Иногда мы устраиваем ужины без одежды. Отец в таких случаях непрерывно пялится на мои голенькие груди. Я смущаюсь и отвожу взгляд, у папы тем временем просто отчаянная эрекция, кажется, будто он вот-вот поднимет стол. Мечтаю оказаться под ним и принять папины заряды прямо в ротик, но пока что нельзя, уговор есть уговор. Вздыхаю, наблюдая за папиными мучениями. Впрочем, не он один страдает — когда я голенькая встаю со стула, то там всегда мокрое пятнышко. Краснею и вытираю его тряпочкой. Папа с трудом поднимается из-за стола. Его здоровенный член угрожающе дрожит, пружинисто мотлыляясь из стороны в сторону — так и норовит что-нибудь задеть. Однажды я не удержалась, подошла и поставила руку рядом с членом, чтобы сравнить. Толщина не намного меньше моего запястья, а длина — больше половины расстояния от кончика среднего пальца до сгиба локтя! Папа быстро прервал мои исследования, привычно защекотав меня за бока. Очень забавно, когда тебя щекочут не только пальцами, но и кончиком члена, пусть и совершенно случайно.

9. Май. Осталось совсем немного — соблюдая все правила конспирации, мы идем в секс-шоп и выбираем мне дилдо, максимально схожее формами и размерами на папин аппарат. Хотя мы предварительно сняли мерки, отец недоуменно вертит его в руке, удивляясь тому, какие у него, оказывается, большие габариты. Да ему просто сверху не видно, а так, когда он перед глазами — другое дело! Хихикая, целую почти точную копию папиного члена. Отец восторженно смотрит на эту картину, но вдруг хмурит брови. Он говорит, что мой ротик слишком маленький и невинный для такого. Мне одновременно и приятно, и обидно. Чтобы доказать папе ошибочность его утверждений, я раскрываю губки максимально широко и изо всех сил пытаюсь запихнуть искусственный член как можно глубже. Но мне не удается, не хватает воздуха, из глаз брызгают слезки. Закашлявшись, я вынуждена отступить. Отец ласково взъерошивает мне волосы и улыбается. Я решаю непременно добиться большего!

10. Июнь. Занятия в универе подходят к концу, первый курс я заканчиваю почти круглой отличницей. Теперь каждый вечер я перед тем, как начать мастурбировать, обязательно тренируюсь с дилдо. Мы купили еще парочку разных размеров и форм, чтобы разнообразить уроки, а один даже с вибромоторчиком, так веселее. Такие странные ощущения, когда он ложится на язык и начинает вибрировать. Мне удается принять "второго папу" почти на половину, отец очень гордится мной. Иногда он берет дилдо в одну руку, засовывает его мне в ротик и двигает взад-вперед, пока мастурбирует себя второй рукой. Я сосу, давая слюнкам свободно стекать по подбородку, шевелю язычком, пускаю фаллос за щечки и, закрыв глаза, воображаю, что это настоящий папин член. В такие секунды я могу кончить без всякой симуляции, просто от одних мыслей.

11. Июль. Прошу папочку кончать не в салфетки, а на меня. Отец соглашается, но ставит условие — я не должна пробовать сперму на вкус, таковы условия нашего уговора. Дегустация состоится только через месяц, в августе, в мой день рождения. Мне не терпится испытать камшот и я соглашаюсь. Но мои надежды разбиты — папа говорит, что пока не будет кончать мне на лицо, так как капельки могут случайно угодить в ротик. Аргумент справедливый, но я все равно обиженно надуваю губки. Папа пытается утешить меня, водя членом по моему носику и щечкам. Мне щекотно, игриво отталкиваю папу, но он не унимается, тыча членом прямо мне под мышки. Хихикаю и вздыхаю, смирившись с тем, что вкуса спермы я не узнаю еще месяц. После недолгих раздумий меняю гнев на милость и готова принимать папин нектар на животик, сисечки или попку. Но в первый раз папа в итоге обкончал мне коленки, очень обильно, так, что аж стекало по икрам. Отец тут же вытер все салфетками, так что по сути это не сильно отличалось от привычной процедуры. Но в следующий раз отец кончал уже мне на животик и бедра. Сразу не вытертая, сперма засохла и я наслаждалась ощущением стянутой кожи. Это было действительно необычно.

12. И вот наконец август! Пятнадцатого числа я ждала, как не ждала больше ничего в своей жизни! Усердно тренируясь, я заглатывала дилдо почти до основания, издавая горлом смешные булькающие звуки. Папина сперма уже не раз покрывала каждый квадратный сантиметр моей кожи, ее чудесный, хоть и резковатый запах был повсюду. Не спускал папа только мне на лицо и в район между ножек. Он даже настоял, чтобы я надевала трусики во время таких обкончательных мероприятий, во избежание, так сказать. И вот настало заветное утро — папа знал, что я не смогу долго валяться в постели в такой день, так приготовил все заранее — тортик, чай, ну и, конечно, главное блюдо. Вне себе от переживаний, я, ни слова не говоря, упала на коленки прямо перед креслом, где сидел голый отец. Наклонилась и поцеловала его. Член благодарно дернулся и, хотя я только приступила, начал кончать. Я не ожидала такого быстрого финиша, очевидно, отец тоже долго этого ждал и слегка перевозбудился. Едва успела сомкнуть губки и начала глотать вкусную, вязкую и пахучую сперму. Она оказалась даже лучше, чем я себе воображала!

После первого минета в моем исполнении отец аккуратно берет меня под мышки, садит рядом на подлокотник кресла, наклоняет к себе и начинает целовать. Целовать, хотя я только что проглотила здоровенную порцию спермы! Очевидно, для папы это не является проблемой. Я невероятно возбуждаюсь от того факта, что папочке не кажется это чем-то предосудительным. Между нами падают все барьеры, сердце трепещет, в животе словно бегают слоники. Я понимаю, что влюбляюсь в собственного отца. Наверное, это чувство у меня было и раньше, но сейчас оно стало таким острым, таким всеобъемлющим…

Отец сначала устраивает обнимашки, потом щекоташки. Его член уже снова готов. Вновь соскальзываю вниз и касаюсь языком головки.

— Пап, ты меня любишь? — поднимаю глаза и с ужасом замираю, ожидая ответа.

— Люблю, доча… Я очень тебя люблю! — восклицает папочка, аккуратно кладя свои руки мне на затылок и насаживая на пенис. Глыкающие звуки и ощущение заполненности ротика затмевают все вокруг, я сосредотачиваюсь на члене, одновременно чувствуя невероятную легкость и дрожь в душе. Мы с папой становимся будто единым целым…