Идя через комнату к подиуму, я видел ненависть в их глазах. Я почувствовал, как моя плоть отрывается от моего тела, когда меня расстреливали, зарезали и, вероятно, вешали, чтобы высохнуть, еще до того, как я добрался туда. Последние пять дней у меня на глазах были слезы, и сейчас мне было наплевать, что они думают. Пока я стоял там, я чувствовал, как по моей спине текут капли пота, мой живот был ни чем иным, как одним огромным узлом, а сколько раз я ни вытирал руки, они оставались мокрыми и липкими. Думаю, кто-то выключил микрофон, потому что мои слова прозвучали чуть выше шепота. Щелчок черного переключателя на микрофоне все изменил. Я еще раз взглянул на толпу, вытащил из внутреннего кармана пиджака пять аккуратно сложенных листов бумаги и начал.
— Думаю, большинство из вас знают меня и, вероятно, задаются вопросом, какого черта я здесь делаю сегодня? По правде говоря, я и сам не знаю, знаю только то, что преподобный Томас попросил меня сказать сегодня несколько слов.
Два человека примерно в четвертом ряду покачали головами, встали и вышли на глазах у всех.
— Если есть кто-то еще, желающий уйти, пожалуйста, сделайте это прямо сейчас, чтобы я мог изложить то, что собираюсь сказать, без дальнейших перерывов. — Я услышал, как несколько человек говорили что-то себе под нос, но больше никто не вышел. Думаю, всем, включая мою семью, было интересно, что я собираюсь сказать. Я думал об этом со вчерашнего дня, и хотя и сказал преподобному Томасу, что согласен, но написал лишь два предложения внизу последнего листа бумаги.
— Я хотел бы прочитать письмо, которое получил пару дней назад, и буду признателен, если вы позволите мне закончить, не прерывая. — Я достал очки для чтения и надел их. Обычно они мне не нужны, но глаза устали, и я не хотел ошибаться. Я вздохнул и начал:
Дорогой Джон,
Если ты читаешь это, значит, я наконец набралась храбрости, чтобы сделать то, что должна был сделать месяцами ранее. Я знаю, что ты слышал, как я уже ранее говорила тысячу раз, что мне очень жаль. Я знаю, что это не оправдывает того, что я сделала, это все, что у меня осталось во мне. Если бы было возможно, я бы вернулась и переделала то, что сделала, и мы могли бы снова стать счастливой парой, которой когда-то были, но этого никогда не произойдет, не так ли?
Ты помнишь наше третье свидание, когда я сказала тебе, что собираюсь стать твоей женой и что ты больше не имеешь права голоса в этом вопросе? Ты рассмеялся, я рассмеялась, и ты сказал, что я думаю, мы должны начать планировать нашу свадьбу, и через месяц именно это мы и сделали. Боже, как я любила тебя! Каждый раз, когда я думала о тебе, у меня возникало то теплое чувство глубоко внутри, и я не могла дождаться, пока снова окажусь в твоих объятиях.
Когда в тот день я сказала «да», это было сказано сердцем и душой. Мы собирались быть вместе, пока смерть не разлучит нас, я и впрямь верила в это, как верю даже сейчас.
Те первые несколько лет были лучше, чем я могла себе представить. Помимо работы, я не думаю, что мы когда-либо были вне досягаемости друг друга. Мы смеялись, когда люди просили нас уйти в комнату или когда они говорили, что их тошнит от нашего любовного сюсюканья, но нас это не волновало, мы так сильно любили друг друга, что все равно бы так делали.
Когда я сказала тебе, что беременна, то думала, что ты вылезешь из кожи вон. Когда ты, наконец, перестал меня целовать и кружить, мы просто смотрели друг на друга и знали, что будет дальше. Когда мы провели следующие двенадцать часов в постели, я не думала, что мы сможем когда-либо стать ближе, но ошибалась.
Когда родился Филипп, это был второй самый счастливый день в моей жизни. Он был таким красивым, и мы были семьей, о которой я всегда мечтала.
Полагаю, до сих пор не совсем понимаю, что произошло. Все, что я помню, это то, что Филипп начал синеть, а я кричала, чтобы кто-нибудь мне помог. Когда медсестра выносила его, я пыталась следовать за ними, но мне не позволили. Я кричала и ревела, пока кто-то, наконец, что-то не вколол мне. Джон, я не сделала ничего плохого, ты должен этому поверить. Я всего одну минуту кормила его грудью, а в следующую он посинел. Я мало что помню после этого, пока не проснулась и не увидела тебя рядом с моей кроватью.
По твоему лицу я догадалась о том, что случилось. Боже, ты был мужественным, ты пытался нести всю тяжесть мира на своих плечах, и думаю, я никогда не понимала, насколько сильно больно было тебе. Единственное, о чем я могла думать, это о том, что моего ребенка больше нет. Я проклинала Бога, тебя и всех, кто пытался ко мне приблизиться. Я никогда не собиралась наброситься на тебя, я просто не знала, что делать, так мне было больно.
Я собиралась убить следующего, кто скажет, что у меня всегда может быть другой. Я не хотела другого, я хотела Филиппа. Он не был щенком или котенком, которого можно было бы заменить в магазине. Он прожил внутри меня девять месяцев, он был моим ребенком, и когда он умер, умерла часть меня. Как я уже сказала, Джон, я даже не задумывалась о том, через что пришлось пройти тебе.
Думаю, это был первый клин в наши отношения. Несмотря на то, что ты был ангелом, я все равно неоднократно набрасывалась на тебя, особенно когда ты предлагал мне с кем-нибудь поговорить. Я помню, как ругалась в тот вечер, говоря, что мне не требуется, чтобы кто-нибудь говорил мне о том, что Филипп мертв, я и так все это знала.
Когда я вернулась на работу, все были милы, но никто не знал, что сказать. Никто из них никогда не терял ребенка, поэтому они не могли представить, что чувствую я. Мой босс Джим позаботился о том, чтобы я была всегда занята, чтобы, по крайней мере, весь день на работе мне не приходилось зацикливаться на том, что я чувствовала. Кажется, через пару недель все, кроме Кэти и Бет, стали держаться от меня подальше. Я слышала, как они называли меня себе под нос, и сначала мне было плохо, но вскоре стало все равно.
Ты видел это, а почему не видела я? Может, и верила, но просто не хотела в это верить. Джон, ради Христа, он был моим начальником; Я бы никогда не подумала о том, что он задумал относительно меня. Мы говорили. Он спрашивал, как у меня дела, и я думала, что его искренне интересуют мои дела. Иногда мы часами говорили о том, что я чувствую, и я ни разу не поняла, что он вбивает очередной клин между нами. Когда он сказал, что тебе следовало бы лучше реагировать на мои потребности, я ему поверила. Когда я сказала ему, что набросилась на тебя, он сказал, что полностью понимает и поддерживает меня, в отличие от тебя.
Когда мы начали выходить вместе обедать, и ты узнал об этом, то очень расстроился. Я сказала тебе, что ничего не происходит, и что у тебя нет причин ревновать к Джиму. Думаю, те два корпоративных ужина, о которых я тебе не рассказывала, были только верхушкой айсберга. Я считала Джима своим близким другом, а ты видел в нем хищника.
Поцеловав меня в первый раз, он снова и снова продолжал извиняться. Он просто сказал, что чувствовал себя таким близким мне, что это была почти естественная реакция. Я сказала ему не беспокоиться об этом, и когда я прикоснулась к его руке, он понял, что это — лишь вопрос времени.
Джон, если бы я поняла, что он задумал, я бы сразу бросила работу. Я думала о нем только как о хорошем друге, а не как о любовнике. Ты был моим единственным любовником, но думаю, что даже в этом отношении я тебя оттолкнула.
Когда ты сказал мне, что прошло три месяца, с тех пор как мы занимались любовью, я назвала тебя лжецом. Я не знала, сколько это было, но не могло быть так долго. Я уверена, что сильно обидела тебя, когда накричала и сказала, что мне нужно больше времени, чтобы оплакивать своего ребенка, прежде чем пытаться сделать еще одного. Мне очень жаль, что я говорила тебе обидные слова. На самом деле я так не думала. Полагаю, что меня заставило сказать это сочетание гнева и разочарования, из-за того, что я не знала, что мне делать. Мне так жаль. Как я уже говорила, за последние несколько месяцев я, должно быть, произнесла эти слова тысячу раз.
Я не знаю, кто сказал тебе об ужине компании в тот вечер. Я принесла на работу сменную одежду, чтобы мне не пришлось идти домой и переодеваться. Не знаю, почему я не сообщила тебе об этом. Тебя пригласили, а я просто почувствовала, что мне требуется провести одну ночь раздельно от тебя, хотя у нас их уже и так было слишком много.
Джим следил за тем, чтобы мой бокал никогда не пустел, и хотя я хотела бы сказать, что виной всему был алкоголь, это было не так. Мы не были вместе долгое время, и когда Джим танцевал со мной, я чувствовала его стояк у себя на ноге.
Бог свидетель, я не знала, что он забронировал номер в отеле. Я была очень пьяна, когда мы поднялись наверх. Если бы я знала, что ты ищешь меня внизу, я бы даже не пошла с ним наверх, не говоря уже о том, чтобы позволить ему делать то, что он сделал.
Я думаю, что меня сдали мои хорошие подруги, и ты вместе с менеджером отеля вошел в номер. Я даже не могу представить, что творилось у тебя в голове в тот момент, но все сказал взгляд в твоих глазах. Я бы хотела, чтобы ты хотя бы закричал или обозвал меня, но думаю, ты был слишком поражен и обижен. Ты ушел раньше, чем я смогла все объяснить, да и что было объяснять?
Когда я, наконец, вернулась домой, каждое твое слово было похоже на острый нож, врезающийся в мою плоть, широко вскрывая ее, и отворяя кровь. Когда ты спросил: «почему?» я могла только плакать. Ты ничего не говорил в ответ на мои слова, поэтому просто бросил по горсти соли в каждую рану и смотрел, как я рыдаю.
Когда на следующее утро ты уехал, я думала, что умру. Я так и не пришла на работу в пятницу и даже не позвонила. Я провела выходные в постели, чувствуя себя жалкой и пытаясь найти выход из всего этого. Я не могла солгать тебе, ты видел все воочию, но подумала, что может быть, на этот раз ты простишь меня, но ты этого не сделал. Думаю, из-за того, что все эти последние месяцы я гнала тебя прочь, и в тебе больше не осталось прощения.
Поскольку со мной ты не разговаривал, я послала маму, мама могла исправить что угодно, но только не это. Увидев меня, она лишь покачала головой и извинилась. Если уж ей было жаль, то каково было мне?
Две недели спустя я получила документы, но мне было все равно. Я не знаю, куда я их положила, но это не имело значения, я потеряла тебя. В течение следующих двух месяцев ты так и не ответил ни на один из моих звонков или электронных писем, и хотя я работала, у меня больше ничего не получалось.
День порно рассказы , когда я узнала, что беременна, был худшим в моей жизни. Я знала, что ребенок не твой, и от мысли вынашивать внебрачного ребенка Джима меня несколько дней тошнило. Мама отвела меня к врачу, и он сказал, что мне требуется лучше позаботиться о себе, в конце концов, я собираюсь стать матерью. Мне стало плохо прямо там, в его офисе.
Насколько я понимаю, твой адвокат получил огромную компенсацию от Джима и компании, в которой я работала. Когда все выяснилось, нас обоих уволили и сказали, чтобы мы не ссылались на них. Джим был зол и винил во всем меня. Когда я сказала ему, что беременна, он засмеялся и спросил, со сколькими еще парнями я трахалась?
Джон, в тот момент я нуждалась в тебе больше, чем в ком-либо еще за всю мою жизнь. Ты был моим рыцарем в сияющих доспехах. Ты должен был позаботиться обо мне, ты должен был спасти меня. Я столько раз пыталась до тебя дозвониться, но ты так и не ответил; Думаю, на самом деле я и не ожидала этого. Ты закончил, и я тоже.
Джон, я люблю тебя больше чем себя, и каждый день я молилась Богу, чтобы ты нашел в своем сердце желание простить меня. Вчера я стояла снаружи твоей работы. Просто хотела еще раз увидеть твое улыбающееся лицо. Боже, я так тебя люблю, и мне так больно думать, что я все это выбросила на свалку.
Так что, единственное, что я могу сказать, это то, что я всегда буду любить тебя, и что, возможно, однажды ты найдешь в своем сердце желание меня простить. Я надеюсь, что в конечном итоге ты встретишь кого-то, кто сможет вернуть эту красивую улыбку на твое лицо, и что время от времени ты будешь вспоминать то, что было у нас.
Я понимаю, что переливаю из пустого в порожнее, но не знаю, как все закончить, потому что не хочу, чтобы это заканчивалось. Но, думаю, это все.
Мой милый и любящий муж помни, что я всегда буду дорожить тем, что было у нас, и даже если ты — не со мной, то всегда будешь в моем сердце.
Твоя жена навсегда,
Эшли
Наконец, я поднял глаза и снял очки. Как я прочитал эту последнюю страницу, сказать не могу, потому что она вместе со всем остальным была пропитана моими слезами. Я оглянулся, и ненависть, которая была раньше, исчезла и сменилась печалью.
Я посмотрел на гроб перед собой и открыто заплакал. Я спустился по ступенькам и подошел к открытому гробу, наклонился и поцеловал жену. Я надел ей на палец обручальное кольцо, которое она прислала мне вместе с письмом, и засунул письмо в подкладку рядом с ней. Если она потерялась, кем был теперь я? Я хотел ее вернуть.
— Дорогая, пожалуйста, проснись, все прощено, детка, пойдем домой, я так по тебе скучал, — прошептал я ей, но она мне так и не ответила.
Я почувствовал на своем плече небольшую руку, это была ее мама. Сквозь собственные слезы она сказала мне, что она всегда любила меня, и будет жить во мне. Папа помог мне вернуться на место, пока я смотрел, как они закрывают гроб и вместе с ним мою жизнь.
— Я не хочу жить без тебя; я не могу жить без тебя, — рыдал я, глядя, как они откатывают гроб к задней части церкви.
Я так и не добрался до кладбища. Я похоронил нашего сына, а его мать была похоронена рядом с ним. Два человека, которые значили для меня больше всего в мире, исчезли.
Папа отвез меня домой. Я не был там несколько месяцев. Он выглядел жилым. Он был захламлен, но еды в нем не было. Я поднялся наверх, лег на то, что могло бы быть нашей кроватью, и положил ее подушку себе на лицо. С закрытыми глазами казалось, что она была со мной, когда я вдыхал ее запах из подушки.
В кабинете на полу лежала куча скомканных клочков бумаги. Прочитав несколько, я понял, что они, должно быть, были первыми черновиками ее письма. Я прошелся и, наконец, отключился на своем старом стуле в гостиной.
Утром заметил вырезку из газеты. Должно быть, пару дней назад ее оставила ее мать.
«Эшли Мур двадцати девяти лет погибла в автокатастрофе в 11:30. во вторник. Она срезала перила на Клифф-роуд и оказалась в ущелье в сорока пяти метрах внизу. Она умерла прямо на месте происшествия. В полиции говорят, что причиной, вероятно, была чрезмерная скорость, и ее смерть признана несчастным случаем».
Это не было несчастным случаем, и Эшли не погибла в результате крушения. Она умерла за несколько месяцев до того, как села в машину, и отчасти в этом была моя вина. Почему я недостаточно любил ее, чтобы простить и начать все сначала? Это — вопрос, который мучил меня последние пять дней, и у меня до сих пор нет ответа.
Жена Джима развелась с ним и забрала все. Он потерял работу, жену и все, что у него было, но все еще дышит воздухом и все еще свободно ходит.
Я продал наш дом так, как есть. Я никогда не возвращался туда, а ее мама пожертвовала все, что было внутри, нуждающимся семьям в церкви. Я купил квартиру недалеко от дома ее родителей и сделал все возможное, чтобы заботиться о них. Работа занимает меня, и все заходили ко мне, чтобы сказать, как он или она сожалеет о моей потере. Эшли была права: сколько бы раз вы это не слышали, легче от этого не становится.
Ведущий новостей в эфире сообщил, что возле бара на северной стороне забит до смерти мужчина. Он рассказал, что его избили так сильно, что невозможно было узнать. Чтобы идентифицировать тело, пришлось воспользоваться данными из его стоматологической карты. Я выключил телевизор. «Старые новости», — сказал я себе, прихлебывая из еще одной холодной банки пива.
Мать Эшли была права, она жила в моем сердце, но все было совсем не так.
