Где-то через полчаса Кэти твердым голосом сказала мне:
— И все-таки нам нужно обсудить кое-то пока без детей.
— Что же именно?
— Твое влечение к нашей дочери. Насколько это глубоко? — прямо спросила она.
Я замолчал, пытаясь сформулировать честный ответ.
— Думаю, что довольно глубоко. Признаться, я не могу выбросить образ ее обнаженного тела из своей головы. Извини, что я ментально хочу ее, но я не хочу лгать тебе, скрывая это от тебя. Однако хотеть и иметь — это две разные вещи. Мы были верны друг другу все эти годы, и я не разрушу эту верность ни за какие деньги в мире.
Кэти улыбнулась.
— А кто же тебе предлагает тебе деньги, милый? — риторически спросила она, — спасибо, что был честен со мной. И я ценю твое сопротивление этому больному, развратному, нездоровому, распутному, извращенному желанию трахнуть нашу любимую дочь.
Она сказала это грубое слово с улыбкой на лице, словно наслаждаясь тем несомненным фактом, что я у нее сейчас полностью под каблуком.
— Ты уже дрочил на ее образ в своей голове? — спросила она снова резким тоном, как будто ее слова были острыми как бритва ножами, заостренными и точными в броске.
Однако я не мог ответить сразу. Откуда она знает? – спрашивал я себя. Она просто стреляет наугад или понимает мою сущность? Должен ли я ответить ей? Затем я подумал, что в данном случае отсутствие ответа само по себе было бы для нее достаточно определенным ответом. Я пристыженно опустил глаза и тихо ответил:
— Да. Это было один раз. В тот день, когда я застал их. Я мастурбировал на ее образ в моей голове. И это было, когда я лежал в нашей супружеской постели. Следы спермы я простирал перед твоим возвращением.
— Это очень нехорошо, мой ненаглядный муженек! Послушай, я не глупая и все понимаю. Не могу сказать, что мне это все нравится в твоих мужских фантазиях, но я определенно могу это понять и простить. Тебе нужно было сбросить дикое напряжение или сойти с ума от него. Но так не может продолжаться бесконечно. Я вот представила на минуту, что ты будешь ласкаться со Сью, и подумала о том, что я сама буду чувствовать при этом. Знаешь, наверное, я буду чувствовать себя очень дискомфортно и одиноко. Не говоря уже о том, что я буду тебя бешено ревновать.
Это замечание меня удивило.
— А ты обязательно хочешь при этом оставаться в стороне?
— Ну, конечно, — сказала Кэти, — я имею в виду, что ты был бы со своим объектом желания, нашей дочерью, то в это время я бы просто сидел бы дома, и мне не к кому было бы вожделеть самой. Все это, конечно же, было бы несправедливо, не так ли? Ты не только испытываешь здоровое влечение к Сьюзен, но и видел ее обнаженной. Даже дважды. Между тем, я не видела Дэвида голым с тех пор, как он был в детском саду. Не совсем честно, не правда ли?
— Не могу поверить, что мы обсуждаем с тобой это, — сказал я, сокрушенно обхватив голову руками.
Кэти только слегка рассмеялась над моим притворным испугом. Через мгновение я поднял на нее глаза и сказал:
— Ты хочешь увидеть его голым только лишь для того, чтобы поквитаться со мной?
Кэти равнодушно пожала плечами.
— Не совсем так, — ответила она, — я просто вдруг подумала, что вероятно смогу изменить свое довольно напряженное отношение к проблеме, если сама увижу их секс и член Дэвида. Впрочем, это лишь шутка. Может быть, совсем неуместная.
— В каждой шутке всегда есть своя доля правды, милая. Возможно, нам стоит занять начальную позицию сторонних наблюдателей их секса.
— Я уж и не знаю, кто из нас с тобой сейчас более развратен в своих мыслях.
Тут мне пришлось хмыкнуть, в знак того что я тоже в недоумении по этому вопросу.
— Я просто указываю, что твое влечение к дочери несколько несбалансированно с учетом общесемейной ситуации, поскольку у меня нет своего собственного влечения к сыну. Ладно, все это глупости, рождающиеся от безделья. Будем считать, что мы не хотим туда идти. По крайней мере, пока не хотим.
— Кэти, ты точно уверена что не хочешь туда идти? Я очень не хочу, чтобы ситуация держала тебя в напряжении из-за своей несбалансированности.
Моя жена на это лишь пожала плечами.
— Кэтти, в какой-то момент будущего нам придется подумать об этом вместе. И либо столкнуться с этим лицом к лицу вместе, либо убежать от этого вместе. Но я согласен, что сейчас, вероятно, не время.
Она взглянула на часы на кухонной плите и потом снова на меня.
— Дети скоро уже должны быть дома. Мне еще нужно прибраться на кухне. Хочу несколько минут побыть одной, чтобы прислушаться к своей интуиции, пока у нас еще есть шанс. Я дам тебе знать, когда приедут дети, хорошо?
Я внимательно посмотрел на нее, убедился, что она говорит серьезно, и понимающе кивнул.
— Очень хорошо, — я шагнул вперед и крепко обнял ее, — мы разберемся с этим. Разберемся вместе. Как это было всегда.
— Я знаю.
— Я люблю тебя, — сказал я ей.
— Я знаю, — повторила она, на этот раз с тяжелым вздохом. – И я тоже тебя люблю.
Мы расстались, и я нежно, с любовью поцеловал ее.
— Все в порядке. Оставляю сейчас ненадолго тебя в покое.
— Пусть начнутся новые игры, — сказал я себе, закрывая за собой дверь на кухню.