Том
— Значит, вот как? — грустно спросила она, шмыгнув носом и вытирая его. Это был риторический вопрос, учитывая документы, которые она просматривала. И все же я кивнул в ответ.
— Но мы же пытались, Том! Почему мы должны просто выбросить все? — спросила она, срываясь в слезы.
Мне хотелось протянуть руку и утешить ее, но в данных обстоятельствах это казалось неуместным. По крайней мере, для меня. Нет правильного способа вручить кому-то документы о разводе.
— Прости, Кара. Я просто… Я больше не могу.
Она схватила ручку, которую я ей протянул, и быстро нацарапала свое имя в указанных местах. Мне пришлось отвернуться, когда она это сделала. По какой-то причине я не мог смотреть, как это происходит. Быть свидетелем момента смерти непостижимо. Это было все равно что смотреть, как кого-то сбивает поезд. Любой нормальный человек отвел бы глаза прямо перед моментом удара.
— Теперь ты свободен, Том. Надеюсь, это то, чего ты хочешь, — сказала она с ноткой гнева в голосе, возвращая мне бумаги о разводе. Она бросила на меня последний тоскливый взгляд, потом встала и ушла наверх. Через несколько мгновений я услышал, как хлопнула дверь нашей — ее — спальни.
То, чего я хотел, больше не имело значения. Было то, что было.
***
Улаживание было довольно «легким и простым». По крайней мере, так мне говорили. Я не знаю, как они могли назвать что-то настолько болезненное «легким», но опять же, это не их сердца стояли на кону. Для них — это вопрос формулировки на бумаге, с которой мы согласны. И, конечно, то небольшое состояние, которое мы им заплатили.
Дом достался Каре, поскольку у нее была опека над детьми. Я должен был платить ей за содержание детей и супружеские алименты. Это был единственный пункт, по которому мой адвокат имел возможность обсуждения. В очередной раз хотел бы я жить в тех историях, где обиженный супруг получает акулу-адвоката и судью с нулевыми мозговыми клетками, который каким-то образом находит волшебную лазейку в законе, позволяющую мужу уйти, не заплатив ни копейки.
Мне предоставили неограниченный доступ к детям. У нее и ее адвоката не было против этого никаких возражений, и я был им благодарен. Так что, после восьми лет с Карой в качестве моей жены, остался только я. В одиночестве.
Я снял небольшую трехкомнатную квартиру в нескольких милях отсюда. Это была не великолепная берлога холостяка, но и не свалка. Район был довольно тихим и ухоженным. Она была поодаль от школы, так что вокруг было не так много детей. В основном там были пожилые пары и пенсионеры. Ну и разведенные.
Мне было удивительно легко быть сердечным с Карой, когда я навещал детей. Боль от предательства все еще царапала сердце, но на самом деле мы прошли через большую часть горечи и гнева в консультациях. Мне не требовалось набрасываться на нее, чтобы чувствовать себя лучше. Я не злился на нее, просто не доверял. Тот же результат, но огромная разница в том, как можно идти вперед, будучи приветливым. Мы оба страдали от боли, и не было никакой необходимости еще больше усугублять ее бессмысленными препирательствами и эмоциональными атаками. Поэтому, когда мы обращались друг к другу, то обычно делали это с грустью в голосе.
Больше всех страдал Дин. Сэм тоже страдал, но для него все было по-другому. Видите ли, Сэм был уверен в том, что всегда будет моим сыном. Для него не существовало никакой двусмысленности. Я просто был его папой.
Но Дин всегда ждал, что спадет другой ботинок. При каждом моем ним общении он наблюдал за мной, ожидая момента, когда я откажусь от него. Он был достаточно взрослым, чтобы понять, что он — мой сын только потому, что Кара была моей женой, но недостаточно взрослым, чтобы понять, что он — мой сын всегда.
Из-за этого мне приходилось следить за всем, что я делал с ними обоими. Я шел по натянутому канату, стараясь делать для Сэмми не больше, чем для Дина. Люди без детей подумали бы, что это просто, потому что технически вы любите всех своих детей одинаково. Но на самом деле это не так-то просто.
Каждый ребенок уникален. Вы реагируете на каждого ребенка по-разному. Есть то, что вы позволяете делать одному ребенку, но не позволяете другому. Есть то, что вы даете одному ребенку, но не даете другому. И тогда возникают ситуации, в которых приходится выбирать, какой ребенок получает «особое отношение» или «дополнительное внимание». Это — жесткий баланс при любых обстоятельствах. При наших обстоятельствах это было почти невозможно.
Сэмми, будучи моложе, естественно, нуждался в большем внимании. Пока мы с Карой были женаты, это не было проблемой. Дин не нуждался в том, чтобы я обнимал его каждый раз, когда видел, или называл «малышом». Ему не нужны были эти проявления любви.
Пока я был женат на Каре, все в конце концов размывалось. В одном случае он мог взять верх, но в следующий раз уже он кричал: «Это несправедливо». Такова жизнь. Но когда один из родителей ушел, нет неограниченного количества времени, чтобы все исправить. Каждый раз, когда я приезжал, это было похоже на Суперкубок. У меня был только один шанс, чтобы сделать все правильно. Если я ошибусь, мне придется смириться с потерей до следующего раза.
В течение многих лет у нас с ним была такая традиция. Мы брали наши велосипеды, привязывали их к велосипедному багажнику моего внедорожника и ехали к той тропе на горе, что была в паре миль от нашего дома. Мы старались делать это примерно раз в месяц, когда на улице было достаточно тепло. Была тропа для начинающих и более продвинутая. Поскольку мы с ним были ветеранами, то ехали по трудной тропе. Это было так весело.
К несчастью, когда я заговорил об этом, он начал придумывать предлоги, чтобы не пойти со мной. В последнее время он часто так делал. Также он давал мне короткие, отрывистые ответы на все.
Вдобавок ко всему он начал ревновать к Сэму. Он стал издеваться над младшим братом. Бедный Сэм не понимал, почему Дин вдруг стал так груб с ним.
Кара попыталась поговорить с Дином, но это лишь ухудшило ситуацию. Как мы ни старались, нам не удавалось до него достучаться. Он шел по нисходящей спирали.
Боже! Что мы сделали с нашим сыном?!
Кара
Шесть месяцев спустя
— Ричард! Что ты здесь делаешь?
Я сидела в шоке и трепете, обнаружив у своего стола Ричарда. Я не видела его несколько месяцев. Ни разу с того вечера в моей машине.
Ах, этот вечер!
Мне требовалось взять себя в руки. Не дать бабочкам кувыркаться у меня в животе. Я отбросила блаженные воспоминания о том вечере и попыталась не вести себя как влюбленная школьница.
— Привет, Кара. Я тоже рад тебя видеть. Я чувствую себя хорошо, спасибо, что спросила.
Я хихикнула и смахнула прядь волос с лица.
— Извини. Я просто удивлена, что вижу тебя здесь.
Он усмехнулся и кивнул. Его глаза, казалось, смотрели прямо сквозь меня. Как он мог одним взглядом заставить меня таять в луже собственной ДНК?
Он был таким уверенным. Таким мощным, таким… сексуальным.
А также он является причиной того, что ты потеряла своего мужа. Не забывай об этом!
— Вообще-то я пришел повидаться с твоим боссом. Посмотреть, как он вживается в новую роль.
— Ну, вживается он довольно хорошо. Если у меня есть на это право, то скажу, что он определенно лучше предыдущего. Хотя Джеймс довольно сильно занизил эту планку. Все, что нужно человеку, чтобы быть лучше него, — это не приставать ко мне сексуально и не красть деньги у компании.
Он громко рассмеялся.
— Туше. Именно поэтому правление так долго преследовало его. Благодаря тебе мы узнали, что они с Норманом фактически присвоили более шестисот тысяч долларов. Надеюсь, у него будет хороший адвокат. Хотя, опять же, нет.
Мы оба рассмеялись. Потом неловко притихли. Он стоял, пристально глядя на меня и утаскивая меня за грань здравомыслия. Я попыталась прервать это разговором.
— Не думаю, что именно ты будешь проверять мистера Дельфина. Неужто нет никого под тобой, чтобы сделать это?
Он наклонился так низко, что я смогла вдохнуть его одеколон. Мое сердцебиение ускорилось и звучало в груди так сильно, что, клянусь, мы оба могли его слышать.
— Я вызвался прийти сам. Твой босс — это только ОДНА из причин, по которой я сюда пришел. И есть лишь один человек, которого я хотел бы видеть под собой.
Внимание! Внимание! Катапультируйся! Катапультируйся!
— Ричард, я…
— Боб! Как ты сегодня? — Крикнул Ричард, прерывая меня и отходя, чтобы поприветствовать моего нового босса. Он полностью проигнорировал то, что я собиралась сказать.
— У меня все хорошо, Ричард. Ну, с учетом той ужасной игры, что Илай сдали вчера вечером.
Ричард рассмеялся и похлопал мистера Дельфина по руке, словно успокаивая.
— Мне всегда жаль вас, фанатов «гигантов». Вы не можете всегда полагаться на удачные захваты, ради спасения.
— Ух, ты, Ричард. Похоже, ты все еще злишься из-за того Суперкубка, в котором мы победили тех жалких мошенников, которых ты так любишь. Прости, я имел в виду Патриотов.
— Забавно, Боб. Скажи, сколько раз вы с тех пор возвращались на Суперкубок?
Они еще минут десять беседовали о футболе. Я отключилась и притворилась, что работаю, как всегда, когда мужчины заводят разговор о спорте. Меня восхищает, что каким бы умным ни был мужчина, он всегда возвращается к своим подростковым годам поклонения идолам, когда в комнате кто-нибудь заговорит о его любимой команде.
Пока они разговаривали с мистером Дельфином, Ричард делал вид, что меня в комнате нет. Они игриво подшучивали друг над другом, как будто были наедине. Через некоторое время они вошли в кабинет и закрыли за собой дверь.
Час спустя Ричард снова оказался за моим столом.
— Итак, Кара, я хочу пригласить тебя сегодня на ужин. Во сколько я могу за тобой заехать?
— Ричард, как бы мне ни хотелось поужинать с тобой, я не могу. У нас с тобой слишком много сложностей. Это может закончиться только плохо.
Он глубоко вздохнул и, казалось, задумался.
— О каких сложностях ты говоришь, Кара? Ты мне нравишься. Я тебе нравлюсь. Звучит достаточно просто.
— Во-первых, Ричард, ты женат. У тебя есть жена и дети. Неужели тебя это не волнует?
На секунду он стал похож на отчитанного ребенка. Потом повернулся и сел на край моего стола.
— Слушай, Кара. Да, я женат. И я люблю Грейси. На самом деле. Но я не могу выбросить тебя из головы. Я снова и снова переживаю тот вечер, когда мы занимались сексом. Я слышу твои стоны. Черт, иногда я даже чувствую твой запах. С тех пор я скучаю по тебе.
Почему он так все усложняет?
— Ричард, мы не можем этого делать.
— Кара… — сказал он, схватив меня за руку. — Все, о чем я прошу, — это ужин. Нам больше ничего не потребуется. Я просто хочу с тобой увидеться. Поговорить с тобой.
— Ричард…
— Не заставляй меня умолять.
На этом я потеряла всякое сопротивление. Оно просто растаяло. Я знала, что это — плохая идея. Я знала это. Но я тоже должна была увидеться с ним.
— Прекрасно! Ты победил. ОДИН ужин, Ричард. Это все.
Он широко улыбнулся и встал.
— Я обещаю вести себя как можно лучше. Честное скаутское, — сказал он, положив одну руку на сердце, а другую подняв в воздух.
— Гм, скауты не так отдают честь, — сказала я, смеясь.
Он усмехнулся в ответ.
— Ладно. Видишь ли, я никогда не был бойскаутом. А что, обязательно быть скаутом, чтобы отдавать честь?
Это было так по-детски и нелепо, что я не смогла удержаться от смеха. Смеяться было так приятно. Я уже давно не смеялась. На самом деле просто не было причин.
Он опасен, Кара!
Предупреждение Сандры крутилось в моей голове, пока я смотрела, как он уходит. Он был опасен. Когда он обернулся, чтобы одарить меня последней улыбкой, прежде чем исчезнуть, я поняла, что у меня проблемы. Я не могла отрицать чувства вожделения и страсти, которые испытывала всякий раз, когда он был рядом. Не могла я забыть и тот вечер, когда мы занимались сексом на заднем сиденье моей машины. Это было так страстно. Так грубо. Я уже давно не испытывала ничего подобного. Кроме того, о чем я беспокоюсь? Теперь я одинока.
А как же карма? Может, ты и не замужем, но он-то женат.
Эта мысль заставила меня задуматься. Он был женат. У него были дети. Точно так, как была когда-то я.
Хорошо. Я просто пойду с ним поужинать. Ничего больше.
Если бы я не думала об этом слишком много, то могла бы заставить себя в это поверить.
***
Мы сидели в тускло освещенном ресторане. Тихая музыка наполняла воздух атмосферой безмятежности и романтики. Я наблюдала, как Ричард потягивает вино и бросает на меня флиртующий взгляд через стол.
— Я так рад, что ты пришла сюда со мной, Кара.
— Ну, ты же дал свое скаутское честное слово, что будешь вести себя прилично.
— Формально я — не скаут. Так чтоооо… — Его голос затих, а рука поползла через стол, чтобы схватить мою. Я не стала отнимать ее у него. Он воспринял отсутствие отрицательного отклика как приглашение и начал осторожно гладить ее большим пальцем.
— Значит, у тебя нет чести? — игриво спросила я.
— Нет, когда дело касается тебя, — его глаза были предельно серьезны, хотя он продолжал шутить. Я сделала глубокий вдох, чтобы успокоить шум в ушах.
— Веди себя прилично, — сказала я с фальшивой суровостью, когда он подвинул свой стул, пока не оказался рядом со мной. Я почувствовала, как его рука медленно скользнула по моему бедру. От его прикосновения волосы на моей руке встали дыбом.
Прекрати, Кара! Ты должна контролировать себя. Это в первую очередь то, из-за чего ты попала в беду.
Но я в разводе. Почему я должна остановиться?
Потому что это неправильно. Вот почему.
Моя совесть заставила меня схватить его за руку, чтобы остановить движения его нежных пальцев. Я положила ее обратно ему на колено. Я вообще-то не хотела, чтобы он останавливался, но чувствовала, что должна была этого хотеть. Мое внутреннее смятение сбивало меня с толку.
В этот момент я получила сообщение от Тома. Мое сердце чуть не выпрыгнуло из груди. В последнее время каждый телефонный звонок и сообщение, которые я получала от него, заставляли меня чувствовать себя именно так. Каждый раз, когда он обращался ко мне, я надеялась, что он скажет, какую ошибку совершил, уйдя от меня. Я бы все отдала, чтобы услышать, как он говорит, что любит меня и не может без меня жить. Если бы я думала, что он будет меня слушать, я бы сломала звонок на его телефоне, звоня ему, чтобы сказать, что люблю его.
Каждый раз я был разочарована. Этот не был исключением.
Том: «Хотел забрать мальчиков в эти выходные. Не против?»
Я чуть не потеряла над собой контроль. Он писал не потому, что хотел меня видеть. Он сделал это, чтобы сообщить о своих планах относительно наших сыновей. Очевидно, он недостаточно заботился об ЭТИХ отношениях, чтобы работать над ними.
И тут заговорил другой мой голос:
Зачем тебе заставлять Ричарда останавливаться? Том тебя больше не хочет. Он даже не попытался простить тебя и заставить отношения работать. Он так быстро все выбросил. Хотел ли он вообще сохранить брак?
Подключился добрый голос. Это ты изменила. Ты поставила брак под угрозу. Если бы он сделал то же самое, простила бы ты его?
ДА!! Да, я бы именно так и сделала! Я бы разозлилась. Я бы на него накричала. Я бы отправила его в ад. Но я бы не сдалась! Я бы простила его, потому что люблю! Я ЛЮБЛЮ ЕГО, ЧЕРТ ВОЗЬМИ!
— Кара, с тобой все в порядке? Почему ты плачешь?
Я подняла глаза и увидела на лбу Ричарда тревожные морщинки. Его пристальный взгляд изучал меня, словно пытаясь найти источник моей внезапной печали. До этого момента я даже не осознавала, что начала плакать.
— Мне очень жаль, Ричард. Мне нужно в дамскую комнату. Извини.
Я даже не стала дожидаться его ответа, прежде чем отодвинула стул и поспешно ретировалась. Оказавшись внутри, я успокоилась и попыталась взять себя в руки.
Том ушел. Мне приходится с этим смириться. Он не хотел, чтобы это сработало. Он не любил меня настолько, чтобы попытаться. Я бы извинялась столько раз, сколько он хотел, лишь загладить то, что я сделала. Но, несмотря ни на что, этого было недостаточно, потому что ОН НЕ ХОТЕЛ МЕНЯ.
Я посмотрелась в зеркало. На меня смотрела очень привлекательная женщина, которая была на свидании с сексуальным мужчиной. И все, что ей оставалось, это плакать по своему бывшему?
Я снова накрасила губы и освежила макияж. Удовлетворившись своим отражением, я неторопливо вышла из ванной комнаты новой женщиной.
— Ричард, нет ли какого-нибудь способа упаковать эту еду на вынос? — спросила я, вернувшись к столу. Он поднял на меня удивленный взгляд.
— Кара, я сделал что-то не так?
Я низко наклонилась, пока не оказалась достаточно близко к его уху, чтобы прошептать в него.
— Я не собираюсь заканчивать это свидание. Я просто хочу выбраться отсюда и пойти куда-нибудь, чтобы сделать с твоим телом невыразимые вещи.
Он сидел за столом с открытым ртом и смотрел так, словно получил самый большой сюрприз в своей жизни. Он несколько раз моргнул, по-прежнему ничего не говоря. Затем сделал знак официанту подойти к столу.
— Эмм, да. Я бы хотел упаковать наш заказ с собой, и мне нужен счет. Мы уходим.
Официант вежливо кивнул и пошел выполнять заказ. Я села на стул и наслаждалась выражением его лица. Это была смесь предвкушения и удивления.
Такой уверенный в себе, и все же он превращается в кашу, когда за НИМ приударяют. Это взгляд льва, ставшего добычей.
Я выбросила Тома из головы, сосредоточившись на сегодняшнем вечере. Больше никаких слез. Реальности не существует. Сегодня вечером я буду беззаботной Карой. Я буду заниматься сногсшибательным сексом с мужчиной. Я трахну его, как распутная девчонка на свидании на выпускном с экстази. В эту ночь я буду наслаждаться жизнью без всяких забот.
Проблемы возникнут завтра. Я разберусь с подростком, нуждающимся в утешении от своего отца. Я буду иметь дело с печалью от того, чтобы быть разведенной матерью двоих детей. Я буду плакать на каждой рекламе, которую мы когда-либо смотрели вместе с Томом. Я буду смотреть на наши свадебные фотографии с коробкой салфеток в другой руке. Завтра.
Но сегодня вечером я собираюсь потрахаться.
Пока мы ехали вдвоем, я заметила, что его взгляд то и дело перебегает с дороги на мои ноги. Я наслаждалась его похотливой оценкой моего тела. Про себя я довольно улыбалась.
— Итак, Ричард, куда ты меня везешь? — спросила я со страстной хрипотцой в голосе.
— Я везу тебя к себе.
Я удивилась, зачем он везет меня к себе? Я имею в виду, что понимаю, почему он везет меня туда, но мое удивление было связано с его женой и детьми. Где они? Я серьезно сомневалась, что он заявится туда и объявит, что у него — гостья, которую он намерен трахнуть.
Черт. Такое грубое слово. Тем не менее, я надеялась, что оно было точным определением того, что стоит на повестке дня сегодня вечером. Нимфоманке Каре был нужен хороший трах.
Я не стала озвучивать свой вопрос о его семье. Напоминание о жене и детях может нарушить задумчивость. Поэтому я привела мысли в порядок и решила просто плыть по течению. Я отпустила себя и отдалась в руки Ричарда.
Мы подъехали к закрытому поселку с постом охраны. Выглянул дежурный охранник, и Ричард опустил стекло.
— Добрый вечер, мистер Мюллер.
— Добрый вечер, Крейг. Как дела сегодня?
— Довольно хорошо, сэр. По учебе много задали.
Охранник заглянул в машину и увидел меня. На его лице мелькнуло узнавание. Он не знал, кто я, но знал, кем я НЕ ЯВЛЯЮСЬ. Его лицо на мгновение вспыхнуло неодобрением, но затем снова стало нейтральным. Его голова опять исчезла в будке, и ворота со скрипом открылись.
— Доброго вечера, мистер Мюллер.
— И тебе того же, Крейг.
Каждый дом, мимо которого мы проезжали, выглядел как миниатюрный особняк. Если бы мне пришлось угадывать, я бы поставила на то, что каждый из этих домов стоит от полумиллиона до миллиона долларов.
Когда мы вошли в тот, что принадлежал ему, я ахнула от восхищения. Я никогда не видела такого красивого дома. Клянусь, что гостиная была достаточно большой, чтобы вместить весь мой дом.
Он наблюдал за моей оценкой с оттенком гордости. Я позволила ему принять мое пальто, а сама неторопливо прогуливалась и любовалась окружающим.
Потом я наткнулась на семейные фотографии. Казалось, что между ними годы, но на каждой была изображена счастливая семья. Я увидела Ричарда, стоящего рядом со своей женой (которая, кстати, была великолепной), а перед ними стояли их дети.
Его дети. Его жена. Как я могла смотреть на эти фотографии, зная, что собираюсь сделать сегодня вечером? А еще точнее, как я вообще могла планировать такое?
— Эй, красотка. Хочешь чего-нибудь выпить? Я могу пойти в бар и приготовить что-нибудь, — прорвался сквозь мои мысли его голос. Меня на мгновение тряхнуло. Слышать его голос у меня за спиной, и видеть его семью перед собой, было нереально. Я знала, что он женат, но видеть свидетельства его счастливой семьи — это все… неправильно.
У нас с Томом тоже были такие семейные фотографии. Он так же гордо стоял рядом со мной, как Ричард со своей женой. Еще когда мы были семьей.
Я теряла самообладание. Это — ошибка. Я не должна быть здесь.
Я обернулась и чуть не столкнулась с Ричардом. Я и не подозревала, что он находится так близко от меня. Он воспринял мою неуклюжую ошибку как проявление страсти и обнял.
— Ричард… — протестующе начала я, прежде чем его губы встретились с моими. Сначала его поцелуй был мягким и нежным, как будто он спрашивал разрешения. Когда я почувствовала, что уступаю его власти, его поцелуй стал интенсивнее. Мое тело тянулось к нему, несмотря на то, что я ЗНАЛА, что не должна этого делать. Он жаждал повторить то, что испытал в моей машине. Необузданная страсть, существовавшая между мной и Ричардом, притягивала нас друг к другу, как магнит. Несмотря ни на что, я не могла от него оторваться.
В молчаливом согласии он схватил меня за руку и повел в свою спальню.
***
На следующее утро я проснулась и сразу же застонала. Сначала я не поняла почему, но когда мой разум прояснился, я поняла, что испытываю оргазм.
Я лежала на животе и попыталась перевернуться. Но не смогла. Ричард держал меня за поясницу. Он также приподнял одну из моих ног, в то время как его голова находилась между ними. Однако было что-то странное в том, что он делал. Ощущение, заставившее меня кончить, исходило не от моей киски. Он располагался чуть дальше по центру.
Вот дерьмо! Он лижет мне задницу!
Я взорвалась изнутри. Чисто запретная природа того, что он делал, заставила меня перескочить через край. Это было так неприлично. Этот могущественный человек лижет мне задницу. Боже!
Когда я спускалась с этой высоты, он ослабил давление на мою спину и перевернул меня. Я была как безвольная кукла, полностью в его власти. Он похотливо улыбнулся, устраиваясь между моих ног.
Я почувствовала его у своего входа, но он не стал проталкиваться внутрь. Вместо этого он провел членом вдоль щели, дразня меня. Делая это, его пенис скользил по моему клитору. Каждый раз меня пронзала волна удовольствия. Я начала задыхаться, ожидая, когда он возьмет меня.
И он меня взял. В третий раз за двенадцать часов он был внутри меня.
Его толчки начинались медленно, за что я была ему благодарна. После нашей долгой ночи секса я была довольно чувствительной, и мне требовалось привыкнуть. Но через некоторое время боль становилась все меньше и меньше.
Получив полный доступ к моей вульве и с легкостью входя и выходя из нее, он положил мои ноги себе на плечи. Это действие позволило ему глубже проникать в меня. Снова и снова.
Мы вошли в ритм. Он делал большую часть работы, так как я была довольно беспомощна в том положении, в котором находилась, но с ограниченным диапазоном движений, который мне был доступен, я делала максимально возможное.
Его дыхание и движения ускорились, и я поняла, что он уже близко. У меня не было ни малейшего шанса испытать еще один оргазм. Мое тело было довольно скованно от гимнастики прошлой ночи, а также от сильного оргазма, который я испытала от того, что он лизал мою нечистую область, так что, я вообще не ожидала его. Но мне нравилось смотреть, как он наслаждается мной.
Его тело напряглось, а затем он внезапно вышел, хрюкнув и выплеснув свою сперму на мой живот.
— Ну, это был хороший способ побудки! — рассмеялась я, когда он отпустил мои ноги и лег на меня. Он нежно осыпал поцелуями мою шею. Я обхватила его руками.
— Боже, Кара. Ты чертовски потрясающая, — сказал он между вдохами.
— Ну, я старалась угодить.
Он приподнялся и попытался поцеловать меня, но я остановила его, положив руку ему на рот.
— Ммм, почистите зубы, сэр. А еще лучше, если вы воспользуетесь жидкостью для полоскания рта с каустической содой. Я знаю, где был твой рот. — Он улыбнулся мне, поцеловав в лоб.
Наконец, мы встали и направились в душ. После троекратного секса запах пота и телесных жидкостей стал довольно острым. В душе мы намыливали друг друга сверху вниз. Но больше амурных шалостей не было. Я не думаю, что у кого-то из нас еще оставался снаряд в танке.
После этого больше ничего не происходило. Он отвез меня к моей машине, мы обменялись последним страстным прощальным поцелуем, а затем я завела мотор, чтобы ехать домой.
Едва оказавшись в своей машине, мне пришлось столкнуться с реальностью. Я направлялась к своему дому. Дому, лишенному Тома.
События прошлой ночи (и сегодняшнего утра) роились в моей голове. У меня была ночь умопомрачительного секса. За одну ночь я кончала больше раз, чем за последний месяц, когда Том был моим мужем.
Я знаю, что многие люди интерпретируют это утверждение как доказательство того, что Ричард в постели лучше был Тома. Но это не так. Секс — это не игра в цифры. Больше оргазмов не равно лучшему любовнику.
Мы с Томом так часто ссорились, что секс был редким случаем. Я помню, как однажды ночью мы выебали друг друга до потери сознания. В ту ночь, когда я поцеловала Ричарда. После этого я чувствовала себя такой виноватой, что решила подарить своему мужу лучший секс, который у него был на сегодняшний день.
Боже, что это была за ночь! Мы были так увлечены друг другом. Так синхронны. Как только я избавилась от чувства вины за то, что сделала, момент, который я разделила с Томом, был таким… прекрасным. Мы были прекрасны. Мы трахались, но трахались так, как умеют только муж и жена.
Том знал мое тело вдоль и поперек. Он потратил достаточно времени, чтобы изучить его. Его опыт в том, что заставляло меня тикать, сделал его моим лучшим любовником на сегодняшний день. Включая и прошлую ночь.
Но нам обоим потребовалось так много времени, чтобы добраться до этой точки. Как будто он перестал стараться. С годами секс для него стал рутинным. Поцелуй здесь, полижи там и вставляй член. Он, казалось, больше не заботился о том, чтобы найти время, чтобы завести меня.
Не поймите меня неправильно. Как только я окажусь там, он сможет расплавить мое тело в спагетти. Но так как он знал это, то не беспокоился о том, что будет впереди.
Теперь все это не имело значения. Он ушел.
Внезапно я осознала, насколько опустошена. Как бы ни была прекрасна прошлая ночь, я предпочла бы провести ее с мужем. Простите, моим бывшим мужем.
Том
Меня разбудил смех Дина и Сэмми на кухне. Быстрый взгляд на часы показал, что было полдесятого утра.
Была суббота, так что я наслаждался неспешным отдыхом и сознанием того, что сегодня мне нечего делать, кроме как провести время с моими мальчиками. Они будут у меня все выходные.
Было приятно слышать, как смеется Дин. После развода он почти никогда такого не делал. Он стал угрюмым и отстраненным. Интересно, что могло пробиться сквозь его обычное уныние и проникнуть в его настроение?
Именно в этот момент я почувствовал запах яичницы с беконом. С каких это пор Дин научился готовить?! Я лучше пойду на кухню, пока он не сжег мою квартиру.
Я встал с кровати и пошел по маленькому коридору своей квартиры. Завернув за угол, чтобы войти в кухню, я резко остановился. На меня от плиты оглянулась мама.
— Доброе утро, сынок! Самое время тебе проснуться! Сколько яиц ты будешь?
Я попытался скрыть гнев, который почувствовал, спросив:
— Что ты здесь делаешь, мама?
— Бабушка готовила нам завтрак. Она рассказывала нам с Сэмми о том, как ты улизнул из дома, чтобы пойти на тот рэп-концерт, — весело ответил Дин продолжая смеяться. — У Сэма чуть живот не лопнул.
— Да, сынок. Ты расстроился, потому что мы с твоим отцом не позволили тебе пойти слушать эту ужасную чушь. Кто был тот парень? Джем или Джин? Я не могу запомнить эти имена, — сказала она, игриво подтолкнув Дина и положив ему на тарелку три блинчика. Он тут же начал топить их в сиропе и пожирать, как будто не ел их никогда в жизни.
— Это, мама, был Джей Зед. И да, я хотел послушать что-то другое, а не только христианскую попсу, — сказал я, все еще пытаясь осознать сюрреалистическую сцену, развернувшуюся передо мной. Мама и Дин смеялись вместе и делили завтрак. Я сел рядом с Дином, который всерьез принялся за блины.
— Джей Зед, джем, джин, помидор, картофель, все это звучит для меня смешно. Но у тебя было твердое намерение пойти, и ты пошел.
— Эй, пап, ты правда засунул подушки под одеяло, чтобы было похоже на то, что ты спишь? — спросил Дин, явно наслаждаясь тем, что объектом шуток стал я.
— Ну, это же сработало в выходной день Ферриса Бюллера, — сказал я, пожимая плечами.
— Кто такой Феррис Бюллер?
Я сделал себе мысленную заметку познакомить этого парня с настоящими фильмами. Это, прежде всего, было доказательством того, что я подвел его как отец.
Я встал и подошел к маме. Она посмотрела мне в глаза, и я увидел, что у нее в глазах слезы. Казалось, она наполовину ожидала, что я выгоню ее, но молча умоляла не делать этого. Я притянул ее в объятия, и она сжала меня в ответ рукой, в которой не было лопатки.
— Спасибо тебе, мама, — прошептал я ей.
— Никаких спасибо, сынок. Я люблю тебя и горжусь тем, каким ты стал. Иметь мужество сказать матери, когда она ведет себя как эгоистичная, мелкая корова, требует мужества, — прошептала она в ответ, целуя меня в щеку.
— Бабушка, можно мне еще блинчиков? — с набитым ртом спросил Дин. И куда, черт возьми, делись первые три?
— Конечно, Дин. У тебя такой же аппетит, как у твоего отца. Кстати, позволь мне рассказать вам о том, как он пытался съесть весь противень с шоколадными пирожными. Он был примерно твоего возраста, Сэмми. Бедняга несколько часов просидел на унитазе.
Когда мои мальчики и мама снова громко расхохотались на мой счет, мне оставалось лишь улыбнуться. Это была моя семья.
Я также почувствовал оттенок сожаления при виде открывшейся передо мной сцены. Она была такой полной, но в ней чего-то не хватало. На глаза навернулись слезы, и я поймал себя на том, что проклинаю Кару.
Почему ты отняла у нас этот момент? Ты — эгоистичная сука. Боже, как бы я хотел, чтобы ты была здесь.
Как бы мне ни хотелось это отрицать, но без нее картина была неполной.
Кара
Посмотри на моих мальчиков. Такие красивые.
Я шмыгнула носом, глядя заплаканными глазами на свои свадебные фотографии. Там, бок о бок, стояли жених и шафер. Том и Дин, в смокингах, улыбались мне. Я никогда не видела двух мужчин более красивых.
Конечно, на этой фотографии Дину было всего восемь лет, и формально он не был мужчиной, но здесь он выглядел таким взрослым. Казалось, он охотно принимает Тома как хозяина дома и с радостью передает ему бразды правления. Мне так повезло, что первым мужчиной в жизни Дина стал Том.
Настоящий отец Дина был ошибкой в средней школе. Он был моим первым настоящим парнем. Я была с ним три месяца, прежде чем он уговорил меня отдать ему свою девственность. Я думала, что я — такая взрослая! Мне предстояло многое узнать о мужчинах и мире.
Когда его семья узнала, что я беременна, то отправила его жить к тете. Они хотели, чтобы он был как можно дальше от «шлюхи». Неважно, что я была девственницей, и что он переспал с половиной нашей волейбольной команды, прежде чем добрался до меня. Нет, я была той самой шлюхой, что развратила их сына!
Это путешествие по тропе воспоминаний было удручающим. После развода я впервые осталась одна. Том всегда проводил время с мальчиками, но сегодня он впервые оставил их ночевать у себя.
Зловещая тишина дома была чуждой. Когда я была домохозяйкой, то наслаждалась этими моментами тишины. В основном это случалось, когда Том был на работе, Дин — в школе, а Сэмми дремал. Раньше я просто сидела в ванне, надев наушники, и дрейфовала. Теперь мне приходилось сдерживаться, чтобы не позвонить Тому и не попросить его привезти мальчиков.
Том. Мы и впрямь все испортили, не так ли? Конечно, я должна была это усилить, переспав с Ричардом.
Я мысленно вернулась к тому времени, когда была с Ричардом в начале недели. В тот страстный вечер, когда дала волю своим чувствам и полностью отдалась ему. Ничто не удерживало меня от полного удовлетворения страсти, возникшей между нами.
Это было здорово. Я наслаждалась каждой минутой. Ричард был очень опытным любовником и обращался со мной весьма искусно.
Однако, как только все закончилось, все было кончено. Я больше не чувствовала этого притяжения к нему. Влечение, которое я к нему испытывала… исчезло. Я не говорю, что он перестал быть сексуальным. Я просто больше не чувствовала влюбленности.
Может быть, все дело было в том, что время, проведенное вместе с ним, сопровождалось такой болью. Потеря Тома из-за него сыграла большую роль в том, как я сейчас смотрела на него. Не говоря уже о том, что он был женат.
Я думаю, что именно это сделало данную ситуацию намного более завершенной. Он никогда не будет моим. Я никогда не буду принадлежать ему. В глубине души мы оба знали это. Секс с ним был именно таким. Сексом. Как бы меня к нему ни тянуло, я знала, что никогда не полюблю его.
Глядя на фотографии его жены, я не чувствовала ревности. Я не хотела занять ее место. Я просто почувствовала… жалость. Мне стало ее жаль. Потом мне стало жаль себя.
С таким же успехом она могла бы быть мной. В моем доме могла появиться женщина, которая смотрела бы на наши семейные фотографии, готовясь к тому, что Том ее трахнет. О, Боже! Что бы я сделала, если бы туфля была на другой ноге? Какой опустошенной бы я себя чувствовала?
Когда я подумала об этом, из моих глаз потекли слезы. От представления в уме Тома в порыве страсти с другой женщиной, того, как он лижет ее киску, лижет ее задницу, меня буквально затошнило.
Если бы Том поступил со мной так, я бы его простила. Но, если честно, это было бы нелегко. Я бы чувствовала эту боль еще долгие годы. Предательство этого съело бы меня. Мы не были бы такими, какими были ранее.
Теперь я тосковала по Тому. Его небритость, его заскорузлые носки, когда он возвращался с горных велосипедных прогулок с Дином, его неромантические попытки заняться со мной сексом заставляли меня чувствовать по нему тоску.
Я даже посмеялась над собой, когда поняла, что жажду услышать эти слова, которые так ненавидела: «Кара, давай сделаем это».
В миллионный раз я задавалась вопросом: что бы произошло, если бы мы попытались преодолеть разрыв в общении раньше? Я вспомнила бесчисленные упущенные возможности с обеих сторон. Иногда мы звали друг друга, но не слышали. Времена, когда мы кричали друг на друга, только чтобы остаться неуслышанными. Вздох.
Перестань плакать, Кара. Прекрати!
Я полностью ослушалась своего внутреннего голоса и разразилась рыданиями. Я громко плакала. Здесь не было никого, кто мог бы меня услышать. Так почему бы и нет?
Сандра была права. Потеря Тома действительно убивала меня.
Мне нужна была подруга. Я взяла сотовый и набрала ее номер. Когда пошли гудки, я подумала, не оглядывается ли Том на прошлое с сожалением, как я.
Скучает ли он по мне? Любит он все еще меня?
Том
Остаток утра мама провела с нами и уехала незадолго до полудня. У нас с мальчиками все равно день был распланирован, так что, было необходимо подготовиться.
Мы продолжили нашу традицию катания на горных велосипедах. Этот год был первым, когда к нам с Дином смог присоединиться Сэмми. Я был очень взволнован предстоящей поездкой. После развода это был первый по-настоящему хороший день за последнее время.
Увидев, что мои мальчики улыбаются, улыбнулся и я. Я стряхнул с себя чувство пустоты, которое кружилось внутри меня, когда я думал о Каре, и сосредоточился на своем времени здесь и сейчас. Этот момент не был идеальным, но он был настолько близок к такому, насколько это возможно, учитывая обстоятельства.
Мы сложили вещи в машину, привязали велосипеды к багажнику и отправились в путь. Моя квартира была дальше от тропы, чем мой дом (когда я был женат), так что, поездка, обычно занимавшая у нас всего несколько минут, заняла в этот раз больше двадцати.
Добравшись до тропы, мы решили не торопиться, так как с нами был Сэмми. Поэтому мы неторопливо ехали по легкой тропе, позволяя маленьким ножкам не отставать от нас. Вскоре я посмотрел на часы и понял, что мы едем уже целый час. Мальчики не выказывали никаких признаков усталости, так что, мы забрались на самый верх.
— Я — король мира! — завопил Сэмми, в то время как мы смотрели на панораму внизу. От нее захватывало дух. Отсюда был виден весь город. Дома, улицы, ратуша, деревья — все это было перед нашим взором.
Мы провели около двадцати минут, дурачась, попивая энергетик, поедая бутерброды и указывая на различные дома (мы видели дом Кары, мой многоквартирный дом, школу Дина и т. д.), прежде чем закруглились и начали спуск.
Мы спускались пешком, ведя велосипеды, хотя ехать было бы гораздо веселее. Сэмми был с нами впервые, и я не хотел, чтобы случилось что-то сумасшедшее (например, что он потеряет управление и съедет с обрыва). Поэтому мы шли не спеша.
— Папа, это не Трикси? — спросил Дин, останавливаясь и прикрывая глаза от солнца, чтобы лучше видеть. Я проследил за его взглядом и увидел бедную собаку, безнадежно запутавшуюся в кустах. При ближайшем рассмотрении оказалось, что это и впрямь Трикси.
— Да, Дин. Интересно, какого черта она здесь делает? — усмехнулся я.
Дин рассмеялся и протянул мне свой велосипед.
— Пойду помогу ей, пап. Миссис Оберман (моя пожилая соседка, когда я жил с Карой, и хозяйка Трикси), наверное, очень волнуется. Ей и впрямь необходимо починить ворота.
Я взял его велосипед и удерживал его, пока он шел к бедной несчастной собаке, скулившей и пытавшейся освободиться.
— Папа, а когда мы поедем домой? Я устал, — услышала я голос Сэмми у себя за спиной. Я обернулся и увидел, что мой бедный сын медленно тащит за собой велосипед. Он выглядел так, словно хотел лечь и вздремнуть посреди дороги.
Парни сегодня наверняка хорошо выспятся, — усмехнулся я про себя, обняв его. Он прислонил ко мне свою маленькую потную головку.
Я посмотрел на Дина, который уже освободил Трикси. Едва эта маленькая дворняжка почувствовала, что больше не в ловушке, как тут же побежала вниз по дороге.
— Трикси! — крикнул Дин, бросаясь за ней. Он исчез за поворотом. Я все еще слышал, как он выкрикивает ее имя.
У меня не было сил позвать его. По правде говоря, я тоже был вымотан. Так что, мы с Сэмми не спеша двинулись к повороту.
Потом я услышал его крик. Любой, у кого есть дети, знает, о каком крике я говорю. Леденящий кровь крик, который сжимает ваш позвоночник и дает знать, что ваш ребенок находится в прямой опасности. Родителям во всем мире снятся кошмары с этим самым звуком. Я бросил велосипеды и побежал изо всех сил.
— ДИН! — отчаянно закричал я. Я резко вращал голову на триста шестьдесят градусов, пытаясь найти его. Я слышал его крики, но нигде не видел.
— Папа! Помоги мне, пожалуйста!
Не знаю, что это было, но я его ПОЧУВСТВОВАЛ. Я посмотрел на землю в паре метров перед собой и обнаружил, что земля пропахана. При ближайшем рассмотрении оказалось, что это — пара следов скольжения, как будто кто-то упал. Мое сердце перестало биться, когда я увидел, что они скользнули к краю, внезапно обрываясь.
— О, БОЖЕ. ДИН! — крикнул я, подходя к обрыву. Там, едва держась одной рукой за корень дерева, висел мой сын. Его ноги болтались в воздухе.
— Папа, пожалуйста, я не могу удержаться! — закричал он со всем отчаянием в мире. Я видел, что его пальцы теряют силу и соскальзывают. У него было еще секунды три, чтобы продержаться, может быть, две, прежде чем я потеряю его навсегда.
В этот момент мой разум перешел в чисто инстинктивный режим. Я упал на живот и с силой схватил его за запястье. В этот самый момент пальцы подвели его.
Его тело начало падать, но я удержал его. Инерция веса его тела начала тащить меня с утеса вместе с ним. Мы оба были на грани. С рефлексом, о котором я даже не подозревал, я протянул свободную руку и обхватил ей небольшое дерево.
— ПАПА! — крикнул Сэмми у меня за спиной. Его голос наполнила паника.
— Сэмми! ОСТАВАЙСЯ ТАМ! НЕ ПОДХОДИ БЛИЖЕ! — крикнул я ему. Я услышал, как он бежит в другую сторону.
Я все еще лежал на животе, но единственное, что удерживало нас с Дином от того, чтобы лететь по воздуху навстречу смерти, была моя рука и дерево, за которое она цеплялась. Я не мог отпустить его. Я попытался поднять Дина, но одной рукой это было невозможно.
— Папа! Пожалуйста, вытащи меня! — закричал мой сын со слезами ужаса в глазах, увидев мою неудачную попытку.
— Дин! Дин! Мне нужно, чтобы ты успокоился. Нужно, чтобы ты выслушал меня так, как никогда раньше.
— Пап, я не хочу умирать!
— Дин! Выслушай меня. Ты ударишься о камни внизу только в том случае, если рядом с тобой будет лежать мое искалеченное тело. Я тебя НЕ отпущу. Ты меня понимаешь?
Он не ответил. Он просто смотрел на меня со страхом в глазах.
— ТЫ МЕНЯ ПОНИМАЕШЬ? Я НЕ БУДУ ЖИТЬ БЕЗ ТЕБЯ, СЫНОК! А ТЕПЕРЬ КИВНИ, ЕСЛИ СЛЫШИШЬ!
С новым пониманием в глазах он кивнул мне.
— Хорошо. Теперь, я не могу тебя вытащить. Мне не хватает сил. Поэтому требуется твоя помощь. Подтянись. Ладно?
Он снова кивнул. Затем, с решимостью в глазах, он попытался подтянуться, используя мою руку как веревку. Каждое движение, которое он делал, заставляло руку, держащую дерево, кричать от боли, когда мои мышцы работали далеко за пределами своих возможностей. Однако он делал успехи. Его нога за что-то зацепилась, и вес тела стал легче.
Я почти был готов вздохнуть с облегчением, когда его нога соскользнула, и он упал обратно. Мои пальцы так крепко сжали его запястье, что впились в кожу.
Я услышал, как он вскрикнул от боли, снова беспомощно повиснув. Его плечо, похоже, было сильно вывихнуто.
— Папа, я не могу подняться! У меня очень болит рука.
О Боже, нет! Я не могу его потерять! Пожалуйста, помоги мне!
У меня на лбу выступил пот, а зрение ухудшилось. Я не знаю, были ли мои глаза полны слез, или в них попал пот, но они горели. Рука, держащая дерево, говорила мне, что ей больше нечего отдать. Это было уже слишком. Я понимал, что должен выбрать: бросить сына и спасти себя или упасть вместе с ним навстречу смерти.
Живи ради Сэмми или умри вместе с Дином. В сущности, меня заставляли выбирать между моими сыновьями. Осуществился мой худший кошмар.
Господи, пожалуйста! Я не могу выбирать! Я не буду выбирать!
Я почувствовал, как у меня начинает отказывать рука. Я постарался вложить в нее побольше сил. Я не мог отпустить ее. Я не отпускал ее. И тут я сделал свой выбор. Он был эгоистичным, но это было единственное, что я мог сделать.
Если отпущу Дина, я не смогу жить. Я все равно буду мертв. Он был моим сыном. Я никогда не переживу потери ни одного из них.
Боже! Помоги мне! Ты — мой должник! Ты отнял у меня отца! Я НЕ ХОЧУ УМИРАТЬ! НЕ ЗАСТАВЛЯЙ МЕНЯ ВЫБИРАТЬ!
— Они вон там! Пожалуйста, помогите им! — услышал я голос Сэмми. Затем услышал несколько тяжелых шагов, сопровождавших его.
— Блядь, чувак! Я удержу его. Вы двое, хватайте ребенка! — раздался незнакомый мужской голос. Затем я почувствовал, как чьи-то руки схватили меня за талию, удерживая на месте. По обе стороны от меня еще двое мужчин наклонились и схватили Дина.
— Сэр, вы должны отпустить его, чтобы мы смогли его вытащить! — услышал я слова одного из мужчин, но не мог заставить свои пальцы отпустить Дина. Мой мозг не позволял им этого.
— Сэр, мы держим его. Он в безопасности. Но вы должны отпустить. Мы не дадим ему упасть.
Медленно, мои пальцы выпустили его руку. Тот, кто удерживал меня на месте, оттащил назад. Я слышал, как Дин кричит от боли, когда двое мужчин подняли его в безопасное место.
Когда я увидел его, то наконец, смог дышать. Я перевернулся на спину и посмотрел на небо.
— Папа! — воскликнул Дин, подползая ко мне. Я хотел поднять руки и обхватить его, но в них уже не было сил.
— Ты в безопасности, сынок, — сказал я хриплым голосом, который был едва слышен. Затем вздохнул, и все почернело.
